Рай начинается за углом

Не хочу, чтобы ты грустила. И ты. И ты тоже. И вы все. Не нужно. 24. Kajiura Yuki - Lacey Хекдже знал, что наказание не ограничится четырьмя годами тюрьмы. Просыпался с этой мыслью каждый день и засыпал с ней, погружая себя в рутину даже на свободе. Намеренно не давал себе привыкнуть к хорошему, зная, что со временем все равно станет намного хуже. Хекдже знал. В тот момент, когда Йесон, собравшись с мыслями, наконец, упомянул имя Донхэ. Хекдже знал. В тот момент, когда Сонмин странно дернулся, потому что Реук начал рассказывать про «очень хорошего человека, который тоже там работает». Хекдже знал. Поэтому отказался от предложения друга проводить его до питомника, сказав, что хочет найти это сам. Поэтому всю дорогу вертел в замерзших пальцах фотографию, служившую и талисманом, и дополнительным наказанием все эти годы. Хекдже не осознавал, что убил человека, до тех пор, пока не увидел выпавшую из его кармана фотографию. Чуть позже убитый неожиданно оказался чьим-то мужем. Чьим-то отцом. Чьим-то очень любимым дядей. Даже если это был несчастный случай… Чувство вины было таким огромным, словно Хекдже ел его каждый день на завтрак, обед и ужин. Словно вдыхал его вместе с воздухом и, забывая выдыхать, наполнялся, как воздушный шар. Донхэ был на каждом суде, но ни разу не взглянул в сторону Хекдже, даже не представляя, что тот едва ли не молился на его фотографию каждый день. Вряд ли он мог подумать об этом и потом. Потом, когда пришел в тюрьму, чтобы за неполные пять минут растоптать больше, чем за все прошедшее после убийства время. Чтобы подарить заряд такой ненависти, что Хекдже до сих пор не мог избавиться от осадка, когда вспоминал искаженное злобой лицо. Слишком красивое для таких негативных эмоций. Хекдже знал. Еще до того, как открыл дверь, вошел в чистый холл и увидел человека, который ждал его, не зная, кто он. Ждал, растянул губы в приветственной улыбке и уже открыл рот, чтобы представиться, но в этот момент рассмотрел его лицо. Узнал. Невозможно было не узнать. Хекдже знал. И поэтому был спокоен. И поэтому сделал самое правильное, что мог сделать в такой момент. Коротко поклонился и, уставившись куда-то на карман заляпанного чем-то белого халата, сказал: - Меня зовут Ли Хекдже, и с этого дня мы будем работать вместе. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста. Донхэ молчал долго, и Хекдже, осмелев, поднял на него взгляд. И без того бледное лицо стало почти белым, из-за чего круги под глазами обозначились еще четче, а пустота, скрывавшаяся за грустью в глазах, сейчас ощущалась так четко, что хотелось сбежать куда-нибудь. Но Хекдже замер на месте, не позволяя себе отворачиваться. Смотрел, впитывал, кормил чувство вины, зная, что никуда не денется от этого наказания. Было бы легче, если бы Донхэ продолжил демонстрировать ему свою ненависть. Было бы лучше, если бы Донхэ принял негласное предложение начать все сначала, попробовать представить, что они никогда не были знакомы. Но он просто сказал: - Идем. И развернулся к белой двери, за которой виднелась лестница. Хекдже ничего не оставалось, кроме как пойти за ним. Осадок в душе постепенно становился тяжелее. Донхэ говорил мало. Больше показывал, чем рассказывал, и старался лишний раз не смотреть на него, из-за чего Хекдже чувствовал себя пустым местом, но продолжал вставлять ничего не значащие фразы и благодарить за помощь в освоении. А потом, когда они дошли до животных, начал забывать обо всем. Их было… Много. В одном большом помещении отовсюду смотрели безразличные или заинтересованные кошачьи глаза, в другом – радостно виляли хвостами собаки. Была небольшая теплая комната со стеллажами, на которых стояли клетки. В большинстве своем пустые, но где-то удалось рассмотреть хомяков и морских свинок. Хекдже всегда больше тяготел к собакам, но было видно, что главное место здесь занимали кошки. Если собак он сходу насчитал всего восемь, то кошек было никак не меньше тридцати. Самые буйные или нервные скрывались за маленькими перегородками, чтобы не нарушать более-менее спокойную атмосферу. Помещение с кошками было самым большим и казалось самым уютным, несмотря на то, что здесь было немного прохладнее, чем в других местах. Хекдже мимоходом познакомился с начальницей, которая, быстро осмотрев его с ног до головы, пожелала удачной работы и буквально улетела в неизвестном направлении, зажав подмышкой испуганного черного шпица. После этого Хекдже попал в кабинет к трем миловидным женщинам-ветеринарам, которые слишком недвусмысленно улыбались Донхэ, несмотря на то, что тот ограничивался обычной вежливостью, потом Хекдже проторчал полчаса в кабинете болтливого менеджера и, получив халат, смог, наконец, приступить к своей работе. Каждый работник начинал свою смену с уборки клеток, и Донхэ настоятельно советовал делать это быстро, потому что часы посещения начинались в десять, и люди приходили сюда постоянно. Кто-то отдавал своего питомца, для которого требовалось подготовить место за время осмотра у ветеринара, кто-то приходил, чтобы забрать кого-нибудь себе, и в их задачу входило рассказать про каждого. Кошки и собаки, которые находились здесь временно, в часы посещения отделялись от бездомных широкими ширмами. Хекдже пытался запомнить все сразу, но понимал, что постоянно что-то упускает. Донхэ терпеливо повторял и напоминал, но говорил только по делу. Хекдже знал. Но это не мешало ему не верить. Все было слишком… Спокойно. Он ожидал ненависти. Он был готов к ней. Но перед ним сейчас стояла лишь бледная тень того Донхэ, который четыре года назад с такой яростью рассказывал о том, как был счастлив. Который четыре года назад был таким живым, что это невольно заставляло Хекдже оглянуться назад и задуматься о том, чего он не успел. Хекдже чувствовал себя виноватым. И тогда, и теперь. Но тогда это чувство вины не было таким горьким и застарелым. Еще не успело превратиться в какое-то подобие сварливой и ужасно надоевшей жены, от которой нельзя уйти только потому, что намертво к ней привык. Хекдже хотел видеть перед собой живого Донхэ. Донхэ, чья ненависть резала и выворачивала, заставляя бояться и ненавидеть себя вместе с ним. Но при этом ощущать, что он все еще жив, и что чертова жизнь будет длиться до тех пор, пока он сам не решит с ней покончить. А сейчас… Это было наказанием, но при таком раскладе могло превратиться в личный Ад. Хекдже смотрел на фотографию в особо сложные моменты. Вспоминал эту ненависть и заставлял себя жить дальше, понимая, что Донхэ в этот момент могло быть намного хуже. Но сейчас… Он видел перед собой не сломленного Донхэ. Еще хуже – смирившегося. Погасшего. Хекдже не хотел искупать свою вину. Точнее, знал, что ничто не искупит ее. И не хотел разжигать эту ненависть еще больше. Но такой Донхэ ему не нравился. Поэтому, когда он вышел из помещения с кошками, оставив ему их профайлы для изучения, Хекдже позволил себе опуститься на пол напротив одной из клеток и закрыть лицо руками. Он знал, что Донхэ будет здесь. Но не думал, что все получится так. Хекдже напомнил себе, что время на отчаяние можно будет найти потом, и заставил себя поднять голову и посмотреть на серую папку, лежавшую рядом. Основная суть его работы была в том, чтобы помочь. Помочь найти дом. Дом, которого сам не имел. Но каждое отданное в чьи-то руки животное можно будет считать маленькой победой над жизнью, и это казалось достаточно хорошей целью на первое время. А потом… Потом можно будет попробовать ожить самому и немного оживить Донхэ. Если он все еще будет рядом. Хекдже хотел было подняться, но в этот момент встретился с тяжелым взглядом темно-золотых глаз. На него в упор, не мигая, смотрел большой рыжий кот с поврежденным белым ухом и белым пятном на подбородке. Он казался не слишком красивым, но в нем было что-то… Привлекающее. Хекдже открыл папку и увидел его фото на первой же странице. И не удивился, когда прочел, что этот кот провел в питомнике больше времени, чем все остальные. Фраза про наглый и невыносимый характер определенно принадлежала Реуку, но она была пропитана такой теплотой, что Хекдже невольно улыбнулся и снова посмотрел на кота. - Привет… Господин. Кот на какое-то время отвернулся, но потом продолжил их игру в гляделки. Повинуясь внезапному порыву, Хекдже приоткрыл клетку и протянул одну руку к коту, другой на всякий случай придерживая дверцу. Кот долго и с выражением глубочайшего презрения обнюхивал его пальцы, после чего невежливо и неожиданно цапнул за мизинец. Хекдже фыркнул. Он привык к боли и со временем научился сразу отодвигать ее на второй план. Кот еще долго смотрел на руку. Потом, гипнотизирующе глядя в глаза Хекдже, подался вперед, неловко потерся об нее мордой и сразу же скрылся в глубине клетки, всем своим видом показывая, что не намерен больше идти на контакт. Хекдже усмехнулся. Кот напомнил ему Сонмина. Такой же осторожный в своих привязанностях и не желающий открываться первому встречному. - Потом поговорим, - сказал он раздраженно подрагивавшему рыжему хвосту и вернулся к папке. Работа обещала быть интересной.