Рай начинается за углом

Послушайте мелодию. Она одна из моих любимых, и я долго ждала момента, когда смогу что-нибудь написать под нее^^ 43. Strike paints – Hurricane vindur Асфальт под ногами оказался неожиданно скользким, поэтому Кюхену пришлось зацепиться за дверцу машины, чтобы не упасть. Что-то жалобно скрипнуло, но он списал это на свое утомленное воображение. На то, чтобы восстановить равновесие, ушли все силы. Кюхен не раз думал, что нужно попробовать провести в машине хотя бы одну ночь. Но мысль, что в машину пробраться легче, чем в квартиру, откровенно настораживала и заставляла отправить усталость восвояси. Личный ад продолжал быть адом. Казалось, странные звуки пробирались даже сквозь наушники, которые Кюхен уже почти не снимал, когда приходил домой. Вся эта звуковая пытка начинала казаться одной большой галлюцинацией, и Кюхен дергался каждый раз, когда слышал похожие звуки вне дома. Казалось, весь этот скрежет уже настолько отпечатался в голове, что подсознание начало само создавать проблемы. Ступеньки тоже были скользкими, поэтому преодолеть их быстро не получилось. Подумав о том, что Шивон явно хочет разориться на компенсациях убившимся на его ступеньках людям, Кюхен усмехнулся и толкнул тяжелую дверь, на ходу пытаясь расстегнуть пуговицы на пальто замерзшими пальцами. В баре было пусто. Кюхен никогда не бывал здесь по понедельникам, но подозревал, что немногие люди хотели бы провести здесь полночи в самом начале рабочей недели. - Не помешал? – спросил он у Сонмина, который вернулся к своим делам сразу же после того как бросил на него мимолетный взгляд. Ответа так и не прозвучало. Кюхен не собирался объяснять причину своего прихода сюда. Временами он действительно начинал задумываться о том, чтобы пожить где-нибудь в другом месте, но понимал, что это бесполезно. Вовлекать кого-то в свой ад было бы бессмысленно. Кюхен бросил пальто на ближайший стул и подошел к барной стойке, возле которой сегодня не было стульев. Закатав рукава свитера и сложив руки на прохладную столешницу, он в упор посмотрел на Сонмина, не переставая задаваться вопросом, почему сорвался и приехал именно сюда, именно в это время, отчаянно надеясь, что в такой поздний час бар еще не был закрыт. - Здесь больше никого нет, - сказал Сонмин после недолгого молчания. Смысл его слов был понятным. Кюхен усмехнулся. Он бы не приехал, если бы Йесон был здесь. Каждый по-своему защищает то, что любит. - Я и не надеялся встретить кого-то еще. Сонмин поднял голову и одарил его странным взглядом. Но почти сразу же опустил глаза и, указав на руку, спросил: - Что это? Усталость была настолько сильной, что, как оказалось, получалось не обращать никакого внимания на боль. Длинная царапина пересекала запястье и терялась где-то под съехавшим рукавом. Кюхен долго рассматривал ее без единой мысли в голове, а потом закрыл лицо руками, чтобы собраться и не дать панике заполнить сознание окончательно. Личный дьявол мстил ему за любовь, которую никогда не сможет получить, и сейчас это действительно начало у него получаться. Около получаса назад Кюхен проснулся от кошмара, в котором над ним нависал человек с ножом в руке. Человек, внешне так сильно напоминавший Йесона, что даже во сне это доходило до отчаяния. - Дай сюда. Теплые пальцы осторожно обхватили ладонь и потянули руку на себя. Кюхен не собирался сопротивляться, особенно после той неожиданной мягкости, которая прозвучала в голосе. И голос, и взгляд, и лицо не вязались с той атмосферой, которую Сонмин создавал вокруг себя. Он совершенно не принадлежал к той группе людей, которые являются непробиваемыми только внешне, но под слоем брони, вероятно, сидел кто-то совершенно другой. Быть может, по-прежнему не ранимый и не трепетный, но… Просто другой. Царапина не была глубокой и перестала выглядеть ужасно, когда Сонмин осторожно стер небольшие потеки крови ватным диском. Неприятные ассоциации давили намного больше, чем боль, но с каждым прикосновением теплых пальцев почему-то становилось легче. Кюхен успокаивался, потому что Сонмин окружал его своей непонятной заботой, заставляя чувствовать себя защищенным. Это было совершенно другое спокойствие. Не такое ровное и отрезвляющее, как у Йесона. Каменное. И теплое. Другое. - У тебя неприятности? Мягкость из голоса исчезла, но безразличия тоже не чувствовалось. Привычно огрызаться, как это происходило при разговорах с Шивоном и Хичолем, не хотелось. - Мне не стоит сейчас ехать домой. - Сегодня можешь остаться здесь. Царапина скрылась под пластырем и, натянув рукава пониже, Кюхен успокоился окончательно. Сонмин закрыл двери и выключил почти весь свет, оставив только лампы над барной стойкой и винными шкафами. Темнота за спиной заставила Кюхена невольно поежиться, поэтому он перебрался ближе к свету, делая вид, что изучает содержимое винных шкафов. Это оказалось так увлекательно, что о темноте получилось забыть. - Что-то ищешь? – спокойно спросил Сонмин, оказавшись рядом так неожиданно, что Кюхен невольно вздрогнул. Это действительно превращалось в паранойю. И это было отвратительно. - Тебя. Когда взгляд зацепился за знакомое название, Кюхен, наконец, нашел ответ на тот вопрос, который задавал себе уже долгое время. Сравнивать людей с винами было более чем интересно, но найти вино, которое могло бы охарактеризовать Сонмина, было очень сложно. Ключ был в этой сложности. Амароне было, пожалуй, самым сложным из всего, что Кюхен когда-либо пробовал. Тяжелое, многогранное, полное самых разных ароматов, требующее много времени на понимание, поначалу оно отталкивало своей спиртуозностью, но те, кто терпеливо дожидался, получали щедрую награду. Кюхен пробовал его только один раз. И запомнил на всю жизнь. Настроение постепенно приходило в норму, по мере того, как сознание заполнялось теплым спокойствием. Кюхен смотрел в глаза напротив все время, пока открывал бутылку и почти наощупь разливал вино по бокалам. Приглушенный свет играл свою роль. Сонмин казался сейчас совершенно другим. Тяжелые вина раскрываются, если дать им напитаться кислородом. Люди часто отвечают искренностью на искренность. Возможно, беспокойство во взгляде действительно было, а возможно, воображение снова сыграло с Кюхеном злую шутку. Вино в бокале при тусклом освещении казалось почти черным. Его тяжелый, пока еще не раскрывшийся аромат уже постепенно пропитывал воздух. Можно было закрыть глаза и представить, что весь мир за толстой полоской темноты не имел никакого значения. И неприятные звуки, мучавшие его ночами и прочно засевшие в голове, остались там, за дверью квартиры. Приятная тишина лечила уставшие от наушников уши. Глаза закрывались сами собой – от усталости, от необходимости отдохнуть, от накатившего спокойствия… Или от желания отключить окружающий мир, ограничив его только теплом. Кюхен был красивым. Эта мысль приходила в голову сама собой, стоило только посмотреть на него. Сонмин никогда не судил людей по внешности. И никогда не думал о них ничего подобного. Но Кюхен был красивым. Даже сейчас, когда плохое освещение делало синяки под его глазами ярче, когда взгляд был настолько пропитан усталостью, что хотелось спать, когда третий по счету бокал в его руке отразился болезненным румянцем на щеках… Он был красивым. Он украшал это место, отчего оно казалось ярче. Голос Кюхена не был похож ни на один из голосов, когда-либо выхваченных из окружения. Большинство из них не вызывало никаких впечатлений. Было несколько, впивавшихся в память одним своим звучанием… Но даже их объединяло какое-то… Понимание? Голос Шивона, особенно когда он начинал говорить тихо и вкрадчиво, откровенно настораживал. Голос Хекдже за много лет дружбы стал настолько родным, что иногда было сложно ловить каждое слово. От голоса Реука становилось теплее. Голос Йесона рвал на части. Голос Кюхена… Все склеивал? Сонмин прекрасно помнил, что голос Кюхена перекрывал все эмоции от пения Йесона. Они дополняли друг друга этой противоположностью. Поэтому с Кюхеном в какой-то мере было легче, несмотря на то, что временами он становился сгустком колкости. И он был красивым. Настолько, что каждый раз приходилось отстранять от себя желание к нему прикоснуться. Но сейчас здорово мешало нежелание засыпать в одиночестве. Кюхен был красивым. И он вызывал совершенно другие чувства. И все это время пил один. Возможно, он был способом сбежать от реальности, потому что именно сейчас реальность ускользала с высокой скоростью, и не хотелось обращать на это никакого внимания. Возможно, он был способом почувствовать что-то другое. Очередной попыткой заполнить пустоту, которая напоминала о себе все чаще в последнее время. Заставляла цепляться за кого-то еще, потому что двух людей сердцу было явно мало. И оно же страдало от этого. - Тебе нужно спать, - сказал Сонмин, вынув из руки младшего бутылку, когда тот собрался наливать себе очередной бокал. - На полу будет очень удобно, - усмехнулся тот. - Поспишь в кабинете. Сонмин хотел схватить его за запястье, чтобы увести в кабинет, но, вовремя вспомнив о царапине, просто потянул за рукав. - Ты останешься? Вопрос был неожиданным. Нежелание засыпать в одиночестве постепенно превращалось в нежелание возвращаться домой. - Я не могу уйти, пока здесь кто-то есть. Это было больше похоже на оправдание для самого себя, но Кюхен поверил и перестал задавать вопросы. Кабинет был пропитан пылью, потому что здесь никто не проводил много времени, а Шивон предпочитал расправляться со всей документацией сидя в зале. Подтолкнув Кюхена к дивану, стоявшему в углу, Сонмин открыл форточку, чтобы впустить сюда хотя бы немного свежего воздуха. Было холодно, но свежий воздух того стоил. Кюхен уже лег, почти вжавшись в спинку дивана, чтобы освободить место, и передвинув на середину единственную подушку. Раньше Сонмин проводил на этом диване почти каждую ночь, когда не было особого повода возвращаться домой, и ему было тесно даже одному. Но сейчас он все равно выключил свет и лег рядом, так и не заставив себя повернуться к Кюхену спиной. От Кюхена пахло вином. От Кюхена пахло любимым вином. Сложно было не потянуться за этим запахом к обветренным губам. Кюхен был красивым. И он вызывал совершенно другие чувства. Потому что был совершенно другим.