Рай начинается за углом

Я хотела толкнуть целую речь... Но поняла, что мне, наверное, нечего сказать. Нечего, кроме... Спасибо. Вместо эпилога. Super Junior – It's you Солнечная погода с утра помогала переменам. И отгоняла грустные мысли. Хекдже улыбался весь день, пока укладывал вещи в коробки, улыбался, пока бегал туда-сюда по лестнице, чтобы помочь уложить их в грузовик, улыбался, и ему даже не приходилось заставлять себя это делать. Сонмин окидывал растерянным взглядом пустую комнату, проверяя, не завалялось ли что-нибудь в углу. Отрывать себя от этого места было тяжело. Пусть оно и было откровенно страшным, но он был почти намертво привязан к нему воспоминаниями. Хекдже почти видел их на его лице. - Ты вовремя переезжаешь, - сказал он, ткнув друга локтем в бок, чтобы вернуть его в реальность. – Еще немного, и ты просто не смог бы отсюда вырваться. Хекдже не знал, с чего Сонмин решил переехать. Почему это случилось так внезапно. Догадывался, но не знал. Мобильник, казалось, до сих пор трещал от сообщений Реука, который снова собирался пропасть в студии на весь день и извинялся за то, что не может заняться переездом сам. Хекдже не знал, почему Сонмин решил переехать именно тогда, когда запись альбома шла полным ходом. Возможно, это было ради возможности быть немного ближе. Возможно, из-за невыносимого одиночества, которое, как правило, усиливалось в несколько раз, стоило только оказаться в стенах этого дома. - Мне здесь нравилось, - глухо отозвался Сонмин. – Иногда. - Я знаю, - улыбнулся Хекдже и потянул его за рукав к выходу. Вывел за порог, закрыл дверь, положил ключ в карман, чтобы отдать хозяину вечером. На этом все заканчивалось. Или только начиналось. Солнце светило так ярко, что хотелось сбросить куртку, чтобы погреть истосковавшуюся по теплу кожу в его лучах. Но Хекдже знал, каким обманчиво теплым обычно было начало весны, а проваляться с простудой неделю не входило в его планы. Сонмин забрался в кабину грузовика и протянул руку, чтобы помочь ему, но Хекдже покачал головой, отказываясь. Рабочая смена начиналась через полтора часа. И с недавних пор его некому стало заменить, поэтому Хекдже не хотел опаздывать. - Прости, - виновато сказал он, спрятав в карман телефон, на который только что пришло сообщение, что Реук сможет вырваться на пару часов, чтобы помочь. – Дальше сам. - Ты уверен, что не хочешь пожить с нами? – в очередной раз спросил Сонмин. В его глазах было беспокойство. Хекдже не хотел оставаться здесь в полном одиночестве, и он несколько раз был готов согласиться, но вовремя вспоминал, что так нельзя было делать. Пока нельзя. И потом тоже будет нельзя. Дверь в кабину закрылась, и Хекдже помахал Сонмину рукой на прощание, прекрасно зная, что уже завтра они увидятся снова. Только когда грузовик отъехал, пришлось развернуться и спешно забежать в подъезд за вещами, чтобы отправиться на работу. Но, как только он увидел разбитую лестницу и отсутствующие в нескольких местах перила, осознание не заставило себя ждать. Этот дом был пропитан одиночеством. И в нем жили исключительно одинокие люди. Сонмин уехал, потому что в один момент понял, что больше не один. Хекдже стало немного горько от этого. Но он продолжил ждать. Порой ожидание делало дни совершенно невыносимыми, и Хекдже часто ловил себя на том, что вглядывался в лица прохожих с той целью, чтобы найти то единственное, которое заставит его задохнуться от внезапного счастья. Жизнь продолжалась, даже с тем ощущением, что от сердца оторвали приличный кусок, а образовавшуюся пустоту заполнили льдом. Холод расползался по телу в моменты слабости, и особенно – по ночам, когда Хекдже забывался и начинал шарить рукой по другой половине кровати, надеясь найти какой-нибудь источник тепла. Но в остальном все было хорошо. Получалось просыпаться, вставать по будильнику, не опаздывать на работу. И не работать по ночам. Получалось улыбаться людям, отдавать все накопившееся тепло животным, помогать им быстрее привыкнуть к новому месту. Получалось уделять ровно столько внимания рыжему господину, сколько тот хотел, а иногда – немного больше. Получалось ждать. Получалось жить. И получалось хорошо. Получалось приходить домой вовремя, ровно вычеркивать в календаре еще один прожитый день, получалось заставлять себя идти в душ, несмотря на отсутствие сил после рабочего дня, получалось готовить ужин и иногда даже получалось его есть. Получалось. День был солнечным, и это радовало всех, кто приходил и кто уходил. Хекдже возвращался домой, когда солнце уже скрылось за горизонтом, но теплое настроение никуда не исчезло. Начало весны и должно было быть таким меланхолично-радостным. Хекдже преодолел ступеньки, не фокусируя на них свое внимание, и быстро прошел вперед по своему коридору, по привычке не вслушиваясь в телефонные ссоры или сопливые драмы. Повернул в замке ключ, на ходу стягивая куртку, кинул короткое приветствие коту и пообещал ему еды. Кот поверил. В последнее время кот всегда ему верил. Или понимал, что не стоит сейчас показывать свой характер. Куртка оказалась на крючке, в календаре появился еще один перечеркнутый день, и не было совершенно никакого повода чувствовать себя одиноким. Кот терся об ноги до тех пор, пока не дождался ужина. Наполнив его миску кормом, Хекдже поставил чайник на плиту и прошел в комнату, чтобы переодеться. Он окинул безразличным взглядом незаправленную кровать и панораму Парижа напротив и вышел так быстро, как только мог. От спальни веяло одиночеством больше, чем от всего остального дома. Иногда Хекдже всерьез задумывался о том, чтобы перетащить кровать на кухню. Но потом вспоминал, что это не навсегда. Получалось ждать. Ждать получалось. Чайник закипел, и Хекдже налил кипятка в тяжелую кружку. Он поставил ее на стол, в очередной раз забыв кинуть чайный пакетик и, опустившись на стул, позволил себе на несколько минут опустить голову на руки. Эти минуты были самыми мучительными, но самыми желанными. Только сейчас Хекдже позволил себе подумать о Донхэ, и мыслей появилось столько, что голова грозила вот-вот затрещать по швам. Только несколько минут в день Хекдже позволял себе жалеть о том, что не остановил его, не удержал, не привязал к себе так, что тот не смог бы уехать. Только несколько минут в день Хекдже позволял себе спрашивать у тишины о том, как он там, изменился ли или остался прежним, отпустил ли прошлое или замкнулся в нем еще больше. Только на несколько минут в день Хекдже позволял появиться искушению позвонить. И только несколько минут в день боролся с этим. Донхэ не звонил сам. Сказал, что не будет делать этого, но ответит на звонок в любой момент. Он просил звонить только по очень важным причинам. И только несколько минут в день Хекдже позволял себе думать, что слова вроде «Я люблю тебя» или «Я скучаю» вполне могли сойти за острую необходимость в звонке. Получалось держаться. Держаться получалось. Можно было оставить мобильник в кармане куртки и позволить лени захватить себя настолько, что ни в какую не хотелось за ним вставать. Только несколько минут в день Хекдже позволял себе слушать тишину. Он сидел, опустив голову на руки, и просто слушал. Под столом хрустел кот. За окном поднимался ветер. За стеной слышались рыдания. Тишина угнетала с каждым звуком, но Хекдже упрямо слушал ее, надеясь, что хотя бы сегодня услышит что-то новое. Сверху послышался грохот. В коридоре хлопнула дверь. В замке повернулся ключ. На губах появилась улыбка. Ждать получилось. Дождаться – тоже. Где-то за углом начинался рай.