Молодые и зрелые годы императора Эмгыра вар Эмрейса

Императоры владеют империями, но двумя вещами владеть не могут: своим сердцем и своим временем. И то, и другое принадлежит империи, — любит повторять Его Императорское Величество Emhyr var Emreis, Deithwen Addan yn Carn aep Morvudd, и это действительно так. Когда мы впервые встретили его на страницах романа «Кровь Эльфов», обратили ли вы внимание на его внешний вид? — Какая символика, — сказал, не оборачиваясь, щуплый черноволосый мужчина в лосевом кафтане со следами от оружия и пятнами ржавчины. Полагаю, следы ржавчины на императорском кафтане — отнюдь не небрежность камердинера. Просто Эмгыр вар Эмрейс почти всегда в разъездах, путешествует по необъятным просторам нильфгаардской империи, предпочитая вникать в проблемы государства, что называется, «в поле», а не только знакомясь с ними по донесениям. Впрочем, и на чтение государственных бумаг у него всегда находится и время, и желание. И на чтение карт тоже. Но в этой главе я позволю себе оторвать Его Императорское Величество от дел праведных на ниве государственных забот и слегка коснусь его личной жизни. Не скрою, самые любимые страницы в биографиях моих любимых королей связаны именно с их частной жизнью. Семейная жизнь монархов, их любовные увлечения, интриги и скандалы вокруг престола весьма любезны моему сердцу, и имена фавориток того или иного короля я могу перечислить более твердо, чем войны, что он вел, и победы на поле брани. Личную жизнь Эмгыр вар Эмрейс предпочитает не афишировать, но все же и невооруженным глазом можно увидеть, что в плотном графике его дел есть время и для прекрасных женщин, а в сердце — место для преданных друзей. И начну я эту главу, естественно, с женщин… Разумеется, та высокая планка, которую Эмгыр поставил для своей будущей супруги (Дитя Старшей Крови, обязанная родить Спасителя мира), вовсе не причина, чтобы он избегал общества других женщин и жил подобно монаху. При любом королевском дворе хватает амбициозных красавиц, что всякую ночь засыпают с мыслью: «И почему не я согреваю постель Его Императорского Величества?». А если сама женщина скромна и благонравна, то у нее наверняка найдутся отец, брат или благоверный супружник, которые спят и во сне видят, как благодаря красоте дочери/сестры/жены усиливается их собственное влияние и растет богатство. Впрочем, император Эмгыр, с какой стороны на него ни посмотри — весьма представительный мужчина, учтивый и галантный в обхождении (манеры — это лицо мужчины!), из тех, кому возраст идет на пользу, и кому императорская корона добавляет тысячу очков к личной харизме. Многие женщины были бы искренне польщены его вниманием. («У вас прекрасное зрение, любезная госпожа ЛаЛ, — улыбается мне Белое Пламя, — видели бы вы меня в молодости…» — «Это когда вы, представившись безвестным рыцарем, покорили сердце прекрасной принцессы, государь? В Мурлындии, откуда я родом, есть поговорка: «Мастерство не пропьешь!» — приседая в реверансе, отвечаю я). Среди придворных дам, на которых император обратил свое милостивое внимание, молва называет Айну Дермотт, Клару аэп Гвиндолин Гор, Дервлю Трыффин Бруаннэ. О Дервле нам известно, что у нее золотые волосы, роскошное тело, и злоязычные придворные считают ее «писаной красавицей». Поэтому легко вообразить особу, похожую на Анжелику де Пейрак в исполнении Мишель Мерсье. Иметь такую женщину в любовницах — все равно что носить бриллиант «Розовая звезда» на пальце. Кстати, в крупном бриллианте на руке император себе тоже не отказывает, его блеск эффектно выделяется на фоне черной одежды (более простой, чем у придворных) и отлично сочетается с золотой императорской цепью и тонким обручем короны. Полагаю, со своими любовницами император достаточно щедр, иначе почему граф Бруаннэ почувствовал себя обделенным, когда Эмгыр бросил вернул ему его жену? Что касается чувств, то здесь Нильфгаард может спать спокойно — в любви император исключительно хладнокровен и глупостей из-за женщин не наделает. Когда государственная необходимость потребовала от него обзавестись невестой, то прежней любовнице было приказано покинуть императорский дворец, и сие приказание было выполнено усилиями и пинками четверых гвардейцев. Люди заурядные удивлялись — неужели нельзя совместить и жену, и любовницу? Люди незаурядные понимали — «мухи — отдельно, а котлеты — отдельно», весь мир смотрит на Белое Пламя, и уважительное отношение к принцессе-невесте из Цинтры способно усмирить покоренное королевство лучше отборного армейского корпуса. Впрочем, свой супружеский долг Эмгыр, как и подобает монарху, рассматривает как долг. И от своей будущей супруги жарких чувств тоже не требует. В соответствующее время она станет женой императора. Точно так же, как становились и становятся королевами десятки девочек. То есть почти не зная своего супруга. Зачастую — не составив о нем достаточно хорошего мнения после первой встречи. Часто — разочаровавшись первыми днями и… ночами супружества. Однако среди нильфгаардских дам есть особа, к которой император испытывает по-настоящему глубокие дружеские чувства — некая Стелла Конгрев, графиня Лиддерталь. Кто она такая и как появилась в окружении императора, для нас, читателей, так и осталось тайной. Как истинный джентльмен, пан Сапек скрыл и возраст этой дамы: впрочем, из статьи многотомной «Encyclopaedia Maxima Mundi» Эффенберга и Тальбота нам известно, что прожила она весьма долго, и, следовательно, в повествовании ей не должно быть больше тридцати лет. Авторы энциклопедии отмечают у графини наличие незаурядного ума, и это могло послужить тем отличием, которое позволило ей выделиться и обратить на себя внимание императора. Мы же, в свою очередь, можем отметить благородное сердце, доброту и великодушие — качества, весьма редкие у людей, что слоняются вокруг тронов во все времена, и поэтому особо ценимые. Ко всему, графиня Стелла — исключительно отважная женщина, ибо только отважный человек посмеет почтительно, но твердо воззвать к императорской совести и просить милосердия к бедной девочке, ставшей невольной марионеткой в чужих интригах. — И что будет с ней, Эмгыр? — Не знаю, — ответил он. — Через десять дней я возобновлю наступление на Севере. Оно обещает быть нелегким. Очень тяжелая война. Ваттье де Ридо следит за направленными против нас заговорами и противодействующими группировками. К разным, самым различным действиям может принудить меня забота о безопасности государства. — Это дитя ни в чем не виновно. Следует отметить, дружба Стеллы и Эмгыра насчитывает достаточно времени — графиня, как никто другой, видит императора насквозь, отлично разбираясь во всех оттенках улыбок, что временами играют на его губах. Пожалуй, она единственный человек в окружении императора, для кого он — как открытая книга. Белое Пламя Нильфгаарда рассматривал их с высот своего трона. Как всегда, глаза его были слегка прищурены, на губах блуждала едва заметная насмешливая улыбка. Королева Цинтры споткнулась снова. Император уперся локтем в подлокотник трона, коснулся рукой щеки. Улыбнулся. Стелла Конгрев была уже достаточно близко, чтобы разгадать его улыбку. И обмерла от ужаса. «Что-то не так, — испуганно подумала она. — Что-то не так. Полетят головы. Ох, Великое Солнце, полетят…». В уже упомянутой статье сообщается, что при императорском дворе Стелла Конгрев …должностей не имела никаких, ведомо было, что голос и мнение ее император с почтением и уважительностью воспринимать изволил. И эта почтительность и уважение, как мы понимаем, связаны с тем, что с Эмгыром Стелла делила вовсе не его постель, а его заботы. Именно ей он мог доверить поручение, связанное с государственной тайной, и быть уверенным, что она не только не проговорится, но и выполнит порученное с блеском. Думаете, легко «недоразвитую» девчушку, чья родовитость чуть лучше, чем у дворовой собаки, превратить в урожденную аристократку? Профессор Хиггинс из комедии Бернарда Шоу «Пигмалион» трудам Стеллы Конгрев аплодирует стоя. И я тоже, вспоминая, как неприятно выглядела в сериале королева Калантэ — манерами и языком настоящая рыночная торговка. Вот, право, жаль, что среди сценаристов сериала не нашлось своей «Стеллы»! Хочу отметить, что энциклопедисты несколько неверно обозначили положение графини Конгрев при императорском дворе, утверждая, что имея прозвище «матушки императрицы», она не занимала никакой определенной должности. Если судить по книгам Сапека, этикет нильфгаардского императорского двора списан с испанского придворного этикета. А он предусматривал наличие при супруге короля дуэньи, которая зорко бдела за исполнением королевой многочисленных придворных обязанностей и предписаний. И эта должность почиталась исключительно высокой и, к слову сказать, очень влиятельной. Что-то похожее на роль дуэньи и исполняет Стелла сначала при королеве Цинтры, а потом при нильфгаардской императрице, когда эта — так и не названная Сапковским — девушка выходит замуж за императора Эмгыра. И Стелла Конгрев не единственная, кого Эмгыр считает своим другом. По моему скромному мнению, другим таким счастливым исключением является Ваттье де Ридо, виконт Эиддон. Нет, конечно, в отличие от графини Лиддерталь, он не смеет в приватной беседе обратиться к Белому Пламени запросто «Эмгыр». Будучи на высоком посту начальника разведки, Ваттье весьма озабочен, чтобы император всегда видел в нем энергичного и грамотного профессионала, верно стоящего на страже государственных и личных императорских интересов. В этом отношении Белое Пламя весьма строг, он не потерпит у себя на службе людей «нервных и некомпетентных». Ваттье порой даже жалуется, что, государь бывает к нему несправедлив и может публично «облаять». Однако нельзя не заметить, что чаще всего они находятся на «одной волне» и Эмгыр понимает Ваттье с полуслова, так, что тому и не надо вдаваться в подробные объяснения, что именно он хотел бы предложить. Такое понимание всегда случается с людьми, которые вместе съели не один пуд соли. Кто, кроме друзей, может осмелиться дать императору совет, касающийся его частной жизни? Именно Ваттье без тени смущения предлагает Эмгыру чистой воды аферу — жениться на Лже-Цирилле, а лишь потом сделать замену, когда настоящая принцесса найдется. Конечно, речь идет о государственных интересах, но обсуждать столь щекотливую тему с первым лицом государства может позволить себе совсем не каждый. Или последний глупец, или отчаянный храбрец, или человек, уверенный в дружеском расположении своего государя. Третьего человека, кого император Эмгыр почтит своей дружбой, мы повстречаем на страницах книги «Час презрения». Однако там он еще — один из многих, кто просто служит Эмгыру верой и правдой. До настоящей близости к императору ему предстоит долгий путь. Пройдут десятилетия, прежде чем Эмгыр будет ему доверять настолько, что вверит в его руки самое ценное, что у него есть — свою империю. И этот человек вовсе не наследник императора. На закате своих лет, в мемуарах «Моя жизнь — моя борьба» Белое Пламя так напишет о взаимоотношениях с теми, кто имел честь называть себя «другом Его Императорского Величества»: «Не спрашивай, что твой император сделал для тебя, спроси, что ты сделал для своего императора» ©.