Utilized

— Рассказывайте. Не в обиду Минхо, но Хёнджин водит в разы лучше. Машина едет плавно и как-то тише (хотя Ян не разбирается в вождении ровным счётом никак), что заведомо делает поездку более комфортной. И скудные пейзажи с целым ничего за окном вселяют надежду. Если карта Хвана правдива настолько, насколько и его предположения, то следует и впрямь уйти в какую-нибудь глушь. Чонин не уверен, каким образом там можно кормиться и где раздобыть оружие, но пока что план сравнительно неплохо. Одно мешает: отсутствие бензина. — Что рассказывать? — спрашивает Мин и старается выглядеть как можно дружелюбнее. У него всегда это таким вот образом получается — само как-то. Ким Сынмин из тех счастливчиков, которые нравятся всем. Про него либо говоришь что-то хорошее, либо совсем ничего, потому что «плохим его назвать не могу». Мин — настоящее воплощение всего самого лучшего и правильного, но ему почему-то по жизни не везёт. Чанбин говорил, что он никогда не состоял в отношениях и настоящих друзей у него мало. Быть идеальным человеком не так уж и славно, потому что многие на интуитивном уровне стараются держаться от тебя подальше. С тобой скучно совершать безумные поступки, не напьёшься вдрызг и не раскрасишь стену чёртовой заброшки баллончиками, когда очень хочется. — Давай, щеночек, с тебя начнём. Я поведал свою слезливую историю, так что теперь ваш черёд. — Ты болтливее, чем кажешься, — замечает Минхо и хмурится. Вряд ли брат настроен на разговоры как таковые. Ему вообще не прельщает чесать языком без дела, но Чонин помнит его слова касательно Хёнджина: «Мы плохо его знаем». Так почему бы и не узнать? Чонин, к примеру, хотел бы. — Считай, что это проявление нехватки человеческого общения и скука. Когда я нахожусь в компании неудачников вроде вас, то подсознательно стараюсь быть очень вежливым и говорливым, так как копирую поведение одного из своих «зеркал». Раньше помогало. — Не понял?.. Чонин невольно переглядывается с Ликсом и буквально читает в его широко распахнутых глазах, что младший начинает бояться этого человека. А как же? — Хёнджин то молчит и откровенно избегает расспросов о личной жизни или о жизни других, о выживании, то сам начинает заводить странные темы и не может заткнуться. Ян, конечно, не силён в психических заболеваниях и постановке диагнозов, но шизофрения — первое, что приходит на ум после таких радикальных перемен. Впрочем, Чонин не уверен по поводу состояния и своего психического здоровья. В моменты ответственных решений и раздумий видеть фантомный образ человека, который едва не стал твоим убийцей, не здорово. Нихуя не здорово. — Близнецовые штуки и все дела, — Хёнджин притормаживает, чтобы повернуть налево. Одной рукой он неопределённо машет у головы. — До сих пор не знаю, как действует эта херня, но мой братец-разумист вас бы просветил. — У тебя есть близнец? — Плюшевый хён умеет задавать вопросы аккуратно, ненавязчиво. Его мягкий голос успокаивает. — Два, но самый классный из нас, конечно, я. — Зато честно, — не может удержаться брат. Три человека, выглядящие практически точь-в-точь. Чонину легко представить себе двоих Хёнджинов (ведь один уже живёт в его больной голове), но ещё и третьего — нет. — Так значит… — теперь вклинивается и Ликс. — Это что-то типа раздвоения личности, но ты не болен, потому что всего лишь временами копируешь своего брата? Как защитная реакция психики на изменяющиеся условия?.. Я имею в виду, что ты подражаешь своему брату, думая, что он наиболее приспособлен к налаживанию отношений в чрезвычайных ситуациях, да? А ты в силу характера так не можешь? А-х-у-е-т-ь. То ли это шепчет впереди сидящий Минхо, то ли сам Чонин. Остальные бы просто окрестили Хвана чокнутым и на этом закончили, а школьник (шестнадцатилетний пацан!) рассуждает так, что начинаешь думать о том, что подобное поведение нормально. — Звучит дерьмово, но возможно. Всю жизнь не мог терпеть, как этот ушлый мудак забирал наших друзей себе. «Хонджин лучше вас учится», «у Хонджина хорошая работа», — нельзя не заметить, как от упоминания имени одного из близнецов ладони на руле сжимаются до побелевших костяшек пальцев. — Бесит, сука! Надеюсь, что этот лабораторный крысёныш сдох. Поделом ему. Хван не просто злится — он без пяти минут в бешенстве. Младший чувствует, как Мин нащупывает его пальцы и незаметно переплетает их, спрашивая у водителя: — А что насчет другого брата? — Хиджина? — «переключение» помогает отвлечься. — Он умер до всего этого дерьма. Слышали по новостям, как разбился около года назад самолёт, неудачно пытаясь приземлиться в аэропорту? Вот тогда-то его и не стало… И вообще, я больше не хочу разговаривать. Закрыли тему. Кажется, отныне остальные станут бояться его гораздо сильнее, чем было раньше. Ведь никогда не знаешь, чего можно ожидать от человека, который бывает настоящим не факт что хотя бы наполовину. Такие люди опасны, непредсказуемы и всегда себе на уме, но. Чонину он нравится всё больше и больше.

***

тогда.

Рэй приходится начать бежать, чтобы догнать его. Военный идёт чертовски быстро по высокой (по колено) траве и как будто бы не чувствует усталости. Она никогда не считала себя слабачкой, да и в семье не принято было ныть, если ты устал или ещё что, но спустя час этого марафона окончательно выдохлась. Минг предпочитает убивать ходячих-одиночек ножом; Рэй умеет разве что неплохо стрелять. Какая-то часть в ней пожалела, что не осталась с теми людьми. Если хорошенько поразмыслить, то было весьма глупо отказываться от компании минимум троих человек (ведь больше — безопаснее, да?). К тому же у них была машина, а значит и возможность уехать подальше от проклятой столицы и избежать смерти от зубов мертвецов. Сынмин точно не плохой человек — она сразу это поняла, как только увидела его шоколадные глаза. С другой стороны, Рэй в долгу перед Мингом хотя бы потому, что он спас её японскую задницу, упустив свой шанс свалить из Сеула вместе с товарищами, и оставил сумку с оружием на крыше. В одиночку можно донести, когда поблизости точно нет покойников, а вот если они готовы нападать прямо сейчас, то и вдвоём не управиться. Парень не сказал ни слова, не проматерился даже — вот почему так паршиво на душе. Впрочем, Минг не особо-то разговорчив. Рэй тысячу раз пожалела о том, что решила переехать в Корею и выучиться здесь на полицейского. Скорее всего, она не оказалась бы запертой в кафешке вместе с хозяином заведения и остальными работниками, двое из которых обратились практически одновременно. Когда только их успели укусить? Однако самый полезный урок она усвоила именно в этой стране — не доверяй трусу. Из-за одного придурка могут умереть многие, включая полезных участников негласной группы выживших. Каждый день в этом безумии тянется вечность. — Куда ты направляешься? — Я говорил. — Нет, ты не понял, — Рэй ровняется с ним и пытается идти в ногу. — Почему именно на юг? Что там? Разве остальные не должны были ждать тебя на окраине города? Мы давно ушли от трассы. — Они либо мертвы, либо уехали без меня. Ждать было бесполезно. Он прав: ждать напрасно глупо. Но Рэй никак не может понять, почему, когда Минг говорит о чём-то, он оказывается прав. Например, он сразу сказал, что из того пистолета, что сейчас у неё, будет удобнее всего стрелять; или что идти узкими, но освещенными переулками, петляя, гораздо безопаснее, чем напрямик. Вроде бы мелочи, но его надежность и знание своего дела, скорее всего, заставили Рэй пойти вслед за ним. Минг также помог Сынмину и вошёл в кишащее мертвецами здание, потому что его попросили. Поступила бы Рэй таким образом? Вряд ли. — Почему? — Мы проехали место встречи. Там не было ни следов борьбы, ни трупов. Вывод очевиден: парни и не были в этом месте. Совсем скоро начнёт темнеть. Заметно похолодало, а липкий страх заставляет постоянно смотреть по сторонам, чтобы не упустить приближение «гниющей смерти». Рэй не представляет, каким образом они переживут ночь. Если три недели назад она жаловалась по телефону подруге о том, что не в состоянии больше работать официанткой и хочет к чертям уволиться, но отныне бы многое отдала за то, чтобы вернуться хотя бы на пять минут в прошлое. Как же круто было ходить с натянутой улыбкой и быть вежливой даже с посетителями-свиньями. Потрясающая жизнь, наполненная счастьем. — Я хочу уйти подальше от городов. А если двигаться на юг, то можно найти какое-нибудь небольшое поселение или ферму. Мертвецов там автоматически будет меньше. Осень пролетит быстро, поэтому нам необходимо подготовиться к зиме, чтобы пережить её. Пока Рэй думает о настоящем и прошлом, Минг смотрит в будущее. Он буквально по пунктам составляет план по спасению и обеспечению безопасности. В его арсенале словно не существует таких слов, как «отчаяние», «страх» и «сдаюсь». — Как мы будем ночевать и где? — Вскоре должна появиться заброшенная водонапорная башня, если я не ошибаюсь. А если повезёт, то там будут старые одеяла или какие-то тряпки, благодаря которым ты сможешь согреться, потому что дети и бомжи быстро облюбовывают такие места. Утром пойдём дальше. В нормальное время Рэй бы не притронулась ни к чему, чего касались люди без определённого места жительства, которые не мылись неделями и спали непонятно где. Но теперь она бы с пребольшим удовольствием подралась бы и за свитер из помойки. Чёрт возьми, а. Как же внезапно жизнь может перевернуться с ног на голову всего меньше чем за неделю. Рэй не хочет плакать, убиваться и ныть из-за немытых волос или обломанных ногтей — похуй. Лишь бы не сдохнуть и преодолеть всё это, как бы плохо ни было и что бы ни приходилось делать. После месива в Сеуле уже не страшно практически ничего. От увиденного до сих пор в голове лишь мысли о том, что армия, полиция и учёные, ищущие вакцину, едва ли могут помочь — результат виден. Однако Мингу Рэй доверяет даже больше, чем самой себе. — Стой, — он резко останавливается, поднимая сжатую в кулаке ладонь. — Слышишь? Рэй поначалу теряется, но вскоре прислушивается и действительно узнаёт это — хрип, знакомое жуткое клацанье зубами (или кажется?). Словно взяли данный звук и увеличили раз в сто — он повсюду, забирается под кожу и оседает в желудке рвотными спазмами. — Что за?.. — Ходячие, — с таким же спокойствием отвечает он, но девушке не до покоя. — Похоже, всё-таки придётся найти машину. Идём обратно к трассе. — Но ты говорил, что там, куда мы идём, будет безопаснее! Минг довольно ощутимо дёргает за локоть и практически выплевывает сквозь зубы: — Стая не могла взяться здесь из ниоткуда. Скорее всего, пал очередной лагерь, а это его бывшие обитатели. Мы отыщем машину и продукты, сделаем крюк, но найдём лучшее место.

***

— Как ты понял про пистолет? Откуда все эти навыки ниндзя? — брат спрашивает в лоб. Скрасить эту пешую «прогулку» необходимо каким-нибудь образом. Мин и Феликс непонимающе хмурятся, потому что не в курсе о ситуации в магазине, зато Чонин жадно прислушивается. Разумеется, он знал о существовании предохранителя, но в ту минуту совершенно не задумывался об этом. Он действительно боялся, что Сынван выстрелит Хёнджину в голову. Тогда бы, скорее всего, следующей стала девушка. — Я в армии служил. Ох, чёрт. Это… горячо. — И это весь ответ? Хочешь сказать, что в армии учат лазать по стенам как чёртов паук? Хёнджин усмехается и ничего не отвечает — кажется, он вновь вернулся к себе настоящему. Чонин знает, что старшего и забавляет, и одновременно раздражает, когда задают много вопросов. Но ему достаточно на сегодняшний день скупой информации о семье Хвана. Быть может, чуть позже выяснится куда больше. По обочине лениво плетутся двое мертвецов. Они не замечают их довольно долго, но потом, словно очнувшись, протягивают руки и быстрее идут навстречу, открыв рты. Если у одного все зубы на месте, то второй, видимо, был пожилым человеком, у которого нет по меньшей мере половины (однако менее опасным ходячий от этого не становится). И Хёнджин расправляется с ними секунд за тридцать, почти что не прилагая особых усилий. Лямка от сумки, наполненной продуктами, тянет плечо, а от усталости охота свалиться прямо здесь. Чонин пытается отвлечься мыслями о прошлом, в котором не было всего этого, и о будущем. В последнем он остаётся среди выживших и обязательно добивается своей цели. Ледоруб чертовски подходит его хозяину. Если Хёнджин не дал стальному убийце имя, то у Чонина есть парочка не примете — *Джим или Ханна отлично бы подошли. Почему-то ассоциации возникают именно такие, пусть и предпосылок никаких нет. Чонин тоже хочет себе классное оружие. Не банальный пистолет (однако он бы не помешал точно), а биту или мачете. Ян понимает, что недостаточно крут и до умений Хёнджина ему ещё очень далеко, но потенциал же есть, верно? Хёнджин не стал бы помогать совсем идиоту, который не сможет кромсать сразу троих ходячих за раз. — …Ты попросил рассказать свою историю, — старший перестаёт шарить по карманам мертвеца и поднимает голову, выгибая бровь. Голос Мина для него раздался как гром среди ясного неба. — Я возвращался домой на такси вместе с друзьями, потом мы попали в аварию и еле унесли ноги из Хишина. Феликса и Джисона встретили возле Кунсона. Он… умер вместе с Чаном. Хёнджин поднимается. Он наклоняет голову (выглядит это, пожалуй, немного странно) и осматривает Кима с ног до головы. Взгляд нечитаемый, однако прежней злобы нет, что не может не радовать. Проходит несколько мучительных секунд абсолютной тишины, прежде чем он медленно кивает. Чонину не нравится это внимание к Плюшевому хёну с его стороны. Не нравится, что среди остальных парней Хёнджин почти что не обращает свой взор на него. Несправедливо, так нечестно. — Думаю, — Хёнджин прочищает горло, — мы почти что пришли. Вскоре будет автобусная остановка, а за ней тропинка в лес. Где-то через двадцать минут выйдем к ферме. Брат достает карту и в сотый раз рассматривает. Про дорогу через лес не было сказано ни слова и её точно нет там. Им идти минимум пятнадцать километров до ближайшего поселения. Несказанно повезёт, если из-за мертвецов и людей не придётся задерживаться или вовсе менять маршрут. — С чего ты взял вообще? — Глянь на дату выпуска и сделай выводы. — Ну и что? Карте уже три года. — За эти три года люди выкупили землю и построили дома. Говорю тебе, что нам нужно идти туда. Скоро стемнеет и тогда наши шансы пиздец как уменьшаются. Очнись, мудозвон, — Хван указывает на Мина, — твои чуваки один краше другого. Сынмин со сломанной рукой, а школьник выглядит как полный олух. Я бы мог поставить ещё на Мистера-стальные-яйца или на тебя, но подозреваю, что, пытаясь защитить их, вы сдохните даже раньше. Просто слушай меня и не выёбывайся, окей? Главное, чтобы не дошло до драки, и Минхо не накинулся на старшего с кулаками. — Откуда ты это знаешь? — Встретил я незадолго до вас в Кунсоне одну блондиночку, дедушка и бабушка которой там живут. Она подробно мне рассказала, где находится эта ферма. Жаловалась, что из-за работы юристом давно их не навещала. — Она мертва, да? — Чонин специально встревает во «взрослый» разговор, дабы попытаться сделать так, чтобы атмосфера между ними наладилась. — Да. — То есть… ты убил её? — Мне пришлось, выбора не было. Ликс держит Сынмина за здоровую руку и прижимается своим плечом к его. Вероятно, в Мине он видит кого-то наподобие замечательного старшего брата или вовсе друга, способного понять с полуслова. — А ты спрашиваешь имена? Знаешь ли ты, как зовут тех людей, которых ты убил? Ну… чтобы всегда помнить их? Воздух становится вмиг тяжёлым. Любопытство свойственно всем людям без исключения, иначе все мы были бы давно прошлым. Города стали бы руинами, а человечество — очередным неудачным экспериментом Бога, от которого он решил отречься. Да и сейчас не лучше обстоят дела, если он взаправду существует. — Эту звали Ынбин. Чхве Ынбин, по-моему. — А что она сделала? — Скрыла от меня укус. Если бы я тогда ещё узнал, то вышиб бы ей мозги более гуманно и пораньше. Но блондинистая дура свято верила в то, что вирус на неё не подействует и всё пустяки. Надеюсь, что с вами такой хуйни не будет, потому что я не собираюсь церемониться ни с кем. Заражён — опасен, опасен — нужно убить. Чонин опять смотрит на ледоруб — это определённо либо Джим, либо Ханна.