***
Так ли очевиден выбор? Чуя от скуки едва не спал на ходу или во время трапезы. Туда не смотреть, туда не ходить, с тем не говорить — ограничения душили. Несколько дней тянулись, как год, в течение которого следовало вести себя чинно и мирно. Может, к демонам такую жизнь? Не лучше ли казнь? Однако Чуя терпел. Наконец, счастливый час настал — император со свитой отбывали в столицу. Чуя, провожая того под руку с супругом, искренне и радостно пожелал высокочтимому гостю благоприятного пути, подождал, когда закроются ворота, и резко отстранился от Рандо. Потер локоть, будто испачкался, и, скривившись, пробурчал: — Как мне это надоело! Терпеть шакала с его глупыми требованиями! — Твой любовник речной дракон предоставлял свободу? — Рандо саркастично хмыкнул. — Не обольщайся. Поставив метку, он бы начал относиться по-другому. — Да не было никого! — рыкнул Чуя. Опять тот за старое. — Я тебе никогда не изменял, в отличие… — он закусил губу от обиды и злости, и отвернулся. — Ты, а не я, ночевал все эти дни неизвестно где и с кем. А про метку забудь и не говори об этой мерзости. Право получит тот, кто догонит и поймает меня, что еще никому не удавалось и не удастся. Рандо резко обнял его, прижал к себе крепко, словно завернул в одеяло. Клыки царапнули шею, а шепот заставил покрыться мурашками: — Мой возлюбленный супруг тосковал одинокими холодными ночами? Легко исправить. Прямо сейчас в нашей опочивальне. Хочу увидеть, как и насколько ты скучал, — Рандо развернул Чую к себе и склонил голову, чуть-чуть не дотянувшись до губ. — Фу, — Чуя отпрянул, пресекая романтический порыв. — Я не капитан Ода, чтобы демонстрировать тебе непристойности. И правда, куда ему до опытных любовников его высочества?! Сравнение будет явно не в его пользу. Да и почему он должен доказывать, что способен быть лучше остальных и заслуживает благосклонности царственного супруга? Как-нибудь переживет без его внимания. Рандо рассеянно улыбнулся. Вспомнил время, проведенное с капитаном? Или просто захотел побольнее уязвить и без того униженного супруга? Хотя, казалось, хуже уже некуда. На душе и так было тоскливо и прескверно — лучше бы его судили за измену Империи, чем обращались, как с бесправным слугой. — Когда будешь возвращаться в покои, — тихо произнес Рандо, пока Чуя не вырвался из объятий и не убежал, — обрати внимание на солдат. Они стерегут поместье и с нас двоих не спускают глаз. Серебряный волк уехал, а шпионов оставил — значит, не поверил брату безоговорочно. Или, скорее всего, усомнился, что Чуя способен быть смирным и покладистым. С чего бы становиться тем, кем никогда не являлся? Вздорный вояка, бывший пьяница и дебошир — и вдруг покорный омега. Разве столь разительные метаморфозы случаются? — То есть он не поверил? — Чуя прищурился и украдкой огляделся по сторонам. Ничего подозрительного не заметил. — За нами следят? И сколько продлится? — Не знаю. Во избежание последствий рекомендую быть осмотрительней и не совершать необдуманных поступков. Ну, и не бродить по имению в одиночку. Кенджи сопроводит тебя к ужину. Сидеть взаперти — приговор не слаще смертного. Из груди вырвался вздох уныния, который никого, однако, не разжалобил: ни того, кто обрек на заключение, ни того, кто должен приглядывать за молодым хозяином. Кенджи, будто только и ждавший приказа его высочества, вмиг оказался поблизости. Снова конвой и тяжелый безрадостный путь на плаху… Снова? Солнце погасло, окунув во тьму, и сразу вспыхнуло. Чуя ослеп и оступился на ровном месте. Вновь непонимающе огляделся. Почему «снова»? Он восходил на эшафот прежде и тоже в сопровождении Кенджи? Это воспоминания или предчувствие? Нутро обратилось в камень, ледяной и тянущий вниз, и под ногами хрустнула земля. Кусочки еще не успевшей промерзнуть почвы разлетались от каждого его шага, но и это никого не волновало. Всё в порядке, просто хозяин поместья не в духе. — Не понимаю, — вслух подытожил Чуя. Он посмотрел на слугу, надеясь узнать правду, но тот понуро шел рядом. Вряд ли что-то пояснит. Потому что боится. Чую, Рандо и, может, кого-то еще. Значит, нужно вспоминать и разбираться самостоятельно. В конце концов, заняться было абсолютно нечем в замкнутых четырех стенах. Недавно он вспомнил сцену со свадьбы — его высочество, деликатно прикрывающийся широким рукавом. Тот момент не оставлял радостных ощущений, словно пропитанный трагизмом и отчаянием. И снова что-то неприятное — тягостный путь в компании слуги. Очередной эпизод, полный ужаса и тоски. Были ли у них двоих совместные счастливые мгновения? Что, если нет? И любви никогда не было, и их брак попросту чья-то сделка. Чуя коснулся шрама, оставленного стрелой, возле сердца. Его должны были убить. Почему он не умер, как таинственный Чон? А может, того волка-омеги никогда не существовало и Чуя — он? Он снова возвращался к прежним сомнениям: нынешний сильный одаренный Чуя не настоящий. Он безвольный, ни на что не способный без внутреннего демона? Чуя рыкнул сам на себя. На ту часть, что заслуживала лишь презрения. Если худшие догадки верны, то, наверное, лучше не вспоминать. Кроме того, у него снова разболелась голова, как случалось каждый раз при попытке вернуться в прошлое, будто некто заботливо или же коварно выстроил крепкий барьер. Впрочем, Чуя из тех, кто ломает любые стены. Значит, и эту разрушит. Рано или поздно. Пусть станет больно и гадко, но он обязан разобраться, кто такой Чон и что их связывает с драконьим принцем. А пока не следовало торопить события — доктор предупреждал, что память постепенно вернется сама.***
Капитан Ода не уехал. Он не принадлежал свите императора, поэтому не отбыл вместе с другими, или же планировал злить Чую дальше. Скорее, второе. Казалось, куда еще больше? Но подлый бета вместе с его высочеством прекрасно справлялись с замыслом. Рандо распустил слуг, прислуживающих на трапезе, и ужин они провели втроем. Скромная пища компенсировалась лучшими винами из старых запасов, но Чуя не притронулся ни к еде, ни к напиткам, гоняя запеченные овощи по тарелке. Бутылки стояли рядом с ним — конечно, специально, чтобы вынудить именно его разливать по бокалам. Зря не подсыпал яда, в очередной раз пожалел Чуя, наполняя чашу беты до краев. Плеснуть капитану в морду? Чуя на миг застыл, не спеша отставлять бутылку на место. Ода встретился с ним взглядом и, словно прочел мысли, сглотнул. Он чуть дальше подвинулся от Рандо, на что тот удивленно приподнял брови. Что, любезничать на расстоянии неудобно? Или плеснуть в обе морды? — Тоскливо без шумной компании, не находите? — Рандо нарушил затянувшееся молчание. Действительно, ужинали они тихо, да так, что слышен был шелест снежинок на ветру за стеной шатра. — Спасешь положение, любимый супруг? Чуя непроизвольно скрипнул зубами: он вдобавок должен их развлекать? — Веселых военных баек не знаю, — отрезал он. — Разве знатных омег не учат скрашивать досуг? — поинтересовался Ода, хотя его мнения никто не спрашивал. Он сосредоточенно нахмурился, оценивающим взором окидывая Чую. Словно пытался рассмотреть насквозь. — Игра на музыкальных инструментах, пение, изящные танцы? — Сплясать для вас, что ли? — криво усмехнулся Чуя. Он поднялся из-за стола, и в золотистых глазах принца вспыхнул живой интерес. Рандо не терпелось увидеть, чем развлечет их омега из несомненно благородной семьи, но воспитанный воином и солдатом. Ода напряженно вглядывался в Чую, насмешливый тон которого явно встревожил. Бета чуял опасность, но интуиция ему не поможет. Ничто не спасет от неудержимой огненной ярости. Чуя замер в паре шагов от выхода. Прочертил носком ботинка линию перед собой, разбивая каменный пол и заряжая его собственной силой и энергией. Топнул — куски плит взвились в воздух. Развернулся — и охваченные красным пламенем метеориты полетели вперед. Они сбили тарелки, опрокинули бутылки, разрешетили стену. Ода уклонился — у подлого беты удивительная реакция. Плита размером с конскую голову рассекла воздух и пропахала пол там, где только что прятался капитан, но он и тут резво отскочил. Чуя сжал кулаки и зарычал сквозь зубы: так не бывает! Этот мерзавец Ода чересчур быстр. Это невозможно. Он уходил за мгновение до того, как камень продырявил бы его насквозь. А Рандо сидел не шелохнувшись, и в его глазах еще не погасли отблески алых камешков, пролетевших мимо. Он, похоже, ничуть не испугался за собственную жизнь. План не удался. Чую душила жгучая ярость из-за неудачи, и он, не проронив ни слова, покинул шатер. В лицо ударил вихрь снежинок, царапая колючим морозом. На коже лед таял за долю секунды, а в сердце застревал, замораживал и обращал в мертвый булыжник. Еще чуть-чуть — и то остановится. Что тогда случится? Неживое сердце точно не поразят стрелы, не ранят издевательства супруга, не тронет ничто. Хорошо, наверное, иметь мертвое сердце. Чуя глубже вдохнул ветер с крупицами снега, и гортань свело от аромата земляники. Рандо догнал на полпути к покоям, между вишневых деревьев, запорошенных искрящейся белизной. Он плотно закутался в меховой плащ и нахлобучил капюшон почти до носа — неплохо ориентировался в темноте, а запах истинного не давал сбиться с курса. — Что ты сейчас устроил? — едва шевеля замерзшими губами, проговорил Рандо. — Танец, — хрипло бросил, почти гавкнул, Чуя и оскалился. — Сами просили исполнить. — Ты чуть не убил капитана Оду. — А если бы убил, то что бы ты сделал? Рандо резко шагнул вперед, полы плаща колыхнулись, и Чую сковали ледяные объятия. Холод от ладони прокатился по спине, а другая рука, ухватившая за подбородок, заставила онеметь лицо. Тело за секунду обратилось в сосульку. Рандо прижался к его губам своими, и Чуя захлебнулся земляникой — сладко-горькой, теплой и наполняющей всё его существо. Горячий аромат растопил холод и на миг затуманил разум. Чуя едва не обмяк в ледяных руках, чуть не обнял в ответ, и лишь на грани капитуляции в голове вспыхнула жестокая мысль: «Подлый шакал желает превратить его в жалкого раба». — Что ты себе позволяешь? — прорычал Чуя, упираясь ладонями Рандо в грудь и отстраняясь от него. — Ведешь себя так, будто ничего не происходит. — За нами следят, — тот качнул головой, указывая за стену вишневых деревьев. Там, за ветвями, полупрозрачной пеленой снега и сумраком шевелились тени и несколько огней факелов. — А мы счастливые супруги, живущие в любви и согласии, если не забыл. — Пф, — Чуя пренебрежительно фыркнул. Всего-навсего стража. — С чего вдруг я обязан притворяться, если это не правда? — С того, — Рандо понизил голос до тихого шепота и снова приблизился, — что ты изменник и шпион. Выгораживая тебя, я тоже становлюсь предателем своей страны. По нам плачет тюрьма и плаха. Если не дорожишь жизнью, то хотя бы подумай о предках, память о которых опозоришь. Заботиться о репутации тех, о ком не знаешь ровным счетом ничего. Не странно ли? Может, те были разбойниками, ворами и убийцами? Или, наоборот, честными и благородными? Чуя не имел права рисковать и порочить имя тех, кого не помнил. Впрочем, позволять кому бы то ни было втаптывать его в грязь тоже не мог. Он глубоко вдохнул, поперхнулся запахом спелой земляники и сипло прохрипел: — У меня встречное условие. Делай, что хочешь, но не заставляй прислуживать Оде, потому что это унизительно. — Я спасаю твою жизнь и твое доброе имя, — задумался Рандо. — И ты ставишь мне условия, при которых позволишь избавить тебя от смерти и позора. Я правильно понимаю? — Да, — буркнул Чуя, потупившись. Наличие требований казалось абсурдным, но он не мог их не выдвинуть. Предки где-то очень-очень далеко и, вероятно, не существовали вовсе, а гордость и достоинство Чуи — тут, при нем. Поступиться честью нельзя. Лучше смерть.***
Холод проникал сквозь теплые меховые шкуры, в которые кутался Рандо, как пробирался бы, будь те тонким шелком. Застывшая от мороза кровь еле ползла по венам. В камине трещали поленья, охваченные огнем, но тепла не давали. Рандо потягивал горячую смесь вина и ягод, обхватив окоченевшими пальцами высокий медный кубок. Зима едва-едва начиналась, а казалось, длилась уже тысячу лет, и солнце спряталось за толщей снега и темных туч. Его солнце могло исчезнуть навеки. Есть много способов удержать: силой, шантажом и обманом, оставив метку или даже убив. Но любой из легких и доступных методов превратит волка в пустую оболочку. Как скоро красивый покорный омега надоест? Когда Рандо возненавидит себя за то, что отнял у другого личность? Да и нужен ли ему супруг тихий, без прежнего вздорного нрава? Нет, такого бы он не полюбил. Недаром ведь ждал того долгие годы, даже десятилетия, отвергая прочих, чтобы принять единственного в свою стаю. Горячий напиток быстро остывал в ладонях Рандо — холод шел изнутри. Есть совершенно не хотелось, так что не стоило притрагиваться к тарелкам, дабы те не замерзли так же. Он поставил кубок согреть ближе к камину. Догорающие угли на секунду взорвались в ярком пламени, и легкие окатило грозовым морским ветром. — Хм, — Чуя плотнее прикрыл дверь, предотвращая сквозняк, и окинул беглым взглядом библиотечный зал. По пути к обеденному столу сбросил с плеч отороченный песцовым мехом плащ. — Надеюсь, ты проголодался, — пробормотал Рандо. От вида Чуи, оставшемся в одной тоненькой юкате и летних сандалиях, по телу бежал озноб. У него самого в то время зуб на зуб не попадал. Он прищурился, глядя на яркое рыжее солнце. — Ага, — Чуя продолжал озираться, словно ища среди полок с книгами противника, который должен вот-вот напасть. Что он искал? Он не впервые интересовался содержимым библиотеки, но так никогда ничего не взял. Не забрал он и Книгу Судеб, которую Рандо специально подкинул в погреб, чтобы та попалась Чуе на глаза. Что же ему тогда было нужно? Что это, если самое ценное во всём имении проигнорировал? — Что ты ищешь? — прямо спросил он. — Скажи, и, может, я отдам тебе ту вещь. — Твоего любовника, — прошипел Чуя сквозь стиснутые зубы. — Ты тут один? Где Ода? — Не знаю, не слежу за ним. Чуя выдохнул, скинув тяжкий груз с души, и выгреб из фарфорового блюда, полного обжаренных овощей и мяса, половину себе в тарелку. Отсутствие капитана вернуло ему аппетит и относительно хорошее настроение. Он молчал и изредка поднимал взгляд от еды. Рандо тоже не произносил ни слова, вновь принявшись за пряное горячее вино. Может, пора сказать, что их с капитаном не связывает ничего, кроме давней дружбы? Знать бы наверняка, рухнет между ними стена холодности или укрепится после признания? Захочет ли Чуя начать с чистого листа отношения с навязанным супругом, принять его любовь, проводить совместные вечера у камина? Пламя взвилось в яркой вспышке, подхваченное порывом ветра, и Рандо обдало морозом до костей. В открытую дверь ворвался Ода. Торопливо, широкими шагами, он подошел к обеденному столу, и Чуя глухо рыкнул, покосившись на внезапного гостя и на белеющую от снега улицу. — Срочные новости! — Ода положил перед Рандо лист пергамента, где чернели несколько строчек. Настолько срочные, что ради них не жалко отправить на тот свет? К счастью, от смерти спасли слуги, караулящие с улицы, и закрыли дверь. Письмо доставили с северной границы. В послании говорилось об угрозе нападения на территорию Империи войском речных драконов. Отряд под предводительством принца Рюноске заметили на подступе к городу-крепости. Рандо быстро пробежался взглядом по короткому тексту и, скомкав пергамент, швырнул в огонь. — Речные драконы чересчур осмелели в последнее время, — процедил он. — Пора оборвать им крылья. — Прикажешь отправить войско на защиту города? — судя по решительному тону, Ода готов был прямо сейчас мчаться на другой конец страны. — Никакого войска, никакой паники и… никакой жалости расхрабрившемуся вассалу. Я убью их короля в его же собственном дворце, и править ими будет моя кукла. Рандо не сдержал кривой ухмылки. Посадить на трон мертвеца и подчинить себе весь драконий народ — достойное наказание и маленький шаг на пути к господству на архипелаге. Придется часто туда наведываться, чтобы контролировать марионетку, но это незначительная жертва и не сопоставима с полученной выгодой. Когда придет время, король окончательно упокоится в могиле, а его должность займет наместник. — Король ничего не знает, — Ода качнул головой. — Солдаты не его, а собранные одним из сыновей. Наш агент подтвердил, что Рюноске действует в обход отца. Зазвенел фарфор — Чуя отломил кусок тарелки, но, казалось, не заметил. Он во все глаза уставился на Оду, продолжая сжимать в кулаке осколок. На столе рассыпалась бело-голубая крошка — фарфоровая пыль. — Значит, на нас нападает этот малолетний ублюдок? — прошипел Рандо, не неотрывно следя за Чуей. Тот забыл о еде, и его растерянный взгляд замер на одной точке. — Это усложняет дело. Впрочем, — он надменно хмыкнул, — встречу его в крепости и проверю, так ли одарен жалкий бешеный пес, как гласит молва. — Может, лучше я? — слабым голосом вклинился Чуя. Он не смотрел на Рандо, пряча взгляд под опущенными ресницами. — Зачем тебе ехать? Давай я отправлюсь к границе и сам сражусь… с драконьим принцем. — Желаешь убить его сам? — Хочу принять участие в битве, — робко продолжил Чуя, — потому что мне опостылело сидеть дома. Даже если Рю… — он запнулся снова. — Если этот принц отменный воин, то победой я докажу, что справлюсь с любым противником. А я смогу легко победить, ведь я всё-таки гораздо сильнее. — Намерен убить драконьего ублюдка? Чуя рыкнул и тут же подавил ярость, но в глазах тем не менее сверкнул гнев. Краткая вспышка блеснула, как молниеносный взмах меча. И меч холодом пронзил сердце, а пламенем опалил в груди — Чуя остро реагировал на упоминание четвертого драконьего принца. Потому что они знакомы? Потому что не просто знакомы, а близки? Кровь кипящей лавой ударила в голову и отразилась огненными всплесками перед глазами. Рандо поднялся. Чуя — тоже, и попятился к двери, его растерянный взор метался по библиотеке. Он искал, за что зацепиться и как не смотреть на мужа. — Если он опасен, — тихо продолжал Чуя, — ты рискуешь. Не лучше ли отправить кого-то другого, чтобы защитить крепость? — Рискуешь и ты, порываясь к границе, — ровным и жестким, как металл, голосом произнес Рандо и вкрадчиво, почти шепотом, добавил: — Вдвойне, если не втройне. Твое волнение, однако, не может не тронуть и достойно поощрения. Он подошел к замершему на месте Чуе. Тот отныне не искал, на что смотреть в библиотеке, завороженно уставившись на пылающие алым светом сферы, которые кружили вокруг Рандо. — Я не забуду беспокойство возлюбленного супруга и несомненно отвечу тем же. Останешься на сей раз в поместье, но можешь быть полезным иным способом. Я и капитан Ода утром поедем к границе, поэтому побудь еще любезным и гостеприимным — приготовь для нас двоих горячую ванну с ароматными травами. — Чуя вскинул прищуренный взгляд и рыкнул, на что Рандо улыбнулся как можно невинней: — Конечно, если не хочешь, не надо. У меня есть свободная птичка, которую можно отправить вдогонку императору. Чуя, еле слышно рыча и бормоча что-то под нос, гордо удалился. Не тратил время на препирательства и, видимо, посчитал ниже своего достоинства наклоняться за теплой накидкой, недавно брошенной на пол. Дверь с грохотом закрылась, успев запустить несколько снежинок. — Молчи! — Рандо поднял руку в предупреждающем жесте, проходя мимо Оды, но тот не внял приказу и покачал головой: — Ты слишком жесток к нему. И что за шутка с горячей ванной? Еще и для меня! Рандо тяжело опустился за стол и уронил голову на сложенные на коленях руки. Его придавило неподъемным грузом. Кипящая лава в крови замерзла, обрушилась на спину и накрыла ледяным колпаком, тьмой и холодом. Его солнце скрылось за горизонтом, и мир погрузился во мглу. — Ты видел его глаза? — глухо процедил Рандо. От мороза свело гортань. — Как они загорелись, когда ты произнес имя драконьего ублюдка? — Я смотрю лишь одному волку в глаза. — О Ди мы позже поговорим. Точнее, о том, в кого ты его превращаешь. — Это ты! — спокойный голос Оды сорвался на крик, и Рандо поднял голову. Обычно невозмутимый взгляд пылал гневом, и подбородок дрожал. — Ты виноват в том, что происходит! Считай меня безумцем и чудовищем, как другие, но в глубине души ты понимаешь, что мои поступки — ответ на твои. Я люблю его. Пятнадцать лет назад я умолял вернуть его, и помнишь, что ты сделал? — Ничего. А что должен был? Поднять труп из могилы? Чтобы ты любовался им и продлевал мучения? — Прости, — Ода поник и сел напротив. Гнев сменился апатией и смирением. — Скоро Ди угаснет, и в нем не останется ни единой искорки жизни. Не в силах я на это смотреть! Мне предоставился шанс предотвратить его смерть и вернуть Дазая. А как бы ты поступил на моем месте? Рандо с трудом втянул воздуха в грудь — мысль о кончине Чуи холодила сильнее, чем лютый буран. Камин полыхал, но по коже прополз жгучий мороз. — Ушел бы следом, — бесцветным голосом выдал он. — Разумеется. Это так на тебя похоже: бросить всё и уйти. Не повезло твоему истинному. Я бы хотел, чтобы после моей смерти мой любимый волк продолжал жить, а не обрывал существование. — Я оборву, если придется. Ты поступай, как считаешь нужным. Ты нашел смысл, лишившись Дазая. Я, потеряв Чую, потеряю всё. — Странный способ удержать, — Ода недоуменно приподнял брови, — заставляя страдать, мучая и оскорбляя. Так-то наверняка покоришь его сердце без проблем. Если… — он хмыкнул. — Если он не встретит тирана помягче. — Я считал, что уничтожил их! — рыкнул Рандо, ударив кулаками по столу. — Думал, что убил лазутчиков речных драконов, в том числе и того, к кому сбежал Чуя, но теперь понимаю, что ошибся. Ублюдок Рюноске, — он скривился, упомянув ненавистного пса, — руководил шайкой и ускользнул. — Но теперь-то ты поквитаешься с ним в крепости. Рандо покачал головой и, помрачнев, понуро закрыл лицо ладонями. — Не могу. Я не смогу причинить ему вред. Что, если Чуя любит его? — он глубоко вздохнул, погасив внутри звериный яростный рык. — Что, если я разлучил любящие сердца и забрал чужое счастье, вернув Чую в поместье? Может, я не имел право отнимать их друг у друга? Догадки, одна страшнее другой, выкачивали остатки моральных сил и выбивали почву из-под ног. Он снова склонился над остывшим вином в бокале, будто бы надеялся найти верное решение в глубине пряного напитка. Обхватил голову руками, едва не пронзая насквозь в напряжении. Если бы он умел проникнуть в собственное сознание, чтобы вынуть оттуда боль! Чую выдали замуж насильно. Он пытался убить супруга в первую брачную ночь — не потому ли, что желал воссоединиться с тем, кого по-настоящему любил? Потеря памяти или притворство лишь отсрочили неизбежный финал. Чуя ушел к речным драконам и хотел остаться там, но Рандо упрямо ломал его планы и надежды. Рандо и впрямь жестокий безжалостный тиран, который не считается ни с чьим мнением. — Есть то, что делают все альфы, — Ода аккуратно тронул его за плечо. Рандо поднял взгляд. Ода хмурился, и взор его помрачнел до черноты. — Поставь метку и убей соперника. Омеги подчиняются. Рандо осушил бокал залпом, остужая кровь. Он превратился с глыбу льда и почти не слышно, но выразительно, процедил: — Сказал бы ты о покорности Дазаю перед тем, как тот покончил с собой. — Император не убил меня, — голос Оды дрогнул, а ногти скрипнули, царапнув доски стола. — Он оставил Дазаю сомнения. Но у меня колебаний нет. Ди умирает от проклятия пустоты, которую ничем не заполнить. Я попытаюсь. А если не удастся воскресить Дазая в новом теле, я смирюсь с его потерей. Рандо кивнул: что же, пусть используют единственный шанс выжить и обрести счастье. — Не повторяй ошибки отца-императора и убей драконьего принца. — Я отпущу его. Чуя так рвется к приграничной крепости, боится за того ублюдка, хочет защитить его от меня. Пусть. Я позволю им уйти вместе. Если это именно то, чего он желает… — Рандо умолк и проглотил ком, застрявший в горле. Для спокойствия Рандо достаточно счастья Чуи, даже если тот будет очень далеко и с другим волком. У них всё равно будет общее небо и продолжит светить одно солнце, и грозовой океан навеки удержится в памяти и в сердце. Не беда, что для одного из них солнце скроется за горизонтом.***
Чуя убьет его! Уничтожит, раздавит, как мерзкого таракана! Расколет его голову, полную мерзких мыслей, и раскрошит кости. Он топнул по сорванной ветром веточке, разламывая пополам. Точно так поступит и с наглым бетой — мокрого места не оставит, обратив похотливое тело в прах. Всего лишь капитан, а самомнения выше гор. Хозяин поместья должен прислуживать за столом и еще готовить ванну! Может, Чую заставят в следующий раз одежду ему стирать, пока Ода развлекается с его мужем?! Супруг тоже подлец — шакал одним словом. Ублажает любовника, не стесняясь, а Чую мешает с грязью. Ну уж нет, он больше не станет терпеть унижения! Кипящая от ярости кровь заставляла забыть о стуже, и пронизывающий ветер казался удушающим, как в пустыне. Шелковая юката пропиталась растаявшим снегом, но холода не ощущалось — слишком горячо билось негодующее сердце. Вернуться в библиотеку за зимней накидкой не хватало решимости. Только Небесам ведомо, за каким занятием он застанет принца и капитана. Чую передернуло, и он мотнул головой: конечно, они не устроят разврат среди бела дня. Впрочем, проверять не хотелось. Они все вместе проведут иные испытания. Чуя невольно улыбнулся собственной мысли и свернул с тропинки, ведущей в покои, к купальне. Невысокое здание, сложенное из толстых бревен, предназначалось для помывки хозяев и благородных гостей. Оно делилось на два помещения: маленькое для хранения лекарственных растений, благовоний и мыла и большое с летним бассейном и объемной кадкой, которой пользовались в холодное время года. В первом же отсеке еще грели воду. Туда Чуя и отправился. Пока растапливалась печь, он внимательно изучал мешочки с травами, пузырьки с маслами и настоями. Наконец, на глаза попалось то, что нужно. Чуя, словно вор, торопливо схватил и зажал в ладони глиняную ёмкость, запечатанную воском. Рандо велел приготовить горячую ванну с травами, но название растения не уточнил. Они с капитаном хотели поиздеваться над наивным рогоносцем? Вечером посмеются вместе, когда искупаются в вытяжке из сон-травы. Чтобы перебить запах, Чуя добавил розового масла. Ужин прошел в одиночестве, в личных покоях. Где был Рандо, Чуя не знал да и не стремился выяснять. Наверняка с капитаном. С ним же проведет и ночь, но не так, как они надеются — сок ядовитых цветов обеспечит им нескучный досуг. Пусть лечат ожоги, чтобы ни о чем другом даже не думали. В глубине души он понимал, что его проступок — ребячество и недостойно взрослого серьезного воина, но отказаться от маленькой мести не мог. Не удержался он и от того, чтобы не посмотреть на результаты своей шалости. В сумраке, освещаемом редкими факелами и кусочком луны в небе, Чуя брел в сторону купальни, вдоль стен которой горели огни. Он шел медленно, чувствуя себя шпионом в лагере противника. Все, даже истинный, без которого он не мыслил существования, превратились во врагов. Он хотел ворваться и застать горе-любовников врасплох. Но не будет ли он тогда выглядеть жалко? Вместе с тем он желал бежать назад, не оглядываясь. Стыд и вина за то, что натворил, накрывала с головой. Нет, пожалуй, он не хотел наблюдать последствия. Пара шагов отделяла его от двери в купальню, когда Чуя развернулся и тут же задохнулся ароматом земляники. — Возлюбленный мой супруг, — окликнул его с тропинки Рандо, быстро сокращая расстояние, — я как раз шел за тобой. Чуя застыл, окруженный светом со всех сторон, и сердце тревожно забилось — алые сферы кружили вокруг Рандо и бросали блики на его плащ. Что принц тут делает? Разве не должен находиться сейчас внутри вместе с капитаном? Их планы поменялись и тем сломали его замысел? — Идем, — обняв Чую за плечи и прижав к себе, Рандо зашел в купальню. Порождения его жуткого дара множились, увеличивались в размере, почти касались их тел, отражаясь кровавыми пятнами, и грозили в любой момент поглотить. Не хватало лишь пламени Мрака. Впрочем, и без него Чуя обратился в безвольную куклу и шел рядом с супругом. — Убери это, — еле выдохнул он и крепко зажмурился. — Не бойся моей способности, — шепнул Рандо на ухо, и аромат роз утонул в сладкой землянике. Ноги стали ватными, подкосились. А ведь даже не укусил! — Она никогда не навредит тебе. Просто оковы моей любви, чтобы ты не сбежал. Ты слишком напряжен, и я хочу помочь тебе расслабиться. Ноздри защекотал горячий пар, тяжелый и окутывающий дурманом. Чуя распахнул глаза. Купальня пустовала, и только дымилась деревянная кадка с водой. Пушистая пена на поверхности едва не плескалась через край. — Что ты задумал? — Чуя уперся пятками в пол, почти повиснув на Рандо и не давая сделать ни шага больше. Доски под ногами затрещали. — Ты приготовил для нас такую замечательную ванну, что будет кощунством и несправедливостью не насладиться ею вместе. — Для Оды! — хрипло рыкнул Чуя. — Для вас, для шакала и мерзкого нахала капитана, я ее приготовил. Вот и наслаждайтесь! Рандо повернул его к себе лицом, по-прежнему удерживая одной рукой. Другой он потянул воротник Чуи, намереваясь стащить с него одежду или хотя бы оголить плечо. Губами припал к шее, к колотящемуся пульсу. — Зачем мне Ода? — пробормотал он, спускаясь поцелуями к ключице. У Чуи перехватило дух, а ладони опалило ярко-красным пламенем — алые сферы таки поглотили. — Я хочу сделать это с тобой. Хочу, чтобы ты полностью доверился и не сопротивлялся. — Засунь свои желания себе поглубже в зад! — в бессилии прошипел Чуя. «Оковы» действовали безотказно, и он не мог ни оттолкнуть Рандо, ни взорвать купальню выбросом сверхспособности. — Интересные фантазии на мой счет, — добродушно усмехнулся Рандо, и золотистые глаза блеснули ярче. — В моем возлюбленном супруге слишком много нереализованной сексуальной энергии, и я, пожалуй, позволю тебе абсолютно всё. Но сначала горячая ванна. — Нет!.. — Чуя отчаянно замотал головой, во все глаза уставившись на пушистую пену, под которой прятался ядовитый сок. — Я не хочу… Мне не нужно. — Страшно? — Рандо поднял брови в удивлении. — Боишься приблизиться или дотронуться до воды? Почему? Ее обволакивающее тепло так приятно. — Чего бояться? Нет, не… не боюсь… Просто не хочу… Не хочу, и всё… — Чуя сумел отпрянуть на шаг, но сразу опора исчезла под ногами и он завис в воздухе. Рандо, подхватив его, закинул себе через плечо. — Немедленно отпусти! — воскликнул Чуя, беспомощно брыкаясь, как мешок с репкой. И чудо — тот впрямь отпустил почти сразу. Плеск воды оглушил, а пар, напитанный розовым маслом, ослепил. Чую окатило жаром не столько от горячей воды, сколько от ярости, взбунтовавшейся внутри. Он окунулся с головой… в наполненную ядом ванну. Захлебнулся тем ядом, пропитался соком сон-травы насквозь. Прошла всего секунда, а в следующую деревянная кадка разлетелась в щепки. — Ненавижу! — рыча и глядя исподлобья, крикнул Чуя. Он стоял в луже пены и мокрой рукой вытирал струящуюся по лицу ядовитую воду. Сердце колотилось на пределе и до боли в груди, глаза щипало, дыхание застревало в горле. Он пронесся мимо опасливо отпрянувшего Рандо. Шакал не зря испугался — не миновать бы ему взбучки, если бы время не играло против и отрава не впитывалась в кожу так стремительно. На ночном морозе ткань одеревенела, волосы превратились в закоченевшие колья, а кожа горела, и кипела кровь. Чуя не мерз. — Тварь! Подонок! Мразь! Ненавижу! — Чуя, едва перескочив порог покоев, скинул промокшее кимоно. Одежда трещала по швам и падала бесформенным комом. Двери приоткрылись и тут же захлопнулись — Рандо прибежал следом. При виде Чуи, застывшем в облегающем нательном белье посреди комнаты, он хрипло и коротко вдохнул. В желтых глазах вспыхнуло яркое хищное солнце. Надо снять последнюю одежду, так же пропитанную ядовитой травой, но как, когда на тебя так смотрят? Вдоль позвоночника прокатилось ледяное дыхание страха и смерти — реакция на травяной сок или на близость зверя напротив и волка внутри? Рандо схватил меховую шкуру из нескольких сваленных у камина и накинул на Чую. Обнял, лишив возможности двигаться, и прижался губами к его шее, шумно втягивая запах истинного и наполняя теплом своего аромата. — Ты не понимаешь… — пролепетал Чуя, даже не пытаясь отстраниться. Земляника горчила, но горячей волной распространялась по венам. Слишком приятно и спокойно, чтобы вырываться. — Мне нужно снять всю одежду, а при тебе не могу. Уйди… пожалуйста. — Я вылил то, чем ты наполнил ванну, — обжег шепотом Рандо. — Там была новая, чистая вода. Ничего, кроме мыла и роз. Разве я могу навредить тебе? — Тогда зачем бросил туда? — Чуя поник. Для злости не осталось сил. — Мог бы сказать. Но нет, решил снова посмеяться и поиздеваться надо мной, так что всё равно уходи. — Куда? — он чуть отстранился. Взор горел по-прежнему, а голос хрипел. — Это и моя опочивальня. Кроме того не ты ли сетовал, что я провожу ночи неизвестно где, а не с тобой? — Куда угодно! — Чуя резко толкнул Рандо кулаками в грудь, и тот отшатнулся еще дальше. — Каждый день в поместье — сплошная боль и унижения, но я не сдамся и не попрошу милости у шакала. Я должен подчиниться и стать послушным, чтобы ты изменил отношение ко мне? — Он решительно мотнул головой, и мокрые пряди ударили холодом по щекам. — Никогда не дождешься покорности, и я готов повторить это тысячу раз. — Прости за ванну, — Рандо понуро кивнул, словно отвечал на невысказанный вопрос. — И прощай. Он развернулся и направился вон. У распахнутой двери Чуя задержал его окликом: — Ты куда? Так просто уйдет? И что означает его «прощай»? Что этот шакал задумал? Мороз от лица пронесся вдоль тела, до пят. — Туда, где мне не отказывают и не пытаются убить, — печально прозвучал ответ. Рандо не обернулся и плотно прикрыл за собой дверь. К капитану? Или нового любовника завел? Да уж, правильные омеги покладисты — не чета его супругу. И кто тут его пытается убить? Ну не вздор ли несет шакал? Сон-трава в ванне была просто шуткой. Чуя сел на пол и завернулся в меховую накидку плотнее. Холодно. Лед проник в кровь, заморозил сердце. Холодно без хищного яркого солнца и земляничного дурмана. И если Рандо вправду окунул Чую в чистую воду без яда, то почему так щиплет глаза и черное марево трепещет перед взором?