Похититель душ

      Она бежала. Отбивала заклятия и пыталась быстрее пробраться внутрь замка, туда, куда минутой ранее проскользнула змея Волдеморта.       Мерлин помоги нам! Орден, авроры и учителя Хогвартса принимают участие в ужасающей битве. Гермиона сглотнула густую слюну, выставила щит, пригнулась и побежала вдоль разрушенной стены. Ей нужно найти Рона. Он был в замке. Ей просто необходимо находиться рядом.       Глубокое дыхание сбилось от быстрого бега на подогнутых ногах. Она остановилась на минуту и тут же оказалась в центре внимания одного из Пожирателей. Невербальные заклятия летели на неё, словно капли летнего дождя, такие же лёгкие и освежающие. Совсем нетипичные для Пожирателя.       Гермиона прищурилась, пытаясь узнать в фигуре знакомого человека. Лицо нападающего скрывала маска, и она подумала, что, возможно, это шпион Ордена, о котором когда-то говорил Дамблдор. Возможно, он создаёт видимость нападения, чтобы уберечь её от более жестокой борьбы.       Но эта версия тут же отклоняется разумом Гермионы. Она видит, как множество верёвок, напоминающих паутину, летят в её сторону. Пожиратель не подыгрывал ей, он просто… Просто хочет взять её живой. Тень ужаса касается её сознания, и гриффиндорка в последнее мгновение выкрикивает Протего. К счастью, к ней на помощь поспешил кто-то из авроров, одним кивком мужчина указал Гермионе на замок. Ей не нужно было слов, она знала, что её роль и миссия в этой войне совсем другая, нежели у авроров.       Снова Протего, и только вперёд, ещё каких-то метров двадцать до входа в школу. Яркая вспышка зелёно-красного пламени отвлекает Гермиону, заставляя остановиться и замереть от увиденного. Гарри и Волдеморт сошлись в дуэли. Палочки двух волшебников соединились магической нитью произнесённых заклинаний. Красный луч струился из палочки Гарри и был длиною ровно в половину от расстояния до противника — невероятно-ужасное зрелище. Больше всего Гермиону поражает зелёный луч пламени, струящийся из палочки Волдеморта и уведомляющий о смертельном заклятии. Поток магии настолько сильный, что от яркого сочленения магической связи разлетаются искры.       В приступе паники Гермиона закрывает рот рукой. Её защитные чары развеиваются из-за потери концентрации, но это не важно. Многие, кто сражался на улице, прикипели взглядом к невероятному противостоянию Гарри Поттера и Тёмного Лорда.       Они ждут.       Кажется, все ждут решения этой дуэли, чуть ли не затаив дыхание. Противостояние длится несколько минут, не предвещая чьей-то победы. В какой-то момент магическая сила заклинаний начинает угасать, отчего луч становится тонким, слабым и почти бесцветным. Гарри, держащий палочку двумя руками, резко поднимает её вверх, разрывая связь. Волдеморт делает то же самое, поднося собственную палочку на уровень глаз и с пренебрежением рассматривая её.       От увиденного голова идёт кругом. Гарри не защищён щитом, он абсолютно открыт перед врагами, но никто не осмеливается нападать. Словно они оставляют почётную миссию своему Лорду. Так и есть.       Мерлин, это же хорошо! — Гарри, — понимаю, что горло пересохло и у меня не получилось крикнуть. Сглатываю и прочищаю горло, — Гарри.       У Гермионы получилось привлечь внимание друга.       Но не только его.       Волдеморт смотрит на неё, затем переводит взгляд на недавнего соперника. В его глазах читается ненависть, он весь словно горит от собственного гнева. И воспламеняется. Волдеморт превращается в дымчатую тень — чёрную и густую. Он срывается с места и несётся по направлению к Гарри, сбивая того с ног и развеиваясь чёрным дымом в воздухе. Вокруг творится хаос: Пожиратели срываются с места, следуя примеру своего предводителя, авроры в растерянности пытаются поймать преступников.       Краем глаза Гермиона видит, как Гарри Поттер встаёт с земли, держась рукой за правый бок. Рядом с парнем тут же оказываются авроры, уводя его в укрытие.       Он жив, всё в порядке.       Гермиона отмирает, вновь обретая способность двигать конечностями и трезво соображать головой. Мысли тут же подкидывают ей хорошую идею: помочь в поимке противников, ведь любая информация может быть ценной для Ордена Феникса и для дальнейшего противоборства с Пожирателями.       Это не конец. Возможно, только начало.       Гриффиндорка проходит в полуразрушенный уличный проход между корпусами; она видит, как пожиратели убегают из Хогвартса, в попытках добраться до анти-аппарационного барьера.       Гермиона решила, что неплохо было бы оглушить одного из противников. Возможно, у неё снова получится быть полезной для Ордена Феникса. Она метнула Ступефай в бежавшего пожирателя, но заклятие пролетело мимо. Снова нацелила древко в другую сторону, намереваясь воплотить свою задумку по поимке врага, но не успела ничего предпринять.       Поначалу ей показалось, что Волдеморт вернулся и материализуется прямо перед её глазами, но эти мысли быстро сменились паникой. Никого не было, а вот с ней что-то происходило: тёмная дымка распространялась перед глазами, забирая её зрение в плен беспросветной темноты.       Палочка выскользнула из рук по мановению магии, взамен оставляя панику, которую можно было попробовать на ощупь. Взгляд метался из стороны в сторону, в попытке восстановить зрение, но тщетно. Беспросветная тьма, поражающая разум устрашающей реальностью — это чьё-то заклятье. Гермиона слышит шаги слева и пытается быстро отойти в противоположную сторону. Спотыкается и почти падает, но в последний момент кто-то грубо хватает её за капюшон кофты, словно щенка за шкирку. Это враг. Один из его людей.       Она беспомощно хватает ртом воздух, в попытке унять панику. Машет руками, пытаясь разорвать мёртвую хватку на своей одежде и хоть как-то задеть противника. Но Пожиратель, а это именно один из них, резко дёргает её, прижимая спиной к себе. Гермиона всё ещё глубоко дышит и надеется отцепить назойливую руку, изворачиваясь и протестуя всем телом против такой несправедливости. Кажется, от её резких движений волосы выскользнули из резинки и теперь распустились пышной гривой, прилипая к вспотевшему лицу.       Вот уж поистине гриффиндорская львица!       Гермиона рассмеялась бы от пробежавшей мысли, если бы её положение не было плачевным. И самое обидное, что она не знала, придёт ли ей кто-то на помощь. Возможно, за стенами полуразваленного прохода её никто не увидит. Но ведь может услышать? — Помогите! — Что есть силы, закричала она. — Помогите! Помогите! Гарри! Ро… — Последние буквы потонули в плотной ткани перчатки её похитителя.       Он встряхнул Грейнджер за капюшон, приподнимая вверх так, что ей довелось встать на цыпочки. Гермиона притихла, и виной тому не была рука, закрывающая её рот. Силенцио. Этот гад использовал невербальную магию.       Грейнджер захныкала, крепко зажмурив глаза, будто этот жест помогал ей принять неизбежное. Мысленно она готовилась к смерти, а если нет… то… то она желала себе её. В противном случае ей даже страшно подумать о своём будущем.       Пожиратель придвинулся ближе к Гермионе, так что она прикасалась спиной к его торсу, резко обхватил за талию, и она поняла, что сейчас будет больно.       Сильный рывок на уровне живота заставил согнуться пополам и вскрикнуть от неожиданно тупого, неприятно-тошнотворного удара. Двойная аппарация — один из её самых нелюбимых видов перемещения. Гермиона попыталась отвлечься, чтобы утихомирить тошноту, которая почти всегда настигала её после трансгрессии. Сейчас гриффиндорка была рада, что не может видеть размазанных картинок, создаваемых перемещением. Но организм сам подбросил ей незначительную деталь, на которую можно отвлечься. Нос уловил запах мужского парфюма: свежий и одновременно приятный аромат, сочетающий в себе цитрусовые оттенки, древесные нотки, мускус, бергамот и пряности.       Мерлин! Будь у неё зрение, она бы не почувствовала этого приятного запаха настолько тонко!       Кажется, они уже у цели, ведь перемещение начинало замедляться. Гермиона мысленно взмолилась всем великим волшебникам, чтобы умереть быстро и достойно. И всё же перед самым приземлением, её разум посетила мысль: «Каким надо быть павлином, чтобы, идя на битву, пользоваться одеколоном?»       Жёсткий удар коленями о каменный пол заставил её вскрикнуть. Кто-то отпустил капюшон её кофты, за который придерживал во время аппарации.       Кожа на коленях пощипывала и Гермиона была уверенна, что содрала её, вместе с тканью джинсов, от силы падения.       Она не решалась встать.       Вокруг царила темнота. Точнее, для неё всё ещё было темно.       Кто-то постарался отнять у неё возможность видеть. Она догадывалась, что попала в лапы Пожирателя смерти. Никто другой не стал бы проклинать её на поле боя, отбирать палочку и похищать.       Там, у Хогвартса, что-то произошло.       Дуэль прервалась. Гермиона видела гнев Волдеморта и растерянность Гарри, когда первый просто растворился чёрной дымкой в воздухе, напоследок сбив её друга с ног. По правде, и она была растерянна, Волдеморт прекрасно владел невербальной магией. Так почему же он, предпочёл уйти? Не то чтобы Гермиона была не рада, но это означало, что ещё не конец. Не сегодня. По крайней мере, для Гарри… и для всех остальных… Грейнджер передёрнула плечами, услышав многочисленные хлопки аппарации и шум отодвигающихся стульев.       Ей было холодно.       Страшно до ужаса.       Слепота отрезала любые надежды на спасение и оставила лишь густое ощущение страха, что окутывал её тело в невидимый, но ощутимый кокон.       Гермиона задрожала. То ли от холода, то ли от осознания безвыходности собственного положения. Что она может сделать невесть где, ослеплённая заклятием и без палочки?! Какое низкое падение для самой умной ведьмы своего поколения. Она в логове Пожирателей.       Невольно обнимает себя руками за плечи, стараясь хоть как-то защитится.

***

Мерлин, спаси!       Сколько их?       Он здесь?       Слышу, как кого-то выворачивает на пол. Будь я Пожирателем, меня бы от самой себя тошнило. Хотя, кому я вру, я бы ни за что на свете не стала такой, как они.       Стараюсь не издавать лишних звуков, меняю положение, чтобы более удобно сидеть на побитых коленях. Возможно, обо мне вообще забудут? А может быть, я в центре большой залы, ведь, судя по звукам, помещение явно просторное. Что, если я здесь в качестве главного экспоната?       Затаив дыхание, прислушиваюсь к звукам. Похоже, рядом со мной никого нет. Вполне возможно, что кто-то из пленных мог потерять сознание при перемещении….       Мысленно говорю спасибо, что такого не произошло со мной. Лучше быть слепой, но в сознании, чем просто без чувств лежать у ног Пожирателей.       Выдыхаю громче, чем хотелось бы. Склоняю голову в низ, прикрывая лицо волосами. Очень надеюсь, что никому до меня нет дела.       Мне так плохо. Так плохо…       Чувствую себя ужасно. Неизвестность пугает. Больше всего боюсь пыток, которыми славятся Пожиратели.       Суета закончилась: я больше не слышу звуков прибывающих, ровно, как и не слышу разговоров. Ощущение, что я осталась одна. Лучше б так и было.       Но нет, это не так.       Кто-то хмыкнул.       И вот этот мертвенно-ужасный голос, от которого каждый мускул моего тела напрягся. Уровень страха, гонимый кровью, ударил по голове так, что на мгновение мне показалось, будто зрение снова вернулось. — Что тебя так веселит, Люциус? — Этим звуком можно рассекать каменные глыбы. Малфой? Люциус Малфой.       И впервые я радуюсь тому, что нахожусь в одном помещении с этим чистокровным снобом, ведь он сейчас играет роль громоотвода. Или мне легче от того, что я услышала знакомое имя? Интересно, хорёк тоже здесь? — М-мой Лорд, я…       Слова застывают в воздухе, образуясь в протяжный хрип умирающего человека. Именно такую ситуацию мне рисует воображение: смерть мага от руки Волдеморта. Слышу тяжёлый стук тела об пол, и внутри всё холодеет. Мне хочется исчезнуть, раствориться в воздухе и не слышать ужасных звуков возни умирающего. Будь у меня палочка, я бы аппарировала. Плевать, что, скорее всего, меня бы расщепило из-за запрета на перемещение. Но это не плохой способ самоубийства. Я думаю, меня ждёт нечто более ужасное, если учесть тот факт, что Люциус Малфой, верный приспешник Волдеморта, ёрзает по полу в предсмертной агонии.       Не могу точно сказать, сколько прошло времени. Минута. Пять или десять. Неужели здесь находятся все те, чьи хлопки трансгрессии я слышала? Если да, то почему никто из них никак не реагирует? Неужели они просто наблюдают, как умирает единомышленник?! А сам Волдеморт, почему он убивает чистокровного мага? Он борется за чистокровное магическое сообщество. Такие, как Малфои, должны быть на хорошем счету. Я не могу представить, насколько эти люди хладнокровны и бесчувственны.       Подпрыгиваю от испуга. Громкий стук отвлекает меня от размышлений. Как же я хочу видеть, что происходит. Отсутствие зрения отнимает уверенность и прибавляет страха. Я слышу шорох одежды, возможно, Люциус Малфой жив. Как хорошо, что я не стала свидетелем смерти ещё одного человека, чьё имя мне было знакомо. Видеть известные лица в рядах убитых — это пытка для сердца, которое при каждом движении отдаётся болью в грудной клетке.       Облегчённо вздыхаю, как слышу дрожащий голос: — М-мой Лорд, — раздаётся хриплый кашель, и слова выливаются на меня, пробуждая ненависть, — мой Лорд, я привёл грязнокровку. Что? Я… о Мерлин! А чего ты ждала, Гермиона! Конечно, кто ещё мог надушиться, идя на войну? Чистокровный гад! — Поэтому, ты всё ещё жив, Люциус-с-с….       Противный Пожиратель смерти! Так тебе и надо! Мысленно отругала себя за радость от того, что Малфой не умер при мне. Сейчас бы я с удовольствием послушала и даже посмотрела на его пытку. — Эйвери… — Снова голос Волдеморта, от которого не то что воздух, всё внутри становиться на градус холоднее. — Не ты ли говорил о преимуществе в боевой силе? — Т-так и было, мой Лорд… — Тогда как так получилось, что вы сдали позиции?       Ответа нет, вместо него — протяжный визг, совсем непохожий на человеческий. Я не хочу этого слышать! Мерлин, помоги!       Я в который раз за сегодняшний вечер молюсь всем великим волшебникам, надеясь на чудо. Крики, стук тела об пол и треск одежды, а может и костей… Я не хочу об этом думать. Не хочу. Не могу слышать и быстро подношу руки, закрывая ладонями уши. Жалею, что Малфой не сделал меня глухой, но радуюсь тому, что не вижу происходящего. Меняю положение как можно тише, и присаживаюсь на правое бедро.       Но словно наказание моим мыслям, темнота развеивается — и я вновь приобретаю зрение. В неверии касаюсь руками глаз. Взгляд улавливает дрожащие пальцы, затем фокусируется на мраморном полу. Поднимаю голову, и окидываю взглядом просторное помещение. Скорее всего, это столовая. Вижу, как слева от меня множество волшебников сидят за длинным столом. Мой взгляд натыкается на нечто в воздухе, над столом. Это маг! Он висит вверх ногами, его лицо красное, руки безвольно болтаются, словно в комнате гуляет ветер. Страшно. Мне так страшно от увиденного! Не нахожу сил, чтобы отвести взгляд, поэтому продолжаю смотреть на подвешенного мужчину и пытаюсь рассмотреть его. Мне жутко от мысли, что это может быть кто-то знакомый. Но я не должна волноваться за этих людей, ведь они виновники войны, в которой мы все увязли и страдаем в полной мере. Так почему бы и им не получить сполна от своего Повелителя?       Оглядываюсь по сторонам и не вижу других пленных. Выдыхаю с облегчением. Ведь это хорошо? Но мысли о том, что я обречена и буду «звездой» этого собрания, заставляют напрячься.       Из-под опущенных ресниц смотрю на присутствующих, сразу натыкаюсь на две белобрысые шевелюры — Малфои. Странно, но я не вижу Нарциссы.       Я смотрю на мертвецки бледные лица и осознаю одну истину: им не всё равно на то, что делают с другими Пожирателями авроры и Орден. Я видела, как они грамотно и достойно сражались в парных дуэлях у Хогвартса. Но тогда они сражались против врагов, а здесь никто из приспешников не посмел бы перечить своему хозяину. Они просто боятся его. Страх — вот причина их равнодушия! Какая ирония. Пожиратели смерти боятся того, за кем сами решились следовать!       В любом случае я всего лишь пленница, которая ждёт своей страшной участи. В том, что так оно и будет, я уверенна на все сто процентов. Волдеморт не пропустил ни одного присутствующего, не угостив порцией своих фирменных заклинаний. Жалящие, колющие, режущие, обжигающие и ещё много пыточных, которые я услышала из уст Волдеморта. Снова теряю счёт времени. Хотя какое дело мне до него?!       Меня трясёт от ещё большего осознания приближения собственной кончины. И эта смерть не будет лёгкой. О, нет. Теперь я просто уверенна, что Волдеморт вдоволь попрактикует свои пыточные навыки на мне. А может он просто оставит меня Пожирателям? Даже не знаю, какой вариант лучше.       Тошнит. Ноги немеют, а руки становятся настолько холодными, словно начинают коченеть. Дрожу всем телом и стараюсь не стучать зубами. Возможно, обо мне и не вспомнят, и я умру с голоду.       Замечаю, как чёрный силуэт движется по направлению ко мне. Я не слышу шагов, от чего создаётся впечатление, что Волдеморт парит в нескольких сантиметрах над уровнем пола. Поднимаю голову, встречая устрашающе-алый взгляд. Держу зрительный контакт. Не хочу показывать свой страх, хотя уверенна, что дрожь выдаёт меня. В какой-то момент я понимаю, что больше не в силах выдержать зрительную дуэль. Перевожу взгляд на его грудь, затем на руки, пока окончательно не поворачиваю голову вправо, и наклоняю вниз, признавая своё ущербное положение. — Посмотри на меня, грязнокровка.       Сижу ровно, не чувствую ног. Спина прямая, словно к ней привязали доску, от чего я вот-вот сорвусь и упаду плашмя. Моего подбородка касается волшебная палочка, от чего разряд электричества пробегает по всему телу, задевая здравый смысл. Повинуясь натиску, поднимаю голову и встречаю опасный взгляд Волдеморта. — Скажи мне, Гермиона, что ещё задумал Гарри Поттер?       Называет меня по имени, придавая своим словам мнимой вежливости, от чего душевная боль сворачивается комком, подымаясь к горлу.       Я не могу говорить из-за горечи собственного положения. Я отрицательно машу головой из стороны в сторону. Мне нечего бояться. Я точно знаю, что здесь моя погибель, и если я смогу хоть как-то уберечь тайны своих друзей и Ордена от тёмного мага, то моя совесть будет чиста.       Тёплая рука ловит мой подбородок, вынуждая остановить движения головой и посмотреть в глаза своей смерти. Тёплая. Обжигающе тёплая рука. Немыслимо, но прикосновение меня успокаивает и на несколько секунд оглушает. Глядя на него, этого змееподобного мага, невозможно предположить, что температура его тела будет тёплой, как у нормального человека.       Больше я не успеваю ничего подумать. Резкая головная боль вынуждает моё тело подать голос. Я взвизгиваю настолько громко, что краем глаза вижу, как нескольких пожирателей передёрнуло. Я кричу, не в силах остановить боль, цепляюсь руками за руку Волдеморта, и, что есть силы, тяну её. Мне просто необходимо забрать её от себя: тогда боль прекратится. Я уверенна в этом. И, словно в подтверждение моим словам, маг отпускает мой подбородок, а я… А я не могу отвести взгляд, я не могу пошевелить головой, словно невидимый магнит удерживает меня.       Я чувствую напор магии на собственное сознание. Это леггилименция.       Как же больно и необычно ощущать чужое присутствие в собственном сознании. От сильного воздействия на организм глаза жжёт, словно внутри головы нарастает давление. Слёзы текут вниз по щекам, и я благодарна реакции организма, за то, что позволяет хоть так охладить жар, обжигающий лицо.       Я ловлю себя на мысли, что до сих пор кричу, кажется, мой голос похож на визг раненого животного. В то же время, я отстранённо наблюдаю за происходящим. Вместе с Волдемортом просматриваю картинки из своего прошлого, всё, что он находит интересным для себя. Несмотря на полную отстранённость от собственных чувств, я абсолютно явно ощущаю его эмоции. Гнев и любопытство — главные чувства, которые вызывают в нём мои воспоминания.       Очень мощная энергия Волдеморта причиняет невыносимою головную боль. Я чувствую, как что-то тёплое течёт по губам. И краем сознания понимаю, что это кровь. В один миг всё прекращается. Я уверенна, что кожей лица ощущаю момент выхода его энергии из своей головы. Он отходит от меня.       Всё, что я чувствую — полное обессиливание и сильнейшую пульсацию вен на висках. Заваливаюсь на бок и облегчённо выдыхаю.       Он ходит рядом, я не слышу шагов и не вижу его. Я чувствую. Чувствую остатками энергии мощные потоки, которые излучает Волдеморт. Я осознаю, что могу ощущать это благодаря тому, что частички его энергии остались во мне. Мерлин всемогущий! Для чего он это сделал? — Подруга Гарри Поттера может быть полезной в будущем. — Слышу ответ на собственный вопрос.       Закрываю глаза и сглатываю слюну, которая смешалась с кровью. Медленно тяну руку ко рту и рукавом вытираю кровь под носом. Про себя подмечаю, что кровотечение почти прекратилось. — Мой Лорд, я мог бы присмотреть за грязнокровкой.       Кто это? Чей-то голос звучит громче, задевая моё сознание и заставляя сконцентрироваться. Ведь, возможно, сейчас решается моя судьба. Я не узнаю голос того, кто решил изъявить желание присматривать за мной. Не понимаю собственного состояния, но я как будто чего-то жду.       Я жду его ответа, как вдруг: — Мой Лорд, полагаю, это право остаётся за мной. А вот этот голос мне знаком. Люциус Малфой — тот, кого я теперь ненавижу. Какое право? О чём он говорит? — С твоей логикой не поспоришь, Люциус-с-с. — Противный голос, словно скрежет по стеклу, заставляет напрячься. — Думаю, не стоит говорить, что, несмотря на твои планы и действия, она должна оставаться живой.       Мерлин… Я попаду в лапы Люциуса Малфоя! Невольно хнычу от осознания своей участи. Что может быть хуже пыток Волдеморта? Ответ «смерть» не подходит. Хуже всего попасть в плен к чистокровному снобу.       Не могу понять собственных чувств, точнее не могу думать об этом. Мне по-прежнему больно. — Все свободны. — Приказ Волдеморта исполняется незамедлительно, и я слышу шум шагов и многочисленных аппараций.        Нахожу в себе силы подняться и сесть на колени. Вижу, как Люциус Малфой подходит ко мне. — Подымайся на ноги, грязнокровка.       Встаю с огромным трудом, колени саднит, голова кружится и, кажется, всё тело дрожит.       Тем не менее, я смело встречаю презрительный взгляд Малфоя. Удивительно, но он никак не реагирует на мой внешний вид, лишь цокает языком и подходит ближе. — У тебя будет шанс показать свою смелость, — встаёт сзади, приобнимая за талию, — у нас будет много времени, грязнокровка.       Понимаю, что не готова к аппарации. Но я должна… я просто обязана остаться в живых, чтобы мне не готовила судьба.