***
— В… уме… Тёмный Лорд… приказ… безрассудно… — я слышу очень-очень знакомый строгий голос, который монотонно отчитывает ребят за что-то. И так каждый раз, когда мы приходим на урок, — … взрослых мага, чем… только думали. Вашему безрассудству нет объяснения. Убить того, кого… приказал не… такой поступок можно приравнять к самоубийству. «Стоп! Профессор Снейп? Предатель!» Тошнота. Я чувствую её настолько сильно, что не хочу открывать глаза, но всё же медленно прихожу в себя. Моргаю раз, два. Перед глазами вижу только серую пелену, которая мешает обзору. В нескольких метрах от себя наблюдаю три пары мужских ног. Зажмуриваюсь и стараюсь привести зрение в порядок, но у меня не получается. Сил не хватает, чтобы пошевелиться, и мне остаётся только слушать мужчин, валяясь на полу. — Я понимаю, что и труп можно держать в сохранности, но помилуйте, как с него добыть информацию?! — баритон профессора звучит угрожающе. Меж тем, Малфои молчали. Я хотела бы посмотреть, как они смиренно выслушивают Северуса Снейпа. — Девчонка всегда была криворукой, не стоит принимать её проступок, как нечто личное. — Это оскорбление. — Для тебя всё оскорбление, Люциус, — кажется, в голосе предателя слышен намёк на веселье. — Её жизнь — твоя жизнь. Улавливаешь? — хотелось сжаться от его голоса. — Пока что, — недовольно прошипел Малфой-старший. — Вот и тешь себя мыслью, — послышались шаги, — а теперь, Люциус, пройдём в твой кабинет. Есть разговор. — По какому поводу? — заинтересовался белокурый маг. — Придумаем, какую информацию ты можешь предоставить Лорду, после, так званного, допроса грязнокровки. Что?! Нет, нет и нет! Предатель! В ответ на свои мысли я лишь стону, пытаюсь пошевелиться. — Я займусь ею, — противный голос Малфоя-младшего заставил меня замолчать. Открыв глаза, я наблюдаю перед собой одну пару ног. Видимо, хорёк остался, чтобы потешить своё эго. Как бы мне не хотелось стоять перед ним с гордо поднятой головой, я не нахожу сил, чтобы встать. Чувствую истощение: физическое, магическое и моральное. Ещё никогда в жизни я не была настолько опустошённой. Он подходит ближе, и я зажмуриваюсь, опасаясь очередного приступа его гнева. — А ты сильнее, чем я думал, — ровным тоном произносит Малфой. Почему-то эти слова кажутся комплиментом в мою сторону. Наверное, из-за того, что раньше я слышала лишь оскорбления из уст слизеринца. Поворачиваю голову прямо, чтобы видеть его лицо. Я не чувствую стыда за своё положение, глубоко в душе, я знаю, что сильнее, чем думала. Как и знаю то, что никто этого не знал. — П-ф-ф, ты не думал об этом, — смотрю в глаза Малфою и вижу, как он ухмыляется. — Ты права, я вообще не думал о тебе, — парень переступил с ноги на ногу и вернул взгляд мне, — подымайся. — Не могу, — чуть тише сказала я. — Что болит? — деловито спросил Малфой. — Всё. Он скривился, услышав мой ответ, достал палочку и наколдовал магическую сетку. Я видела, как мадам Помфри призывала подобную диаграмму, чтобы проанализировать состояние пациента. Это продвинутый курс магической медицины. Ученикам в Хогвартсе не предоставляли таких знаний, но, конечно, мы с Малфоем не простые ученики. Со своего положения я не могла рассмотреть полню картину, поэтому постаралась привстать на локтях, чтобы сделать очередную попытку подвестись на ноги. — Лежи, — его резкий голос остановил мои движения. — Что там? Малфой не отвечает. Я злюсь. — Ты можешь просто ответить… — Сотрясение головного мозга, ушиб седьмого шейного позвонка и первых двух грудного отдела, ушиб мышц по всему телу, вывих ступни и повреждение сухожилий на правой руке. Припухлость плодородных органов… но это, скорее всего, по другой причине. — Ты на врача учишься что ли? — я не сдержала удивления. Он промолчал, вместо этого, наколдовал нечто прозрачное и похожее на носилки. Я с удивлением смотрела на Малфоя и не верила своим глазам, что он так быстро унял свою злость и готов помочь мне. Но, видимо, он расценил мой взгляд совсем по-другому. — Ты же не думала, что я тебя на руках понесу? — скорчив брезгливую гримасу, парень перенёс меня на носилки при помощи левитационных чар. — Ни под каким страхом не прикоснусь к тебе, грязнокровка. Я сомкнула губы и старалась молчать. Нарываться на очередные увечья будет не очень разумно.***
Малфой переместил меня в мою комнату, но больше ничем не помог. Я осталась лежать в постели с невыносимой тошнотой и болью, которая расцветала по всему телу синими и багровыми пятнами, словно самые некрасивые цветы в мире. Я зацепилась взглядом за облепленную штукатурку на потолке и, не помня себя, провалилась в дремоту. Сквозь сон ощущаю резкий и очень противный запах, словно кто-то пролил зелье сознания. Сон развеивается, и я открываю глаза, но так же резко закрываю их. Головная боль настолько сильная, что мне просто невыносимо смотреть на свет, хотя я заметила тёмный силуэт возле своей постели. Я поворачиваюсь на бок, держа одну руку у виска, делаю попытку снова открыть глаза. Натыкаюсь на внимательный взгляд Северуса Снейпа. Испытываю двоякое чувство: с одной стороны мне интересно, зачем он пришёл, но с другой стороны я ощущаю злость на того, кто столько лет шпионил для Волдеморта. Невольно хочется нагрубить бывшему профессору и высказать всё, что я думаю о нём, но я сдерживаю себя. По многим причинам я решаю просто промолчать. — Самочувствие? — он спрашивает тоном, который требует незамедлительного ответа. — Всё болит и тошнит, — тихо отвечаю и отвожу взгляд к старому камину. — Тошнит из-за удара, — он делает паузу, а я хмурюсь, стараясь угадать последующие слова, — или из-за… — маг кивает в мою сторону, смотря на живот. — Нет! Мерлин, нет! — я вскрикиваю и чувствую, что прямо сейчас буду рвать. — Тогда выпейте это, — профессор-Пожиратель протягивает мне пузырёк с зеленоватой жидкостью. Я внимательно рассматриваю её, стараясь определить, какое именно зелье мне предлагает Снейп. На ум приходит только яд, при этом я уже не чувствую злости на бывшего профессора. Если он, таким образом, хочет мне помочь, то это довольно благородный поступок с его стороны. — Это не яд, — нетерпеливо вздыхает мужчина, — укрепляющее зелье, поможет вам быстрее восстановить силы. Я несмело беру пузырёк. Открыв его, принюхиваюсь к зелью, но не припоминаю, чтобы стандартное зелье имело запах хвои. Настороженно рассматриваю саму жидкость и слышу очередные доводы. — Необычайно крепкое зелье, приготовленное лично мною, по собственному рецепту. — Зачем вам это? — Зачем мне готовить зелье? Странный вопрос, — его голос пропитан сарказмом и насмешкой. — Зачем вам помогать мне, — быстро переспрашиваю я, отчего слова кажутся громкими в полупустой комнате. — Я помогаю не вам… — А Малфоям. — А себе, — его многозначительный взгляд даёт понять, что за этими словами кроется некий смысл. Хотя, возможно, я хочу видеть то, чего нет на самом деле?! — Пейте, мисс Грейнджер, — приказывает маг, наблюдая, как я начинаю пить зелье, — и не думайте, что вы бессмертны. С последними его словами я давлюсь и кашляю, наклоняясь вперёд. Чувствую, как страх пронзает меня, вжимая в кровать. Мне больно душевно и физически. Ужас застыл в глазах, а разум кричал о том, какая я доверчивая дура. Меж тем, Снейп не придал значения моему состоянию и продолжил говорить, расхаживая по комнате. — У меня такое чувство, что вы пересмотрели фильмов про супергероев и думаете, что вы бессмертны. Но вы даже не Тёмный Лорд, мисс Грейнджер. — Я не смотрю фильмов! — огрызнулась я, не то оправдываясь, не то начиная перепалку. В этот миг почувствовала, как тело окутала невидимая оболочка, словно меня окунули в прохладную ванную с настойкой перцовой мяты. Следом я ощутила, как освежающая прохлада проникает в тело и приносит облегчение, избавляя от ломоты в теле, тошноты и головной боли. — Это метафора. На самом деле, я хочу сказать, что подобного рода выходки приведут вас к скорейшей смерти, но не быстрой по своему наступлению. Испытывать терпение Люциуса не стоит: это чревато для здоровья. Иметь дело с Драко — ещё хуже, чем нарываться на немилость его отца, — маг посмотрел на меня, видимо, убедившись в том, что я его внимательно слушаю, и продолжил, — Многое изменилось, мисс Грейнджер. — Я знаю. — Вы ничего не знаете. Многое и многие изменились не в лучшую сторону. Вам несказанно повезло, что вы оказались в Малфой-мэноре в это нестабильное время. Я лишь тихонько рассмеялась в ответ на слова мастера зелий. — Неужели так сложно притвориться? — Как это сделали вы? — я не удержалась, чтобы не упрекнуть предателя. — Как это делаю я. Ведь не сложно подстроится под время и положение, в котором вы оказались. Сыграть свою роль, чтобы выжить. И, быть может, что-то изменить. — Интересно, в каком положении вы оказались, профессор, — ехидно спросила я. Снейп остановился, повернулся и быстрым шагом направился к кровати. — Я могу показать вам моё положение, но боюсь, что вам не понравится, и ваша наивная душонка просто не выдержит этого, — леденящий душу голос напомнил мне о том, почему Невилл всегда боялся уроков зельеварения. Я поёжилась от осознания того, что становлюсь той, кем никогда не желала быть — жестокой и чёрствой ведьмой, которая поддаётся влиянию эмоций, а не разума. Виной всему… а впрочем, никто в этом не виноват, кроме меня. Я сама создаю себя и, ввиду последних событий, становлюсь более жестокой по отношению к другим. Моей проснувшейся жестокости и злобе нет оправдания, кроме того, что я попала в логово, где всё напрочь пропитано только такими эмоциями. — Примите к сведению, мисс Грейнджер, вы можете кому-то помочь. Мисс Полумне, к примеру. Если только усмирите свой дерзкий нрав и включите мозги. Глаза и уши даны человеку, чтобы выживать и развиваться, а не для красоты. — Здесь невозможно заниматься самодеятельностью! Каждый шаг как на ладони. — Неужели? Так это не вы весь день сегодня слонялись по дому, вместо того, чтобы убирать полы на первом этаже? — саркастический тон и изогнутая бровь Снейпа заставили меня склонить голову и почувствовать нечто похожее на угрызения совести. Возник вопрос: получается, предатель Ордена пришёл ко мне, чтобы помочь? И, что самое удивительное, он вызывает доверие. Прядь волос выбилась из общей массы и повисла перед глазами, чему я обрадовалась. Я отвлеклась, перебирая её руками. — Могу я узнать, что известно о Гарри и Роне? — несмело и тихо, я решилась задать этот вопрос. — Я уж думал, что не спросите, — маг отошёл к окну, скривился от увиденного слоя пыли на подоконнике, — остатки Ордена и авроры хорошо прячут Поттера. С ним же Уизли и Лонгботтом. Нам пока что не удаётся найти новую штаб-квартиру Ордена. — То есть, Орден сменил место проживания? — мой голос слишком радостный, ну и пусть. — Так и есть. Поэтому можете не волноваться по поводу допросов, которые будут проводить Малфои, — мужчина повернулся ко мне и внимательно посмотрел в мои глаза, — хотя, так как они постоянно воздействуют на вашу психику, об успешности допроса можно будет поговорить спустя три месяца, не раннее. Я открыла рот, чтобы спросить ведёт ли профессор двойную игру, но он меня опередил. — Мне пора, — Снейп подошёл к постели и положил на покрывало ещё один пузырёк, — держите. Ещё одно зелье, которое, я надеюсь, вам не придётся принимать. — Спасибо, — я всё же поблагодарила мага тихим голосом. — Если в последующие встречи в мэноре вы меня увидите, я надеюсь, у вас хватит ума не заговаривать со мной. И… на будущее: не отвечайте на оскорбления Пожирателей. Проглотите обиду, как горькую настойку полыни, — он развернулся и направился к двери, — всего хорошего. Маг открыл двери, и я ответила: — И вам тоже. Я задумалась над тем, какую игру ведёт профессор-Пожиратель. Никогда не одобряла строгого и отталкивающего поведения мастера зелий, когда он преподавал в Хогвартсе. Его лекции были всегда максимально лаконичными, задания точные и с установкой на идеальное исполнение. Тогда казалось, что это завышенные требования к ученикам, но сейчас я поняла, что только дисциплина и точность могут стать залогом успеха в любом деле. И сейчас, наблюдая за профессором-Пожирателем, я осознала, что стоит по-другому отнестись к моему пребыванию в Малфой-мэноре. Не воспринимать каждое слово Малфоев как призыв к борьбе. Возможно, профессор прав, и мне стоит притвориться исполнительной и послушной служанкой, но лишь для того, чтобы усыпить бдительность Малфоев. Чтобы узнать больше и увидеть больше. После длительных раздумий я почувствовала прилив сил и уверенности в себе. Я смогу. Я сильная. Если судьба забросила меня к тем, кто всю жизнь ненавидит и презирает магглорождённых волшебников, то я приму это и отнесусь к злой шутке судьбы, как к очередному приключению!***
Как оказалось, приключений будет много. Первое из них — это то, что Гермиона полностью потеряла сон и аппетит. Последующие недели Гермиона провела в качестве эльфа. Она приносила утром чай в кабинет Люциуса, убирала поместье и просто делала вид, что слушается указов Малфоя-старшего. Не утруждала себя работой, не всегда выполняя поставленные задания, но и наказания не получала. Либо никто не проверял, как она работает, либо этому не предавали значения. Хотя скорее первый вариант, чем второй. Очень редко видела Драко, именно поэтому внимательно следила за каждым его движением, если он появлялся в поле зрения. Его поведение и постоянное отсутствие вызывали интерес у Гермионы, который, к сожалению, она не могла утолить. Она понимала, что что-то происходит, но никак не могла уловить сути происходящего. Раньше ей казалось, что мэнор — это штаб-квартира Пожирателей. Что в этом доме проводят частые собрания и все важные решения принимаются здесь, но, как оказалось, мэнор был пуст и далёк от собраний. Прошёл месяц, а может и больше, и Гермиона так и не видела кого-то нового в доме. Малфои уходили по своим делам, завтракали и ужинали раздельно. Складывалось впечатление, что они вообще не общаются. Наблюдая всю эту картину, Грейнджер теперь не удивлялась, почему хорёк такой заносчивый, противный и холодный ко всем. Если в детстве ему довелось расти в огромном шикарном доме и быть предоставленному самому себе, то не удивительно, что волей-неволей он влюбился в себя и стал эгоистом. Но одно радовало Гермиону больше всего: Люциус сократил контакт с ней до минимума, довольствуясь тем, что она приносила ему чай по утрам. Правду сказать, даже его стандартные оскорбительные фразы звучали скупо и безэмоционально так, что она научилась пропускать их мимо ушей и никак не реагировать. Невыносимо было находиться в этом огромном доме, не имея возможности перекинуться парой слов хоть с кем-то. Эльфы разговаривали только по приказу Малфоя, без лишних слов, и не отвечая на вопросы. Даже портреты, и те молчали, несмотря на то, что по мэнору ходила магглорождённая ведьма. Сначала девушка думала, что кто-то применил заклятие немоты к ним, но потом услышала, как портреты разговаривали друг с другом, но как только видели гриффиндорку, затихали и сидели в своих рамах, словно набравши в рот воды. Так что Гермионе приходилось страдать от скуки и неведения, не имея возможности выйти на улицу или хотя бы прочесть книгу. В идеале было бы найти Ежедневный Пророк, но газеты, как назло, не валялись по мэнору. А раздобыть хоть какое-то чтиво — невозможно. Двери в библиотеку закрыты для неё, причём не простым заклятием, а родовым. Магия, исходящая от них, совсем непохожа на заклинания, которые ей известны. По её мнению, вход в библиотеку был заколдован при постройке дома таким образом, чтобы защитить помещение от тех, чья кровь не чиста. Гриффиндорку интересовала одна вещь: сможет ли полукровка посетить библиотеку Малфой-мэнора. И, конечно же, её поражала бескомпромиссность рода Малфоев, нацеленная на поддержание чистоты крови. Каждый раз, проходя мимо дверей в библиотеку, волшебница усмехалась, думая, что будет, если когда-нибудь в семье Малфоев появиться полукровка или магглорождённый волшебник. Очень часто она зависала у окон и наблюдала за природой. Шикарно оформленная прилежная территория манила к себе, обещая интересную и лёгкую прогулку. Гермиона вдыхала полной грудью и представляла, что находится на свежем воздухе, ощущала нехватку солнечного света и мечтала о побеге. Почему-то ей казалось, если удастся покинуть дом, то побег из территории имения не составит труда. Но пока что это лишь мечты, не имеющие под собой ни почвы, ни конкретных задумок. Несколько раз Грейнджер пыталась пройти в помещение, которое вело в подвал, но двери были надёжно заперты. И вот, совершенно неожиданно, фортуна оказалась на её стороне. В один из дней гриффиндорка убирала коридор на первом этаже, когда услышала чужие голоса. Прислушавшись, она поняла, что разговаривают Пожиратели, выходящие из гостиной. Девушка спряталась под лестницей, буквально распластавшись под нижними ступенями, чтобы её никто не увидел. — И всё-таки я думаю, что Роули просто напился или загулял со шлюхами, — раздался чей-то насмешливый голос. Пожиратели приближались к лестнице, и Гермиона затаила дыхание, боясь быть услышанной. — Вряд ли: Роули хоть и любит погулять, но дураком никогда не являлся. К тому же, на призыв Повелителя только покойник не придёт, — этот голос она узнала, отчего зажмурилась. Мужчины остановились у лестницы, продолжая разговор, а волшебнице пришлось закрыть рот рукой, чтобы не издать ни звука. — Так может он уже… того, как и Макнейр, с которым кто-то расправился. — Тёмный Лорд чувствует Роули. Значит, он жив, — с раздражением проговорил Люциус, — вопрос в том, где его носит? — Ко всему прочему, он пропал три дня назад, так и не вернувшись с разведки, — спокойно проговорил Долохов, — не хочу переоценивать Орден, но что-то здесь не чисто. Нужно быть начеку. — Ладно, — отозвался молчавший до сих пор Пожиратель, — утро вечера мудренее. До скорого. Маги распрощались и прошли к выходу. Гермиона лежала под лестницей и обдумывала услышанные слова. Ей казалось подозрительным то, что кто-то не пришёл на зов Волдеморта. Интересно, что с его рукой? Будучи в Ордене, Грейнджер слышала, как взрослые разговаривали о метке, утверждая, что при вызове Пожирателя, она очень сильно жжет, причиняя невыносимую боль обладателю. До сих пор никто не знает, что будет с тем, кто не явится к Волдеморту. Невольно девушка схватилась за кулон, который своей магией напоминал ей метку. Отлично, заклеймённая Гермиона… Когда она решилась вылезти из своего укрытия, послышались чьи-то шаги. Гриффиндорка замерла, но краем глаза увидела, как Антонин Долохов быстрым шагом направляется к западному крылу. Проанализировав ситуацию, девушка пришла к выводу, что Долохов вернулся, преследуя личные цели, поскольку Люциус поднялся на второй этаж, а Драко и вовсе не было в особняке. Она вылезла из-под лестницы и направилась следом за Пожирателем. Слыша шум его шагов, Грейнджер ждала, пока маг завернёт за угол, и лишь тогда следовала за ним. Спустя пару поворотов она поняла, что Долохов направляется ко входу в подземелье. Сердце бешено стучало от переизбытка чувств, когда Гермиона подумала о Полумне, которая осталась в темнице. Но ещё больше гриффиндорка волновалась, раздумывая над причинами, по которым Пожиратель направляется в подземелья. Последняя дверь открылась, и волшебница замерла, ощущая, как мурашки пробежали по коже. Уже давно она не испытывала подобного; ощущение опасности и запрещённого щекотало душу и, вопреки здравому смыслу, подстрекало вести и дальше слежку за Пожирателем. Она прошла по коридору к входу и по привычке взялась за ручку двери, которая вела в холл с выходом в подвал. На удивление, дверь открылась. Понимая, что Долохов забыл запереть двери, девушка, крадучись, прошла к дверям, ведущим в подземелье. И вот же везенье! Эти двери тоже оказались не запертыми. Ей бы развернуться и уйти, но волнение за Луну подталкивало к действию. Плевать, что она будет делать, если попадётся. Решение появится потом. Лишь бы Полумна была жива, а всё остальное неважно. Гермиона медленно спустилась по лестнице, радуясь тому, что в подвале зажжены факелы. Грейнджер прошла по коридору, повернула налево и несмело пошла вглубь, минуя темницу, в которой её держали. Было тихо. Тишина навеивала ужас, подбрасывая самые неприятные мысли. Волшебница прошла мимо нескольких поворотов, удивляясь насколько это помещение большое. Было интересно, везде ли находятся камеры для пленных. Возможно, здесь есть помещения для хранения продуктов или предметов быта… Судя по многочисленным поворотам в другие коридоры, подземелье попросту огромное. Услышав щелчок, Гермиона испугалась и прижалась к стене, положив руку на сердце, которое, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. От волнения закусила губу до боли. Прямо за углом отпирали дверь, ведущую в камеру. — Опять вы, — услышала она уставший голос Полумны. — И тебе здравствуй, красавица. После этих слов Грейнджер напряглась. Обычно за ласковыми обращениями Пожирателей кроется иной смысл. — К тебе кто-то приходил? — хриплым голосом спросил Долохов. — Кроме вас, никто, — тихо отозвалась девушка, и Гермионе захотелось посмотреть на неё, — зачем вы пришли? — Я могу помочь тебе… — маг сделал паузу, во время которой прошёлся по помещению, а ты поможешь мне. — Мне уже никто не сможет помочь, — ответила Полумна, и от этих слов у гриффиндорки замерло сердце. На миг она представила подругу на предсмертном ложе, и её глаза наполнились слезами. — Не говори ерунды, девчонка! — грозно отозвался Долохов, — он больше к тебе не прикоснётся. Гермиона прекрасно знала, кто этот «он». Макнейр посягал на Гермиону, но её спас Люциус Малфой, а вот Полумну некому было спасать. Тут же в памяти гриффиндорки возник разговор Пожирателей. А не Долохов ли приложился к Макнейру? — Я заберу тебя отсюда, и ты сможешь видеться со своим отцом, — Долохов начал говорить чуть тише, отчего Гермионе пришлось прислушиваться к его словам, — а взамен ты станешь рассказывать мне обо всей информации, которую будешь узнавать извне. — Мне не важно, что будет дальше, — интонация голоса Полумны была пропитана обречённостью, — но я не предам своих друзей. Боль и обиду испытывала Грейнджер в этот момент. Сочувствие не давало ей просто так слушать голос разбитой молодой ведьмы, которая за считанные недели просто сломалась. Долохов сплюнул на землю, но ничего не ответил. Было странно слышать, как он спокойно разговаривает с Полумной, без пыток и угроз, хотя он славился своей жестокостью, как и любой Пожиратель. Гермионе показалось, что всё важное она уже услышала. И пока маг шумно расхаживал по помещению, она решила спрятаться в соседнем коридоре и подождать его ухода. Девушка поняла, что может просто остаться здесь и хотя бы поговорить с Луной. Гриффиндорка убежала в один из коридоров, до поворота в следующий, и спряталась за углом. Спустя несколько минут она услышала, как замок закрывается, и Долохов уходит прочь. Тихими шагами волшебница решилась идти к темнице, в которой держали Полумну Лавгуд. Дойдя до решётки, Гермиона испытала боязнь по поводу того, в каком состоянии может быть подруга. — Полумна, — шёпотом позвала Гермиона. — Кто здесь? — отозвалась девушка, видимо, не узнав голос гриффиндорки. Грейнджер прошлась к решётке и показалась Полумне. Девушка, сидящая в камере, выглядела немного лучше, чем представляла себе Гермиона. Лицо и руки были в ссадинах и ранах, одежда грязная и разорванная, а волосы собраны в высокий пучок на голове. Перед Гермионой стояла обессиленная сокурсница, что пустым взглядом смотрела на неё. — Гермиона. — Полумна… ты, — такое ощущение, что все слова поддержки растерялись по коридорам подземелья, и гриффиндока просто не смогла ничего сказать. Вместо этого по её щекам потекли слёзы, она подошла к решётке и протянула Полумне руку. Девушки обнялись, чувствуя, как холодный металл мешает сильнее прижаться друг к другу и высказать немую поддержку. — Не плачь, это ничего не значит, — её голос остался таким же тихим и мечтательным, отчего Гермиона зажмурилась, стараясь вобрать в себя всю боль. — Мне так жаль. Так жаль, — гриффиндорка повторялась, но более ничего не смогла сказать. Прошло несколько минут, прежде чем они отпустили друг друга из объятий. — Почему Долохов приходит к тебе? — спросила волшебница то, что её интересовало больше всего. Полумна отвела взгляд в сторону. — Я не знаю, — девушка прошлась к стене и погладила её ладонью, — в таких ситуациях говорят: «Он положил на меня глаз». — То есть, мои догадки верны. Мерзкие Пожиратель, — гриффиндорка с силой ударила рукой по решётке. — Я не против, — отозвалась Лавгуд, чем удивила подругу. — Нет-нет-нет, — затараторила Гермиона, — ты не ведаешь что говоришь. Он просто хочет… — Я знаю, — с грустью улыбнулась девушка, — я понимаю, но иногда мне кажется, что с ним мне будет спокойнее. Знаешь, я не буду думать о том, кто в следующий раз придёт ко мне. — Я… — Гермиона растерялась, — это неожиданно. — Согласна, — слегка улыбнувшись, сказала Луна, — люди часто делают то, чего от них не ожидаешь. — Полумна, — Грейнджер решилась предложить другой вариант, — если… если вдруг мне удастся найти способ, как сбежать. Я обязательно приду за тобой. — Спасибо, Гермиона. Ты всегда была хорошей подругой, но в этом доме каждый за себя, — увидев замешательство на лице гриффиндорки, Лавгуд поспешила объяснить, — я имела в виду, что тебе стоит заботиться о себе. Ты попала в Малфой-мэнор и находишься между двух огней. — Сейчас уже легче, — опустив голову, призналась волшебница, — я найду способ сбежать. — Вряд ли с Малфоями может быть легко, — задумчиво протянула Луна. Гермиона рассмеялась, вспомнив, как облила их водой, а потом воспылала магией, отбросив обидчиков от себя: — Им тоже достаётся. — Я не сомневаюсь, — ответила подруга, — только будь осторожнее. Драко очень опасен. — Наверное, но в основном за мной приглядывает Люциус. — Гермиона, — Полумна перешла на шёпот, будто их кто-то может услышать, — это Драко. — Что именно Драко? — гриффиндорка насторожилась, и самые неприятные мысли полезли в голову от услышанных слов. — Это его изобретения, — Лавгуд снова подошла к ней ближе, — все эти новые заклятия, Гермиона. Он опасен. Грейнджер свела брови вместе. Она не ожидала услышать такое, но слова Полумны объясняли, благодаря чему Драко Малфой заслужил расположение Волдеморта. Также ей вспомнились слова самодовольного парня, которые он произнес после одного из заклятий, о том, что такого заклятие нет в учебниках и вряд ли когда-то будет. Мерлин! Получается, что большинство тех проклятий, которые она испытала на себе, изобрел Драко Малфой?! — Тебе пора, — прикасаясь к плечу Гермионы, тихо произнесла Полумна. — Ты похудела, а ещё ты плохо спишь. Это отрицательно сказывается на твоей энергии и привлекает пудиннов. — Кого? — возвращаясь из раздумий, переспросила Гермиона. — Пудиннов, — тихо повторила девушка, — они проникают в твою ауру, потому что твоя энергия ослабла. Из-за пудиннов твоя аура излучает один цвет — голубой. Ты становишься похожей на привидение. Волшебница мигала глазами, понимая, что Полумна, как всегда, в своём репертуаре и по ней сложно сказать, сильно ли её изменили произошедшие события. — Он мёртв, — зачем-то сказала Грейнджер, думая, что Полумна поймёт, о ком она говорит, — я слышала разговор Пожирателей. — Я догадывалась, — пустым голосом отозвалась Луна, — мы ещё увидимся. — Обязательно, — улыбнувшись, гриффиндорка крепко сжала ладонь подруги, — до скорого. — Пока. Гермиона медленно пошла к выходу, не оборачиваясь назад. Она сдерживала слёзы, которые норовили прорвать плотину эмоций и затопить подземелья. Из глубоких раздумий её вернула реальность, которая ворвалась в сознание в виде не открывающейся двери. Осознание того, что после ухода из подземелий Долохов запер за собой двери, ударило по голове так больно, что вызвало приступ тошноты. Как я могла забыть?! Делать было нечего, и Гермиона решила вернуться к Полумне, по крайней мере, они смогут поговорить. Гриффиндорка не испытывала страха из-за того, что оказалась запертой в подвале. Больше пугал факт, что Люциус мог вызвать её при помощи медальона. Полумна не удивилась тому, что Гермиона вернулась обратно, а лишь мило улыбнулась. — Обычно в таких домах есть несколько выходов из темниц. Мне приятна твоя компания, но не стоит задерживаться здесь, — девушка указала на медальон на груди Гермионы. — Ты знаешь, что это за магия? — с интересом спросила гриффиндорка, полагая, что о заклятии могут знать в чистокровных семьях. — Нет, но магия на крови очень мощная и может нанести непоправимый вред, — рассматривая рану подруги, произнесла Полумна. — Тогда я пойду, — тихо произнесла Грейнджер и отступила на несколько шагов назад, — пока. — Пока, Гермиона. Будь осторожна. Последние слова насторожили гриффиндорку, но она улыбнулась в ответ и решила пойти по коридору, в котором пряталась от Долохова. Пройдя два поворота вперёд, девушка обнаружила, что дальнейший путь не освещён. Она сняла последний горящий факел и направилась в темноту. Невесть сколько времени она блуждала по коридорам и просторным погребам подземелий, но в какой-то момент её слух уловил ужасный крик. Гермиона повернула в новый коридор и обнаружила, что он освещён и выглядит совсем по-другому, чем тот в котором она была. Чем дальше она шла, тем отчётливее слышала до жути ужасный крик, в который вплетались слова мольбы. От чего-то волшебница испытала облегчение, что на месте мученика не девушка. Ей было легче принять тот факт, что проклятиям подвергается мужчина. Возможно, память от пережитых пыток была свежа и создавала иллюзию защиты, воспринимая данную ситуацию, как нечто личное. Она прошла ближе к помещению, из которого доносились крики. Первое, что увидела, — это красную полоску крови, которая тянулась из другого конца коридора к решётчатой двери, что была открыта. Только сейчас пришло осознание, что Гермиона стоит с факелом в руке. Она положила его под стену и прижалась к ней. Прошла до решётки и решилась заглянуть в помещение. Крики прекратились, и невольно Грейнджер расслабилась. — Так, где ты говоришь Поттер? — от спокойного голоса Малфоя стало не по себе. — Кхе-кхе, — мужчина кашлял, и в его кашле слышались влажные звуки мокроты или крови, — он в Ноле Уиссли, — судя по невнятной речи, у него не было передних зубов. Гермиона аккуратно высунула голову и увидела, как рослый мужчина стоит на коленях, опираясь одной рукой о ногу, а вот второй руки, левой, у него не было. Над ним стоял ни кто иной, а Драко Малфой. Она отпрянула назад, вжавшись спиной в каменную стену. Пропавший Роули, который приходил к ней в камеру. Маг, который не пришёл на вызов Волдеморта, потому, что ему отрезали руку с меткой. — Ты врёшь, — слишком уверенный ответ парня. Гриффиндорка точно ощущала, как волосы на затылке живут своей жизнью. Она думала пробежать вперёд, но волшебники в камере стояли боком к решётке и увидели бы её передвижение. Ужас захватил её тело в плен, не позволяя сдвинуться с места и уйти прочь. Тишина стала продолжительной, и это казалось странным. Гермиона снова заглянула в камеру, и увидела странную картину: Малфой по-прежнему стоял над мужчиной, и, в самом прямом смысле, впитывал в себя исходящее из головы мага, серое свечение. Гермиона скривилась, поскольку цвет дымчатой массы напоминал мозги. Вмиг всё прекратилось, парень отступил от Роули на несколько шагов назад, осматривая его внимательным взглядом. Поведение Малфоя казалось странным, как и действия, но от наблюдения невозможно было оторваться. Гермиона так увлеклась, что вовсе забыла о собственной безопасности, хотя на самом деле, ей стоило быть в другом конце подземелий. Малфой повернулся и пошёл к выходу и этим движением вывел гриффиндорку из ступора. Гермиона резко отпрянула от решётки и попятилась назад, встала ногой возле чего-то обжигающего, а следом за этим наступила на круглую палку, и упала на пол, взвизгнув от боли. Руки и попа болели от жёсткого приземления на твёрдую поверхность, юбка подскочила до талии, оголяя исхудавшие белые ноги, но это было пустяком по сравнению с его взглядом. — Грейнджер, — как плевок, леденящий душу. Если глазами можно было бы убить — он убил бы Гермиону на месте.