Одна из легенд Хогвартса

«Правда, философский камень все еще оставался на месте — Гарри регулярно подходил к двери, ведущей в запретный коридор. Он прикладывал к ней ухо, чтобы убедиться, что Пушок жив и здоров. Однако это вовсе не означало, что так же будет завтра или даже через полчаса». (Джоан Роулинг, «Гарри Поттер и философский камень») – Это что ещё значит? – близнецы так и мельтешили, чуть ли не прыгали на месте, и Феанаро хотелось зажмуриться. Как всё это выносила Нерданель? Как всё это выносил – не знаю – Майтимо? – Мы… – Поняли… – Что можем… – Говорить… – Совсем по очереди! – Мы познакомились… – С пришедшими…. – Которые так и делают! – И они тоже… – Рыжие! – И тоже… – Близнецы! Вот только этого ему и не хватало. Вообще-то Феанаро собирался отправиться к властителю и всё же выяснить, зачем они все здесь. Вы гости, говорил властитель, делайте что хотите, ваше явление не может послужить ко злу. Какая-то дурная безмятежность – неужто тот, кто столько лет прожил на свете, ещё способен веровать вот так?.. Что-то вертелось в голове, некая мысль – очевидная и страшная, но Майтимо куда-то подевался, а близнецы всё прыгали, видно, от избытка чувств, и волосы, собранные в хвосты, били их по спинам. – Да перестаньте уже, – сказал раздражённо, – что там ваши пришедшие следом? Можете проводить меня к властителю, но внутрь не пойдёте. Заодно посмотрите на статую у входа, она интересно движется. – Их тоже все путают! – И они сами всех запутывают! – Только они не младшие в семье! «Может, вы тоже ещё будете не младшими», – чуть не сказал Феанаро, но покачал головой. Куда он дел последние года своей же жизни, в какие глуби памяти засунул? Нет, Нерданель вряд ли теперь захочет от него дитя. Почему он всё время думает, что всё ещё в порядке? Каменное чудовище, преграждавшее вход в кабинет властителя, стояло там же, где Феанаро помнил. Скрипучим голосом удивилось: – А пароль? – Кто же спрашивает пароли у своих гостей? Чудовище нахмурилось, пожевало губы. Близнецы за спиной Феанаро перешёптывались. – Властитель сказал, что мы вольны идти куда хотим. Он, кстати, у себя? – Да у себя-то у себя… – Тогда пусти меня к нему! Он не рассердится, если ты этого боишься. Чудовище закряхтело, заскрипело – и только когда всё-таки открыло проход, Феанаро понял, что это был смех. – Отец, а можно мы с тобой? – Мы будем тихими! – Нет, – он поглядел на вытянувшиеся лица, зачем-то мимолётно вспомнил юного Нолофинвэ, который тоже раньше хотел следовать за ним повсюду, и снизошёл: – Я скоро. Это не мои покои и не ваша беседа. И не жмитесь к чудовищу, тут всё равно не слышно! И карабкаться на него тоже не надо. – Хорошо, отец. Нет, они правда так хотят видеть его рядом или притворяются? Властитель был задумчив. Уже запомнил, что к сладостям Феанаро равнодушен, но чая всё равно налил. Странный напиток – то ли под беседу, то ли под одиночество. Феанаро вспомнил заодно, как вчера долго не мог извлечь из памяти самое слово «старец» – много ли постаревших видел Валинор? Память вместила в себя здешние слова – чарами то ли валар, то ли здешних основателей, – но не всегда Феанаро мог быстро выбрать нужное. Слова в разных языках не приколочены напротив друг друга. Как это было бы на квенья? Тот, кто много прожил? Долгоживущий? Много видевший? Если убрать колпак и сладости, а мудрость оставить – как это назвать? Старик на здешнем? Оскорбительно. Потом он вспомнил «старца» и успокоился. Так вот, старец-властитель качал головой. – У меня нет для вас ответов, Феанаро, – вздыхал, и даже колпак выглядел обвисшим. Такой хрупкий, такой усталый… старичок. Нет, он что, хочет, чтобы Феанаро его жалел?.. – Ваше появление не предсказано ни одним пророчеством, ваша магия мне почти неизвестна, ваш пёс… представляет известный интерес, и я был бы счастлив понимать, что именно хотел сказать повелитель ветров, когда послал вас сюда. – То есть ты хочешь сказать, что Манвэ должен был отправить через меня какую-то весть? Но для этого хватило бы и одного меня, да что там – Хуана с запиской и то хватило бы! Ты говоришь нам – делайте что хотите, и мои сыновья уже разбрелись по твоей школе, но ты ни словом не обмолвился, какая в этом выгода лично тебе. С чего тебе доверять валар? Ты ведь их даже не знаешь! – Я доверяю основателям, – снова вздохнул властитель. Пальцы у него, кажется, были слегка скрюченными и слегка же дрожали. Как странно всё-таки жить в теле, на коем годы отражаются так явно. – Я надеюсь, что ваше назначение само найдёт вас. Кроме того, вы уже помогли Гарри. – Этот ребёнок, да? С приспособлением на носу? – Именно он. – Ваши целители не в силах его вылечить? – Боюсь, что нет, но… – Может, мы можем тут помочь? – О. Думаю, Гарри доволен тем, что имеет, да и магию смешивать я бы не рекомендовал, – однако в голосе властителя интерес мелькнул. Он сцепил руки и уставился на Феанаро как-то странно: доброжелательно, устало, с любопытством. Может быть, он, Феанаро, властителя младше? Как соотносятся года людей – странное слово, тоже новое – и года эльдар? И тут случилось сразу несколько вещей. Во-первых, Феанаро почувствовал вдруг, что с ним как будто хотят говорить в осанвэ – так было, например, когда они ругались с Нерданель и кто-то первый приходил просить прощения, или когда сыновья, ещё не выросшие, тот же Майтимо, к примеру, решали ему в чём-нибудь признаться. Я ни на что не годен, мне никогда не стать таким, как ты – всё в этом духе. Закрываться Феанаро начал давным-давно, и вот этот вот осторожный шаг совсем рядом с мысленными стенами узнал тоже давно. Само ощущение. Только на этот раз приглядывался к его защите вовсе не кто-то из семьи. А во-вторых, он осознал наконец, что его так смущало. Годы разные! Светила у них в мирах разные, а значит, и время идёт по-разному, а значит, отец успеет испугаться, и Нолофинвэ кинется его утешать, ещё бы он не кинулся, и Нерданель… За спиной старца, на одной из подставок, лежала старая измятая шляпа. Феанаро сам не понял, почему кинулся к ней, и почему привычным жестом вытащил оттуда меч – как будто шляпа была ножнами. Меч был хороший, просто превосходный, сверкал, как будто за ним хорошо ухаживали, и Феанаро подумал, что хорошо бы напугать старца как следует, но вместо этого застыл, сжимая меч. Старец медленно встал из-за стола. Так странно направлять меч на кого-то не в тренировочном поединке. Странно, что старец ничего не пытается противопоставить, ведь он владеет чарами – что же тогда?.. – Ты пытался познать мой разум? – Феанаро не опускал меч. – Зачем? Не делай этого больше никогда. Хотелось, кажется, напасть по-настоящему. Хотелось, чтобы старец испугался. Но одновременно он казался таким слабым, хрупким, как высохшая ветка, и усталым, и Феанаро понял – если сейчас нападёт, станет сам себе противен. – Прости меня, – сказал старец, подходя медленным, величавым шагом. Он распрямил спину, и пальцы его больше не тряслись. Да он же ловит меня на свои морщины, понял Феанаро вдруг, это же всё нарочно, он не слаб ни духом, ни телом! Я просто слишком мало видел вторых, чтобы судить, и слишком мало видел старость, вот и всё. – Я хотел лишь удостовериться, что ты не питаешь злого умысла. Разве ты, в собственной твердыне, принимая гостя из далёких земель, не сделал бы то же самое? Теперь в Дамблдоре как будто бы появилось что-то от Финвэ – он будто укорял и спрашивал урок. Нет уж, спасибо. – Я не владею твердынями ныне, – отмахнулся Феанаро, – и, надеюсь, владеть буду не скоро. Уж во всяком случае, не городом моего отца, пока тот сам способен и желает править. Но ты говорил со мной и лез ко мне же в мысли, не спросив об этом – не лучше ли было спросить напрямую? Что ты хотел узнать? Как я могу замышлять зло, если не ведал даже, что этот мир существует? Ты оскорбил меня и подозрением, и делом. – И прошу прощения. Пока я главный в школе, я ничего не пожалею для того, чтобы всё шло как надо, – Дамблдор говорил теперь прямо, и говорил честно – Феанаро чувствовал это, – разве что опустил конец. Фраза должна была звучать: «как надо мне». Ну что же, честность он всегда уважал. – Меч из этой шляпы под силу извлечь лишь храбрейшему и чистому сердцем. Я был неправ насчёт тебя. Но оцени – теперь я не скрываю ничего, что бы тебя касалось. Что, совсем ничего?.. – Тогда что насчёт времени в наших мирах? Оно не сходится. Если я должен что-то сделать, чтоб вернуться, то скажи мне, что. И если валар отправили меня сюда навечно – скажи тоже! И кроме этого, – Феанаро хотелось зашагать по кабинету взад-вперёд, как всегда, когда мыслей было больше, чем времени их обдумать, – кроме того, значит ли это, что ты пытался проникнуть в разум и моих детей?.. Старец кивнул. Феанаро сжал меч сильнее. Мир будто вспыхнул белым, ничего не стало видно. – Никогда, – только бы не сорваться, Куруфинвэ, от этого никому проку не будет, – никогда больше так не делай. Не смей делать. Он как-то всё-таки оказался рядом с властителем и вроде бы приставил меч – к горлу его? К груди? – когда неведомая сила швырнула на ковёр. Старец даже руки не поднимал. – Прошу вас, Феанаро, – старец снова сел за стол, – не стоит перебарщивать. Ваш чай остыл. И кроме того, я подумал вот о чём, – Феанаро вставал с трудом, уже скорее ошарашенный, чем разозлённый, – вы почувствовали мои жалкие, без сомнения, попытки, и сразу же сказали о них прямо. Половина известных мне, гм, тёмных личностей и взглядом не дали бы понять, что догадались. Поэтому, полагаю, вы действительно жили в благословенной земле, – властитель подмигнул и как ни в чём не бывало подлил Феанаро чая. *** Школа должна дать нам ответы, объявил отец, раз уж валар не удосужились сказать заранее. Школа должна объяснить, зачем мы здесь. Что-то должно нас ждать. Будьте вежливы, не позорьте род. Не пользуйтесь осанвэ без нужды. Мы поищем и снаружи, но прежде нужно поискать внутри. Разгадывать загадки Манвэ Тьелко не горел желанием, но вот пройтись по замку – да, да, да и снова да. Он и по лесу бы прошёлся, только днём, и с Хуаном, конечно, и можно и с Курво, но в лес отец как раз соваться запретил. Брат пожал плечами и сообщил, что будет в библиотеке. Вот уж куда Тьелко отправится в последнюю очередь! Они же были в замке, в живом замке, и отец разговаривал и не уходил в мастерскую, и даже не злился пока оттого, что её здесь и не было. Набрал себе книг – местную историю, местные же легенды – буркнул что-то в том духе, что вложенный в голову язык и язык выученный – не одно и то же, и погрузился в чтение. Тьелко сперва сидел с ним, и Морьо тоже – здорово было просто смотреть на отца и чувствовать, что ты не мешаешь и даже что вы оба не мешаете – но замок звал, и старшие давно ушли, и Амбаруссар по осанвэ крикнули, что видели целую башню сов. Почтовых сов! В конце концов, отец вроде бы не собирался снова начинать делать вид, что они все ему противны, а значит, можно было его ненадолго и оставить. А брата, наоборот, позвать – вдвоём же веселее: – Морьо, пойдёшь смотреть на сов? – Каких ещё сов? Да-да, мы ничего ещё не знаем, но сразу отнесёмся с подозрением. Подумаешь! А Тьелко уже представлял пуховые перья, и всякие узорные, и вот ещё – с бровями совы будут или не с бровями? Они же разные! Амбаруссар не уточняли. Да где им понять! – Отличные совы, целая башня! Почту носят. – Ну, если почту… – это значило «мне интересно». – Пошли! Отец, мы можем идти? – Ещё сорок страниц назад могли. И это значило – ну, Тьелко нравилось так думать, – «идите-ка отсюда поскорее и обнаружьте в замке что-то удивительное, чтоб я вами гордился». Хуан был с Амбаруссар, так что и о своём новом знакомом Тьелко вспомнил не сразу, уже на лестнице: – Морьо, пошли сперва проведаем того пса? – Который за запретной дверью? Ну пойдём, чего уж. Вот никогда не угадаешь, вспыхнет он или пожмёт плечами и двинется с тобой. Хотя, кажется, замок нравился Морьо просто сам по себе, как личность, а уж куда в нём идти, брату было всё равно. Или к кому. У двери, которая в прошлый раз открылась чуть ли не сама – очень уж слабые чары на ней лежали, будто дразнили только – кто-то стоял, прижавшись ухом. Кто-то хлипкий. Вообще-то Тьелко уже успел пожалеть здешних обитателей, особенно младших – нельзя же столько времени подряд жить без родителей, когда ты ещё не совсем вырос или и вовсе мал. И в лес не сходишь! И к тому же, отец велел быть вежливыми. Поэтому Тьелко не стал с ходу просить освободить проход, а сказал: – Эй, светлого дня! Ты тоже разговариваешь со стражником-псом? Рот будто ещё не привык говорить на чужом языке, и чувство было странное – горло чуть саднило. Некто у двери вздрогнул и обернулся, и Тьелко его узнал: – Это же ты вчера был в лесу, да? Вообще-то это всё обидно. Тьелко-то думал, что пёс дружит с ним одним, и вот смотрите-ка! Приветил у себя какого-то мелкого. Стой, или не приветил? Дверь-то заперта. – Вы… – ребёнок будто бы пытался совладать с собой, будто недавно очнулся от дурного сна, – вы знаете, что за дверью? Тьелко фыркнул, но Морьо успел высказаться первым: – Зачем ты сам сюда пришёл, если не знаешь. – Я знаю, – возразил ребёнок, прижавшись спиной к двери. Он что, боится нас? Это и раздражало, и немножко радовало. Наверное, Майтимо не было бы приятно, что Тьелко приятно, но Майтимо вряд ли узнает. – Я знаю, что там пёс с тремя головами, но я думал, я думал… это тайна. – Да он же сам рассказывает! – нет, надо всё-таки как-то сделать так, чтоб этот мелкий выдохнул. В конце-то концов, на него вчера напала пьющая кровь тварь, может, идущему следом простительно быть не в себе. – Он же сам говорит, что он сторожит, и дверь легко откроется… показать? – Но зачем вы хотите открыть дверь? – Да потому что я хочу погладить пса! Я вообще люблю собак, ты что, вчера не видел моего Хуана? – Но раз вы его любите, то где он сейчас? – Присматривает за нашими младшими, чтобы не навернулись с лестницы, – влез Морьо, – а то отец переживает. Как вы тут вообще живёте? Всё движется, скрежещет, и картины эти… Вообще-то Морьо тоже пытался быть приветливым – уж как умел. Но, может, со стороны человеческого ребёнка это было не так заметно?.. Он сжал в руке своё оружие – лакированную деревяшку, старшие объяснили вчера – средоточие чар, у каждого тут такая есть. – Дашь посмотреть?.. Амбаруссар на это всегда откликались – им было лестно показать игрушки старшему. Да и сам Тьелко с удовольствием похвастался бы хотя бы луком своим – ну, если только просил бы не кто-то, кого он не любил. Но таких мало. Этот ребёнок – да он, наверное, младше Амбаруссар? Или такой же?.. – только помотал головой. Всё заслонял собой дверь. – Я не могу вас туда пустить. И к тому же Пушок… – Мне он сказал: его зовут Исчадие Мрака! – Да он вам голову отгрызёт, а не дастся в руки, вот что! Морьо фыркнул и шумно задышал: это у него означало смех. То ли он думал, что так красивее, то ли нормальный, звонкий смех ему почему-то у себя не нравился, Тьелко точно не знал. Но зато понял, как нелепо выглядит он сам: стоит и требует у ребёнка ему по плечо… даже неважно, чего требует. И поговорить можно через дверь. – Он говорит, ты хороший, – перевёл, когда из-за двери раздалось подвывание-слова в ответ на его «здравствуй!», – но ничего не понимаешь. Ещё он говорит, что… да, хранит сокровище, это я уже слышал… да-да-да, большой молодец, никого не пустишь… да, лучшая охрана, да… но это самое неинтересное! Я-то хотел послушать, где он жил раньше. – То есть вам не нужно то, что он хранит? – Да мы даже не знаем, что это, – Тьелко тоже стало смешно, – как будто бы у нас самих сокровищ мало. Разве что полюбоваться. А ты что думал… – да как тут вежливым-то быть, может, уйти? – ты думал что? Мы воры для тебя? – Да не знаю я, что думать! – огрызнулся ребёнок и тут только Тьелко понял, что не помнит его имени. Какое-то дурацкое, как всё здесь. И спрашивать неудобно, надо у Кано уточнить потом, он-то точно не забыл. Вообще ребёнок напоминал дерзкого птенца, и, возможно, будь он птенцом, Тьелко бы лучше с ним договорился. Или будь сам Тьелко Кано или Майтимо, но этого им уж точно не светило. Или мама смогла бы. Как там мама?.. – Вы появляетесь и никто ничего о вас не знает, а потом ходите и рыщете здесь, как… – Но ты тоже тут ходишь, – вставил Морьо на удивление миролюбиво. Иногда на него находила вот эта надёжность, и сейчас это было даже на руку. – Ты тоже ходишь тут, так может это ты вор? – Я?.. Нет, вы не поняли, я… – мелкий идущий следом вдруг задумался, рука взметнулась ко лбу, взъерошила чёлку, – надо же, не болит, когда вы рядом. – Что не болит? – Это неважно. Я пойду, ладно? – Стой, – окликнул Тьелко, когда мелкий наконец отлип от двери, – мы не желаем тебе зла. И никому здесь. Это не… – Да мой брат просто хотел погладить пса, и ничего другого. Он помешан на псах, – пояснил Морьо. Тьелко его, конечно, треснул, но вполсилы. – Может быть… – почему-то не хотелось, чтобы этот птенец трижды дурацкий вот так вот уходил, считая их незнамо кем, – может быть, ты покажешь нам, где обитают совы? Братья сказали нам – тут где-то полно сов. – Совы?.. Да, хорошо. Только я опоздаю на… – Но ваш властитель ведь велел вам помогать нам? – Мы скажем, что ты очень помогаешь. И так они и пошли, от ребёнка с двух сторон, смотри, отец, я вежлив! Смотри, Кано, он не с тобой идёт, а с нами – вот это дитя, на которого во тьме охотилась тёмная тварь! Будто в Эндорэ до похода.