Одна из легенд Хогвартса

Сначала Гарри показалось, будто его припёрли к стене Малфой и кто-то из его дружков. Эти два гостя – Гарри позабыл, как их зовут – были какие-то слишком громкие. Слишком заметные. Будто привыкли, что получают всё, что захотят. Гладить Пушка? Серьёзно? Они ненормальные?.. И на самого Гарри как-то так смотрели – будто ему было лет пять, а не одиннадцать. Им-то самим сколько? Они шли к совятне по лестницам и коридорам – был всё ещё перерыв, и на Гарри опять смотрели все, кому не лень – конечно, будут смотреть, если идти по бокам с этими высокими, раздражающими… и да, наверное, они ещё и красивы. Но какая разница?! С одной стороны, он бы очень хотел сейчас столкнуться с Роном или хоть Невиллом, или с близнецами Уизли, или с Вудом – с кем-то, кто знал бы его и видел бы, что он куда-то пошёл с этими двумя. Не то что даже он боялся чего-то особенного. Но вдруг они всё-таки хотят забрать камень, и поняли, что Гарри это понимает, и теперь будут настороже, и попытаются?.. Но шрам не болел. Шрам перестал болеть, и вне этой боли Гарри видел обычных… нельзя было их назвать мальчишками, но, например, обычных старшекурсников. Может, им было всего-навсего неловко. Может, они тоже не знали, как себя вести. Удивлялись совятне. Если они маглы, то как бы поняли Пушка? И уши странные. – А ты узнал, кто на тебя вчера охотился? – это светловолосый. – В жизни такой жути не видел, – поёжился его брат, – только в кошмарах, да и то сомнительно. – Угу, – светловолосый кивнул. Он успевал смотреть по сторонам, корчить рожи портретам – не всем, только тем, что чересчур пялились, – и украдкой рассматривать самого Гарри. И разговаривать. – Вот у нас дома меж нами и тьмою лежит море, а тут… такое. Я вчера думал, что тебе завидую, но сейчас не уверен. Этот чёрный искал лично тебя? – Я сам не знаю, – почему даже гости не пойми откуда – и те решают привязаться именно к нему? – Откуда бы он знал, что я там окажусь. – А как ты, кстати, оказался в лесу ночью? – Нас наказали. – За что?.. – гости спросили почти одновременно, и было ясно – удивляются. Ну вот ещё. – Я, эм, нарушил школьные правила. Это обычное дело. – Ни за что бы на свете ни один наставник не стал бы нас одних отправлять в лес, где гнездятся тёмные твари, – светловолосый тряхнул головой, нахмурил брови, и Гарри стало обидно за Хогвартс. Эти двое в нём не жили, а до того не жили с Дурслями, и не им сейчас… – …ни за какое преступление. Это безумие. Я бы хотел поохотиться на порождения тьмы, как мой учитель, но… Но не так, не в одиночку, он хочет сказать? – Вообще-то с нами был Хагрид, это здешний лесничий. И он не дал бы нас в обиду, и он оставил нам пса… – Кому это «нам»? Вот уж о ком Гарри точно не желал рассказывать, так это о Малфое – много чести! Но шрам всё ещё не болел, и нужно было, кажется, ответить вежливо – в конце концов, по нему же сейчас судят о школе. Как бы сказать? «Мы – это я и ещё один мальчик, не с моего факультета»? Гарри так задумался, что почти перестал смотреть по сторонам. И поэтому вздрогнул, когда набивший оскомину голос вдруг спросил: – О, Поттер, ты нашёл себе друзей? А ведь совсем немного оставалось до совятни! – Отстань, Малфой. Конечно, он не собирался отставать. Был почему-то даже без своих дружков – тоже, что ли, слал письмо? И, разумеется, как только Гарри ответил, Малфой расплылся в улыбке. Нельзя было отвечать, но обычно ведь с Гарри были только Рон с Гермионой, а не эти… А Малфой продолжал: – Фу, как грубо! А где твои обычные приятели? Даже они сбежали, да? Поэтому ты пытаешься выслужиться перед гостями Дамблдора? – Он не пытается выслужиться, – возразил черноволосый. – Да, он оказывает помощь, а вот ты стоишь у нас на пути. Может, отойдёшь? На миг – Гарри успел заметить – Малфой растерялся. Конечно, станешь тут растерянным, когда тебе угрожают, – тебе, а не ты сам с дружками-громилами и вечным незримым отцом за спиной! Так что, да, Малфой приоткрыл было рот, но тут же взял себя в руки. Что-то вспомнил, какой-то гадкий козырь точно вытащил. На метле Гарри его сделал бы, и в драке, может, сделал, а на словах… – А вы, наверное, не знаете, чего он так к вам липнет? – и вовсе Гарри к ним не лип, это они! – Не знаете, почему он не даёт прохода буквально любому взрослому? О, это всё потому, что он сирота. Да, Потти? И хотел бы позвать мамочку, да нельзя! Гарри рванулся вперёд, но его удержали с двух сторон – за плечи. – Прости, – светловолосый тряхнул головой, снова хмурясь, – я и сам не дурак подраться, но не понимаю. Что зазорного в том, чтоб позвать мать? – И что такое… это слово? Си-ро… Они что, издеваются? Но Малфой уже открыл рот, чтобы объяснить им, поэтому Гарри сказал первым: – Мои родители погибли, когда я был маленьким. – И ты считаешь, это повод для насмешек? – Гарри подскочил. Оказывается, пока они все препирались с Малфоем, к ним подошли ещё два гостя – самый высокий и тот, который говорил с Гарри вчера. Макалаурэ. Спрашивал как раз он, и голос его, кажется, дрожал от гнева. – Ты вправду полагаешь, что чужое горе можно обсмеивать походя? Вот так? Что можно походя трепать чужую боль поганым языком? Малфой весь как-то съёжился – наверняка подумывал пуститься наутёк. Но четверо обступили его полукругом, так и не отходя от Гарри, и получалось, что они все вместе преграждали путь. – Если бы ты был моим братом, – подхватил высокий, – я бы надрал тебе уши и отправил бы спать на конюшню. Но мои братья, хвала валар, понимают, над чем можно смеяться, а над чем нет. Прости его, Гарри, он явно не осознаёт, о чём говорит. – Ума маловато, – вклинился блондин. – Рассудка, – подхватил черноволосый. – Совести. – Сочувствия. – Соображения. – Милосердия. – Чувства такта. – Да он завидует, что это Гарри выпало нам помогать, а не ему, правда, Гарри? – снова блондин. – Сейчас мы всё-таки пойдём посмотрим птиц, – сказал Макалаурэ, – и постараемся забыть то, что услышали. Но если ты хоть словом, хоть намёком хоть раз напомнишь Гарри о его горе, мы об этом узнаем, и лично я с огромным удовольствием забуду, что обещал отцу быть вежливым. А обещания ни с кем не драться он с меня, как с одного из старших, даже не брал. Ты понял? У Малфоя успели покраснеть щёки и почему-то нос. – Понял ли? Малфой кивнул. – Вот и прекрасно. Гости посторонились, и Малфой опрометью ринулся по коридору. – Не слишком ты суров с ребёнком, брат? – спросил высокий. – Нет, – Макалаурэ дёрнул головой. – Есть мерзости, которых говорить просто нельзя, сколько бы там тебе ни минуло лет. – Менестрель в гневе, – фыркнул темноволосый. – Майтимо, что за угрозы? Ты никогда не слал нас ночевать в конюшне. – Повода не было, – фыркнул и рыжий. – Ладно, ладно. Хорошо, что ты нас позвал. – Да я просто подумал, что иначе мы подерёмся с этим… с этим. Чего он так к тебе цепляется? – Я не знаю, – Гарри пожал плечами. Как-то неловко, когда тебя защищают, но и приятно тоже. Вот бы хоть раз такое произошло, когда он жил у Дурслей! Малфой хотя бы не пытался его бить. Гости тем временем переглядывались. Они дошли-таки до совятни, и беловолосый тут же принялся разговаривать с совами – нет, правда, они слетали ему на руки и плечи, а он только и делал, что кивал и переспрашивал. Вихри перьев. Гарри подозвал Хедвиг, представил ей гостей и беловолосый даже рассмеялся то ли от радости, то ли от удивления – белая сова! – Вот уж кого легко осчастливить, – фыркнул рыжий. Гарри попробовал вспомнить – Майтимо? Его же вроде звали как-то на «Н»? – Простите, – лучше спросить сейчас, чем опозориться потом, – я забыл, как вас зовут. Макалаурэ улыбнулся и опять обратился к Гарри, будто ему было лет шесть или сколько там: – А, ты запутался? Ничего страшного, мы уже помним, что у вас тут у всех по одному имени. Я Макалаурэ, если хочешь. Или Канафинвэ. Первым именем меня назвала мать, а вторым – отец. Вот это – Майтимо, наш грозный старший брат, он же Нельяфинвэ. Этот птичий любимец – Туркафинвэ, он же Тьелкормо. А этот угрюмец рядом с ним, что смотрит в окно и притворяется, будто ему неинтересно – Морифинвэ Карнистир. Всё это звучало как загадка или названия заклинаний, но Гарри всё равно кивнул. Майтимо-Нельяфинвэ фыркнул снова: – Нельо, Кано, Турко, Морьо. Так проще, верно? Улыбался он как-то очень хорошо, светло улыбался; будто стоять посреди стаи птиц, – какая-то сова уселась ему на плечо и клевала за ухо, – для него было в порядке вещей. Будто он знал, что всё вообще будет в порядке. – У нашего отца тоже нет матери, – поделился он вдруг. – Не вздумай говорить об этом с ним самим, но нам понятно твоё горе. Насколько возможно. – Спасибо, – сказал Гарри ошарашенно. Он даже не знал, хорошо ли это – что кто-то его понимает. В конце-то концов, того же Невилла воспитывала бабушка, и он, наверное, тоже что-то понимал, но обычно молчал. Может быть, молчать и проще. – У вас была война? – Была, давно, – Нельо кивнул, – но наша бабушка умерла не потому. Устала жить. Отец полжизни думает, что дело в нём. – Нельо! – Что Нельо, Макалаурэ? Это дитя постарше будет, чем ты о нём думаешь. Что зазорного в том, чтоб поделиться нашей тайной, если мы вдруг узнали его собственную? И, может, это неслучайно, что мы встретились в лесу. Зачем-то же нас валар сюда отправили. – Верно, – Макалаурэ кивнул, – я не подумал о замысле валар. И прости, Гарри, если счёл тебя младше, чем ты есть, – теперь он будто слегка поклонился, – я судил по тому часу, когда ты был напуган, а это ведь не лучший час. – А кто такие валар, сэр? – Это такие… – Макалаурэ поискал слово, нахмурился, даже пальцами пощёлкал, – такие повелители стихий. Они позвали наших старших родичей в благословенный край и теперь смотрят, чтобы всё было в порядке. – Они волшебники? – Они и есть наш мир. И основатели вашей школы когда-то заключили с ними договор, поэтому мы и здесь. Разумеется, если это не была ошибка. Но ваш властитель, кажется, поверил, что намерения у нас самые добрые, – Макалаурэ покачал говолой. – Они и есть добрые. Нас перенесло за ужином. – Перенесло? – Из нашей благословенной земли. – А где она? – За морем. – А что это за море? – Море одно, – Макалаурэ смотрел с недоумением. – Великое море. Разделяет благословенные земли и Эндорэ. – Это… Эндорэ вы называете континент, да? Макалаурэ рассмеялся. – А, ты не понял! Наши миры слишком разнятся, вот и всё. А у вас в мире несколько морей? Другой мир? Как это? С другой стороны, существуют же волшебники, так почему бы не существовать и другим мирам. Ещё год назад Гарри и в Хогвартс ни за что бы не поверил бы. Зато это объясняло уши гостей и то, что они не знали слов вроде «сирота». И, может быть, то, как они вообще себя вели. И то, что Турко разговаривал с животными. – У меня рядом с вами не болит шрам, – признался Гарри зачем-то. – Его оставил тот волшебник, что убил моих родителей. Я боюсь, что он попытается вернуться. – Да? – Макалаурэ нахмурился. – Может, за этим мы и здесь? Чтоб охранять тебя. Но много ли мы навоюем без мечей и луков? Вы, волшебники, в силах сотворять оружие? – Я – точно нет, – тут Гарри был уверен. – Может быть, Гермиона, это моя подруга. Или профессор Макгонагалл, хотя вряд ли она согласится, – он представил, как просит у Макгонагалл пять – или семь? Или даже восемь? – мечей, и ещё луков хорошо бы парочку. – Но Вол… тот, кто убил моих родителей – сильный волшебник. Вы думаете, против него вам достаточно будет меча? – Нужно спросить отца, – Макалаурэ поднялся, – и об этом, и о твоём проклятии. – Проклятии? – Шраме. Там что-то очень нехорошее, как мне кажется. И в любом случае, я могу спеть, чтоб голова не так болела, когда мы не рядом. Только, пожалуйста, давай покинем этих птиц, – Макалаурэ чихнул.