***
Не прошло и часа, как ребята снова собрались в офисе порта. Но сначала, до приезда, они проехались по городу, просто проверив, нет ли Чимина где-нибудь на одной из улиц. Но так его найти было невозможно, поэтому они решили собраться в офисе и начать решать проблему все вместе. Всего 10 минут тишины после того, как Джин накричал на всех, и вот, наконец, молчание даёт плоды. – У меня нет особых претензий к вам, но, - Хосок оглядывает друзей и снова понимает, что не может ничего предъявить. Он человек-позитив, а не человек-проблема. Зачем создавать ещё больше шума и мусора, если можно хорошенько всё обдумать и потом уже говорить? – Чимин стал, я так понимаю, важен для всех. – Знаете, меня удивляет ваше спокойствие. Нет, я не про тишину. Я сам попросил вас молчать, - Джин очень задумчивый на этот раз. Кажется, и правда, переживать начал. – Несовершеннолетний подросток один в большом городе, в котором ничего практически не знает, никого не знает, кроме нас... просто пропадает средь ночи из современного дома с надёжной защитой от грабителей, от прочих незванных гостей, и, казалось бы, проверенная отличная система безопасности, всё идеально до мелочей, весь день ребёнок сидел в комнате и никому не мешал, был в полном покое, сыт, здоров, в уютной комнате... и с чего-то вдруг он пропал из вашей видимости. Вы что, слепые??? - кидает возмущённый взгляд на младшеньких. Те закусили губы и опустили головы, зная, что виноваты. Их молчание напрягает всех сидящих за столом. И в большинстве, почему-то, именно Джина. – Вы мне можете ответить? Какого чёрта, - произносит Ким старший медленнее, – вы... взялись за ребёнка, раз присматривать за ним даже не умеете? Вам нафига этот выходной был дан??? – А что, он был дан нам, чтобы мы тратили время на какого-то капризного проблематичного ребёнка? - огрызается Гук, выкрикивая с места с поднятой головой. Мин бесится. Он точно сейчас кого-нибудь ударит. Он сдерживает себя, потому что Хосок просил быть адекватным. – Мне так хочется вас всех побить, честное слово, - недовольно шипит Юн и отворачивается от них, не желая видеть бесстыжие лица друзей. – Ни у кого из вас совести нет. Намджун удивлён. Он впервые видит дерзость такого рода от Юнги. С чего бы? – Ты чего такой взвинченный? - недоумевает тот, – Неужели так за этого мальчишку переживаешь? Он же не брат тебе, не сын, не друг. Зачем столько агрессии в нашу сторону? Хоби хочет их ударить. Вот правда. Да только сдерживается, зная, что неправильно, а хотя самое время поставить этих наглых парней на место. – Смотреть на вас противно, не то что говорить с вами, - фыркает Хоуп, отворачивая голову. – Все либо о деньгах и компании думают, либо вообще мозгами не шевелят и несут бредятину, от которой уже тошнит. – Что, самые правильные тут сидите, да? Безгрешные? - Джин имеет право повышать голос, но они всё же друзья, и вот об этом он чуточку забывает. – Обидели ребёнка и даже просить прощения не решились. Нет, а вот это уже край. Мин не терпит более и секунды и вскакивает с места, в бешеном темпе направляясь к креслу Джина. Он хватает его за ворот одежды и поднимает с сиденья. – Если бы я не был обязан тебе за то, что я здесь работаю, я бы врезал тебе ещё в начале твоей гнилой речи, - дышит подобно разъярённому буйволу и прижимает того к стенке. – Чимин сбежал, а вам плевать, Чимина чуть не убили, а вам плевать, он хочет покончить жизнь самоубийством, и вам всё также плевать! Да что вы знаете о бедняге??? Что вы ему сделали хорошего, а!??? – Юн, - пытается его успокоить Хоуп, подходя сзади. – Отвали! - выкрикивает резкое старший, отпугивая Хосока. – Я тебя предупреждаю в последний раз, Ким Сокджин. Не доводи меня, не доводи меня и никогда не говори так о Чимине! Никогда! - кидает того на пол и поворачивается к остальным, замеревшим словно статуи от шока. – А вам всем... молиться бы надо... чтобы Чимин жив и здоров был, чтобы его поскорее нашли и доставили в безопасное место. Бессовестные алчные безответственные наглецы! Зря я вообще понадеялся на вас. Он в порыве злости отталкивает со своего пути кресло и то свободно и быстро катится в сторону от стола. Последнее, что видят ребята от Юнги сейчас – это то, как он пафосно и величественно уходит из кабинета, даже не закрывая за собой дверь, что резко встретилась со стенкой. – Пусть успокоится, - закрыв аккуратно дверь за другом, Хосок снова усаживается в кресло, на этот раз не решаясь идти за Мином. – А пока... давайте решим дело с допросами. На утро к нам нагрянет полиция. Знаете, я чувствую вину и перед вами тоже. Перед Юнги, перед Чимином и перед вами. Я вас ввязал в это, но последние события связаны и с вами, не забывайте, - проходится взглядом по глазам ребят, которые смотрят сейчас только на Джина. Джин пришёл в себя и уже сидит на кресле, схватившись за голову. Долгое молчание прерывается кратким кашлем и тот снова смотрит на них. – Ладно, - тихо и более спокойно произносит Ким, – Побушевал Юнги и ушёл. Надо решать дела по порядку. Да, вы правы, - смотрит теперь на Хосока. – Компания падёт ещё больше, если мы сначала не решим дело с Чимином. Но у нас ведь нет особых доказательств того, что мы не причастны к смерти этого опекуна. Но это был человек в возрасте и скидывать всю вину сразу на нас довольно глупо. – Когда мы ехали сюда с Юнги... он предположил, что это мог сделать сам Чимин, - неожиданно для всех признаётся Чон. – Что?! Чимин??? - пытается не усмехнуться Намджун, наконец отрывая взгляд от телефона. – Он пережил много чего и ещё не понятно, в каком он состоянии. То, что вы утихомирили его, ещё не говорит о том, что он полностью впорядке, - окидывает взглядом Чонгука и Тэхёна. – И вообще, когда полиция придёт расспрашивать о Чимине, а я уверен, они будут это делать, вы не должны говорить, что он был у вас. Ни в коем случае. – Кажется, это вы с Юнги нас просили не скрывать правду, - Тэхён не хочет больше молчать. – Что же теперь? Хочешь спасти нас? – Единственный, кого я хочу спасти сейчас – Чимин. И я только ради него всё делаю, - грубит Чон, – Но если вам так не терпится дни и ночи провести в участке на допросах, то пожалуйста, я мешать не буду, расскажу, что знаю и уйду. Лучше я потрачу время на поиски Чимина лично, чем буду тут время тратить на тех, кому плевать и на него, и на себя, - пару минут молчит, продолжая сверлить взглядом Тэхёна. – Если хотите спасти компанию, подумайте о том, как бы выкрутиться на допросах. Пропал подросток, которого мы знаем, которого вы приютили у себя дома, которого бросили одного дома, и который сбежал из дома опекуна. Более того, вы приходили домой к нему, чтобы найти Чимина. И это обязательно вам напомнят и припишут как ещё одно доказательство того, что это именно вы виновны в пропаже Чимина. Он должен был сидеть дома у опекуна, никуда не выходить без присмотра и разрешения опекуна. Теперь нет ни Чимина, ни этого придурка. Есть мы, которые знакомы с ними обоими, и мы как раз те, кто были против этого опекуна и кто решил присмотреть за Чимином. Всё складывается как нельзя лучше против нас. – Допросы допросами, но Чимина искать надо. И на этот раз не самим, а с полицией. Только просто так этого не добиться, нас могут заключить на временное пребывание за решёткой до очередного допроса. А это... - тут Джин замолкает, не зная, как продолжить, – Это плохо... скажется на нас всех, не только на компании. Компания сейчас не так важна, как Чимин, за которого мы ручились. Я должен был позаботиться о нём раньше вас, но... я подумал, что он впорядке. Пока я лично не убедился в подлости этого опекуна, в жестокости и хитрости. Он мог продать Чимина, мог избить до потери сознания, а я в это время был занят компанией. А ведь наши предки первым делом просили позабиться о людях, что принадлежат нам. Я просто испугался, что.. - говорит это с опущенным взглядом, – что его могут забрать люди из лаборатории. Ведь он принадлежит нам, а не им, он должен был начать жить с нами с 19-ти лет, но уже в 16 за ним начали гоняться люди из лаборатории. И я не понимал почему. Пока мне недавно не сказали, что.. он им нужен был для опытов. Я знаю, он не такой, как все. Он необычный мальчик, но он ребёнок и это настоящее издевательство. Да, нельзя назвать Чимина свободным, так как он записан на нас, как наследство от предков, но это не значит, что он может принадлежать ещё и лаборатории. Именно поэтому, чтобы они его не забрали себе, я и начал звонить в полицию, я искал его и просил помощи его найти и спасти из рук лаборатории, но я не думал, что сам опекун, которому мы доверяли, окажется падким на деньги. Он должен был отдать его нам, ведь наши предки, чтобы обеспечить наше будущее, чтобы оставить нам это большое наследство... продавали активы, поддавались провакациям и шантажу со стороны компаньонов, они продали большую часть своих земель и недвижимости, чтобы не упасть окончательно. И чтобы обеспечить наше благополучие, они решили потратить все личные сбережения. Выкупили для нас прислуг и оставили в наследство свои земли. И только так они смогли устоять на ногах, не позволив голодным шакалам компаньонам отобрать их заработанный труд. Предки за наших слуг заплатили большую сумму, пообещали многое тем опекунам. Но опекун Чимина был последним, кто должен был отдать слугу во владения Хосока. Только вот дождаться не смог совершеннолетия мальчишки... Лаборатория решила отобрать, заплатив ему ещё больше. И он поддался им и чуть не отдал нашего Чимина в их жестокие руки. Хосок пребывал в шоке, узнав многое от старшего. Впрочем, как и все остальные. Они ещё долго молчали, но внезапно раздался стук и дверь открылась. Это снова был следователь. Он попросил всех выйти и остаться пока только старшему. Пока они стояли в коридоре и ожидали, Хосоку позвонил Юнги. Тот сразу же взял трубку, отойдя от ребят. – Что!? - чуть ли не выкрикнул от удивления, – Ты уверен?? - обернулся на друзей, которые даже не обратили внимания и продолжали общаться между собой. – Скоро буду. Положив телефон в карман, он быстро покинул здание, сев в машину и отправившись к Мину. Он ждал его в одном из пансионатов. Как только он приехал, его направили на этаж, на котором его ожидал Юнги. – Юнги? - подбежал к нему, после переводя дыхание. – Ты уверен, что он здесь? - смотрит то на дверь комнаты, то на Юнги. Тот молчит и нервно дышит, пытаясь сдерживаться. Он готов ворваться туда с минуты на минуту. И вот, когда раздаётся звук крика, тот вбегает в комнату, легко открыв дверь. Хосок в шоке лишь успевает наблюдать за действиями старшего. Чимин стоит в центре маленькой комнатки и теперь смотрит на ворвавшихся к нему людей. Его глаза напуганы и он выглядит сейчас как оленёнок, которого настигли охотники. Дрожит, молчит и боится. На нём комбинезон и жёлтая кофта, край которой разорван, а лямка комбинезона приспущена. Когда Мин и Чон видят это, то сразу же подбегают к мальчику, заглядывая в его испуганные глазки. – Чим... Чимин, боже, - Юнги не верит произошедшему и смотрит в окно, которое открыто и из которого уже сбежал тот, кого он пару минут назад видел рядом с Чимином. Он вёл его в эту комнату с хитрым взглядом. И как Юн и предположил, он попытался навредить Чимину. – Господи... Господи, малыш, - осматривает одежду парнишки и не верит своим глазам. – Что... что произошло? Кто это сделал?? Чимин молчит и от страха начинает плакать, утыкаясь в плечо Юнги, обняв его. И сейчас сердце Юнги пропускает удар. Он был не готов. Не готов вообще ни к чему этому. Но он должен. Он должен найти этого человека, что посмел притронуться к малышу Чимину. Поэтому он бросает их в комнаты и выбегает прочь из комнаты, выкрикнув лишь:«Хоби, присмотри за ним, я найду этого ублюдка». Хосок сам напуган, но видя расстерянного и испугавшегося Чимина, он быстро обнимает его. И когда его подбородок ложится на плечо младшего, взгляд цепляется за шприц, лежащий на маленькой тумбочке возле кровати. Он аккуратно отстраняется от Пака и смотрит вопросительно на него, а потом легонько кивает в сторону замеченного шприца. Пак расстерян и говорить ничего не может. Он трясётся и еле держится на ногах. А когда видит этот шприц, то перед глазами мутнеет, скапливаются слёзы и он теряет сознание. Благо, Хосок успевает его подхватить и упасть на колени, держа его в руках. В комнату вбегает Мин, торопливо шепча «сбежал» и видит потерявшего сознание Чимина на руках Хосока. – Что с ним?? - сразу подсел рядом. – Потерял сознание, увидев шприц на тумбочке. Я не знаю что тут произошло и что могло произойти, но если здесь шприц... то кого-то хотели усыпить. А может и вообще убить, - поднимается и аккуратно берёт Чиминку на руки, выходя из комнаты. – Забери шприц, только следов своих не оставь. Отнесём в полицию. Мин боится, но забирает шприц, завернув его в небольшое полотенце для рук. Они быстро покидают здание и садятся в машину Хоби. Пока Хосок мчится к себе домой, Юнги проверяет пульс младшего, держа его на своих ногах. – Скорее, поторопись, ему становится хуже, - предупреждает Чона, испуганно смотря на лицо Чимина. – А что с тем сбежавшим? Сбежал и... что, его искать не будут? – Я найду его, где бы он ни был. Если жив окажется, я лично расправлюсь с ним. Если же мёртв... то значит, получил по заслугам. Сейчас они откидывают лишние мысли и сосредотачиваются на спасении Чимина. Тот дышит и потихоньку открывает глаза, когда они уже доезжают до дома. Только вот ничего толком сказать не может. Пытается, но не выходит. И он просто засыпает вновь. Юнги несёт Чимина в дом как можно скорее и по приходу сразу кладёт на кровать в комнате Хосока. Тот находит аптечку и несёт холодной воды в чашке сразу в комнату. – Я найду марлевую ткань, погоди, - открыл шкаф и на первой попавшейся на глаза полке нашёл то, что искал. Быстро подсев рядом с Юнги, руки сами стали в спешке мочить эту марлевую ткань в воде. Юн не понимал, к чему эта холодная вода, но потом коснулся его лба и почувствовал ужасный жар. Пока он пытался привести младшего в чувство с помощью запаха спирта, Чон укладывал сложенную в несколько раз марлевую ткань на горячий лоб. Когда все операции закончились, Хосок оглядел Юнги и нервно вздохнул, надеясь, что Чиминка придёт в себя. Скорее всего, ему ещё потом нужно будет дать жаропонижающее, но сейчас они ждут, пока младший откроет глаза. – Хоби-хён... - тихое мямлит Пак, наконец придя в чувство. Его зрачки начинают медленно двигаться в поисках человека рядом с ним. Он не понимает, где он и что с ним произошло, но он прекрасно чувствует руки Хосока на своём лбу. Они немного создают тень и это помогает его глазам быстрее привыкнуть к свету. Он пока видит только Хосока, хотя Юнги сидит на полу и держит его руку, аккуратно и медленно поглаживая и заглядывая в глаза Пака. – Где... я...? Его тихий хриплый голосок заставляет ребят улыбнуться с облегчением. Не прошло и минуты, как он пришёл в себя, а Хосок уже готов взлететь от счастья. – Боже, малыш, как же ты нас напугал, - Хоуп прикрыл глаза с улыбкой и приблизился к его плечу, а потом уткнулся лбом в него. – Не делай так больше, ясно? - поднимает голову и ищет взглядом глазки младшего, а когда находит, сразу становится в 10 раз счастливее. Тот смотрит на них, подцепляя взглядом и Юнги, мягко улыбаясь заботе Чона, а потом чувствует тепло руки Мина и аккуратно сжимает её, заставляя сердце старшего трепетать от этого. Теперь он спокоен и улыбается ему, вот только Чимин не улыбается более. Снова стал безэмоциональным. – Отдохни, полежи тут, но не сбегай больше, хорошо, солнышко? - Хосок ласково гладит его по голове и солнечно улыбается, но ответа на это нету. И это снова убирает улыбку с его лица. Он поднимается и думает уйти, однако младший внезапно хватает его за руку и смотрит точно на неё. – Братик, не уходи... - говорит так нежно и мило, что это само собой заставляет Хоби остановиться. Даже его дыхание замирает. Он впервые слышит слово братик в свой адрес, ведь даже старшая сестра так не обращалась к нему. Снова повернув голову к нему, он не сдерживает улыбки. – Да, говори, братишка, я здесь, - полностью погружен в эти глубокие сияющие глаза Чимина. – Я хочу спать... - кратко кашляет и получает в ответ от старших переглядки между собой и тишину. Они начинают отходить от него, а потом и вовсе уверенно направляются к двери, только вот в миг Юнги останавливает голос Чимина, позвавшего его. Хосок кивает другу и выходит из комнаты, оставив их. Мин молчит, потому что не знает, с чего и начать. Пак молчит, потому что всё слишком смешалось в голове и вряд ли хочется сейчас, чтобы от попыток начать разбираться во всём этом стало ещё хуже. – Прости, - логично начинает Юнги, но пока не смотрит на него. – Я знаю, что ситуация тяжёлая и тебе сейчас нужен покой. Я не могу давить, начиная вновь разбирать эту тему. Я не знаю, что ты пережил... но я поверю, если ты скажешь, что тебе ужасно плохо и нужна помощь. Я поверю любым твоим словам. Правда. Чимина немного триггерит от его слов и он застывает взглядом на нём в смятении, пытаясь то ли вспомнить, то ли забыть что-то важное. Но от того, что ему становится страшно, он продолжает молчать. – Прости, что не позаботился в своё время как следует. Прости, что не сдержал своих слов. Я... я не знаю тебя толком, но уже хочу помочь, хочу защитить и дать покой. Ты достоен этого, Чимин, - теперь наконец смотрит в его глаза. Кажется, Чимину стало легче, ибо он сейчас вполне спокойно осматривает Юнги с ног до головы, а потом останавливает взгляд на его глазах. – Ты соврал мне... как и Хосок-хён, - убивает его взглядом Пак. – И я вас не собираюсь прощать. А ещё я не советую вам лезть ко мне. Я не в том состоянии больше, чтобы терпеть то, что мне не нравится. А мне не нравится, когда меня удерживают где-то против моей воли. И здесь я тоже против своей воли. Юнги немного отходит от его слов, а потом только понимает заново, что тот сказал. – Чимини, не делай этого. Ты не можешь снова уйти, - подсел к нему, – Пожалуйста, хватит. Успокойся. Я знаю, ты на пределе, ты устал и никого больше не хочешь видеть, но я прошу тебя... не заставляй нас всех снова нервничать. Мы плакали, мы скучали, мы места себе не находили, переживали, боялись за тебя, и сейчас спасли... не для того, чтобы услышать всё это, - держит его за руку, а потом чувствует, как тот резко выдёргивает её из его хватки и как быстро хмурятся его брови. – Я буду делать только то, что сам хочу, и мне никто не будет больше мешать! - вскочил с кровати, оттолкнув с дороги Юнги. Он быстро направился к выходу из комнаты и вышел оттуда. Его глаза были наполнены уверенностью и злостью, но больше всего обидой. Он сметал на своём пути всё, а когда Хосок заметил это и встал перед ним, преграждая путь к выходу из дома, тот разбушевался и оттолкнул Хосока всей силой на пол. Дверь открылась сама по себе и младший выбежал из дома. Чон и Мин посмотрели друг на друга озадаченными взглядами и устало выдохнули, понимая, что это бессмысленно. Да, Юнги, который бегал за этим проблемным мальчишкой и пытался спасти и защитить, теперь не желает этого делать. Он закатывает взгляд и идёт на кухню, выкрикивая Хосоку: «Пошли пить чай». Сидят они не долго, потому что Юнги всё это время молчал и не собирался ничего объяснять. Он устал. Он вымотал все свои 100% энергии и ещё +200% терпения. С него достаточно, а скорее, это максимум, который можно было вытянуть из него. Он выкидывает все мысли из головы и молча покидает дом друга, не говоря тому ни слова даже на последок. Хосок закрывает дверь и остаётся у себя разгадывать этот немой шифр ещё до вечера.***
Тэхёна совсем не веселит эта ситуация и, как бы, ему даже не плевать на всё происходящее, как это было обычно. Он с чего-то вдруг бычится и не может усидеться на месте от одних лишь мыслей обо всей ситуации. Казалось бы, есть Чонгук рядом, который весь день ходит за ним по пятам, пытаясь угодить всем и отвлечь. Но ему всё равно не спокойно. И это уже начинает выбешивать самого Чонгука. Они молча сидят в комнате уже полчаса. Точнее, Чонгук сидит на полу с разложенными перед собой картами, а Тэхён лежит на кровати и нервно читает книгу, сам не понимая зачем, но вроде полчаса назад он сказал, что это снимает стресс. Но для него это нифига не так. Даже можно сказать, и тишина в комнате, и эта книга, и эта обстановка, всё его бесит. Он дёргается и ищет покой внутри себя, теперь сев в позу лотоса. Чонгук всё ещё смотрит на него с недовольным взглядом. Он, правда, задолбался вытаскивать Тэ из его бесконечных мыслей. Вот именно когда Чону захотелось побыть наедине с Тэ в спокойствии за всё последнее время, он даже решил, что ему нравится проводить время с друзьями Тэхёна, сам Тэхён в этот момент стал злым и раздражённым. – Может, хоть объяснишь, с чего такая агрессия? - замечает, как старший кидает книгу от себя на другую часть кровати и закрывает глаза, а потом делает глубокий вдох и выдох. – Я устал ждать, Тэ, - напоминает о себе Чон. – Прости, но меня выводит из себя происходящее. Я чувствую тяжёлую ауру с приходом этого мальчишки. Нет, он прикольный, милый малыш, но такой проблемный... у меня голова болит, когда вспоминаю о нём. – Ну, так, не вспоминай, если голова болит, - считает это довольно простой задачей. – Я ждал, что мы вместе будем играть, смотреть фильм и ужинать. Ты пропустил обед и ужин, а теперь отказываешься играть со мной. Давай ещё скажешь, что спать останешься на диване в зале, потому что я здесь не дам ночью думать о Чимине. – Ты видишь сейчас во мне человека, который хочет играть? - Ким смотрит на него тоже недовольно и нагло. Однако Гук больше не выдерживает и оставляет старшего в комнате одного, кидая на последок: «Пойду прогуляюсь». И он действительно уходит. Уверенно и быстро, лишь бы скорее свалить из этого дурдома. А хотя, чтобы свалить из дурдома полностью, нужно покинуть город. И он решает, что это отличная идея. Только сначала заезжает на своей машине к дому Юнги. Юнги всегда помогал ему в трудных вопросах. Да, он понимал, что сейчас такая ситуация, и что, конечно же, Мин один из главных людей, кто переживает за Чимина. Но сейчас им правили злость и желание отстраниться от всего. Казалось, что голову что-то сильно сверлит, и чем больше людей он видит вокруг, чем больше слышит звуков, тем больнее. И он понимал, что Юнги это чувствует тоже, потому что такая ситуация. Юн оказывается дома, но выглядит печальнее Чонгука. Однако в дом выпускает и даже предлагает чай или кофе. Тот сразу отказывается от двух предложений и в спешке предлагает сам. – Поедешь со мной в Тэгу? - он знает, что Юнги не откажется. – С удовольствием. Сам хотел предложить, - быстро идёт в комнату и забирает уже готовую с вещами сумку. – Поехали. Закрыв дом, садится в машину Чонгука и даже не спрашивает почему тот решил поехать в Тэгу. Они оба понимают друг друга с полуслова. Они даже заказывают один и тот же алкоголь, не говоря ни слова, лишь перекидываясь одним взглядом. Отлично, когда есть такой друг рядом. И им двоим повезло друг с другом. Они молча доезжают до края города и видят вывески сверху, что дальше уже другой город. Только ехать из Пусана до Тэгу довольно долго. Но им плевать. Они остановятся ещё на плантациях, на которых останавливались ранее. Главное, чтобы погода не мешала их путешествию.***
Джин поглаживает пса, которого привёл Намджун в дом. Он чистый и дрессированный. Это поражает и, несомненно, радует. От такого счастья ему даже начинает казаться, что после первых нескольких минут знакомства пёс ему начал улыбаться. Намджун сидит рядом и ужинает, проверяя доклады этой недели. – У нас странные сотрудники в офисе работают. Может, стоит их всех поувольнять? - перелистывает один файл за другим, кривя губы от недовольства. – Оставь их в покое, пусть работают, - отстраняет руки от собаки и просит слуг поднести тазик с водой, чтобы тот быстро смог промыть руки. – Знаешь, это всё не важно. Когда компания и так чуть ли не тонет в грязи, уже без разницы, кто работает в ней. Решим это позже, а сейчас надо понять, как действовать дальше. – Ты на счёт расследования? - пролистывает документы дальше. – И всё же, куда ушли Хосок и Юнги? Может, они узнали, где Чимин? Стоит ли им звонить? - вытаскивает телефон из кармана, но сомневается. – Позвонишь утром, дай людям отдыхать. Может, они легли спать, - отбирает у него телефон и кладёт на стол. Повернувшись к нему, начинает осматривать его лицо. – И вы ведь завтра всё равно встретитесь на допросе, - заметил, что тот устал и хочет спать, – Если устал, можешь идти без меня в комнату, ложись раньше. Ты на работе хорошо потрудился. А с Юнги я разберусь. Старший молчит и лишь приподнимает обе брови, не зная, что и сказать на это. Очень устал говорить. Поэтому снова безмолвно уходит в комнату, кидая оставшемуся: «Не засиживайся долго».***
Уборка на кухне надолго занимает Хосока и сразу после неё он уставшим плетётся в зал, чтобы быстрее лечь на диван и выдохнуть. Даже не смотрит на то, что должны придти сестра и её муж. Но он уверен, что они к ночи уже не придут. Дверь распахивается с последующим громким ударом об стенку и Тэхён быстро пробегается глазами по коридору и кухне, а потом проходит в зал и находит Хосока. – Сестрёнка, ты совсем разучилась в дом входить? - ворчит в подушку, лёжа на животе, а потом поворачивает голову к вошедшему и застывшему на месте. Взгляд Тэхёна вообще нечитаемый. Не ясно, чего он хочет и что с ним. Чон видит его и выдыхает с ещё большим недовольством. – Лучше бы это была Давон. Что опять случилось? - садится на диван и приглашает сесть рядом младшего. Ким присаживается, но молчит и тупо смотрит вперёд, словно окаменевший. Хосоку бы сейчас не помешало снова взбодриться, но его приводит в чувство поведение Тэ. – Ты чего? - чуть касается рукой его плеча. – Ты не болен? Всё впорядке?? - заглядывает ему в глаза, чуть склонив голову в бок. Тэхён поворачивается с глазами, полными слёз, и просто тихо начинает плакать. Хосока это удивляет и тот сразу же тянется обнимать младшего, который и не противится этому. Хоби обнимает так Тэхёна не в первый раз. Он знает, что тот плачется ему по одной лишь причине – Чонгук, который снова обидел. Казалось бы, решали бы свои проблемы сами, но Хосоку даже в радость утешать его. Потому что утешения Тэхёна для него это долгие посиделки с просмотром фильма, с долгими выяснениями истины, с милыми и смешным беседами после, куча интересных историй, которые старший и не против выслушивать от друзей. А Тэхён тот малыш, за которым хочется ухаживать больше всего, потому что Тэхён именно тот милый мишка, которого обнимать – всё равно что обнимать большого мягкого игрушечного мишку. И среди всех ребят именно он и Тэхён любят обнимашки. Джин же такое не любит, но, кажется, дело даже не в этом, а в том, что он больше на стороне Чонгука. И не ясно, почему. Он больше о нём заботится, нежели об остальных донсэнах. Чонгук для него как антистресс порой, порой как лекарство от ужасных припадков, а иногда он просто становится родным братишкой, за которым хочется ухаживать, как Хосоку за Тэхёном. Наверно, это всё потому что Джин изначально заботился о Чонгуке, когда они только познакомились все вместе. Гук был в центре внимания именно из-за того, что Джин его расхваливал и лелеял, не позволяя остальным обижать его как-либо. Но младшенький действительно был милый мальчик, который умеет помогать и выслушивать всё, что у тебя на душе. Порой кажется резким и грубым, но это не так. И всё же, да, Джин хорошо его воспитал. Воспитал, дал образование и отправил Тэхёну служить. Да, Чонгук был, как и Чимин, слугой, переписанной на Тэхёна. Но тот никогда не считал его слугой и не заставлял ничего такого делать, что должны делать слуги. Он просто сделал его своим Чонгуком, но и Чон быстро привязал его к себе. Но почему-то теперь выходит, что Чон больше обижается и уходит, а Тэ должен бегать за ним и просить прощения. И сейчас Тэхён всё это прокручивает в голове, пока Хосок его успокаивает, и до него доходит. Он не обязан бегать за мелким постоянно, когда тот уходит в обиде. Поэтому он быстро переключается со своей темы на Чимина. Хосок медлит несколько секунд, не зная, с чего начать разговор о Чимине, но решает всё же рассказать всё, как есть, и не боится даже, что что-то упустит. Рассказ затягивается на целых 2 часа, и когда Хосоку уже приходит сообщение от Давон, что она с мужем катается за городом и смотрит природу и к нему не приедет, он понимает, что сидят они уже достаточно долго так. Тэхён больше не плачет, успел посмеяться с шуток, они и попили ночной кофе и пообсуждали всех и всё, что можно. И Тэхёна совсем не удивило то, что ему сказали о Чимине. – За Чимином нужно следить, но я не знаю, когда он придёт в себя и захочет нас видеть, - пожимает плечи Хоуп, допивая кофе. – Нужно его найти. Вдруг, с ним что-то случилось? - не выкидывает эти мысли из головы, накручивая себя ещё больше. – Кажется... я привязался к Чимини. Разве вы совсем не переживаете о нём? Совсем не скучаете? Хосок смотрит в его грустные глаза и теряется в своих мыслях. Он помнит. Он знает. Он не забудет Чимина. И не хочет отпускать. Каждый его взгляд. Острый, недовольный, грустный, милый, заплаканный... всё хочется видеть и понять. Хочется узнать все его мысли и переживания, приласкать и не отпускать больше. Но малыш Чимини сам не даётся на такую заботу. Как дикий зверёк постоянно сбегает, не доверяет, боится... Его глаза излучают добро, но страх успевает затмить всё это и скрыть прелесть Пака. Когда смотришь в его глаза, кажется, что весь космос перед тобой открылся и тянет к себе. Чимин кажется ангелом, который в опасности, но не даёт себя спасти и защитить, постоянно улетает и появляется так неожиданно, успевая ещё больше привязывать к себе. И от этого, кажется, уже нет спасения, они все полностью упали в эту пропасть, поддавшись такому милому Чимину, который теперь необходим, как воздух. Чон молчит и мягко улыбается, вспоминая все моменты с Чимином. Он засыпает на месте, впадая в воспоминания о Паке. И Тэхён улыбается милому Хосоку, который уснул на диване, и ложится рядом, решая, что сегодняшнюю ночь он хочет быть свободным и хочет тоже чувствовать тепло, которое будет исходить от одних лишь воспоминаний о Чимине во сне.***
Юнги и Чонгук благополучно доезжают за вечер в Тэгу и уже в 2 часа ночи сидят в загородном доме Мина. Они сидят у камина, потому что у них сейчас ливень, а они успели промокнуть, пока несколько раз выходили из машины в городе за напитками и продуктами. Так и доехали промокшими и простывшими чутка. Но зато теперь греются у камина, сидя в креслах под пледами и наблюдая за тем, как трещат брёвна в огне. До этого они сделали глинтвейн и теперь спокойно пьют его, отходя от шума города и ливня. Здесь... всё кажется иным. Спокойнее и теплее. Сразу отбрасываются все переживания. Чонгук наконец рассказывает всё, что произошло у них с Тэхёном, когда Юн это спрашивает. Он действительно поглощён рассказом, но порой ёжится, когда слышит имя Пака. У Чонгука загораются глаза от злости в процессе рассказа. Тэхён, конечно, умеет злить, но Мин не думал, что настолько. – Ты говоришь, что он тебя обидел тем, что.. - поправляет плед, – просто всё время думал не о том, да? Ты ждал от него, что вы вместе проведёте время и отдохнёте от всего этого... но он переживал больше за другого человека, так? - переспрашивает, медленно помешивая трубочкой кусочки апельсина в кружке. – Если говорить точнее, то он вообще не переживал о ком-либо, кроме Чимина, - Юн снова останавливается, глядя на горячий напиток, и вытаскивает мешающую трубочку из кружки, оставляя её на журнальном деревянном столике рядом. – Ладно.. - молчит несколько минут с Чонгуком и потом решает поменять тему, видя, что младший поник снова, – Может, сходим завтра за новой одеждой? Я взял с собой несколько вещей, но ты же знаешь, у меня нет разнообразия в выборе одежды... Поможешь? - наблюдает за тем, как тот просто держит горячую кружку в руках и незаинтересованным опустошённым взглядом смотрит в камин. – Все они одинаковые... - говорит уже как-то тихо и устало, не смотря на Юнги. – Мы им не нужны... – Перестань, Чон, - понимает, что тот уже ушёл в грусть, – не надо так говорить. Чон молча допивает напиток, как будто и не слушая Юнги. Юнги не знает, что сделать, чтобы обратить внимание младшего на себя, но ничего не выходит, что бы он ни пробовал. – Кажется, он любит Чимина больше, чем меня... а может... он меня и не любит, - заставляет нервничать Мина этими словами, но старший понимает, что резко реагировать на это глупо, потому что они оба злые и еле доехали до этого дома. Но всё равно становится грустно, что Чон совсем поник и даже не смотрит никуда, кроме камина. Мин, по правде, не может сейчас сконцентрироваться на чём-то одном. Он думает и о Чонгуке и о Чимине, который потрепал всем нервы. Теперь и Гук из-за него грустит. – Не говори ерунды, - настаивает на своём старший, хоть и не понимает точно, как с этим бороться, – это не так, он тебя любит. Возможно, он хочет подружиться с новеньким, хочет помочь ему... – Кажется, он влюбился в него, и поэтому больше не смотрит на меня, даже не ищет меня... ни разу не позвонил. Будь я ему интересен, будь я ему дороже какого-то мальчишки, которого он знает-то всего пару дней, он бы написал, позвонил бы и вообще... поехал бы за мной хоть на край света. А как видишь, - ходит немного взглядом по тёмному ковру, уже еле что-то различая вокруг, – Чимин ему дороже. И перестань убегать от этого... я знаю, тебя тоже бесит. Ты ведь тоже не хочешь, чтобы Тэхён был влюблён в Чимина... Я же прав, не так ли? - кажись, он начал мутно видеть всё вокруг от алкогольного напитка и теперь выглядит опьянённым. – Кто-то перебрал, я смотрю, и ему пора спать. Иди наверх, отдыхай, потом договорим, - допивает глинтвейн и оставляет кружку на столе, но не успевает встать с места, как тот продолжает говорить. – Тебе нравится Чимин? - это было слишком резко для Юнги и он даже взгляд остановил на секунду. Чон это заметил и усмехнулся, закатив взгляд, – Так и думал. Но знаешь, я сочувствую тебе... потому что те, кого мы любим, нас не любят, - сам для себя делает вывод и, приподнял брови, выдыхает. Он устал. Но только, от чего больше устал, пока не знает. – Всё в этом мире лживо... но только одно нас всех спасает, ради этого одного мы готовы жить дальше... и это любовь. В ней мы забываем о боли, о недостатках, обо всём, что бесит и раздражает, - говорит раздражённо, кажется, представив Чимина, который его бесит. – Любовь, как гавань, готова нас укрыть от дождей и ветров, приютить и сберечь. Но порой... в этой любви мы сгораем и ненавидим потом... только мы не понимаем, что именно ненавидим... Того, кого любим, или то, что эти чувства сжигают до тла и не дают дышать спокойно? Юнги поражён тем, как сильно и спокойно высказывается младший. Он вырос или это так действует алкоголь? А может, дело в его глубокой печали? Или же он просто всегда был таким, а Юн этого не замечал? В голове Чонгука хорошие и глубокие мысли, которых он ни разу от него не слышал. И это заставляет его упасть в омут собственных нагнетающих мыслей. – Ладно... ты прав, я пойду спать... мне пора отдыхать, а тебе, - наконец смотрит на него, – пора бы выкинуть ненужные мысли из головы и решить главное – как и с кем ты хочешь прожить эту жизнь. Если любишь, то так и говори тому, кого любишь. Зачем скрывать? Ведь этот твой любимый человек один на свете такой. У него нет клона. А если в один день ты потеряешь его вообще навсегда, так и не успев сказать главное? Я вижу, что ты его ценишь и любишь... Но зачем-то глупо убегаешь от истины в самом себе. А истина твоя проста и называется она – «Я люблю его и не хочу терять». Знаю, ты ненавидишь подобную драму, но ты её сам создаёшь сейчас в своей душе. Можешь не говорить мне, что это не так, хотя можешь отрицать, конечно, можешь ненавидеть меня, но... если ты любишь кого-то, то почему не даёшь малейшей возможности представить это чудо? У тебя так много чудес в жизни происходит? Любовь это маленькое чудо, которого достаточно на всю жизнь и... - снова смотрит на камин, – и вроде бы ничего нам больше не нужно в жизни. Но есть две крайности, скорее два момента, которые мы не до конца и сами понимаем. Первый – когда мы любим и молчим об этом, а потом теряем возможность словить это чудо вновь, и второй момент – когда любишь только ты один, а тот, кого ты любишь, не отвечает на это взаимностью. И в этих двух моментах находиться труднее всего. Потому что от этого уже и не знаешь, куда себя деть. Исчезнуть или... позволить сгореть вам двоим? Я выбрал... исчезнуть одному. А ты? - снова повернул голову к нему, – Что выбираешь? Молчать и ненавидеть молча, так и не признав истины и теряя это чудо? Или всё же будешь учиться на ошибках друга? Вот я, наглядный пример. Влюблённый дурак, который подумал, что любовь это цель и истина его жизни, а оказалось, что это была лишь его истина. Ты же... либо попытайся принять любовь, либо отпусти уже навсегда, чтобы не мучить никого. Молчание хуже всего. Я молчал и вот где я теперь, а если ты смолчишь... вообще не получишь ничего от своих чувств. Так что, подумай об этом, - встал и пошёл наверх, укутавшись в плед. Мин медленно перевёл взгляд на оставленный на столе глинтвейн младшего и понял, что тот особо и не выпил его. Кружка полна напитка, но он уже остыл.. Ему это очень напомнило об их ситуации с Чонгуком. У него есть любовь, он получил её и имел всё, что ему было нужно в жизни. Но в итоге... понял, что это ему и не нужно, если тот, кого ты любишь, не любит тебя. Мин же имеет чувства, о которых сам себе боится говорить, но пока он ждёт и боится пробовать этот тёплый напиток, он уже остывает. И он сейчас тоже... теряет связь с Чимином.***
Пак медленно идёт к возвышению и понимает, что не чувствует ног, но сейчас сильный ветер сбивает его с ног сильнее. Трудно идти дальше, но он не ленится и поднимается выше. Шаг за шагом, мысль за мыслью, и вот он уже на самой высокой точке скалы. Он неуверенно шагает чуть ближе к краю и внезапно несколько небольших камней с песком падают вниз. Они падают словно в бесконечную бездну и Чимин уже не слышит и не видит, куда они падают. Он приближается ближе к краю обрыва и наблюдает за светящимся внизу городом. Его рука дрожит и с неё стекают капли крови. Он пачкает кровью часть одежды и чувствует пульсирующую боль в ладони, где находится порез. Всё уже не так давит. Отпустило спустя пару тяжёлых вдохов и выдохов. Ночной город светится и мутнеет в его глазах, но он ещё стоит на ногах, держа в другой руке блокнот. Он немного шатается из-за ветра, совсем не чувствуя уже ничего. Боль была сильной, но прошла. Только холод бьёт по телу немного. Лишь один шаг от пропасти. И все мысли давно уже покинули его. Остался лишь этот шаг. Последняя слеза катится вниз и он закрывает глаза, вспоминая людей из лаборатории, вспоминая, как ставили над ним опыты, как издевались и лишали чувств, чтобы тот перестал кричать и плакать. И сейчас он чувствует только одну боль – боль от того, что он чувствует сейчас свою слезу на щеке, он чувствует её в последний раз... Приходит последнее воспоминание – удушающие разум крики и злой взгляд опекуна, его жестокие руки, что пытались схватить Чимина, его последний дьявольский взгляд перед смертью и эти слова: «Мы встретимся в аду, Чимин... Я буду тебя ждать...». Сглотнув слюну и сделав глубокий вдох, теперь он отбросил все мысли, скинув вниз ножик, что всё это время давил на ладонь. Далее полетел дневник и после нескольких минут полёта вниз исчез в тумане. – Я никогда тебя не видел и не слышал, но... - сделал этот последний выдох, расправив руки в стороны с закрытыми глазами, – прости меня, мама... - наконец подался вперёд, доверившись пропасти.