House of cards

***

      Чон не уверен, что может сейчас хоть как-то реагировать на происходящее. На это действуют обстоятельства и ещё что-то внутри него самого, нечто необъяснимое. Пока всё видимое начинает отдаляться, в ушах появляется раздражающий звон. Кажется, будто время замедляется и сдавливает его разум.       Шумящие люди вокруг суетливо ходят перед глазами, но он ни капли не может сообразить причины его прибытия. Изначально всё возмущение было из уст Сокджина, но сейчас и он примолк, когда в кабинет допроса вошёл следователь. Обстановка тут же накалилась и все замерли на местах, повернув головы к вошедшему.       Он был готов услышать уже что угодно, на самом деле. Да и в целом был готов свыкнуться с предстоящей участью. – Слишком много времени на вас уделять я тоже не хочу, уж поверьте, - кидает папку на стол перед ними, за которым их попросили посидеть в ожидании, садясь через чур вальяжно. Он кидает уверенный взгляд сначала на Сокджина, чьё лицо больше, чем у остальных, выражало недовольство. – Сядьте на места.       Они делают это без сопротивления и тяжелых вздохов, но тут же показывают характер: Джин закидывает одну ногу на другую, откинувшись на спинку и сложив руки на груди; Намджун простреливает взглядом следователя, слишком угрожающе приподняв голову; Хосок не сводит взгляда с глаз следователя, но держит тело расслабленным, будто и не хочет никого тут убить, а в голове уже пробегают в этот момент идеи, как они будут его избивать и душить. Чонгук не выглядит злым, но чувствует себя оскорблённым, дёргаясь, когда второй сотрудник подходит к нему, чтобы проверить не пытается ли тот выкрутиться из наручников. И только Тэхен уже убил следователя в своих мыслях, обещая, что сделает это и в реальности, если тот ещё хоть слово скажет в их адрес недоказанно. Что сказать на счёт Юнги, то ситуация с ним гораздо тяжелее..       Голова опущена, он почти спит и не дёргается. Практически не шевелится, даже когда его откликают по имени. Он словно и не слышит их, будто находится в другой реальности. Мысли перемешаны, в носу держится знакомый приятный запах, тело расслабленно, но ожидает следующих действий извне. Что с ним будут делать дальше, что решат и куда поведут – вообще не интересно. Он всем видом показывает незаинтересованность. Хочется вообще избавиться от себя самого, чтобы не нагружать чужие жизни и не отнимать время. Раз на пожизненное – окей, без проблем, Юнги согласен и на смертную казнь. Что уж теперь? В этом мире его ничто не спасёт и жизнь его не изменится от слёз, криков, просьб на помилование, жалостных умаливаний на смягчение наказания, да и он не привык унижаться перед кем-либо. Руки уже не чувствуют боли от сковывающих наручников и вовсе не собираются что-то предпринимать, чтобы сбежать. Его зовут, ему что-то говорят, но он не особо вникает и слушает в этот момент, когда в мыслях заедает одно бездыханное тело и желание завершить собственные пытки. План не додетальный, но отчётливый. Сойдёт для того, кто уже не переживает ни о каких последствиях. Взгляд его держится на одной точке на полу и кажется, что он давно в отключке, хотя глаза открыты и вид вполне серьёзный. Хосок сказал бы даже очень серьёзный, каким он его раньше не видел. Будто он сейчас встанет, возмутится в своей манере, раскидает на этом столе всё и заставит следователя умолять отпустить его. Но он молчит и ничего не делает. Что ещё хуже – даже не реагирует.       Но за всей этой маской серьёзности никто не мог разглядеть уже глубоко погрузившегося в безразличие парня с не самыми оптимистичными планами на жизнь, которую и не хочет представлять больше. Мир прогнил, как и все люди в нём. Что ещё сказать и куда теперь ему деться? Всё. Тупик. Прибыл уже к конечной станции.       Чонгук замечает это и пытается чуть пихнуть локтем в плечо Хоби, пока все начинают разговор со следователем, утверждая, что не обязаны отчитываться. Хосок уже у входа заметил безжизненность Юнги, но не ожидал, что это будет длиться до самого допроса. Неужели Мину совершенно не хочется заступиться за себя и своих друзей? Его устраивает это положение? Он согласен со всеми обвинениями? Нет, конечно, он всегда был больше пессимистом, чем оптимистом, но почему вдруг стало так плевать на несправедливость, которую он так яро ненавидел? Ради справедливости и спасения чьей-либо жизни он готов был глотки грызть и разрывать кишки, идти по головам, топить в грязных водах, сжигать в своём огне мести кого угодно без разбора, если те были причастны к нечестной жизни. А сейчас это уже не тот Мин Юнги, которого они знали и раньше никак не могли остановить. – Вы хоть понимаете кому и что предъявляете?! - с особой агрессией продолжает Сокджин, не разбираясь сам кому и что говорит. Грубить он никогда не любил и предпочитал больше уважительные разговоры с кем бы то ни было. Но, кажется, сегодня эмоции сдержать уже не получится. Хватило одного шока, когда он получил весть, что за ними гонится полиции по городу, пытаясь поймать Хосока, а после и того полного шока, когда их поймали и сообщили, что арестованы все сразу. – Я найму адвокатов и тогда я не просто выйду отсюда сухим и чистым, я заставлю вас гореть в огне! – Меньше угроз, - громче проговаривает парень напротив, открывая папку, – Я делаю свою работу, которую на меня возложили. Ведите себя достойно, не опускайтесь ещё ниже.       Ким возмущается сильнее, слыша это. Глаза расширяются и он уже не может сдерживать себя, обещая шёпотом Намджуну, что сейчас точно начнёт материться и наплюёт на мнение окружающих. – Господин, - вмешивается Нам, придерживая сжимающую ручку стула руку Джина. Тот почти выцарапывает проклятье на этой подставке для руки и выдыхает воздух с непреодолимым желанием плюнуть в лицо этому наглому сотруднику. – Позвольте нам выйти на воздух. Ему плохо. Он задыхается, надо остыть, а то совсем потеряет сознание. Как с ним потом вести разговор?       Говорит в спешке, уже поднимаясь с места и утягивая за собой за рукав бомбера Джина, который с непониманием и удивлением смотрит на него, не собираясь никуда уходить. – Ты чё несёшь? - дёргает рукав, получая взгляд Нама, который просит послушаться и просто выйти.       Следователь с полной серьёзностью просматривает их дело, хотя и так наизусть всё знает, потому что сам его писал. Но делает это только для того, чтобы успокоиться и начать допрос с адекватным мышлением и холодной головой, когда не будет в мыслях путаться лишнее. Взгляд проходится по последней строке на странице и пальцы уже держат её краюшек, чтобы перевернуть, но он отвлекается от просмотра из-за возникшей просьбы и медленно поднимает голову, отрывая взгляд от документов. Рассматривает двух парней сразу, потому что один держит за запястье другого, и видит, как те тихо спорят между собой. – Так, ладно, идите, - внезапно разрешает, кивая в сторону двери и попутно цепляя глазами сотрудника, стоящего на выходе. – Их только до крыльца. 5 минут. Быстро и без шума.       Он снова утыкается на секунду в документации, а после ухода двух парней вспоминает о том, что здесь сидят ещё четверо. Делает тяжёлый выдох и поднимает голову, постукивая кончиком карандаша по поверхности стола. Из всех ребят самым спокойным выглядел только Тэхён. Он вообще мало выражал эмоций, по сравнению с Хосоком и Чонгуком, которые пытались привести в сознание Юнги, ушедшего далеко от этой реальности. Но, не став заострять на этом внимание, он вернулся к Тэхёну. – Надеюсь, вы окажетесь сговорчивее, чем ваши друзья, - отрывает конец карандаша от стола и качает его, как маятник, из стороны в сторону. – Мне нужна правда. И договор с вами, что вы примите все условия. После... мы вас отпустим.       На неожиданное заявление откликается даже Юнги. Но лишь на секунду. Поднимает взгляд и снова опускает, не желая знать правда это или нет, случится это или нет. Хосок смотрит на Чонгука, а тот устремляет взгляд на следователя. – Вы серьёзно? - неверяще спрашивает младшенький, чуть повернув голову в бок с подозревающими глазами. – Да, - слегка кивает, не меняясь в лице и тоне голоса. Он говорит открыто и правдиво. А это ещё больше подпитывает интерес Чонгука к разговору. – Держать вас здесь для нас не имеет смысла. Нас интересует только правда. Вы рассказываете всё с самого начала, а после мы мирно расходимся и забываем то, что здесь было.       Хосок бы хотел вставить ещё один вопрос на уточнение, но он боится, что ошибётся. Снова. Он и так уже подставил всех друзей и облажался по полной. Лучше промолчать. Они не должны ничего говорить. И он только поворачивает голову к Чонгуку, чтобы предупредить взглядом, но тот уже задаёт вопрос: – И какую же правду вы хотите знать?       Слишком опрометчиво. Хосок мысленно бьёт себя ладонью по лбу и проезжается ею по лицу, закрыв глаза. И пока он думает, как хочет убить сейчас Гука, в глазах следователя промелькает искра. Уголками губ хитро улыбается, пока Хосок одёргивает за руку младшего, но быстро меняет выражение лица, когда замечает возвращённый взгляд Чонгука. Он ожидает ответ, несмотря на запрет старшего. – Вы сознаётесь в том, что вы всё это время пользовались имуществом и богатствами ваших предков?       Хоби нереально хочется убить Гука, если он сейчас откроет рот и скажет хоть слово. Он перевернёт это здание вверх-дном и ещё заставит младшего отвечать за проступок. Он молится, чтобы тот молчал. Потому что открывать завесу тайны они не имеют права. – Мы пользовались собственным имуществом, а не тем, что нам завещали предки, - неоднозначно отвечает Чон, уверенно смотря на его лицо. – То есть, только тем, что сами заработали. Земли, на которых находится порт, не принадлежит ни одной из наших семей. Он не записан на наших предков. Это порт Сокджин-хёна. Его бизнес.       Впрочем, такого хитрого хода и стоило ожидать от самого умного мальчишки из богатенькой семьи. После Юнги он был вторым гением, умеющим правильно найти слова для каждой ситуации. А ещё он был тем, кто всему учился у Мина, и даже этому. Проводя много времени с ним, он многому научился, освоив важные навыки в жизни. Хоби удивлён, но боится. Потому что это не ложь, в которую бы так легко не поверили. Наоборот, что сложнее, это та самая правда, которая известна лишь этим шестерым. И эту правду не примут так просто и открыто. И ведь верно говорят, что чаще открытую истину люди никак не могут принять, не воспринимают за чистую монету, а вот придуманную ложь легко глотают, как правду. И это какой-то сверхгениальный и непонятный психологический трюк, которому обучен только Юнги, отвечавший всегда за эту часть сделок. Он умел всё правильно вывернуть, организовать, объяснить, преподнести, даже если это удавалось с трудом. Он справлялся с самыми трудными клиентами, используя этот хитрый манёвр «говорить правду так, чтобы все думали, что ты врёшь», за что несомненно заслуживал медали и премии в конце месяца. Это не раз спасало их от убытков и закрытия бизнеса.       Теперь Хосок восхищён. Чонгук не так прост. Он хорошо обучился и до сих пор не забывает советов хёнов, помнит о тайне и старается спасти бизнес, которого у них уже нет, прикрывая своих друзей, ставших семьёй. Он доказал преданность только что. Хотя и не обязан был что-то доказывать. Чон – профессионал, заслуживающий похвалы и этого гордого взгляда от старшего.       Тэхён вёл себя естественно, не подавая виду, но внутри сдерживая смех от того, что они уже в который раз проворачивали этот трюк и всегда в яблочко. Даже сейчас, смотря на следователя, он видит, что они смогли добиться своего и обвели его вокруг пальца, хотя по сути и не соврали. – Вы мне врёте, да? - проходится подозревающим взглядом по всем, но не замечает никаких признаков лжи. Всё через чур прозрачно. Чонгук рвётся получить свободу и потому пошёл на сделку. Но что-то подсказывает ему, что это не всё. – Что вы скрываете? – Мы не скрываем. Этот бизнес всегда принадлежал Сокджин-хёну. А мы там оказались только потому, что хорошо с ним дружили. А ещё наши семьи были знакомы, и большинство из нас не имели работы или не увлекались бизнесом, но только ради того, чтобы получать деньги и не бездельничать.. мы решили собраться вместе во главе порта. Ничего криминального ведь не делали. А то, что вы нам не верите.. сыграет против вас же, уверяю. Вам придётся нас отпустить к утру, если выяснится, что ваши подозрения оказались беспочвенными. Документация вся находится в офисе порта. Езжайте туда и сами всё увидите.       А это уже последний удар. Они окончательно добили его. Теперь он точно задумается и поведётся на их уловку. А когда узнает, что все слова – правда, начнёт больше доверять. Главное, чтобы все сыграли свои роли правильно.       Следователь молчит и размышляет примерно минуты три. Он набирает своих помощников и просит их съездить в офис порта, чтобы привезти нужные документы. Откладывает телефон на стол после разговора и теперь выжидает.       Хосок поглядывает на Юнги, всё ещё сидящего в одной позе и даже не моргающего. Что они будут дальше делать с ним – единственное, о чём переживает тот. Но ничего, кроме краткого безразличного взгляда, не получает. Это однозначно обретает всё более тяжёлый оборот. И для Хоби складывающаяся ситуация с Юнги становится важнее, чем всё остальное. Что-то внутри не даёт спокойно вздохнуть.       Чонгук встаёт с места, услышав голоса в коридоре, и проходит мимо Тэхёна слишком быстро, что тот не успевает поймать его руку и остановить, но цепляет взглядом, когда Чон раскрывает дверь и встречает перед собой Намджуна и Сокджина. Джин спокойно проходит внутрь, чуть оттолкнув младшего в сторону. Нам застывает на месте, заинтересованно наблюдая за лицом следователя, который явно не был доволен происходящим. Но дело было вовсе не в парнях. За ними стояли его помощники, уже принёсшие документы, которые он просил.       Те вошли незамедлительно, не обратив внимания на стоящих у входа Намджуна и Чонгука. Донеся документы до рук следователя, они так же быстро ушли. Дверь закрылась и остальные тоже сели по местам. И пока следователь рассматривал всю документацию, он успевал кидать взгляд на сидящего напротив него с уверенным видом Джина. – Мне сказали, что это документы, которые вы попросили привезти из нашего офиса, - оповещает о своей осведомлённости Ким, не отрывая взгляда от следователя и с какой-то хитростью раскрывая улыбку на лице. – Я так понимаю.. вы захотели убедиться, что этот бизнес не относится к тем владениям, что передали нам прадеды? Но я не понимаю одного. Почему полиции так интересно что и как мы используем? Мы ведь никому этим не вредим. Это наш бизнес и он вполне легальный. Ничего криминального. – Я вижу, - с полной серьёзностью отвечает мужчина, переворачивая страницу. – Но дело не в том, что этот бизнес нелегальный или принадлежит кому-то. Вопрос в том, как именно вы получили этот бизнес. То, что вы в нём ничего криминального не делаете, это нам известно.       Ребята на секунду переглянулись и застряли на этом вопросе. Возможно, Джин мог что-то ответить, но соврать так, чтобы ему поверили, он не мог. И Чонгук не мог взять такую ложь под свою ответственность. Рассказывать то, что давно забыто – это странно. Ни у кого в голове не было мыслей как избавиться от всего этого. Допросы теперь станут их бесконечным кошмаром.       Никто из них не решился ответить. И уверенность в лице Джина тут же пропала. Но следователь и не пытался узнать у них всё сразу. Подумав немного, он оставил документы на столе, а после вышел.       Хосок всё это время даже не слушал их разговор и был сосредоточен на состоянии Юнги, сидящего в самом краю от них. Что крылось за его спокойствием – теперь уже большая тайна для него. Он не станет говорить, не станет реагировать на вопросы. Хосоку было ясно одно – Юнги нужна помощь. Потому что сам он из этого состояния не захочет выходить.       Как быстро сменилась обстановка вокруг Юнги не помнит. Он помнит только отдалённый шум в ушах по дороге домой. Парни суматошно собирались куда-то, пока он сам сидел на диване в гостинной. Откинув голову назад, он просто смотрел в затемнённый потолок. Свет горел лишь на кухне, так как там возился с продуктами Тэхён. Пока все остальные собирали вещи, неожиданно решив вернуться в офис, Тэхён запасался продуктами, так как своих домов у них по-прежнему не было. Были лишь остатки их заработанных денег, но многие – на их замороженных счетах. Поэтому, несмотря на то, что они всё же отстояли каким-то образом свою работу, они всё ещё оставались простыми людьми, потерявшими бóльшую часть своих доходов. Ведь всё своё состояние они получили от щедрых предков, что смогли о них позаботиться и подарили очень много активов для использования. А раз это всё заморожено теперь, то больше нет гарантий, что у них может быть спокойная жизнь на широкую ногу. Нужно учиться экономить и пользоваться чем-то недорогим.       Когда Джин спустился со второго этажа, он уже стоял на пороге в гостинную с большой сумкой вещей, требуя поторопиться остальных. Те спешили и спускались по лестнице с привычным шумом, от чего Мин слегка зашипел, закрыв уши. Тэхён вышел с полным пакетом продуктов, и только после они вышли, забыв о Юнги, который, впрочем, и не собирался никуда идти с ними. Не слышал или не пытался услышать. Ему было всё равно куда те так сильно спешили, обсуждая тему их бизнеса, лишь бы все эти поездки быстрее закончились. Не хватало лишь одного сейчас – расслабиться в холодной воде в ванной и забыться хоть на миг, чтобы перестать думать о ненужных вещах.       Входная дверь громко захлопнулась и в доме автоматически выключился везде свет. Находиться в тёмной гостинной, где плотные коричневые бархатные шторы не пропускали света, под такую приятную тишину было тем ещё блаженством. Но в голове всё ещё беспорядочно шарили разного рода мысли, беспокоя его душу. Он жмурился сильнее, водя глазными яблоками из стороны в сторону, пытаясь так избавиться от навождения, но тревога внутри лишь разросталась. Она не покидала его даже на секунду, прося всё большего. Сначала это сводилось к мыслям, что ему просто нужен сон и всё пройдёт, а после перешло в агрессию. Она была скрытой, подавленной им самим изнутри, но засыпать ему уже не хотелось. Что-то толкало его сорваться, разрушить здесь всё.       Раскрыв глаза, он увидел всё тот же потолок, который начал потихоньку раздражать. Что вдруг произошло и от чего сдали нервы – он тоже не помнил. Рука резко дёрнулась в сторону журнального стола, на котором стояла стеклянная пустая ваза, и тот схватил её, а после бросил в сторону стенки. Та с режущим ухо противным звуком треска разбилась одной стороной и упала на пол. Мин выпрямился и поставил локти на колени, опустив голову вниз от этого жуткого давления, появившегося из ниоткуда. Схватившись за голову, он услышал чей-то назойливый голос, но он не слышал его отчётливо. Он схмурился, когда в голове засела следующая безумная мысль – сломать стеклянный журнальный столик.       Переведя взгляд на стол перед ним, он откинул эту мысль и решил, что так агрессию ему не снять. Поэтому быстро встал и направился к ванной. Дверь резко встретилась со стенкой, пропуская парня в просторную ванную. Он включил свет и подошёл к ванной. Открыв кран, он оставил её наполняться холодной водой, а сам пока уселся на край. И тут вдруг ему вспомнился очередной момент из прошлого. Навождение снова вернулось. Это явно не то место, в котором ему стоит снимать агрессию. Выключив кран, он выбежал из ванной комнаты и побежал наверх, чтобы забыть всё в своей кровати.       Холодная постель, мягкая подушка и открытый вид на небо из террасы тоже не успокоили его. Тот расположился на кровати животом, повернув голову в сторону окон. Но только внутри разгорарался огонь который, если не потушить, мог сжечь здесь всё. Юнги в таком критическом состоянии способен на всё. А что стало причиной – неизвестно даже ему самому. Один миг и всё в глазах поплыло. То ли от нехватки воздуха, то ли от быстро забившегося сердца в панике он ощущал себя каким-то не таким, как обычно. Такие случаи уже были. Но происходило это гораздо спокойнее. Порывы были, но редкие и быстро проходили. А сейчас всё вокруг до мелочей раздражало глаза и потому ему пришлось зажмуриться, но даже это не помогало. Внутри будто что-то рвалось наружу. Желание всё сокрушить или сжечь. Ему было неважно, он лишь хотел одного – уничтожить то, что видит. Но стоило закрыть глаза, как в голову снова приходили мысли о том моменте. Что же это? Ненависть к самому себе? Только потому что не смог спасти Чимина?       Ощущать себя паршиво из-за кого-то, а точнее из-за того, что не смог спасти, это худшее, что чувствовал Юнги. Но от осознания того, что он ещё и сам виноват в том, что Чимин оказался в таком состоянии, становилось всё хуже с каждой минутой. Лёжа на животе и слыша биение своего сердца, он возненавидел его за то, что оно билось. Сжимая грудь в области сердца, он молился со слезами, чтобы эти муки скорее закончились.       Впрочем, он знал чем всё это закончится. Это будет долгая и мучительная пытка, и в порывах злости на самого себя он будет желать уничтожить всё вокруг себя, потому что оно не имеет смысла в этом мире для него без Чимина, и не сумев всё уничтожить, поняв, что это не принесёт покоя, он доберётся до крайней мысли. Но только это ли выход? Кажется, в любой бездне был выход, был тот свет, что вёл обратно на верный путь. Смотря сквозь слёзы уже безразличным взглядом, он видел лишь серый туманный мир, как то тёмное небо, не сияющее так прекрасно, как раньше, из-за звёзд, которых сегодня не было. Обещанный дождь полил этой ночью, видимо, чтобы Юнги не чувствовал себя одиноким плачущим в этом мире. И только этот дождь успокаивал душу. Огонь внутри перестал пылать под звуки дождя. Он смог найти в себе силы встать и пройти на открытую террасу, из которой подул прохладный ветер и манил выйти.       Перед ним открылся вид на прекрасный лес позади этого дома. Дорога вдоль неё была пустой и такой же безжизненной, как и всё вокруг. С глазами полными слёз и отчаяния Мин смотрел на небо и видел лишь тучи, сгущавшиеся всё больше. Погода по-своему прекрасна, но эти тучи словно предсказывали что-то грядущее, что-то ужасное. Его вдруг охватил страх. И не от холодного ветра ему стало холодно и не по себе. Кожа покрылась мурашками, а взгляд застыл в одной точке. Дрожь пробрала всё его тело, и когда дошла до затылка, он проморгался, пустив задержавшиеся на ресницах слёзы. Почему-то в этот момент ему было трудно сделать выдох. Он не решался и ощущал боль в сердце, когда пытался. Что-то внутри резало его на части, пока он задыхался, схватившись за область сердца. Взгляд упал куда-то перед ногами, а вторая рука схватилась за ограждения террасы, которые защищали его от падения. Серая плитка под ногами начала расплываться от слёз и всё вокруг стало неосязаемым.       Когда он попытался сделать судорожный выдох, его уши заглушило и тот отшатнулся от ограждения, не сумев за него удержаться. Ноги сами повели его куда-то в сторону. Он больше не чувствовал дрожи или страха, только давление, которое заставяло его разум мутнеть, а ноги подкашиваться. Почувствовал резкую слабость, он закрыл и распахнул глаза, надеясь только на то, что это последний этап, который ему придётся пройти в этом мире. Пытки были слишком мучительны, чтобы после долгого молчания и бездействия о чём-то думать адекватно. Он мог лишь до последнего ощущать сдавливающую боль в груди и в затылке, которые толкали его к земле, заставляя упасть. Он больше не держался и наконец рухнул, задержавшись ладонями. Потеряв равновесие, он слышал биение сердца, которое всё ещё хотело жить и стучало не в обычном ритме, требуя больше воздуха. Несмотря на ветер, который обдувал его вокруг, он нуждался в воздухе. Но на самом деле, его мозг отрицал это. Тишина писком пронеслась сквозь уши и заставила опустить голову ниже. Руки дрожали и не выдерживали его веса. Какая-то резкая ломота заставила их всё же сдаться. Он упал окончательно, ударившись правым виском и щекой об холодную твёрдую плитку.       Что-то мутило его рассудок и в голове сейчас крутился лишь один момент, который начал стираться из памяти, пока он с трудом и пыхтением переворачивался на спину. Левая рука, которой тот помогал себе приподняться, отталкиваясь от пола, дрожала и не могла выдержать сего давления. Всё тело ломило и сдавалось, будто Вселенная не хотела, чтобы он вставал. Не прекращающийся ливень поливали его холодными каплями, оледенявшими его тело. И этот холод снаружи будто пытался потушить последнюю догорающую искру в нём. Картинки в голове стирались одна за другой. И казалось, что у него осталось слишком мало времени, чтобы попытаться вспомнить прошлое.

***

      Чон со всей скоростью влетел в офис, надеясь, что эту ночь они смогут провести в покое тут. Было плевать на остальных, лишь бы было место поспать. Он устроился в своём кресле и положил голову на стол, пока остальные возились с сумками и снимали с себя промокшие верхние одежды.       Тэхён сел напротив Гука, но не имел и мысли в голове, что тот воспримет это как ответ на его игнор. Всем этим был недоволен Хосок, который всю дорогу наблюдал за тем, как те неугомонно спорили друг с другом. Он задавался вопросом когда всё это прекратится, но сам уже смотрел на Джина, терпение которого было на исходе. Было ощущение, что он вот-вот взорвётся.       И что же его вывело из себя? Он ведь вернул порт в свои владения. Так в чём проблема? – Неужели бесишься, что тобой шантажируют? - Хоби и не пытался искать на это ответа. Он его видел.       Джин маячил перед всеми, не решаясь сесть за стол. Что там шантаж, его больше всего выводил из себя момент с документами. Как эти сотрудники осмелились отдать всю документацию полиции без спроса?? Неужели о Сокджине уже все забыли тут?       Только это держалась в его голове, пока все остальные пытались согреться в тёплом помещении и не уснуть от той тишины, что сохранялась в кабинете.       В коридоре показался их подчинённый, которому очень не повезло оказаться в это время здесь. Потому что Джин уж точно не станет разбираться кто виноват, а кто – нет. Он устремил свой убийственный взгляд на остановившегося парня, который боялся войти к ним, и сам затормозил. Он уловил страх в глазах парня и тут же подбежал к нему, схватил за плечо и оттолкнул с разъярённым взглядом. – Вы все уволены! - он словно выжидал ответа от него, смотря на его запуганное лицо, но не дал ему и секунды, перебив ещё грубее, – Пошёл вон, гнида!       Крики и агрессия, которыми метал Джин, привлекли внимание Намджуна и Хосока, пока младшие молча уничтожали друг друга взглядами. И Хосока пугало теперь абсолютно всё. Неизвестно на что их может обречь полиция, но хуже всего – это быть рядом с Сокджином, который никогда не умел управлять своей злостью. Он лишь с виду такой добрый и милый парень, которого все считают интеллегентом. На самом деле, вся злость, которая тайно в нём копится, однажды вот так выплёскивается на любого попавшегося. Осталось услышать вердикт – закроют ли они порт или продолжат работать тут, как ни в чём не бывало? – Мы не останемся здесь больше, - развернувшись и сжав кулаки, Джин не собирался ждать ответов и тут же направился к сумке, – Я продам всё это и мы уедем.       Ребята не успели оглянуться, как тот забрал сумку и скрылся за углом, завернув к выходу. Хосок ошарашено оглядел всех остальных и надеялся, что ему хоть кто-то что-то объяснит, но понял, что никому особо нет дела. Намджун и тот задолбался слушать крики Джина, задолбался его успокаивать и договариваться. Раз договариваться больше нет смысла – будут играть снова по его правилам.       Радовало в этой ситуации одно – по крайней мере, у них будут деньги на руках, которыми они смогут пользоваться все вместе. Джин не из тех, кто бросает своих друзей, поэтому они были спокойны – он всё решит. А для Хосока удивительно уже то, что он в таком состоянии и положении умудряется придумывать что-то безумное, за что после ещё и в полной мере несёт ответственность, не отказываясь от своих решений. Что он задумал на этот раз – одним небесам известно.       Они последовали за ним, зная, что единственным местом их отдыха сегодня будет только отель. Денег снимать номера пока хватало. И потому они отправились в центр города, желая скорее уснуть и проснуться уже со свежей головой и здравыми мыслями.

***

      Без каких-либо предупреждений и обсуждений Намджун по утру покинул отель, не сказав никому о том, куда собирается поехать в такую рань, и даже Джину. Сокджин в ярости, как только узнаёт о пропаже Джуна. Вряд ли тот уехал обустраиваться в новом доме или что-то в этом роде. Открыв их чат, он увидел последнее непрочитанное сообщение от него.       «Буду к вечеру. А пока решите это дело с опекунством и нашими документами. Уверен, у тебя получится договориться с госпожой из органов опеки. Только на этот раз постарайся без агрессии.».       Говорить, что он прав, не было смысла. Джин и без того понимал всю ситуацию, в которой они оказались заложниками. Спастись один раз у них получилось, но никто не обещал им прекращение преследований полиции. Однако он не понимал что им было нужно. Неужели их интересовали сами деньги? На эти богатства и ранее зарились, ещё до их рождения, когда предки вели борьбу за имущество и бизнес, но почему вдруг в этом оказались замешаны слуги?       Когда он составлял договора с влиятельными людьми, помогавшими обрести особо обученных слуг, там не было указано о подобных условиях, которые бы лишили их какого-либо имущества в целом. И он множество раз сам, не ленясь, читал каждую строчку договора. Нигде не было написано о том, что полиция имеет право отобрать имущество, если кто-то нарушит правила. Они могли забрать слуг, предоставленных со стороны, но напрямую влиять на частную собственность никак не могли. И только по этой причине, зная все точности их договоров, Джин не согласен с обвинениями. Они никогда не крали чужое и не отнимали силой. Да, порт они получили от предков, но он им и принадлежал. Они сами его возвели, фундаментировали его, вкладывали кучу денег на то, чтобы их бизнес состоялся и не прогорел. А после это дело продолжили внуки и правнуки. А потому никто не смеет обвинять его и его предков в том, что порт был получен нечестным путём.       По договору, государство имело право отобрать лишь то, что само отдало во владения богатых семейств. А отдали им лишь слуг. Значит, слуг и должны были забрать. Только их. Земли и прочее имущество – это всё то, что их предки сами заработали. Не отобрали, не украли, не одолжили. Заработали и присвоили себе за счёт своего упорного труда. И если покапаться в прошлом, то Джин помнит дни, когда его отец рассказывал историю создания порта. Об этом есть даже отдельные нотариально заверенные документы, при подписании которых их предки совершали законную сделку с государством, выкупая лишь землю. Налог оплачен, документы заверены на наследников, имеются все печати и подписи, переписанные договора с самими наследниками. И нет ни одного косяка с их стороны при дальнейшей работе. Так что, государство, которое само отдало в их руки порт, не имело право отбирать его и все земли, что были выкуплены и записаны не на самих предков, а на наследников. Это вполне легальный, обдуманный и честный бизнес. И если проблема только из-за использования слуг, то они легко могут отказаться от них.       Джин бы не хотел играть в такие игры, но кое-кто сам начал эту борьбу. Причём, нечестную. Видимо, госпоже Чхве очень хотелось поиздеваться в отместку за неполученные деньги. Она намеревалась сорвать кучу денег с них в обмен на мальчишку из лаборатории, но только забыла, что в этих играх они не были виновными, а были лишь затянутыми по чистой случайности. Никто их не предупреждал, что мальчишка – сирота и вышел из лаборатории. Пока Джин со всем этим разбирался, ребята уже понаделали проблем и забрали Чимина от его опекуна. Если можно сказать, что Хосок был одним из самых надёжных лиц, кому он мог бы доверить такого особенного слугу, то можно так же уверенно сказать, что он справился с задачей и смог понести ответственность за слугу. Он явно не годился для этой роли. Он богат, но не так смышлён и ответственен. И потому лучшим решением тогда было оставить Чимина временно у Юнги, который бы точно не сделал глупости.       Однако и в этом случае он промахнулся. Никому из ребят не стоило верить. Они заигрались и забыли о том, что на них лежит огромный груз. Если ты богат и обеспечен, это вовсе не означает, что не будет проблем. Чимин стал их первой проблемой. Крупной проблемой, из-за которой они могли потерять многое.       Опекуна больше нет, его убийца на свободе и не наказан, а органы опеки не собираются сдвигаться с места и не особо спешат за мальчишкой, больше уделяя времени тому, чтобы оставить шестерых парней без имущества. В чём их интерес? Пытаются обманным путем отобрать то, что им не принадлежит, хотя и так сделали достаточно ошибок в своей работе. Если Джин в этом разберётся, то многие лишатся своих должностей. И, кажется, пришло время показать кто такой Ким Сокджин на самом деле, раз эта злая госпожа не понимает человеческих слов.       Он не стал конкретизировать ребятам суть проблемы и их задачи, но дал чёткую цель – поймать женщину в клетку и не дать ей скрыться. Они должны провести очень важный и серьёзный разговор.

***

      Ближе к полудню, продумав всё до мелочей и добравшись до нужного здания, парни остановились около выхода в машине, выжидая, когда женщина покинет свою работу. Не прошло и часа, как объект оказался вне здания и направился к своей машине, натягивая кепку на голову. Она села за руль и отложила сумку на пассажирское сиденье, пристегнув ремень. И когда машина двинулась, ребята поехали за ней. Маршрут женщины был непонятным. Сначала она заехала в круглосуточный магазин и купила пакет сладостей и напиток, а после отправилась по крайней улице до конца, где находились частные дома. Хосок узнал среди них и свой дом. Это была одна из самых богатых улиц города. Неужели эта госпожа купила дом в таком элитном районе?       Пока Джин болтал по телефону с Намджуном, весь перегруженный входящей информацией, Хосок следил за машиной впереди и говорил ему куда сворачивать, иногда советуя притормаживать, чтобы не спалиться. К счастью, между ними оказалась ещё одна машина, медленно поднимающаяся выше за объектом, которая помогла их прикрыть. По крайней мере, они не создавали атмосферу преследования.       И добрались они довольно быстро. Та остановилась в конце улицы и припарковала машину в свой гараж. Вот только выйти спокойно на газон уже не получилось. Её встретили не самые приятные гости. – Приветик, - засунув телефон в задний карман джинс, Джин фальшиво улыбнулся и помахал ей рукой, словно пытаясь запугать её.       Устрашающий маньяческий взгляд и этот странный жест рукой показался женщине знакомым. Когда сердце забилось сильнее, та с дрожью в теле отошла назад, но столкнулась спиной с грудью Чонгука. Парень не выглядел улыбчивым. Напротив, сейчас в нём серьёзности было больше, чем когда-либо. – Что вы здесь делаете.. - она задумчиво повела взглядом в сторону Хосока и проклинала день, когда связалась с ними. Взгляд Хоби был полон загадочности. Они явно не с добром к ней наведались. Сохраняя хитрую улыбку на лице, Чон держался из последних сил, чтобы не врезать ей.       Они начали медленно приближаться и не оставляли ей шанса на побег. Гук схватил её сзади за запястья и туго связал их верёвкой, толкнув её к ногам Джина. Та упала на колени, но держала голову высоко и не собиралась склоняться перед ними. Схмуренный вид был слишком жалким со стороны Джина, который уже достал пистолет и приставил дуло к её лбу. Но та даже не дёрнулась. – Мне, конечно, понятно почему ты так шикарно живёшь, хотя и зарабатываешь в 10 раз меньше, чем мы, - увёл взгляд в сторону фонтана на соседнем газоне через тропинку, ведущей к большой лестнице, и сделал выдох, когда повернул голову обратно. – Но я не понимаю одного..       И тут он вдруг убирает пистолет, присаживаясь на коленки перед ней и складывая руки на коленях. Тэхён чуть отходит от неё, когда та выпрямляется, чтобы быть на одном уровне с ним и смотреть прямо в глаза. – Ты действительно не боишься того, что тебя за это могут посадить? - маневрирует пистолетом в руке во время вопроса и хмурит брови вполне естественно, искренне интересуясь тем, как та остаётся в спокойствии, зная, что зарабатывает не самым честным образом. – Нет, это, конечно, твоё дело как зарабатывать, просто стало интересно.. Может, ты и нас научишь этому искусству хитро получать деньги на стороне? У нас как-то не получается это. Почему-то за честную работу нас осуждают и не дают спокойно пользоваться заработанными благами, а вам, как я вижу, всё дозволено, да, госпожа?       Женщина схмурилась сильнее, когда к ней обратились так, будто упрекали в чём-то. Под бровями вдруг стало несильно покалывать, будто что-то не давало изнутри злиться на слова парня. Они были правдивы и от того больно кололи её. Удерживать взгляд на его глазах было невозможно. – Не я у вас имущество отобрала, - злобно прошипела та в ответ, не имея никаких аргументов, чтобы защищаться. – Следователь это решил сделать, зная, что вы забираете себе слуг, хотя они ещё даже несовершеннолетние. Никто вам не давал права вот так пользоваться людьми, которые не по доброй воле оказались в вашем распоряжении. А когда до них дошла весть о пропаже мальчишки, за вас серьёзно взялись, потому что посчитали, что вы вредили ему, раз он сбежал от вас. Ранее такого не было со слугами. Несмотря на то, что это вообще запрещено, вы продолжали ими пользоваться, зная только то, что это передано вам в наследство. На это закрыли глаза, потому что не хотели связываться с вами больше, но вы перешли грань. Кто и когда вам дал право вредить тому мальчику из лаборато.. – А кто тебе дал право? - Джин до этого момента слушал её внимательно и не сводил взгляда с неё, но на последнем вопросе прервал, так как слышать такие обвинения было не столько обидно, сколько смешно. И было плевать, что он сейчас грубит ей. – Вы ведь издевались над этим ребёнком на протяжении стольких лет и знали, что, рано или поздно, он попадёт в чьи-то руки, и вам было плевать. Однако он привык к нам. А бежал он лишь от вас. Вы настолько запугали бедного, что он долгое время не мог осознать, что сбежал и может жить спокойно. Мы дали ему всё, что ему было нужно. Но вот незадача.. - поменял выражение лица, показывая фальшивую жалость, – Мы за него не заплатили вам. – Именно поэтому вы не имели права его держать у себя, - она не переходила на крик, но явно повысила тон голоса, забыв об оружии в руках парня. Ким чуть склонил голову, усмехаясь над её жалким видом. – А вы имели право, да? Имели право издеваться над ним, передавая из рук в руки, будто он вещь? Имели право скрывать всё от вышестоящих, хотя они обязаны были знать обо всём, раз вы пришли за тем, чтобы отобрать его у лаборатории и позволить ему жить свободной жизнью? Не этим ли вы должны были заниматься, вместо того, чтобы продавать юное дитя то одному человеку, то другому, называя их «новыми опекунами»?       Женщина от чего-то в миг успокоилась, не сковывая больше ноги от страха. Она расслабилась и стала смотреть по-волчьему хищно, словно не её здесь держали связанной. – А вы, кажись, забыли, что один из вас.. продал уже один раз Пак Чимина другому человеку, выкупив его у лаборатории. И вы называете себя святыми после этого?       Джин прожигал её нечитаемым взглядом, словно готов был прямо сейчас её убить. Но нажать на курок опущенного пистолета не решался. Не для этого они здесь. Сглотнув слюну, он опустил задумчивый взгляд и усмехнулся. – Он не продавал его никому, - уверенно поднял голову, а после поднялся и сам. – Он позволил мальчишке учиться, чтобы тот мог хоть как-то функционировать с людьми, с которыми ему придётся жить в будущем. А вот вы явно облажались, когда мы заплатили за него лаборатории, а не вам. Ваш бизнес разрушен, не так ли? Теперь вам больше некого продавать.       Хосоку в какой-то момент захотелось ударить Джина за такую своевольность в словах. Они, вроде как, уже договорились не говорить о Чимине, как о какой-то вещи.. – Чей бизнес разрушен.. это ещё вопрос времени, - зло прошипела женщина, чувствуя, как в жилах закипает кровь. – Я заставлю вас ответить за то, что вы сейчас делаете. Идти против государства – серьёзное преступление и оно жестоко наказуемо.       Чонгуку хотелось толкнуть её на землю, чтобы валялась у ног и не болтала лишнего. Её слова и без того ничего не значали, а в таком положении это звучит как-то унизительно с её стороны. Если бы не ребята рядом, то он и сам бы с ней расправился за минуту. – Это должно больше пугать тебя, а не меня, - Джин с усмешкой отвернул лицо от неё и развернулся, медленно отходя от них. – Не хочу тратить наше драгоценное время на тебя, но должен сказать, что Пак Чимин останется с нами, потому что сам так решил. И если вы посмеете ещё раз предпринять попытки его забрать у нас, - резко развернувшись, направил пистолет на неё, чем заставил напрячься даже парней,– эта пуля найдёт тебя, где бы ты ни была.       В голове Джина был отличный план. Если учесть их умение скрывать правду, то они точно не останутся виновными в этой истории. Тем более, когда ты наперёд знаешь как будут действовать твои враги после угроз. Впрочем, ему было бы достаточно один раз просто посмотреть на неё хладнокровным взглядом и этим заставить бояться себя. И в этом его сила. Он умел внушить страх в людей, что всегда приводило его к безусловной победе.       Сейчас он чует этот страх в её глазах. Кажется, он видел проблеснувшие слёзы. Но по натуре своей, эта женщина не имела права показываться слабой. И потому она не тряслась и не плакала, умоляя пощадить. Да и попытки договориться тоже сочла унизительными. Она просто молчала. И ребята не решились продолжать разговор. Джин медленно отошёл от неё вместе со всеми, держа в руке пистолет и не сводя прицел с её лба. Женщина не дёрнулась и не повела глазом в их сторону, уже не чувствуя особого страха и волнения. Но в голове осталось множество нерешённых вопросов.

***

      Поступок Намджуна можно было бы назвать необдуманным и неправильным, но его спешка была вызвана рядом накопившихся проблем. Неизвестность убивает быстрее пули, и потому он решил действовать в одиночку, чтобы не беспокоить остальных. Но главной причиной, конечно, стало то, что Джину не стоит участвовать в такого рода переговорах.       Пройдя по лестнице вниз, он стал замечать тёмный интерьер и в целом мрачную обстановку этого заведения. Всё было в приглушённых тонах, и даже свет лампочек был непостоянным, что создавало больше дискомфорта. Подвал клуба, в который его зачем-то позвали так неожиданно, начал пугать с каждым приближением к двери, возле которой его ожидали охранники.       Ему не пришлось даже говорить о причине визита. Они пропустили без вопросов, но закрыли за ним дверь слишком резко, от чего Ким почувствовал себя загнанным в ловушку. Все мысли развеялись, когда он наконец увидел знакомое лицо под светом единственной лампы, освещавшей всю комнату. – Странное место для разговора, - осматриваясь, прошёл к столу и сел напротив мужчины в халате. – Но всё же.. я вас слушаю. Из-за чего вы решили появиться именно здесь и поговорить со мной? – Пак Чимин, - начав с главного, мужчина схмурился. – Я хочу знать.. как именно вы его смогли привести в себя?       Намджун был приятно удивлён темой разговора, но что ответить не знал. Странно, что об этом спрашивают именно его. – Что значит «смогли привести в себя»? - смотря на него с недоумением, Ким начал задумываться всерьёз о том, что эта встреча могла значить намного больше, чем он предполагал. Взгляд врача был довольно пугающим. – До того, как вы его забрали у нас, он не разговаривал с нами, - его голос стал тише и в нём проблеснула нотка грусти, – Реагировал на звуки, но не откликался и даже не понимал о чем мы говорим. Он нас не помнил. – Не помнил? - схмурился от пробирающихся в голову мыслей. – То есть, как это? Совсем?       Мужчине было трудно это признавать, но факт оставался фактом – они потеряли какую-либо связь с их пациентом. – Это было последствием его затяжной болезни.. Но мы боялись ему об этом говорить. Боялись, что от этого он станет ещё агрессивнее.       В какой-то момент Намджуну стало дурно от мыслей, что Чимин в их глазах не просто ребёнок, а действительно особенный пациент, которому нужна помощь. И не только психологическая, как оказалось. Этот малыш страдал, а их всё время заботило лишь то, что он слуга. Конечно, они понимали с самого начала, что его жизнь была явно не простая, раз он из лаборатории, но и подумать не могли, что он столько времени болел. Болел и не знал об этом. И никто ему не мог помочь, кроме лаборатории. Ведь только они знали суть проблемы, корень болезни и лекарство от него. Ему нужно было быть под наблюдением врачей, но они этого не знали и пытались всячески забрать его. – Так значит.. вы пытались вылечить его всё это время? Мы отбирали его у вас, думая, что вы пытаетесь ему навредить.. А это было из-за болезни, о которой сам Чимин даже не знал. – Если бы мы сообщили ему об этом, он бы мог сделать что угодно. На тот момент он был очень опасен. И мы кинулись искать его, как только узнали, что он смог сбежать. Как ему это удалось – всё ещё большая загадка. Но мы предполагаем, что в ночь, когда мы готовили его к полному обследованию, у него наступила предпоследняя фаза. При ней человек быстро становится неуправляемым, говорит что-то невнятное, остро реагирует на любые прикосновения и действия извне. Однако мы нашли его слишком поздно, когда помочь уже не могли.       Он говорил это с каким-то ощущением сожаления, но максимально сдерживал эмоции. И всё же, Намджун смог в этом распознать признаки действительной слабости и растерянности. Кажется, он не просто огорчён, и сообщает это с определённой целью. Но у Кима закрадываются теперь не самые приятные мысли о Чимине, но он продолжает слушать. – Вы, наверно, думаете, что мы о нём ни капли не беспокоимся, - положив ладони обеих рук на свои колени, врач тяжело выдохнул и опустил голову, осознавая, что всё выглядит именно так. Данная обстановка нагнетает всё больше, и начинает казаться, что он вот-вот должен сказать о чём-то плохом. – Но это не так. Мы все очень переживаем за его состояние.. И мне бы хотелось, чтобы вы лично в этом убедились.       Его слова звучат двусмысленно и, естественно, неправдоподобно. Намджун ни за что бы не стал верить какому-то врачу из лаборатории, несмотря на все его заслуги и весь его труд, так как этим невозможно перекрыть тот факт, что он проводил опыты над ребёнком. Опыты над живыми людьми, тем более, если это дети, – это не есть хорошо. Да и он никогда не понимал сути этих опытов. Что они приносили? Неужели этот мальчишка не заслуживал обычной нормальной жизни, как у всех, и должен по сей день так мучиться? Как бы ни было у них там, он не сможет их понять.       В следующую минуту Намджуна уже провожают до выхода. Он и сам не понял, как они так быстро решили сменить обстановку и вместе проехать до лаборатории. Он, впрочем, был готов ко всему. И вовсе не боялся того, что с ним могут что-то сделать. Врач этот был слишком подавлен чем-то и явно не грозился как-либо навредить ему. Обычно эти люди пугают и угрожают, но сейчас всё иначе. Они действительно нуждаются в помощи.       Они отъехали от небольшого ночного клуба и сразу же выехали за город, по дороге объясняя подробнее что случилось с Чимином и как он вёл себя с ними на протяжении долгих лет. И узнавать обо всём этом для Намджуна было большим открытием, словно он достиг невероятного, невозможного. То, что раньше было скрыто от их глаз, наконец можно увидеть и узнать. Но сомнение в нём всё же сидело до последнего, пока они не приехали.       Само здание, которое он видит впервые, уже наводит на мысль, что здесь происходит что-то плохое. Остановившись, он делает глубокий вдох и выдох, обдумывая дальнейшие шаги. И пока врач спокойно открывает главные ворота, которые ранее были всегда закрыты для посторонних, у Кима появляется желание лично убедиться в том, что ему рассказали. – Пак Чимин здесь? - он искренне не понимающим взглядом провожает врача, идущего ко входу, и следует за ним. – Да, - твёрдо отвечает мужчина и ступает за порог главного входа, где их встречает его помощник и ещё один врач.       Ким в полном недоумении и не знает стоит ли ему идти дальше. Узнать то, что Чимин действительно сейчас здесь, он точно не ожидал. Да, конечно, его начинают осаждать вопросы о том, как он здесь оказался и почему, но он оставляет всё на потом. Ноги ведут его до правды, до той истины, которую он хочет узнать. Врачи провожают его до нужной палаты, так как знают, что он первым делом захочет увидеть пациента.       Это была не обычная палата, где содержатся пациенты под наблюдением. Они привели его к окну особенной комнаты, где содержался только Чимин. И что больше шокировало – он был пристёгнут к койке, на которой лежал. Весь напичканный иголками от капельниц, разными трубками, подающими кислород, и проводами, проверяющими его пульс. Всё, как и в обычных больницах. Вокруг аппараты, шумящие и оповещающие о каких-либо нарушениях жизненных показателей. Они транслируют не только его пульс, дыхание, давление, процент содержания кислорода в крови, но и какую-то непонятную ритмичность в виде скачущей полосы. Это было не сердцебиение, как сказал врач. Кажется, всё только ухудшалось.       Скачущая линия начала ускоряться и Намджун вдруг замер на месте, удивлённо и напуганно наблюдая за всем этим. Вокруг возились врачи, пытаясь сменить препараты, вкалываемые в него, думая, что проблема в этом, но его реакция была прежней, даже когда они сменили их и сделали несколько уколов дополнительно. Все эти сотрудники, кажется, вообще не понимали что делать.       Мальчишка был в какой-то старой белой больничной рубашке и штанах, которые заставляли Джуна прослезиться в этот момент, когда в добавок к этому приходится видеть то, как он страдает, будучи прикованным к койке. Вокруг выставлена охрана лаборатории и напротив них стояли вооруженные военные, присланные полицией. – А почему они здесь? - Ким был ещё больше сейчас напряжён от той обстановки, в которой оказался. Указав глазами на солдат, он посмотрел на врачей, которые тоже ничего не знали. Их лица были не менее озадаченными и потерянными. – Нам сказали, что Чимин арестован, - врач был потерян и полностью разрушен внутри, так как то, что происходит, его вгоняет в большие переживания. Ему нести ответ перед начальством. И объяснить это будет очень трудно.       И теперь, увидев в них полную растерянность и страх, Намджун понял для чего его позвали. Им нужно решить проблему с военными, не дающими нормально вести операцию над Чимином, и как-то это объяснить главному, которого до сих пор не было. И он точно должен был скоро прибыть, судя по тому, как врачи внутри палаты суетились. – Я так понимаю, вы хотите, чтобы я помог вам справиться с ними? - схмурился, когда заметил поведение военных. Они начали приближаться к охране, которая оберегала пациента от посторонних. Сжав ладони в кулаки, Ким решительно направился в палату, наплевав на то, что его туда не впускали.       Он ворвался внутрь, требуя переговоров. О чем он думал и чего пытался добиться простыми разговорами? – Немедленно выйдите, - низкий и грубый голос послышался сзади. Намджун, не успев войти, развернулся и был удивлён появлением главного врача. Его строгий взгляд пронзил всех присутствующих.       Однако никакой реакции не последовало. Стоящие за дверьми быстро замахали руками, прося выйти, чтобы не выводить из себя главного. Но никто не собирался уходить. – Я сказал всем выйти! Я должен осмотреть пациента, - перейдя на более громкий крик, мужчина потребовал снова. И на этот раз Джун не спешил с ним спорить и сталкиваться вот таким неприятным образом. Поэтому просто покинул палату вместе со всеми врачами.       Но подле больного оставались охранники и военные, которые тут же повернулись к нему, опустив оружия. – Кто вам разрешил входить в эту зону?? - стоя абсолютно спокойно перед вооружёнными, врач начал подоходить к ним ближе и смотрел с непониманием и недовольством. Осуждение в глазах пугало даже Намджуна, стоящего за окном. Но солдаты не думали уходить, упорно отстаивая свои позиции. – Пошли вон отсюда!       Врач не сдерживался в выражениях и готов был послать их намного грубее, но его внимание привлекло состояние мальчишки, задрожавшего так внезапно. Он задыхался и сжимал простынь под собой. Свет вокруг стал мигать и это напугало даже военных. Они направили оружия на него, но перед ними встал главный врач и на этот раз выглядел ещё разъярённее. – Я предупреждаю в последний раз.. Если вы не покинете это место сейчас, то живыми отсюда уже не выйдите.       Голос звучал угрожающе и охранники позади него в этот момент направили свои оружия на военных, не сдвинувшихся с места. Те смотрели лишь на мальчишку, делая вид, что не замечают врача. Поняв это, тот вскинул брови и совершенно спокойно повернул голову в сторону, дав знак охранникам. Вдруг послышались выстрелы и врачи позади окна упали на пол, прячась от пуль. Момент казался через чур страшным, словно это было в фильме. У Намджуна сердце бешено забилось с минуты, как в палате послышались ответные обстрелы.       В здании сработала сирена и к ним сбежались остальные врачи и охранники, но ничего не могли сделать, так как военные, стоявшие по всему периметру в коридорах, не давали прохода. Многие сотрудники вынуждены были прятаться в кабинетах. Но главный врач оставался на месте, так как до него не успели добраться. Стоящих в палате военных тут же расстреляли охранники.       Подойдя к пациенту, мужчина осмотрел его и вытащил все иглы из его рук, отключая от аппарата. Эти действия были слишком быстрыми, так как поведение Чимина становилось всё более неконтролируемым. В секунду он стал вести себя очень подвижно и предпринял попытку сбежать из койки, но его откинули обратно. В его глазах блестели слёзы, но так же и горела ярость. И такими мужчина видел их впервые. Это было чем-то очень опасным, когда он заглянул в эти глаза, жаждящие мести.       Намджун медленно поднялся вместе со всеми врачами, прятавшимися за стенкой, и впервые не знал что делать, видя всю эту ситуацию, вышедшую из-под контроля. Он ранее никогда не видел Чимина в таком состоянии. И выглядело это очень страшно. Бледная кожа, красные глаза, исцарапанные руки и шея, мигающие лампы вокруг. – Успокойся, малыш, всё хорошо, - бережно касаясь его руки, врач подсел ближе и даже не боялся его, но в глазах мальчишки не было ни капли доверия и спокойствия. Он смотрел на него, как на чужого человека, не признавая и не желая подпускать. От одного лишь прикосновения он дёрнулся и тут же освободил свои руки от оков, использовав силу мысли. Всё его лицо было так напряжено, что врач даже не смотрел на него, тихо выдохнув от того, что у него уже в который раз не получается с ним поговорить.       Не дав закончить говорить, Пак сбежал из палаты, забыв о том, что он истекал кровью от игл в руках, да и вообще был ещё слаб. Охранники вокруг были разбросаны один за другим на полу. Он бежал быстрее, надеясь, что никто не решит за ним бежать. Раскидывая стоящих на пути людей, он смог вырваться, но был снова пойман на входе вооружёнными на этот раз. Охрана притащила его обратно к той же палате, но главный врач повёл его в другое место.       Его бездушно кинули в пустую комнату, где была лишь одна койка. Эта комната была знакома Чимину, но он не обратил на неё внимания, забившись в угол. Поджав ноги к груди, он выставил одну руку вперёд, запрещая подходить ближе. Мужчина остановился, не желая давить снова. – Прости, прости, я не хотел вредить, - не успел присесть напротив, как вдруг был откинут к стене. Чимин прожигал его взглядом и не собирался разговаривать явно. – Лучше отпусти меня.. Иначе будет хуже тебе же.       Но Пака это не пугало, как видно. Он стал ещё агрессивнее, чего все и боялись. Озверев от услышанного, он встал с пола и швырнул мужчину на пол со всей силы. Он ударился головой, но промолчал, лишь сумев схватиться за затылок в попытках встать. Но Чимин не останавливался и продолжал кидать его из стороны в сторону, с особым пристрастием наблюдая за картиной. Ожидать этого от мальчишки не мог никто. Врачи в стороне молча наблюдали за этим и боялись вмешиваться.       Прижав врача к стене, он подошёл ближе и устремил убийственный взгляд в его всё ещё спокойные глаза. – Ты неконтролируем, Чимин, остановись, - он говорил это не из страха за себя, а лишь потому, что боялся за него самого, ведь он мог навредить себе. – То, что ты пытаешься нас убить в отместку за все опыты, это вполне объяснимо.. Но это не нормально.       Почему он ещё пытался говорить с ним спокойно и адекватно – не ясно. В глазах Чимина горел такой огонь, будто он давно перестал соображать кто перед ним находится. Он распоряжался людьми так, как хотел. Ни капли переживаний и страха. Только ненависть. И не трудно догадаться чьей смерти он желал больше всего.       Неизвестно к чему это привело бы, если бы вовремя его не ударил Намджун. Он вырубил мальчишку ударом по шее ребром ладони. Такие приёмы срабатывали обычно только в фильмах, но сейчас Ким чувствует себя настоящим героем боевика и ужастика. И потому его поступок вовсе не удивил его. Но удивил врачей.       Главный врач без всяких благодарностей поднял Чимина на руки и унёс в сторону его комнаты. Дверь с номером 13 наконец открылась и впустила врача, в спешке нёсшего ребёнка к кровати. Уложив его на тёплую постель, он поправил подушку под его головой и прикрыл одеялом только ноги. – Не смейте его запирать, - повернулся к охране с грозным видом, – Если попросит поесть или попить, вы всё принесёте. Не вздумайте с ним шутить и бесить его. Он должен чувствовать себя хорошо, как дома. Я хочу, чтобы он сам пришёл к нам поговорить.       Охранники кивнули головой и остались его сторожить. Тем временем сам врач покинул комнату, направляясь в свой кабинет, где его уже ждал Намджун. Мужчина прошёл довольно быстро к своему столу, не особо обратив внимания на сидящего за столом гостя. – Не знаю вашего имени, господин.. - пытаясь разглядеть на бейдже его имя, Ким немного прищурился, – Но я хотел с вами поговорить. – Да, я слушаю вас, - оторвав чистый листок из блокнота, спокойно проговорил врач. Он взял ручку и начал что-то писать на листке, даже не подняв головы. – Меня позвали сюда ваши люди.. - неуверенно начал тот, вспоминая, как ехал сюда, ещё ни о чём не подозревая. – Они сказали, что Пак Чимин сейчас здесь и ему нужна помощь. И как я лично увидел, он действительно не в порядке. Он болен и на его состояние невозможно смотреть. Конечно, я понимаю, мы несём ответственность за то, что не уследили за ним. Но я уверяю вас, мы и не знали о его болезни.       Намджун и сам не понял, как начал оправдываться, будто его просили. Но из головы не выходила мысль, что они приняли его после того, как выкупили у лаборатории, но не смогли о нём должным образом позаботиться, хотя до этого сами обвиняли лабораторию в том, что они вредили мальчику.       Но, всё же, если посудить логически, то никто в этой ситуации не виноват. Болезнь находит человека, конечно, не просто так. Но никому не удастся сбежать от своей судьбы. Чимину было суждено перетерпеть не только пытки в лаборатории, но и эту неожиданную болезнь. Впрочем, судьба распорядилась так, что он родился особенным и приобрёл то, чего у других нет. И такие способности делают его не только особенным, но и опасным. Оттого у него и не было никогда обычной жизни. Рано или поздно, ему пришлось бы скрываться от общества, которое не приняло бы его в круг. Он уже совершил ошибку, когда оказался среди людей. Это ещё раз доказывает то, что он не смог бы жить спокойно, как и все. Это воля свыше, а не то, в чём виноваты ребята. – Я всё понимаю. Но вам не стоит беспокоиться об этом. Он родился таким и уже привык к этому, - совершенно спокойно проговорил мужчина, кратко взглянув на Кима. – Мы закроем на всё это глаза, если вы снова отдадите его нам.       Намджун был удивлён подобным заявлением. Он готов был услышать что угодно, но не это. – Что? - сведя брови к переносице, тихо спросил парень, не веря своим ушам. – Вы хотите забрать его?? – А вы так уверены в том, что сможете ему помочь в таком состоянии? - вскинув брови, врач поднял голову снова, перестав записывать что-то. – Если даже мы – опытные врачи и учёные, еле справляемся с ним, то как вы собираетесь его усмирить?       Да, конечно, он уже об этом думал по дороге сюда. Но всё же, представить то, как он будет постоянно мучиться при них с этими приступами, – картина явно не для слабонервных. – Верно, мы вряд ли сможем.. - опустив задумчивый взгляд, взвесив все за и против, Намджун всё же решил воздержаться от резких поспешных решений. – Однако.. мы переживаем о нём, не просто как его друзья. Мы стали вместе семьёй и мы имеем право знать как у него идут тут дела. Да и он свободный человек уже. И теперь живёт с нами, по своему выбору. А значит, вы не можете его снова забрать. – Вы ему никто, - став грубее, мужчина изменился в лице, – и вряд ли он вообще вас помнит сейчас. А потому вам лучше не лезть в это больше.       Его фальшивая улыбка снова подтвердила то, какими являются эти люди. В этой болезни они увидели причину оставить Чимина у себя. Довольно хитрый план. – Но мы заплатили вам деньги и вы подписали документ, что отдаёте его нам. Разве не так? Да и с кем он останется после? Кроме нас, ему больше не к кому идти, никто его не примет. У него нет настоящей семьи, но есть мы. – Кто сказал, что у него нет семьи? - схмурившись, врач слегка сжал ручку в руке. – У него есть я. Я его отец. И как отец, я не позволю ему скитаться где-то не пойми с кем.       Ким снова был удивлён. В этом месте его начинает удивлять почти всё. Но таких подробностей он точно не ожидал узнать. – И именно поэтому вы продали собственного сына неизвестным людям?       Глаза у врача начали пылать. Он точно готов был сорваться и задушить его. Но он проглотил слюну и положил ручку на стол, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку кресла. – Это было экспериментом. Под нашим наблюдением, естественно. Я не оставлял его одного. Но он доказал то, чего мы и ожидали. Вы наверно не слышали, но он убил своего одноклассника в школе Сеула, куда его отправил ваш человек. И хорошо, что в то время с ним рядом был наш врач. Он смог его защитить и сейчас будет отчитываться вместо Пак Чимина. – Что? Как это? - в недоумении начал моргать, пытаясь понять то, что услышал. Об этом он уж точно не знал. Чимин не казался тем, кто мог бы кого-то убить. – Он ведь.. и муравья не обидит.. – В таком состоянии он слишком опасен. Мы ошиблись, когда доверились вам. Но это и не ваша вина, так как вы не знали, что такое может произойти. Поэтому мы просто мирно разойдемся на этом.       Задумавшись сейчас о том, что они могут больше не увидеть Чимина, могут навсегда потерять этого мальчишку, он вспомнил те первые дни, когда всё началось. Всё было как в тумане в те дни и он даже не знал о таком человеке и о том, что он прошёл такой трудный путь, прежде, чем прийти к ним. Раньше он относился к слугам безразлично и никогда не пытался узнать их состояние и желания, а сейчас всё вдруг изменилось и этот милый мальчик, который и сам не знает как его во всё это занесло, стал им родным. Они столько переживали за него, пройдя такие ужасные дни. И теперь, когда они не имеют бизнеса и ведут борьбу с полицией за своё наследство, Чимин тоже попадает в тяжёлую ситуацию. И никто ему больше не сможет помочь, кроме этих шестерых парней. Раз они взялись за него, попытались стать семьёй, то должны оправдать его доверие. Им нужно вернуть Чимина в семью. – Вы его отец.. но вы позволили ему испытать столько трудностей. Вы ставили над ним опыты, а сейчас вдруг забеспокоились о нём? С чего же вдруг? Совесть проснулась? Или решили таким образом грехи свои смыть? Вы знали, что он болен, но не сказали об этом, просто продали его, пустили в круг людей, который бы его не принял, и заставили пройти столько насмешек и издевательств из-за того, что он не такой, как все. Он использовал свои силы, и вы знали, что такое может произойти и это может навредить другим. Но вам было плевать. Для вас всё безразлично, кроме этих опытов. И я, честно сказать, поражён тем, насколько вы безответственны и жестоки по отношению к своему сыну.       В его глазах загорелась ненависть к этому человеку. Действительно, ведь этот человек называл себя отцом Чимина и был так спокоен, пока тот мучился. Разве он смеет себя называть его семьёй?? – Вас интересуют только деньги, не так ли?? - пронзив осуждающим взглядом врача, он чуть отъехал от стола, чувствуя отвращение. – Даже сейчас вы ни капли не отрицаете этого. Он пытался изучить его глаза, но в них была пустота. Бездонный колодец. Холодный мрак, неизведанный никем. Если он и был достоин зваться кем-то, то только тираном. Такого отца он видел впервые. Даже если отец Намджуна и был слишком занят работой и мало уделял времени сыну, то он хотя бы учил его руководить бизнесом. Не сказать, что дал должное воспитание и научил многому, но, по крайней мере, не применял жестокость к нему и не бросал вот так на произвол судьбы. – Вы продавали его разным людям, используя в этих играх органы опеки, чтобы в вас заинтересовались. Вы все искали выгоду в этой схеме. А после такого.. вы ещё смеете мне говорить о том, что собираетесь его забрать?? Если вы попробуете это сделать, я свяжусь с Министерством здравоохранения и потребую немедленно силой увести ребёнка из этого места, - встал с кресла и отошёл от стола, не желая больше разговаривать с ним. – И мне удивительно, как это вы всё ещё работаете здесь, если полиция уверяла, что они закрыли лабораторию. Если вы и полицию подкупили, то ваших подельников ждёт такая же участь. Органы опеки, помогавшие продавать несовершеннолетнего ребёнка, полиция, которая позволила лаборатории работать дальше, закрыв глаза на все эти ужасы, которые происходили тут с Чимином, и все те охранники, врачи и учёные, что подписались работать с вами ради больших денег, обязательно поплатятся за это. Это тяжкое преступление и вы за него ответите!       Прошипев это с переполнявшейся злостью в груди, Ким покинул кабинет, даже не став слушать ответ. Говорить с этим человеком было бессмысленно, но он не отступит. Надо будет – силой и сам вытащит Чимина отсюда. Пусть даже ценой своей жизни.       Он в спешке направился к палате Чимина, но встретил охранников, преградивших путь. Попытки прорваться закончились провалом. Это было ожидаемо. Проигнорировав их, он развернулся и увидел в конце коридора главного врача, к которому только что хотел пойти. Неужели он согласен отпустить Чимина?       Только он хотел подойти к нему, как вдруг услышал звуки подъехавших машин полиции. Повернувшись к окну, он увидел, как несколько сотрудников полиции направились в сторону главного входа. И снова встретился со взглядом врача, стоявшего перед ним. Эти глаза уже не были так уверены, как прежде. Веки затряслись, а зрачки начали бегать вокруг, пытаясь понять откуда доносится шум. Вбежавшие вооружённые полицейские на этот раз настигли его и заставили немедленно поднять руки, остановившись позади.       Намджун смотрел на это с большим удовольствием, но не показывал на лице эмоций, выжидая момента, чтобы скорее сбежать с Чимином.       Врач проклинал в мыслях Намджуна, но молча подчинился полицейским и поднял руки, позволив арестовать себя. Он не стал спрашивать за что и по какому праву, и просто сдался им, следуя за ними к выходу. Охрана была арестована тоже. И Джун не понимал причины резкого появления полиции в здании. Но все вопросы исчезли, когда он увидел через окно стоящего у машины сотрудника лаборатории. Это был тот самый человек, который отчитывался за Чимина? Его привезли сюда и освободили от допросов? И если он действительно продал своих людей за свободу, то он хитрый и опасный человек. Намджун пока ничего о нём не знал, но заинтересовался довольно смышлённым молодым человеком.       Но, вспомнив о Чимине, он быстро вышел из своих мыслей. Теперь, когда путь свободен, он может пройти к палате. – Чимин.. - осторожно пройдя внутрь, тот боялся напугать его и поэтому сразу же остановился, когда мальчишка заметил его, сидя на кровати. – Я пришёл за тобой. Теперь ты свободен..       Но на лице Пака не было ни одной эмоции. Он словно был окаменевшим и не слышал ничего. Смотрел, но не понимал что ему говорят. И таким он видел его тоже впервые. Здесь он ведёт себя совершенно иначе. – Вы пришли меня убить, да? - смотря с презрением и недоверием, он отодвинулся назад к подушке. – Неет, что ты, малыш.. Я пришёл спасти тебя. Тех тиранов здесь больше нет. Их забрала полиция и ты свободен теперь. Я клянусь тебе, я не пришёл вредить тебе. – Правда? - держась за простынь, Чимин не сводил взгляда с него. – Их забрали? – Да. Полиция накажет их. Ты будешь жить спокойно с нами. И отныне нас никто не побес..       Речь завершить не получилось. Намджун упал на пол лицом вперёд от сильного удара по затылку. Пак дёрнулся и был в шоке, увидев на пороге того самого воспитателя. В его руке была какая-то железная арматура и он выглядел слишком пугающе. Его устрашающий взгляд был направлен на зашуганного мальчишку.       Все воспоминания словно в фильме начали всплывать в его голове один за другим. Те страшные дни, когда он боялся даже тени его. И если он и боялся кого-то так сильно в этой лаборатории, то только его. Потому что он был настоящим деспотом. И не только в лаборатории был таким страшным. Он появился тогда, когда Пак совсем не ожидал этого. В качестве воспитателя и учителя, который однажды приставал к нему и угрожал. Он думал, что нет дня страшнее этого, но, как оказалось, есть. Сегодня рядом нет охраны, отца, других врачей и этих ребят, с которыми он успел подружиться.       Когда чужие руки начали снова прикасаться к нему, он вздрогнул, но уже был готов к тому, что не сможет сопротивляться. Все его руки и шея исцарапаны до такой боли, которую знает лишь он, которую не поймёт никто. Но теперь они ощущают на себе прикосновения чужих рук, не отдающих ни капли тепла. Они просто использовали его тело, желая получить своё. Это было самое отвратительное чувство в его жизни.       В воспоминаниях были слабые картинки, всплывавшие откуда-то и по неизвестной причине. Поцелуи в плечо и шею отдавались с особой болью, но он с закрытыми глазами представлял что-то из прошлого, словно однажды это проходил. То были сладкие и горячие губы и язык, которые по-особенному дарили тот жар телу, которое хотело чего-то большего. Кого-то другого, но точно не этого ужасного человека. В мыслях давящие воспоминания о том размытом силуэте человека, с которым он проходил всё это. Поцелуи в шею, поглаживания по оголённым плечам и рукам.. Всё это делал другой человек, но с нежностью и страстью, а сейчас он чувствует себя так паршиво, что хочется исчезнуть и больше не существовать. Кто бы это ни был, он бы хотел, чтобы это был именно тот неизвестный, чем этот тиран.       Он не мог использовать свои силы, чувствуя, как сильно болят руки и виски, но от этого ещё сильнее надеялся, что вскоре потеряет сознание и не проснётся больше, чтобы не испытывать больше этого стыда. Однако противные грубые руки продолжали его трогать везде, чужое тело нависло над ним и заставило упасть на кровать спиной. От слабости в теле хотелось раствориться. Лучше бы он никогда не рождался, чтобы не чувствовать таких ужасных ощущений и этого стыда от происходящего. Лучше бы его просто отправили на опыты, чем вот это всё.       И почему он помнит его? Почему?? Он не помнит приятных моментов с тем неизвестным, но как назло помнит этого человека, который так нагло пытается овладеть его телом. Легче было бы сгореть в огне, чем всё это терпеть сейчас на себе.       И только руки того человека, с которым было так хорошо, успокаивали его разум. Но от того же становилось и дурно. Ведь он не может позволить этому придурку использовать себя. Тем более, когда он начал вспоминать того самого парня, с которым встретился однажды и которому доверил своё сердце. Руки начали сами вырываться из плена и со всей силы стали толкать грудь мужчины подальше от себя. Когда он понял, что силы рук не хватит, то сосредоточился на одной единственной мысли – побег. Если он сбежит, то станет свободным. Если он сможет убежать из этого ада, то больше не позволит случиться тому, что с ним произошло недавно. Он скроется, излечится, подавит в себе эту способность и эту боль, но не позволит другим издеваться над собой. Раньше его силы были как щит и защищали от этих тиранов, но сейчас он чувствует лишь слабость с этими силами. Они перестают действовать и это раздражает всё больше. Он руками и ногами отталкивает его от себя, но его способность всё ещё не проявляется. Почему раньше это срабабывало быстро, а именно сейчас, когда так нужно, он напрягается изо всех сил, но ничего не получается?       Глаза в миг вспыхнули с огнём мести. Перед ним силуэт Сынмина и та ужасная ночь в школе. Он не хотел убивать его, он помнит, что его не было тогда в школе и он не распространял слухи. Его вызвали к директору, но обвинили зря. Потому что человеком, который сделал это, был его воспитатель. Он натравил Чимина на Сынмина, чтобы проверить его способности и умение выживать. Но Чимин сдался и позволил однокласснику побить себя и довести до отключки. И в такой ситуации воспитателю ничего не оставалось, кроме как самому разобраться с обидчиком своего подопечного. И теперь вся картина стала ясна. Чимин внезапно вспомнил всё и не только тот инцидент.       Те приятные воспоминания были с тем парнем, который защищал его в школе, который был с ним в больнице, который подарил ту цепочку с инициалами. И теперь, собрав весь пазл вместе, он сконцентрировался на своей силе и смог оттолкнуть неприятного человека от себя. Пока тот упал на пол и пытался понять что произошло, Чимин быстро схватил одной рукой цепочку на своей шее и выдернул её. Сейчас это не так важно. Он должен выжить.       Когда мужчина приблизился снова, чтобы наброситься на него, Пак пнул его ногой, встав на кровать. И следом прыгнул на него, порезав остриём инициала его шею. Немедленно сбежав из комнаты полураздетым, он подобрал с собой Намджуна, и направился скорее к выходу. Всё вокруг стало мутным и расплывчатым, он почувствовал дрожь по всему телу, но не мог сдаться и остановиться.       По дороге его посещали мысли о том, что жизнь на этом и закончится сегодня. Но всё это уже не важно. Впереди долгий путь в город. Не факт, что полиция поверит Намджуну, что на него напали, но он должен его спасти и доставить в безопасное место. Когда они приблизились к первому участку на окраине города, Пак оставил Намджуна у входа, а сам сбежал прочь в тёмный переулок. Со сбитым дыханием и жуткой ломотой в теле, он вспоминал те моменты и бежал дальше по дорогам между домов.       Больше нет оков. Нет сдерживающих его врачей и полиции. Он свободен. И в душе приятный осадок от тёплых воспоминаний с человеком, которого он любил. Остановившись между двух домов, он прислонился к стене одного из них, чтобы перевести дыхание. Но не смог устоять на ногах и сполз вниз, сев на землю. Ночная темнота и тишина улиц помогли успокоиться и скрыться от людей. На запястье одной руки число 13, а на второй – надпись, говорящая о том, что он действительно никому не нужен. Он останется навсегда мальчишкой из лаборатории. Это его клеймо на всю жизнь.       Прикрыв глаза, он пытался снова и снова прокрутить тот день, когда впервые появился там. Ничего, кроме плача детей он не слышал. И он помнит то, как отец говорил, что он может помочь их усыпить. С тех пор, как Чимин помог усыпить детей, он больше их не видел и не слышал. В голове до сих пор плач детей, которых он сам умертвил. Это сделал он...       Закрыв уши руками и прижавшись к стене, он попытался выбросить эти мысли из головы. Нет. Он не мог. Он не убийца и...       Он способен.       Очень хотелось вырвать свои выкрашенные чёрные волосы, исцарапать своё лицо, выколоть свои глаза и вырезать свой мозг из головы, чтобы ничего этого не помнить. И есть только один способ это сделать. Руки дрожат, но выбор только один. Либо забыть это с помощью таблеток, либо всю жизнь так мучиться.       Но он поклялся больше не принимать эти лекарства, потому что туда что-то подмешивали врачи. Это было слишком опасно.       Час скитаний в размышлениях и он каким-то образом уже оказался возле клуба, где было много людей, веселившихся так, будто в их жизнях не было проблем. Смотря за этим через окна, он чувствовал зависть и освобождение, которого хотел. Шум наполнил его уши и от этого хотелось проникнуть в толпу кричащих и танцующих людей. Хотя бы так забыть всё плохое и уйти в сон, чтобы на утро проснуться бодрым и совсем другим. Или хотя бы просто проснуться. Потому что сейчас его занимала лишь одна идея, о которой лучше никому не говорить. И в этом выхода точно нет. Смерть найдёт его когда-нибудь, рано или поздно, но возможности отдохнуть так, как раньше не делал, может больше не быть.       Проникнув в тёмный зал, освещённый только цветными гирляндами, он тут же начал оглядываться, цепляясь испуганным взглядом за лица незнакомцев, проходящих мимо него. В центре было довольно шумно и жарко из-за танцующих парней. И он стал двигаться именно туда. Ноги вели его прямо к танцполу, где трое парней показывали сложные движения из какого-то танца. Чимин в этом ничего не смыслит и вряд ли понимает сейчас почему все так восхищённо за этим наблюдают. Люди разных возрастов собираются вокруг с телефонами, снимая неожиданное шоу. Музыка сменяется и звуки становятся более ритмичными. И в центре всего этого оказывается Пак, ушедший в собственные мысли из-за воспоминаний, связанных с гирляндами. Взгляды танцующих парней сразу же захватывают мальчишку, прервавшего их выступление.       Толпа расходится на шаг подальше, видя зло настроенных парней, окруживших Чимина. И мальчишка теряется тут же, когда замечает эти свирепые взгляды, не желающие отпускать его так быстро. Музыка стихает, ещё больше нагнетая обстановку. И в этой полной тишине Пак слышит только свое сердцебиение. Сердце подсказывает ему быстрее бежать, но разум почему-то хочет поиграть в эти опасные игры. Глаза меняют свою форму, становясь из расширенных и напуганных узкими. Он словно поймал эту волну и хочет доказать самому себе, что больше не струсит и не позволит себя обидеть. Но только не успевает сконцентрироваться на одном парне, стоящим перед ним, как тут же падает на пол под крики взволнованной толпы.       Руки насмехающихся рядом двух парней, которые всё это время говорили что-то о порядках, начали указывать ему пальцем в сторону выхода и звали охрану, нагоняя страх на всех остальных. Что произошло в этот момент? В каком-то мимолётном видении он успел заметить подоспевших охранников, но ничего сделать не смог. Вырваться и бежать – первое и единственное, что он хотел, но не мог сделать. Крепкая хватка двух мужчин тут же заставила прийти в себя и начать действовать. Его слабое тело не могло сопротивляться, но он до последнего вертелся и дёргался, не позволяя себя задерживать. Мужчины увели его в сторону выхода и держали под присмотром, пока один из парней договаривался с хозяином заведения.       Паника стихла и люди, веселившиеся до этого, продолжили спокойно танцевать и подпевать, будто ничего не произошло. Чимину казалось, что это просто сговор всех людей на планете, которые так и хотели выставить его посмешищем, который никогда не станет частью нормального общества. Но он ведь даже не вредил никому. В чём проблема?       Вопросы осаждали его до момента, пока он не увидел чёрный джип, остановившийся напротив ночного заведения. Из него вышел мужчина в солидном и явно дорогом костюме, но прошёл в здание довольно быстро, что тот не успел рассмотреть лицо. Он был растерян и напуган, думая, что это тот самый хозяин заведения, которому звонил один из парней, который всё ещё держал его у входа и не отпускал. Было ясно, что они хотят с ним что-то сделать.       Смотря в эти безразличные суровые глаза мужчины, Пак съёжился и дрогнул лишь от одного взгляда. О чём он думал понять было сложно, но этот холодный взгляд словно изучал его сейчас. Чимин не понимал от чего вдруг замер, но сердцем почувствовал тревогу. Подбежали те парни, что выступали, и начали бесперерывно говорить одно и то же, обвиняя мальчишку во всём подряд, но тот даже не повернулся к ним, стоя у входа с тем же каменным лицом, будто узнал кого-то в Чимине.       Один из парней, что жаловался ему ранее по телефону, вызвав сюда посреди ночи, будто был знаком с хозяином и жалобно просил наказать и охрану тоже за то, что халатно проверяли гостей. Но хозяин не слушал их и заткнул их одним лишь жестом, выставив на уровне лица раскрытую ладонь. Трое ребят тут же затихли, но уже покосились взглядами на Чимина.       Пак стоял на одном месте и уже не ощущал боли от того, как сильно сжимали его руки, не отпуская. Мужчина подошёл и встал прямо перед ним, будто намереваясь ему что-то сказать. Коленки мальчишки затряслись, словно он переживал о том, что может потерять. Но терять уже было нечего. – Я забираю его, - спокойным тоном проговорил тот, обращаясь то ли к охранникам, то ли к ребятам, выжидавшим какого-то наказания.       Их лица изменились, а глаза проклинали Чимина. Но сказать они ничего не могли и не успели, так как хозяин быстро покинул заведение, кивнув Чимину в сторону выхода. И что бы это ни значило, ему уже не было важно.       Чёрная машина увезла их из этого места, и он надеялся, что теперь никаких унижений он проходить не будет, потому что по дороге мужчина не лез к нему, не распрашивал, но позаботился уже после, привезя, видимо, в свой дом. Особняк с тремя этажами рассмотреть в темноте полностью не удалось, но Чимин и не осматривался. Смотрел под ноги, боясь поднимать взгляд, пока старший провожал за собой до ворот. А дальше они уже зашли в дом, где оба приняли тот факт, что слишком позднее время для разговоров и допросов. Мужчина отправил его спать в гостинную, где тот даже не захотел включить свет. Темнота окутала его с порога, так как хозяин дома тоже не стал беспокоить свою прислугу в такой час и включать свет в коридоре.       Шикарный дом, просторный, уютный, но чужой. И Чимин надеялся, что скоро проснётся и увидит совсем другой день, где не будет чужих, не будет никого.. кроме Юнги. Пустив слезу от того, что эти мысли недосягаемы и слишком странные в его возрасте, он просто пропустил боль через себя. Не разрешено, не получится, это невозможно. Они слишком далеко, они слишком разные и слишком чужие теперь уже.       И от подобных мыслей слёзы скопились на ресницах, но он не разрешал себе даже заплакать сейчас. Глупо. Очень глупо жить совсем другой жизнью в голове, представляя нечто невозможное. Да, у них было много чего, была та связь, которая соединила их души, они почти стали семьёй, но сейчас он может ненавидеть лишь себя за то, что является тем, кем является. Всю жизнь прятался, сбегал, ненавидел всех вокруг, но виноват во всём был лишь он сам.       Упавшая при закрытии глаз слеза покатилась по той самой надписи на запястье:       «𝚈𝚘𝚞𝚛 𝚕𝚒𝚏𝚎 𝚒𝚜 𝚢𝚘𝚞𝚛 𝚙𝚞𝚗𝚒𝚜𝚑𝚖𝚎𝚗𝚝 𝚏𝚛𝚘𝚖 𝚋𝚒𝚛𝚝𝚑. А𝚗𝚍 𝚛𝚎𝚕𝚎𝚊𝚜𝚎 𝚏𝚛𝚘𝚖 𝚙𝚞𝚗𝚒𝚜𝚑𝚖𝚎𝚗𝚝 𝚒𝚜 𝚘𝚗𝚕𝚢 𝚢𝚘𝚞𝚛 𝚋𝚕𝚘𝚘𝚍...».       Забыв о прочих вещах, он поник в собственные иллюзии, где была хотя бы капля той жизни, о которой он мечтал. Может ли он мечтать? Сможет ли стать свободным? И пока неизвестность кружит голову, сердце с замиранем вспоминает прикосновения только одного человека...       Эта ночь стала первой в его жизни, которая была наполнена новыми красками и мыслями. Если жизнь слишком тяжела, то есть один способ с ней справиться – избавиться от неё. Но поразмыслив о том, что он был постоянным беглецом в этой жизни, не сумев найти ту самую заветную мечту, за которую бы мог зацепиться, он решил действовать так, как подсказывает сердце. Если он изгой для этого мира, то этот мир для него просто не существует отныне. Если все вокруг будут давить, он расправит окровавленные крылья и вознесётся так высоко, что затмит свет солнца на небе. И плевать кто будет рядом и что будет стоять на пути.       Пак Чимин больше не жертва, не беглец, не изгой и не потерянный ребёнок из лаборатории. Он сделает всё, чтобы заставить себя жить назло всем тем, кто указывал на него пальцем и смеялся.       Но только позитивные мысли не продержались долго. Глубокий сон унёс его в далёкие дни прошлого, запятнанные кровью. Биение сердца в миг сократилось, когда он оказался в том самом тёмном подсознании, где однажды побывал при долгих опытах врачей, заставлявших найти ответы на их вопросы с помощью телепатии. Полная тишина и вдруг он слышит этот резкий звук погружения.       Проходя по чёрной поверхности пустого и такого же чёрного помещения, где эхом раздавались звуки капающей воды, он заметил силуэт неизвестного человека. Тот безмолвно сидел на одном месте прямо перед ним и не шевелился. Знакомые волосы насторожили глаза Чимина, но он продолжал подходить ближе. Встав прямо перед ним, он решил присесть и увидеть лицо. Но к сожалению, то, что он увидел, заставило его только испугаться. – Сынмин..? - осторожно произнеся имя, он увидел полное безразличие в его глазах, словно тот и не видел его.       «Другая реальность. Лишь моё подсознание. Но почему он здесь?».       Выйти из собственных мыслей не получилось. Он слышал только громкое сердцебиение, впервые говорящее ему остаться, вместо того, чтобы бежать, как всегда. Он ведь хотел измениться. Должен терпеть.       В не моргающих глазах парня напротив он не видел ничего живого, кроме света, мигающего в зрачках, словно напоминающие о чём-то. Свет из того самого коридора школы, где произошла их драка. Но внезапно его глаза загорелись ярким красным цветом, но это по-прежнему были огоньки в зрачках.       «Гирлянда...».       Первое, что пришло ему на ум. Это были те самые горящие лампочки из комнаты. Он вспомнил момент, когда хотел связаться с ним в темноте, держа в руках горящую гирлянду, которую нашёл у кровати. Момент стал слишком напряжённым, когда до него дошло осознание, что у него получилось. Хотя бы во сне, но он смог связаться с ним. Но только не вот так он хотел с ним увидеться. Он хотел лишь увидеть момент его смерти.       Глаза напротив внезапно оживились и стали моргать. Опустошенный взгляд снова стал убийственным, как в тот последний день, когда они виделись. Он увидел Чимина. Теперь они смотрят друг на друга так, будто это в реальности. Так, как было при последней встрече. Пак боится, а Сынмин чует страх и давит взглядом сильнее, приближаясь лицом ближе к нему, и портит тишину дьявольским шёпотом почти у его уха: – Я знаю, что это ты убил меня, Пак Чимин...       Пульс Чимина превышает максимум и он готов сорваться и сбежать. Резко отстранившись от него, он чуть хмурит брови от шока и заглядывает в его глаза. И они передают истину.       «Убийца.»