тепло твоей руки

      Тэхён не знал, где он. Не знал, куда ведут ноги. На погибель или к лучшей жизни. Там, где есть только он и голос. Нет никаких проблем, стыда, прочей возни.       Всё, что он ощущал — это дикий холод. Казалось, что ледяной ветер сейчас снесёт его с места в далёкие страны. Его глаза наконец-то смогли разглядеть хоть что-то, а именно ноги. Он шёл босиком по песку сквозь деревья, а приятный запах моря внезапно ударил по носу.       Море…       Таящее в себе что-то невероятно приятное, родное, тягучее. Он шёл в неизвестность, потому что она тянула его. Манила. Странные «феромоны уюта» только и кричали в его сознании. Забирали с собой целиком, а он и не был против.       Выходя из леса, его руки вмиг раздвинули ветки деревьев, что мешали разглядеть нечто прекрасное. Шум прибоя отчётливо отбивался в его голове, а в глазах отражалось море. То самое. Глубокое, синее и таинственное. Всплески воды, как в детстве, величественные волны, зазывающие своей непостижимостью. Солоноватый воздух заполнял лёгкие и освежал. Обновлял. Возрождал.       Пасмурное небо и блики молнии вдали. Серые воздушные тучи, перекрывающиеся более тёмными, парили над ним, улетая куда-то за горизонт. Чайки, летающие над бурлящим и встревоженным водным миром.       Детство…       Голые ступни опять сдвинулись с места, проваливаясь в холодном и белоснежном песке. Чувство приближающейся близости усиливалось всё сильнее, а вид продолжал сиять перед ним как в замедленной съёмке. Складывалось впечатление, что время на мгновение остановились. И оно действительно остановилось.       Потому что он увидел его.       Тёмный силуэт, стоявший на берегу прекрасного нарисованного вида. Нарисованного его глазами. Запомнившего на всю оставшуюся жизнь. Он ускорил ходьбу, иногда пошатываясь от смеси песка, напоминавшего болото. Только приятное и пахучее. Светлое и мягкое.       Силуэт, который спокойно расхаживал рядом с прибывающей водой, оставляя свои следы на мокром песке. Его руки были сложены в карманы длинного чёрного пальто, а смольные волосы невесомо трепал ветер. Он как будто ждал.       Ждал его.       Парень сорвался на бег, начиная бежать прямо в его сторону. Затаив дыхание, он пытался не упустить его из своего вида. Вокруг никого не было. Лишь он и незнакомец.       «Родной незнакомец». Чувство было знакомо ему, но он не понимал одного. Кто это?       В какой-то момент ему показалось, что его ноги обмякли, а песок тут же запачкал всё, что только можно. Мало того, что одежду, так ещё и в глаза попал. И тут его осенило, что он упал. Свалился неожиданно и неприятно.       Пытаясь поднять свое тело, парня стала охватывать паника. Жгучие железные кандалы впились своими острыми зубами в его ноги, а руки и спину охватила слабость. Ему казалось, что ещё чуть-чуть и он поднимется, но всё было напрасно. Парализованное тело не давало этого сделать, и каждый раз, когда он применял минимальную силу, она трижды отдалялась от него. Как и силуэт.       Он даже не взглянул на него, а просто направился куда-то вдоль моря. Парень застыл, провожая его взглядом. Ладони сжали в себе маленькие купы песка, а сердце бешено забилось от страха. От страха потерять его снова. От страха больше не увидеть.       Минута. Две. Парень больше не видел его. От безысходности он сильно зажмурил глаза и уткнулся лбом прямо в песок. Жгучие слёзы, полившиеся внезапно, стали обжигать щёки, а в области сердца неприятно закололо. Ему хотелось встать, но не получалось. Ему хотелось заговорить, но парень не слышал даже собственного голоса, а кричать не было смысла.       Через мгновение, его тело окатило облегчение. В груди больше не болело, а ноги снова освободились от железа, которое только что чуть не погубило его окончательно. Он поднялся. Подходя к морю, его тут же застали небольшие брызги, отлетавшие от волн. Уже было всё равно на это, а песок, в котором он испачкался с ног до головы, больше не казался таким противным.       Смятение резко накрыло его сознание полностью. Руки схватились за голову и взъерошили волосы, а тело несколько раз покрутилось вокруг своей оси. Кинувшись вправо, его голос внезапно еле слышно прозвучал: — Чонгук…       Затем, он кинулся влево. Пробежался вдоль моря и успел намочить замёрзшие ноги. — Чонгук! — чуть громче прозвучало имя голоса с его уст. Парень знал. Знал, что это он.       В ответ лишь тишина и тот же шум. Тэхён снова пробежался в сторону и вгляделся вдаль. Затем снова и снова. И ещё несколько раз. Потерянное и разбитое состояние не давало очнуться и прийти в себя. Принять тот факт, что никакого Чонгука не существует.       Русоволосый вглядывался, выглядывал, пытался снова разглядеть в наступивших сумерках силуэт. Ему казалось, что тот просто растворился в воде. Уплыл куда-то на глубину и спрятался там ото всех.       Обречённость вновь схватила в свои объятия. Парень повалился на колени перед морем, падая прямо на мокрый песок. Небольшая волна тут же намочила его штаны и умудрилась задеть и вверх. Он не чувствовал холода снаружи, он чувствовал его внутри.       А что оставалось делать? Бегать в ожидании кого-то увидеть? Увидеть того «незнакомца»? Страдать от безысходности и неведения?       Сердце в буквальном смысле выскакивало из груди, но он снова смог подняться. Слёзы не прекращали течь, а мокрые полосы после них сразу же обдувал ветер, вызывая неприятные мурашки в области затылка и шеи. Художник смотрел вдаль, узрев для себя прекрасные, нарисованные кистью природы волны. Небо. Тучи.       Внезапно он почувствовал нечто странное и замер. Его талию нежно обхватили руки, аккуратно притягивая к себе. Парень не смел даже обернуться, так как страх окутал его полностью. Спиной, по которой сразу же рассыпался шлейф очередных мурашек, он ощутил чью-то грудь, а пальцы незнакомца скрепились в области его живота.       Ему было страшно. Тэхён мог лишь догадываться, плыть в своих мечтах, как эти нависшие облака. В душе затрепетало что-то настолько сильно, что его тело непроизвольно задрожало. А вдруг его сейчас убьют? А вдруг это не тот, о ком он думает. — Тише… тише, ты весь дрожишь, — прозвучало ему прямо в затылок.       Это он. Точно он. Зрачки расширились до предела, а слова позабылись напрочь. Голос, который вселил миллион надежд, и голос, который половину из них забрал обратно. Парень нервно сглотнул вязкую слюну, и хотел уже было обернуться, как в его загривок уткнулся холодный нос. Он поёжился и слегка приподнял свои плечи. Скованность покрыла его тело и разум, иначе, другой бы уже сбежал отсюда. — Просто расслабься, ладно? — вновь проговорил мужской голос сзади, а Тэхён плыл. Он никогда не слышал его так. Вопросам не было места в его голове, ведь сейчас русоволосый боролся с нахлынувшими чувствами и неподвижностью. В таком случае он должен отстраниться, но ему так не хочется. — Ч-Чонгук… — вырвалось еле слышное из его уст, — Чонгук, это ведь… — неловкая и секундная пауза, — это ведь ты?       Незнакомец сзади ещё сильнее прижал к себе, а его кончик носа немного поднялся вверх. Он вдыхал его запах… Парень сразу это понял, отчего блаженно прикрыл глаза. Не мог бороться с этим, ведь такой комфорт он ощущал впервые. Его тело полностью расслабилось в сильных руках, тем самым выполняя ранее озвученную просьбу знакомого голоса. — Да, мой мальчик… — нежно озвучивая свои слова, его губы оставили тёплый, наполненный любовью поцелуй на затылке.       Парень терялся. Ему казалось, что он сейчас свалится прямо здесь. От этих рук веяло комфортом и надёжностью, от голоса трепетало сердце, а от слов затуманивался разум. Это он. Это Чонгук. Его Чонгук. — Наслаждайся этим видом, — подбородок парня уткнулся в плечо художника, а русоволосый неотрывно смотрел на море. Будто видел в нём образ человека, стоявшего позади. Обнимавшего и давившего своими чувствами его тревожность и страх. — Смотри, как летают птицы… — нежно шептал ему на ушко Чонгук, — их полёт. Как они грациозно взмахивают своими крыльями. Тебе нравится? — Да… — почти с полузакрытыми глазами отвечал ему Тэхён. — Я рад… — улыбчиво проговаривал Чонгук. — Как часто бываешь у моря?       Губы Тэхёна нервно дрогнули, и вся расползающаяся улыбка вмиг погасла. Длинные и белоснежные пальцы накрыли руки парня сзади, слегка сжимая. — Я… я не был уже лет десять возле моря, — прозвучал грустный тон, который вызвал некую тревожность у Чонгука. — Почему? — удивлённо поинтересовался он. — Потому что… я боюсь его, — на одном дыхании выдал художник, прикрывая глаза. В груди неприятно жгло, а в области сердца стало покалывать от воспоминаний. От плохих воспоминаний. — Прости… — прозвучало неожиданное сзади. — Не буду тогда тревожить этой темой… — прямо произнёс Чонгук и вновь крепче прижал к себе. Тэхен уже не ощущал холода, потому что всё было слишком хорошо. Всё было похоже на настоящий сон, и не более. На сладкую иллюзию, в которой другим нет места. По крайней мере, русоволосому так казалось. Ему хотелось вечность так простоять, а тот факт, что он мог лишь чувствовать свою любовь, желанно одарял его тем уютом, который он все время так хотел. Лишь его.       Ему было неизвестно, сколько времени они так простояли, ведь часы им по сути и не нужны. Главное, это ощущать его, ловить каждый момент и впитывать его частичку в себя. Частичку своей любви, своей слабости.       В какой-то момент парень услышал звон и вздрогнул. Он повернул голову вправо, а затем влево, пытаясь визуально уловить источник оглушающего звука, но всё тщетно. В ушах звенело настолько, что он зажмурился и накрыл их руками. — Что с тобой, милый? — взбудоражено послышался нежный голосок сзади. — Чонгук… мне больно, — ответил ему Тэхён, боясь, что все его перепонки сейчас полопаются, а звук как будто увеличивался в разы. Парень свалился назад в пропасть и резко открыл глаза.       Кремовый потолок, и теплый матрас под спиной. Шум за окном, и звонок в дверь. Голова трещала по швам и от каждого нового децибела, исходящего от двери, в его глазах сверкали звездочки. По инерции художник приподнялся с кровати и, шатаясь в разные стороны, поплёлся к двери. Его руки непроизвольно потирали глаза, которые всё еще спали, а разум постепенно восстанавливался. В носу ощущался солоноватый воздух моря, а сердце как-то очень быстро стучало, чуть ли не вырываясь из груди. Состоянием было трудно управлять, но даже ощущая себя так, русоволосый подошёл к двери и, прежде чем открыть, спросил: — Кто? — Тэхён, это мы. Я и Хосок, — донёсся приглушённый и радостный голос родного друга. Художник, еле моргая веками, дотянулся до замка и пару раз прокрутил защёлку. Приоткрыв дверь, от лестничной площадки подул ветер, а от Юнги, набросившегося на него внезапно, пахнуло настоящим морозным ветром. — Тэхён, мы… я так скучал, — блондин крепко прижимал к себе друга, уткнувшись ему в плечо, а юноша пытался отойти от сна. Но как только к нему дошла реальность, которая лучше бы не доходила, он замер, смотря в одну точку перед собой.       Ему приснился он.       Тот самый человечек, засевший в его душе. Тот, который обнимал его пару минут назад, стоя возле моря. Он ощущал его касания, которые пронзали тело и до сих пор, его теплоту, отдававшую где-то в области спины, его голос, звучавший рядом с ухом. Так близко парень его никогда не ощущал.       Ему всегда хотелось это почувствовать на себе. И вот, он почувствовал, только каким способом? В грудной клетке резко неприятно закололо, а голова молила о волшебной пилюле, но парня не отпускал друг. Да… Юнги. Теплота вновь стала зарождаться, но не до такой степени, чтобы перекрыть другую боль. Более тягучую и подлую. — Я так волновался… — блондин отстранился от друга, беря в руки теплые щёчки русоволосого и быстро осматривая лицо. — Прости… — вдруг выдал он, а глаза стали заполняться слезами и стыдом. — Прости, что не отвечал…       Хосок, стоявший сзади, шумно вздохнул, с некой грустью смотря то на Юнги, то на Тэхёна. — Не извиняйся… — слегка охрипшим голосом произнёс художник, улыбнувшись краешком губ, — я в порядке. Вы когда узнали об этом? — он мельком взглянул на красноволосого, который всё так же пристально наблюдал за этим, и нахмурил брови. Тот как будто впал в свои мысли. — Хосок? — чуть громче позвал его парень.       Парень резко заморгал и спустя пару секунд дружелюбно переспросил: — Да?       Они встретились глазами, и Тэхён так же пристально начал смотреть в ответ. — Ты точно… не обижаешься на меня? — влез Юнги, не заметив этого странного момента между его родными людьми. — Точно, — после минутной паузы ответил Тэхён, продолжая сохранять зрительный контакт с Хосоком. — Ты как? — вдруг заговорил красноволосый, непринуждённо скрещивая руки между собой. — А этот жест говорит о том, что он хочет закрыться. Спрятаться, защитить себя….       Русоволосый застыл. Кровь в венах тоже. Ему не послышалось? Нет, это не может быть он… Он всё-таки с ним? Голос по-прежнему в его голове? Он не бросил его? Не исчез, как во сне?       Тэхёну надо было убедиться, не галлюцинация ли это. Потому что как раз таки Чонгук всегда хорошо толковал жесты людей и всегда оказывался прав. Знал о психологии жестов, что тщательно запоминал художник, ведь эти знания ещё могут пригодиться. И даже сейчас, вдруг он самостоятельно произнёс в своей голове его реплику, как по инерции?       Парень набрал в лёгкие побольше воздуха и уверенно переспросил: — Повтори, пожалуйста, — взгляд был устремлён на красноволосого, который тут же немного нахмурил брови, а затем вновь повторил чуть громче. — Я спросил, ты как? — Его что-то обеспокоило, раз он скрепил руки перед собой, Тэхён, — тут же повторил Чонгук, сразу догадавшись о том, что этот вопрос предназначается ему. — Да, я снова с тобой, но мы поговорим позже, — небольшая пауза, — наедине.       Русоволосый коротко кивнул, а его глаза загорелись. Чонгук с ним. Он никуда не ушёл. Он рядом… — Как видишь, живой, — усмехнулся художник и опять взглянул на Юнги. — Вы надолго… или просто зашли проведать? — Какой просто проведать, — возмутился блондин, закидывая одну руку на плечо другу и разворачиваясь к своему парню, — сегодня я с тобой ночую, и завтра тоже, Тэ. И даже не вздумай меня прогонять, — настойчиво и дружелюбно протараторил Юнги. — Ты ел что-нибудь? — Ещё нет… — Что?! — воскликнул друг. — Три часа дня, а ты не ел нормально? Так дело не пойдёт, — разочарованно замотал он головой, а после обратился к красноволосому, — Хосок, сгоняй и купи нам чего-нибудь сладенького. Например, лимонные пирожные. Тэхён, ты как, согласен?       Русоволосый опять впал в свои мысли, начиная улыбаться и размышлять о том, что все его слова той ночью не были озвучены напрасно. Чонгук слышал их и он знает о его чувствах. Но больше всего его радовало то, что эти чувства взаимны. — Тэхён… — вновь аккуратно позвал его блондин.       Паренёк на мгновение вынырнул из своих мыслей и улыбчиво проговорил: — Да… да, я согласен. — Вот и славно, — довольно улыбнулся в ответ Юнги. — Тогда закажите что-нибудь из ресторана, пока я пойду в магазин. Не одними же лимонными пирожными питаться, — поумничал Хосок и, перед тем как выйти, чмокнул в губы Юнги, а затем легко кивнул художнику.       После того, как красноволосый скрылся за дверью, блондин шумно вздохнул и с жалостью осмотрел перемотанную голову друга. — Думаю, тебе нельзя ходить сейчас. Идём, поговорим, — его весёлый тон изменился на более тусклый и тихий, а рука аккуратно сжала ладонь русоволосого.       Парень лишь слабо кивнул в ответ и они оба направились в сторону спальни.

***

      Проговорить целых четыре часа с Юнги было мощно. Хосок с ними особо не сидел, а просто минут двадцать поболтал с художником и вскоре ушёл по делам, которые названивали ему всё время на телефон. Тэхён обычно долго с ним говорит, но не сегодня, и не при Юнги. Как-то втроём им труднее между собой общаться, но всех устраивает и такое общение.       Блондину надо было зайти к маме, которая жила на несколько этажей выше, и поэтому он выскочил из квартиры друга, быстро побежав по лестницам вверх холодного подъезда, а русоволосый решил не терять время и уединился в ванной комнате. Всё-таки поговорить с Чонгуком ему очень хотелось, а больше всего — обсудить последние события.       Подойдя к зеркалу, паренёк взглянул на своё отражение и немного ужаснулся. Синяки под глазами, перемотанная голова, слегка опухшие щёчки. Включив кран и настроив тёплую воду, он склонился над раковиной и ладонями умыл личико. Намочив слегка чёлку, художник аккуратно поправил её назад и, выпрямившись, проговорил: — Поговорим?       В ответ десятисекундная тишина, а затем сдержанное: — Давай.       Тэхён тысячу раз прокручивал в голове слова, которые хотел бы озвучить для Чонгука, но когда настало время это сделать, всё вмиг позабылось. Его рука робко выключила кран, тем самым омертвляя тишиной уборную. Всё-таки всплески создавали хоть какой-то шум, а теперь неловкое безмолвие останавливало его. Или обоих? — Чонгук… — неуверенно начал он, смотря на своё отражение в зеркале, — я тебе действительно нравлюсь?       Ответ не заставил себя долго ждать, но только не такой, как хотел Тэхён. — Послушай… я тогда всё сказал на эмоциях. Это всё не правда. Я испугался за тебя, как за друга, и стал нести чушь.       В душе что-то треснуло. Это был треск сердца. Сердца Тэхёна.       Сначала он не понял суть ужасных слов, промолвленных Чонгуком, но спустя несколько минут его осознание накрыло. Руки резко сжались в кулаки, а глаза забегали по холодной плитке внизу. В отрицании происходящего он затряс головой в разные стороны и вновь взглянул на своё разбитое лицо, что в чёткости отражалось в зеркале. — Наглое враньё, — шипя сквозь зубы, неожиданно выдал он. Чонгук опешил. — Ты зачем мне врёшь? — его губы дрогнули в нервной улыбке. — Зачем… просто скажи. Разве я друг тебе? Или просто обычный прохожий? — Ты не обычный прохожий, Тэхён… — Не перебивай меня! — повысил тон художник, а глаза стали постепенно наполняться слезами, горечью и обидой. — Я настолько ужасен? Или мои чувства ничего не значат? — он всхлипнул. — Блять, Чонгук, я не понимаю, для чего это всё… Для чего надо было звать меня так, или ты решил поиграться с моими чувствами?       Послышался тяжёлый вздох. — Я не понимаю, я правда не понимаю… — он замотал головой в разные стороны, а сердце стало кровить, как открытая рана. — Да. Я поигрался с твоими чувствами, — вырвались с уст Чонгука слова, которые расковыряли эту рану ещё больше.       Художник слегка нагнулся вперёд и скрутился, обнимая себя руками. Его всхлипы стали громче, а вздохи участились. Змеи залазили в открытое сердце, начиная виться друг с другом, обжигая своей ядовитой кожей стенки раны. Импульсы ежесекундно разносились по телу, вызывая подмогу в виде колючих мурашек, а обида и злость ликовали, наблюдая за этим процессом. Теперь они главари в его купе эмоций. — Я думал, что тебе станет легче, если ты побываешь у моря… — продолжил дрожащим голосом Чонгук.       Тэхён жмурил глаза от нахлынувшей головной боли, но последние слова голоса заставили его вздрогнуть и поднять свой взгляд на отражение. Вдобавок к уставшему виду, его лицо украшало теперь одно. Разбитость. Во всех её проявлениях. Жажда прокричать о своей любви и услышать это взамен. Быстро заморгав мокрыми глазками, русоволосый надрывисто проговорил: — Так это… так это ты меня туда отвёл?       Сон был прекрасным. Лучше бы он вообще не просыпался и не слышал этого всего. — Да. Я хотел тебя успокоить, — холодно прозвучало в ответ.       Паренёк застыл, смотря в одну точку и вновь воспроизводя ту счастливую картину, в которой он побывал ранее. — Ну и как, — он усмехнулся, сделав двойной вдох, а слёзы продолжали течь, обжигая нежную кожицу, — успокоил? — издевательски произнеся это, парень рассчитывал на то, что сломает его, и услышит желанное, но всё равно получил в ответ вялое: — Вполне.       Русоволосый не смог опять сдержаться, и солёные ручьи продолжили свой путь. Оба молчали, пытаясь переварить всё сказанное ранее, а Тэхён еле держался на ногах, чтобы не свалиться вниз. Голова трещала по швам как ненормальная, а дрожь в руках не унималась. Конец его покою. Конец всему. Как быть дальше? Как вообще жить с голосом, который тебя ненавидит? Или попытаться снова? — Тэхён… — донеслось нежное в его голове, — перестань плакать, пожалуйста…       Парень нервно засмеялся. — Ты заставил меня плакать, а теперь наблюдай за всей этой картиной, — он опять усмехнулся себе, что аж сам немного испугался, — я же художник, — развёл руки в стороны парень. — Любуйся, как я умело смешиваю краски. Давай, — слабо проговорил он, — чего замолк? Сказать нечего? Или моё твоё творение произвело на тебя фурор? — Мы всё равно не сможем быть вместе, — отчеканил Чонгук, а сам еле держался, — тебе надо забыть обо мне. — Тебе надо замолчать, — небольшая пауза, — чтобы я тебя забыл. Уйти из моей головы и больше никогда не возникать. — Тэхён… — Хотя нет, я никогда тебя не забуду. Я буду в любом случае любить тебя, Чонгук.       Голос на пару секунд замолк, а затем выдал: — Пойми, я, возможно, когда-нибудь исчезну, тебе придётся справляться самому, жить дальше, создавать семью. Я не тот, кто тебе нужен. — Ты не здесь, Чонгук, — пальцы юноши слегка дотронулись до головы, а затем медленно опустились вниз, дотрагиваясь до области сердца, — а здесь. Ты в сердце. Всегда был и будешь там, — смотря на своё отражение в зеркале, искренне улыбается Тэхён, чувствуя, как стали выступать новые слёзы.       Чонгук опять замолчал, а русоволосый опустил голову вниз, жмуря глаза. Но не успел он даже опомниться, как сзади раздался знакомый голос. — Тэхён, ты с кем разговариваешь? — с ужасом произнёс Юнги, растерянно моргая и смотря на спину друга.       Художник резко обернулся к нему, заметив блондина в дверном проёме. В голову ударил прилив крови, а затем оцепенение. Это конец. Конец всему.