тепло твоей руки

      Холод. Снег, поваливший в такой сумрачный день. Безэмоциональные лица, сопровождающиеся мёртвой тишиной. В середине пустота, которую никто не может покрыть, или чем-то погасить. Вернуть прошлое нельзя, но помнить можно.       В этом никто не виноват. Виноваты лишь обстоятельства, сложившиеся таким сложным и кошмарным путём. Виновата генетическая цепочка семьи Чон, но никак не Тэхён, желавший лишь совестного подхода к ситуации, никак не детектив, старающийся изо всех сил идти против власти, тихо собирая компромат на Намджуна, связавшего ему руки, никак не Чонгук, натерпевшийся от брата и никак не Юнги, который хотел простого — увидеть своего друга.       Смотря со стороны убийцы, Хосока, отцовской властью которого подавили еще в детстве, он был таким же ребёнком. Таким же маленьким и беззащитным человечком, желающим мира во всем мире. Наивно влюбившийся в прекрасного человека, даже будучи ребёнком.       Является ли Хосок однолюбом? Безусловно. Ни Юнги, ни Наён не стали для него тем сокровищем. Не смотрел он на них так, как смотрел на художника, в котором видел не взрослого мужчину, а то дитя, однажды заявившиеся в их доме.       Тэхён смотрит на своё отражение в зеркале, стоя посреди коридора. На нём надет обычный чёрный костюм, который он еле натянул на себя сквозь слёзы. Лицо бледное и разбитое, а глаза красные от мытарской ночи. Парень не спал, а если и получалось задремать, то с воплем просыпался от кошмаров.       Чонгук всё время был рядом. Держал за руку и горевал вместе с ним. Даже пришлось съездить в круглосуточную аптеку за успокоительным для его Тэхёна. Выслушивать крики и злость. Под утро он сам вымученный вырубился, отчего русоволосый тихонько сидел рядом, перебирая его смольные пряди и периодически целуя в лоб. Голова Чонгука лежала на его сложенных коленях, а тело укрыли тёплым одеялом.       Тэхёну было страшно без него. Когда он пришёл в себя после всего ужаса, то понял, что потерял свою бдительность и позабыл о брюнете, который находился в равной опасности с Юнги. А ведь Хосок мог забрать у него Чонгука, прежде чем Юнги. Парень знал, что если бы не Намджун, то он забрал бы у него двоих, как и планировал.       Чонгук медленно подошёл к нему сзади в таком же чёрном костюме. Обхватил сгорбленные плечи Тэхёна, мягко разворачивая к себе. Русоволосый пусто глядел на него, а брюнет лишь тихо произнёс: — Пора, Тэ, — он потянулся к нему, а художник в ответ.       Одарив друг друга мягким коротким поцелуем, Чонгук заключил его в свои успокаивающие объятия, нежно поглаживая по макушке.

***

      Похороны всегда пугали Тэхёна. Он боялся находиться в такой обстановке ещё с малых лет, когда присутствовал на похоронах собственных родителей, потом бабушки, а сейчас его лучшего друга. Брата.       Снег повалил в похоронном процессе, накрывая белоснежной пеленой небольшие кафельные квадратные плиты с именами. Тэхёну казалось это всё кошмаром. Чёрные костюмы, цветы, состоящие из чётного количества. Чёрные вороны, собравшиеся вокруг на ветках деревьев, и неприятно каркающие каждые пять минут.       Снежинки оседали на его волосах и ресницах, а по щеке поползла первая слеза за последние пять часов. Смотря на фотографию улыбающегося и радостного друга, он переносился в те времена, где они беззаботно зависали в клубах, кафе и выставках. Путешествовали, как только появлялись деньги, и тратили их на различные развлечения. — Детектива не видел? — аккуратно спросил Намджун, подходя к Чонгуку.       Они стояли в пяти метрах от Тэхёна, находившегося возле могилы друга. Не мешали ему поговорить и выплакаться. — Нет, — сухо ответил Чонгук, — с того самого дня не видел. — Мне не отвечает, на работе не заявляется. Дома тоже нет. Мне соседка рассказала, что когда увидела его, то пришла в ужас. Кто-то зарезал кошку детектива, за которой она часто присматривала.       Чонгук даже не удивился, не сводя взора с художника. Лишь приподнял одну бровь, злостно сжав руки в кулаки. Оба повернули голову вбок, заметив медленно приближающего детектива. В одной руке он держал две красные розы, а в другой бутылку спиртного. Глаза залиты кровью, и лёгкое покачивание гласило о пьяном состоянии Чимина. Одет был так же во всё чёрное и мрачное. Обтягивающие штаны, берцы, объёмная кожаная курточка, расстёгнутая до конца.       Брюнет сдвинулся с места, взволнованно смотря на Тэхёна, но Намджун коротко остановил его: — Не мешай. Пусть поговорят.       Тэхён почувствовал присутствие детектива и, не повернув головы, понял, что тот сильно пьян. Другой бы устроил скандал насчёт такого состояния, но русоволосый его прекрасно понимал. Ему самому хотелось наркоты, чтобы вовсе забыться, как тогда. Но спас его Хосок. Человек, который и морально добил.       Брюнет молча склонился над могилой, едва удерживая равновесие. Дрожащими руками кладя розы рядом с остальными цветами, детектив горестно поджал губы. Ощущая, как к глазам поступают нарастающие слёзы, а душа сжимается в адский узел. Выравниваясь рядом с художником, мужчина не отводил взора от фотографии Юнги. — Он хотел на море, — хрипло звучит Чимин, — хотел отдохнуть от этого всего.       Тэхён медленно перевёл взгляд на терзающегося детектива, стоя плечо в плечо рядом. Наблюдает, как тот мучается не меньше его, а сам сжимает в кармане собственную записку, отправленную блондину ранее. — Хотел увидеть солнышко, а не эти серые тучи, — мужчина поднял голову вверх, направляя лицо навстречу снежному ветру, — хотел отдыхать у побережья, и тебя, так тебя хотел увидеть.       Смотря своими заплаканными красными глазами на художника, Чимин по-братски приобнял его, а Чонгук вдали дёрнулся, боясь не детектива, а его состояние, в котором он находится рядом с любимым. — Я… — подал севший голос Тэхён, не разрывая зрительный контакт с пьяным Чимином, — я не хотел для него этого всего, — сжимая челюсть, парень замолк. Вдохнул свежего воздуха, чтобы не расплакаться, а детектив понимающе покивал. — Мне кажется, что если вам позволили бы встретиться, то мы могли избежать этого всего.       Тэхён несчастно сморщился и обнял мужчину, а тот робко заключил в свои объятия. Чонгук облегчённо выдохнул пар, зрительно встречаясь с Чимином. Оба пристально не сводили взора, мысленно скорбя и сожалея. — Если бы Намджун не тянул это дело, — тихо начал Тэхён, незаметно говоря это на ухо детективу, — и не игрался со мной. Не ждал, пока я отвечу взаимностью, тогда мы бы давно смогли выиграть его.       Мужчина ощутил, как тот от злости сжал его кожанку, и легко поводил рукой по спине Тэхёна. — Всему своё время, Тэ, — аккуратно проговаривая, он взглянул на мужчину, смотрящего куда-то вбок, — его однажды накроет карма. Или уже накрыла.       Они отстранились друг от друга, всё так же стоя близко и зорко смотря в глаза. — Он спас Чонгука. Причём дважды. Но я не забыл о его поступке, Чимин, — парень легко ударил себя кулаком в область сердца, сердито звуча, — не забыл об этом развлечении. Как он посмел вообще заявиться?       Детектив стиснул челюсть. — Доведём дело до конца, и он исчезнет из наших жизней, а пока, — Чимин выдержал паузу, — вытянем Джина из тюрьмы, и засадим убийцу дорогого нам человека. Я обещаю тебе, Тэ, он будет мучаться. — Я подслушал разговор Чонгука, — облизав обветренные губы, Тэхён попытался подобрать слова. — Сейчас Хосок числится на облике в психиатрической больнице. Это ведь возможно? — Разумеется, — кратко выдал детектив, — туда ему прямая дорога. А сейчас пошли, нам надо помянуть Юнги. Я ужасно выдохся за эти два дня.       Парень коротко кивнул и они направились к остальным.

***

      Вернувшись домой около часа ночи, Тэхён молчаливо снял с себя пальто и ботинки. Не особо разговаривал с Чонгуком, который всё время находился рядом, а после и вовсе закрылся в ванной, решая остаться с мыслями наедине.       Помыл руки и умыл лицо прохладной водой. Собственное отражение мало радовало, а тошнота, мучащая на протяжении всего дня, не дала спокойно поесть со всеми. Тёмные круги под глазами, гласящие о том, что художник не может нормально спать, потрескавшиеся губы. Общая сонливость и упадок сил.       Таким он был тогда, когда Чонгук затих в его голове. Хочется ли ему крушить квартиру? От слова совсем нет. Парень желает лишь по-быстрому принять душ, выпить мятного чая (единственное, от чего его не тошнит) и заснуть. Крепко. Обнимать брюнета и ощущать его присутствие рядом.       Выйдя из ванной комнаты, парень снял с себя пиджак, оставаясь в одной рубашке и обтягивающих штанах. В квартире стояла тишина, которая угнетала художника. Буквально пару дней назад они смеялись вместе с Чимином на кухне, а Чонгук играл для него на гитаре. Разговоры были о том, что всё скоро закончится, и что они все обретут покой.       Но только Юнги смог обрести его навечно, пеплом находясь в сырой земле.       Тэхён ощущал, что он где-то рядом. Что всегда будет его ангелом-хранителем, и никогда не бросит. Будет до конца его жизни сопровождать, где-то ругая, а где-то нахваливая.       Художник бесшумно зашёл на кухню. Приметил Чонгука с закрытыми глазами, склонившегося над столом. Лампочки освещали небольшой ужин, в который входило две чашки чая и аккуратно отрезанный десерт. Чонгук ждал его. — Гуки, — аккуратно зовя, парень оставался на месте.       Брюнет опомнился, робко подняв голову на художника. Слабо улыбнулся и жестом позвал к столу. Тэхён не сводил обеспокоенных расширившихся зрачков, подходя к брюнету впритык. Бережно поправил тому волосы назад, ощущая на своей талии крепкие руки. — Что случилось? Ты бледноватый, — бархатно звуча, художник пощупал его шею и лоб снова. — Голова болит, — честно признался брюнет, — уже второй день. Таблетки не помогают.       Тэхён нахмурился, ручками обхватывая смугловатые, медового оттенка щёки. — Надо к врачу, — заверил он. — Ты пережил травму, тебе требуется покой, а не вот это всё.       Чонгук знал, отчего такие боли. Знал, что добром это не закончится, но продолжал врать художнику прямо в глаза. Не хотел скидывать ещё один груз, который может решиться либо серьёзной операцией, либо пожизненным приёмом таблеток, от которых полетят все внутренние органы. Почки, печень и другие жизненно важные дополнения. — Хорошо, — брюнет накрыл своими ладонями прохладные ручки Тэхёна, и обхватив пальцами, аккуратно поднёс к своим губам, оставляя легкий поцелуй на костяшке. — Обязательно сходим, мой мальчик.       Чонгук улыбчиво смотрел на него, а Тэхён выдавал что-то наподобие улыбки, слабо подняв уголки своих губ.       Оба поели и переместились в спальню, чтобы переодеться, а после снять напряжение тёплым душем. По-прежнему не особо говорили, ибо понимали, что сейчас не о чем разговаривать. Всё таили в душе, хотя это было не особо полезно для их психики. Тэхён выпустил все эмоции днями ранее, а Чонгук мужественно находился рядом, не оставляя того наедине с собой. Боялся, чтобы Тэхён не надумал ничего дурного, и видел, как тот нуждается в его поддержке. — Садись, я помогу, — спокойно прозвучал Чонгук, а русоволосый вяло завалился на край кровати.       Брюнет присел перед ним на колени, аккуратно снимая носки, а после приступая к штанам. Протяжно стянул с него чёрные джинсы, красиво складывая и отправляя прямиком в шкаф. — Чонгук… — шёпотом позвал его Тэхён, поднимая взор на стоящего в рост перед ним брюнета.       Парень медленно спустился перед русоволосым, касаясь оголённых коленей руками. Вопросительно поднял брови, невесомо поглаживая кожу стёртыми подушечками пальцев. Тэхён едва хватает воздух от прохладного прикосновения, но приходит в себя, утопая в чёрных зрачках перед собой. — Ты ведь хочешь мне что-то сказать.       Художник ловит эту очевидность. — Единственное, чего я хочу, — Чонгук выдерживает паузу, — это поцеловать тебя, Тэхён.       И целует. Только не Чонгук, а русоволосый, вмиг наклонившийся к брюнету. Мягко и мокро сминает губы, зарываясь рукой в чонгуковы волосы. Томно дышит, ощущая как руки брюнета медленно поднимаются чуточку выше. Крепче сжимая изящные бедра, Чонгук залазит под чёрную рубаху, блуждая по талии юноши. Тэхён жмется к его груди, обвивая руками шею, и когда оба чувствуют, к чему идут, то неохотно отстраняются.       Смотрят в глаза, шумно хватая воздух и касаются кончиками носа друг друга. По очереди оставляют короткие поцелуи в уголках губ, и рядом, на щёчках. Поглаживают, руками касаясь любимых мест. Чонгук падок на его талию и ноги, отчего и не выпускает из своих рук эти участки тела, а Тэхён пускает слюни при виде широкой спины брюнета. При виде его накаченной груди и рельефных рук, парню хочется лезть на стены. — Тэ, прости меня, — на выдохе выдаёт Чонгук, сдерживая изо всех сил слёзы.       Художник растерянно смотрит в мокрые глаза напротив. — Если бы я не повёл тебя туда, у Юнги не было бы соблазна поехать к тебе, — брюнет поджимает губы, нервно опуская голову вниз. Утыкается лбом в открытые ноги юноши и содрогается.       Художник никогда не видел ранимой стороны брюнета, и поэтому молча слушал дальше, нежно поглаживая по волосам. — Если бы я вообще не появлялся в твоей жизни, то возможно и Хосок не навредил, — тихо всхлипывая, Чонгук жмурит глаза до звёздочек.       Тэхён слабо улыбается и аккуратно съезжает с кровати вниз. Принимает такую же позу и заставляет смотреть себе в глаза. — Юнги жив, — дрожащими губами произносит русоволосый, — потому что мы его помним. Пока живут воспоминания о человеке, живёт и сам человек. Ведь так?       Чонгук быстро вытирает мокрые глаза, внимательно слушая Тэхёна. — Никто ни в чём не виноват, Гуки. Я размышлял много раз и обвинял всех поголовно. Даже себя, но помогут ли в нашей ситуации пустые обвинения? Если каждый будет сердиться друг на друга, то мы не сможем целостно существовать. — Хосок знал о нашей связи и специально привёз к тебе на Новый год, — признаётся Чонгук.       Тэхён молчит минуты три, переваривая информацию, а после продолжает: — Тогда бы я не обрёл такого прекрасного человека.       Художник улыбается, а за ним и Чонгук. — Мы всё переживём, — уверенно заключает Тэхён. — Вместе, — твёрдо добавляет брюнет и обнимает юношу.

***

      Голова пухнет от такого потока информации. Чонгук перестал метаться «по делам», потому что всю остальную работу машинально выполнял детектив и Намджун. Правоохранительные органы собирали все документы для предстоящего суда, в котором вынесут долгожданный приговор. Пресса в буквальном смысле кричит о последних событиях, а фотографии Хосока и Тэхёна фигурируют по всем каналам.       Тэхён и Чонгук бдительно следят за всем сбросом, не выходя из квартиры брюнета уже четвертые сутки после похорон. Не отлипают друг от друга, просто отдыхая и свыкаясь со всеми пожизненными изменениями. Художник временами плачет, что является абсолютной нормой при утрате друга, а брюнет закрывается в ванной комнате каждый раз, когда голова трещит по швам.       Не желает беспокоить Тэхёна, когда творится полный хаос.       Настаёт день суда. Русоволосый безумно переживает, но справляется со своей переполняющей злостью. Не хочет видеть Хосока в зале суда, но понимает, что без этого никак. Все молчат о приговоре, но в мыслях каждый молится об одном очевидном.       Встречается с остальными не менее важными людьми. Чха Наён с ребёнком и собственным адвокатом, который сегодня будет участвовать в судебном процессе. Намджун, как глава власти, всегда следит за масштабными расследованиями и судом. Джин, которого привезли сегодня утром при подаче апелляции на его дело. Детектив в статной форме со значком полиции, и всё время мотающимся из кабинета в кабинет.       Когда судебный процесс начался, и в зал ввели побитого Хосока в наручниках, то все замолкли. Чонгук отвёл взгляд в сторону, потому что не хотел смотреть на брата, а Тэхён наоборот же, пристально глядел на него. Съедал своим ненавистным взором.       Красноволосый только на художника и пялился. Выглядел хмуро и серо. Покорно зашёл за решетку и успел приметить Джина, сидящего на другой стороне помещения за столом и с наручниками. Ему успели всё донести, и от комментариев он отказался в силу собственного прискорбия по Юнги. Жалел блондина и его глупую, ненужную смерть.       Художник находился будто в тумане. Вроде слушал, а вроде витал в облаках. Вспоминал, как с Юнги ходил курить за здание. Как всегда и везде был рядом с ним. Как они часто ссорились и как быстро мирились, сразу же созваниваясь после бойни. Оба импульсивные, но нашедшие в глубинке себя не менее прекрасные черты и сходства.       А теперь этого всего нет. И никогда не будет.       Спустя сорок минут прочной выдержки. Спустя миллион доказательств и обвинений, детектив облегчённо выдохнул. Все заявления были рассмотрены и проговорены судом. За и против прослушаны, а перерывы закончены.       Присутствующие стояли возле своих мест в ожидании приговора. Внимательно слушали судью, прежде зачитывающую законы, которые нарушил Хосок и преступления, совершённые им же. — За убийство гражданина Мин Юнги города Сеула, за тяжкие телесные избиения на протяжении долгого времени. За ограничение выбора человека. За принуждение законной жены к вранью, привлечения биологического ребенка к преступлению, ранее об упомянутом Ким Сокджине. За махинации банковскими счетами, крупную коррупцию, и продажу наркотиков Чон Хосок приговаривается к пожизненному заключению.       Зал принялся победно аплодировать, а Тэхён с Чонгуком не сводили пристального взора с Хосока. Тот просто улыбался, будто ничего и не происходит. Будто ничего и не произошло. — А также, за результатами обследования в психиатрической больнице, и ранее предоставленным словом заслуженному врачу психиатру, Чон Хосок будет отправлен в нужное учреждение для дальнейшего лечения.       Судья отложила книгу с приговором перед собой, ожидая, пока заключённого выведут из зала. Красноволосый смотрел на всех, начиная выкрикивать гадкие слова: — Вы всё равно все сдохнете! Все закончите так же, как закончил жалкий Юнги!       Чимин едва ли не дёргается от упоминании блондина, но руку отдёргивает ещё один детектив, знающий его ситуацию от самых корней. И понимающий его внутреннее состояние.       Когда Хосока уводят, все выдыхают полной грудью. — Как жаль, что Юнги не смог увидеть этого, — тихо гласит русоволосый, обращая на себя внимание Чонгука. — Ким Сокджин, — звучит помощник судьи, — от лица страны мы просим прощение за ложное расследование наших органов и осеннего приговора. Вы имеете полное право получить ущерб в размере пяти миллионов вон.       Полицейский подходит к парню и снимает с него наручники. Щелчки камер учащаются, а на лице жены Сокджина расцветает улыбка. Водитель с короткого кивка судьи сдвигается с места и бежит к любимому человеку. Обнимает хрупкую плачущую жену, а в зале звучат повторные аплодисменты и сияющие улыбки людей.       Художник слабо улыбается и рассеяно разворачивается к выходу. Направляется к двери, пока Джин обнимает своих детей. Чонгук не замечает рядом Тэхёна и когда видит, что его спина скрывается за дверью, то так же выходит за ним. Видит, как парень подошёл к окну и склонился, упираясь руками о высокий подоконник.       Аккуратно подходит сзади и тихо, чтобы не напугать, спрашивает: — Всё в порядке?       Русоволосый быстро вытирает слёзы и поворачивается к брюнету. С улыбкой отвечает: — Да, — и отводит взор вниз. — Просто, я не ожидал, что когда достигну апогея той справедливости, которую добивался, то не буду чувствовать триумфа или радости. Не буду скакать от счастья, как мой мозг пытался представить это.       Чонгук поджимает губы, приобнимая его за плечи. — Я рад, что всё закончилось именно так. Рад, что Хосока посадили, но Юнги... Мы с ним вместе шли к этому, вместе стремились. Мы хотели добиться всего вместе, а получилось, что до самого конца дотянул только я. Я... не ощущаю облегчения, Чонгук. Будто что-то мешает почувствовать свободу, сковывает внутри. — Ты постоянно проецировал свои эмоции, представлял, как пройдёт суд и с каким довольным лицом ты сможешь взглянуть в глаза миру, но когда это всё осуществилось, твоя проекция рухнула.       Брюнет замолчал, рассматривая грустное и задумчивое выражение лица перед собой. Подошёл ближе и уверенно взял того за руку. — Ты переживаешь смерть друга, в конце концов. Мы все переживаем это, но ты был ближе всех к нему. Знал лучше, и любил. Тебе надо пройти период страданий, надо плакать первое время. Это нормально, Тэ...       Чонгук обхватил кончиками пальцев подбородок, поднимая вверх. Заставляя смотреть зелёные глаза в его тёмно-карие, он легко переплёл пальцы на скреплённой тэхёновой руке. — Веришь мне?       Художник пылко глядел на него, а душу терзали миллионы мыслей. Он понимал, что брюнет абсолютно прав, но как же эта правда распирала его изнутри. — Верю, — тихо прозвучал Тэхён, — но и ты поверь. Поверь, что я не со злыми умыслами это всё говорю, я не хотел наслаждения от победы над Хосоком, я хотел спокойствия для себя. Я слишком миролюбив, и это, наверное, моя самая главная проблема.       Чонгук хотел возразить, но русоволосый прытко продолжил начатое: — В детстве я был той гадкой змеюкой, сдающей учителям шпаргальщиков. Когда подрос, то не воровал вместе с Юнги жвачки в магазине, вместо этого поучал его так не делать. Когда только попал в мир творчества — поплыл. Принялся за наркоту и спиртное. Носился по клубам и зависал с парнями и девушками.       Художник заметил, что брюнет по-доброму улыбается на произнёсенные слова, и не останавливался. — Все думают, что я тот самый бойфренд, имеющий каждую ночь красивого парня или прелестную девушку. Думают, что уже давно сбился со счёта половых партнеров, но... Мой первый поцелуй был в двадцать лет с юной девушкой, и после... Я ни с кем не был.       Чонгук округлил глаза. — Да, — подтверждая мысли брюнета, Тэхён усмехнулся от такой забавной реакции, — ладно. Признаю. Тогда был не только поцелуй, но после той ночи я удостоверился, что настоящий гей. Вокруг меня крутилась куча известных людей, но я всё время чувствовал себя одиноким. Не было опоры и желания. Можешь считать, что я как чистый лист внутри. Ты — единственный человек, впервые заполнивший строки собой.       Брюнет охотно взял за того за талию и притянул к себе впритык. Уловил в блестящих тэхёновых глазах целый мир, излучающий комбо эмоций, и произнёс: — Раз уж мы заговорили о чувствах, буду честен, у меня было достаточно отношений с людьми, — он выдержал логическую паузу, увидев лёгкую грусть на лице русоволосого, всеми силами скрывающего это состояние, — но не с одним из них, мне не было так комфортно, как с тобой.       Художник заулыбался. Так невинно и по-детски. Перевёл проголодавшийся взор на чонгуковы губы и облизнулся. — Надеюсь, и тебе со мной комфортно, Тэ, — одурманено смотря на человека, от которого сходит с ума каждую секунду, Чонгук услышал долгожданное в ответ: — Я люблю тебя, Чонгук, — на одном выдохе произнёс мысли двоих вслух художник.       Брюнет ненасытно скользил чёрными зрачками по идеальному выделенному очертанию тэхёновых губ, а после подвинулся ближе. Выдохнул аромат жвачки в приоткрытый рот русоволосого и по слогам взаимно прозвучал: — Я хочу быть рядом с тобой, — он аккуратно провёл тыльной стороной ладони по щеке художника, оставляя после прикосновения приятный слой мурашек, — каждую секунду, каждую минуту, каждый час. Хочу, чтобы твой бархатный голос ласкал мой слух по утрам, а твои глаза блестели и сияли от радости. Я люблю тебя, мой мальчик.       Жадно впиваясь в губы друг друга, они прильнули всем телом, чтобы ощутить каждой клеточкой любовь, исходящую из глубины их душ.       Чонгук был уверен в том, что больше не сможет без этого чувства. Без любви, сполна ощущаемой только рядом с парнем, и без собственной тяги дарить тому тепло.       Тэхён знал, что никогда не отпустит спокойствие, которое несёт за собой Чонгук, и никогда не познает сильного беспокойства за человека, кроме брюнета.

***

      На утро, после вымученного судебного процесса, детектив пребывает в ужасном состоянии. Ему не хочется говорить со знакомыми, не хочется отвечать на телефонные звонки, не хочется слушать радио и заниматься дальнейшими жизненными делами.       В ушах стоит звонкий смех блондина, а сияющая улыбка мелькает перед глазами каждый раз, когда он закрывает глаза и пытается хоть немного поспать. Кошмары терзают его душу, разрезая острым лезвием сердце напополам. Заламывают кисти вверх, намертво забивая гвоздями, и заливают весь комплект образом красноволосого, не выходящего из его головы которые сутки.       Чимин жаждет покончить со всем. С одиночеством, скорбью и невыносимым желанием отправиться за Юнги и его любимым питомцем, убитым таким жестоким способом.       Находит в себе силы, держа в руках вторую часть парных кулонов, который остался от Юнги, и собирается в свой офис. Не видит перед собой никого, идя по изученным до трения коридорам, нарочно задевая каждого проходящего мимо него. Глаза вымучены и истощены. Тёмные круги под глазами и не уложенные смольные волосы. Заметно проявляющая щетина может и делает его брутальным, но никак не счастливым человеком.       Без стука заходя в кабинет начальника, он под крик менеджера невозмутимо глядит на Намджуна и, замедляя темп, подходит к столу. — Чимин? — удивлённо спрашивает мужчина и даёт знак менеджеру выйти из помещения. — Что стряслось?.. — Это моё заявление, — грубым и холодным тоном перебивает детектив, кладя листок А4 на стол перед начальником, — я ухожу.       Намджун смятённо берёт в руки заявление, быстро пробегаясь глазами по начёрканному чёрной ручкой тексту. — Чимин, ты... Ты ценный сотрудник, я не хочу терять такого в штабе. Да и потом, кому как не тебе я смогу доверить важные расследования? Ты Хосока вычислил сразу же, как только Тэхён о нём тебе рассказал, ты остроумен... — Это моё окончательное решение, и никто не имеет право его оспаривать, — вновь не дослушивая до конца уже бывшего начальника, детектив молча разворачивается и уходит прочь.       Видит странные взгляды на себе в коридоре, и напоследок встречается глазами с другом, таким же детективом, который сразу всё уяснил, и грустно кивнул напоследок. Он единственный понимал, что мужчину уже ничего не остановит. Его сломали, и терапия будет долгой. Может даже и пожизненной.       Выходя на свежий воздух, он морщится от сильного ветра, морозно обволакивающего лицо и направляется прямиком к своей машине. Впервые за всё время ему не хочется курить. Пачка Мальборо, лежащая между сиденьями, не вызывает особо восторженной тяги к успокаивающему никотину.       Чимин понимает, что его больше ничего не держит. Дело он выиграл и закрыл. Теперь законный отпуск, который может тянуться сколько угодно в силу его увольнения, ощущается сполна.       Возвращается домой. Не находит странным обстановку до того момента, пока не замечает неизвестный диск, лежащий на его рабочем столе возле компьютера. — Что за чёрт, — тихо выдаёт сам себе, присаживаясь на стул.       Берёт в руки прозрачную коробку с диском и прокручивает в руках. Он не припоминает, чтобы эта странная вещица находилась у него ранее в доме. Детектив убеждён, что её кто-то подложил. Первые пять минут не решается открыть, боясь увидеть страшное и неприятное зрелище. — А вдруг Хосок заснял убийство кошки и оставил напоследок такой презент? — спрашивает в голос, но интерес берёт выше.       Вставляет в компьютер и убеждает себя в том, что готов поставить на паузу в любую минуту, лишь бы не ранить своё сердце который раз. Этого не хотел бы Юнги, а ещё он страшно устал.       Запись начинается, а мужчина уже успевает приоткрыть глаза шире. Волоски на руках мгновенно встают дыбом от просмотра, а с уст вырывается тяжёлое: — Юнги...

Осень. Ночной клуб «Moth».

      Спустя два часа тройка юных парней опустошили практически половину всего бара. Пьяный в стельку Хосок развалился на диване, обнимая какую-то девушку и всё равно улыбаясь во сне. Тэхёну иногда кажется, что при рождении Хосок не плакал как все остальные дети, а смеялся и радовался, ибо у него улыбка очень редко сходила с лица. — Писать хочу, — внёс ясность Тэхён, икая и параллельно поднимаясь с дивана, стараясь сохранять равновесие. — Я помогу, — тут же поднялся с дивана «медленно пьянеющий Джин». — Пописаешь за компанию? — съязвил Тэхён, даже будучи в хлам.       Завалившись вдвоём в уборную, они оба зашли по кабинкам, забывая закрыться за собой.       Голова кружилась и ощущалась словно камень, но именно за этим чувством художник и приезжает сюда по вечерам. Чтобы ощутить вкус жизни сполна, начиная от Пина Колады, и заканчивая Лонг Айлендом.       Опустошив мочевой пузырь, русоволосый еле выбрался из кабинки, вяло перебирая ногами к раковине. Музыка в ушах стихла, отчего он испуганно глянул на пьяное отражение перед собой. Нагнулся вперёд, рукой нащупав кран и хорошенько прокрутив его на полную мощь. Умыл холодной водой горячие щёки, и неразборчиво позвал водителя: — Джин, ты там надолго? — посмеялся русоволосый, а после приметил в дверном проёме Хосока.       Тот пристально смотрел на него, сложив руки в карманы. Тэхён проморгался, чтобы сфокусировать расплывшийся образ, и легко ударил себя по лицу. — Хосок, ты ли это?       К нему донеслись быстрые шаги и мощный удар по щеке. Художник небрежно свалился на мокрый и грязный пол, ударяясь копчиком. Болезненно заскулил, невинно поднимая взор на силуэт, нависший над ним. — Ты кто?.. — хмуря брови, в который раз спросил художник. — Что здесь происходит? — донеслось чёткое сбоку.       Водитель был куда трезвее самого Тэхёна. Грозно рассматривал спину обидчика его хозяина, и когда приметил красноволосого, то впал в ступор. — Ты что творишь? — на ломанном корейском остепенился Джин. — Ты ведь спал, был в отключке...       Красноволосый не медлил и принялся за ненужного свидетеля. Накинулся с мощными кулаками, не ожидая, что тот захочет ответить. Джин хоть и выпил, но слабо мог контролировать ситуацию, в то время, как Тэхён метался в попытках поднять свой не лёгкий зад с вонючего пола.       Мужчина бил по всем возможным участкам, но водитель ничем не отступал в схватке, крепкими кулаками попадая по острой скуле красноволосого, дыхательной системе и паху. Хосок злобно хватал того за шиворот, не имея возможности противостоять такой силе пьяному человеку. Никогда бы не сказал, что Джин так силен.       Правда, до поры, до времени. Юнги, влетевший в уборную по зову Хосока, со всей силы зарядил фарфоровой статуэткой в виде голой женщины, по затылку водителя. Красноволосый опёрся руками от раковину, замученно хватая воздух и проводя взглядом обмякшее тело водителя, упавшего рядом с кабинкой, на живот. — Чтобы твоих отпечатков на статуэтке я не видел, — злобно прорычал на Юнги красноволосый. — Джин... — подал обессиленный голос художник, всё-таки сумевший подняться на разъезжающиеся ноги, — что происходит, Хосок?       Мужчина прикладывает два пальца к устам, показывая молчать блондину, а сам хватает массивной рукой шею Тэхёна и наклоняет перед собой вниз, заставляя того нагнуться перед ним. — А с тобой у меня разговор короткий, — он улыбается, ощущая слабый захват на своём запястье и жалкие попытки художника высвободиться.       Юнги со всей силы тянет по асфальту Джина, поскуливая от тянущей боли в руках. Хосок же, закинув на плечо Тэхёна, которого вырубил ещё в уборной, бдительно следит за действиями блондина.       Обычно, за зданием клуба, возле запасного выхода, всегда стоят курильщики, но учитывая время, все давно или уснули от количества спирта в их организме, или укололись героином. Или всё вместе.       Блондин изредка поглядывает на Хосока, который держит его друга. Проклинает себя за свой мерзкий поступок, но его семья ему дороже. Он не хочет потерять свою мать. Тащит семидесятикилограммовую тушу к машине, и с выдохом валится на сырой асфальт рядышком.       Красноволосый бережно укладывает художника на заднее сиденье его же машины и направляется с помощью к своему авто, возле которого развалился блондин. С лёгкостью усаживая на переднее сиденье побитого, или добитого в уборной водителя, а после подавая руку блондину, он гласит: — Поедешь за мной, а после вернёшься в клуб и проверишь наличие каких-либо проколов. Не медли, Юнги, если хочешь, чтобы все были живы, здоровы.       Одновременно садятся в машины и сдвигаются с места. Проезжают небольшую дистанцию на бешенной скорости и останавливаются на нужном, и заранее выбранном перекрёстке.       Художника и водителя шустро усаживают в тэхёново авто, и после, блондин с великим прискорбием покидает это место, поезжая обратно в клуб по указаниям красноволосого. Никогда себе этого не простит, но в глубине души всячески пытается оправдать гнусный поступок.       Красноволосый закуривает, ожидая последнего хода. Рассматривает вырубившиеся лицо Тэхёна, не отходя от него, и облокотившись рукой о приоткрытую дверь. — Однажды, ты поймёшь, кто это всё сделал с тобой, — хрипло звучит Хосок, делая длительные никотиновые затяжки, — возненавидишь меня, и только тогда я смогу позабыть о тебе. Увижу твой презрительный взгляд и освобожусь от чёртовой привязанности, — он откидывает непотушенный окурок в сторону, наклоняясь чуточку ближе к Тэхёну. — Жаль, что я так уязвим рядом с тобой, жаль, что так страшен и неконтролируем, но в этом весь я. Прости, Тэхён.       Красноволосый нежно и до ужаса аккуратно проводит по синяку на щеке, оставленному своим же кулаком, и целомудренно касается лба губами. Отодвигается и захлопывает дверь. Осталось дождаться жену с дочкой и дело с концом.       Не глядит в сторону художника, потому что уже начинает жалеть о своём поступке и стремлению забыть о былом.