Звенья одной цепи

      «- Впрочем, к чему нам рост чувства, обрекающего на несбыточные грёзы и вялое разочарование? Мне кажется, что я вот-вот упаду, глупо желая оказаться в ваших объятиях, — Луна поспешила ухватиться за руку Маттео. Ей никогда не представлялась возможность таковой манеры несдержанности. Могла ли она когда-нибудь подумать о том, что, отлипнув от тонкой сигареты и выпустив дым в налитый сумрачной свежестью воздух, будет что-то учащённо лопотать себе под нос, облюбовывая мутностью зелёных глаз лицо мужчины, и смущённо улыбаться при единовременной мысли о том, что Бальсано её слушает, улыбается и ответно кивает. — Но это до безобразия нелепо!       Единственная глупость, совершённая за прошедший вечер, давно перетёкший в ночь, — выпитое горячительное. Всё остальное лишь последствия, с проявлениями которых Луна не имела сил больше бороться.       Ей желалось говорить приходящее на ум, неумело шутить, не сдерживая себя в суждениях. Желала свободы, одним словом. Полагалось, что после проделанного Луна будет жалеть, заливаясь краской и бесцельно хлопоча, потому девушка взяла в привычку сдержанность. Но сегодня нарушила данное когда-то обещание.       Луна не смогла найти в себе никаких сил, — и разумных оснований, — чтобы припомнить самой себе правило «СТО» («Сдержанность, Трезвость, Осторожность»). Она чувствовала себя слишком хорошо в этом моменте, с этим мужчиной.       — Вы же знаете, что свобода — это не что-то приобретаемое. Это то, что у вас невозможно отнять, пока вы сами того не захотите или не позволите?       Девушка захлопала ресницами, смахивая с волос первый снег, быстро тающий:       — Что вы хотите сказать?       — Я впервые увидел вас такой раскрепощённой. Порой мне кажется, что вы слишком закрываетесь в себе. Не давая эмоциям выйти за грани дозволенного. Вы сами установили рамки, на что вы, полагаю, имели свои причины, и теперь боитесь показать себя. Знайте, вы исключительно очаровательны, когда пьяны, когда улыбаетесь, смеётесь и говорите! Даже если говорите ерунду.       Уголки губ Луны поползли вверх. Слова вонзаются в самое сердце, растекаясь по грудной клетке необъяснимым теплом.       Насколько бы упорно Валенте не старалась спрятать свою истинность и врать самой себе о том, что «так будет лучше», её натура с тем же упорством прорывалась наружу. Луна крутилась перед зеркалом, приобретала крылья наедине с собой. И теперь, с Маттео.       Бальсано дал Луне ещё пять свиданий и один поцелуй, а на шестой раз заставил забыть о себе…»       — Поздравляю вас, студенты, с удачным прохождением очередного экзаменационного периода! — Карие глаза метнулись из одного угла аудитории в другой, впитывая выражения лиц измотанных студентов. — Вы порадовали меня! Так много единиц мне ставить не доводилось. Вы усердно работали на протяжении семестра, поэтому теперь вас ждут законные праздники. Увидимся в следующем семестре!       — Ты говорил, тебе нужна помощь в библиотеке, — Луна, дождавшись, когда все студенты покинут аудиторию, обращается к Маттео, убирая тетрадь в сумку, — нужно было найти что-то, связанное с шифрами, чтобы как можно скорее докопаться до истины.       Бальсано не смел сдерживать улыбку. Личико Валенте стало для него таким родным. Если бы ему дали право выбрать единственного человека, которого он может видеть до конца своих дней, он бы непременно выбрал её. Луну Валенте.       Большим глупцом Маттео себя не чувствовал, отрицая всякие сигналы. Ему думалось, что ровная однообразность мысли и своеобразного нигилизма решать дело. Но оставив её единожды, он с ясностью озарения понял, что более себе такого не позволит.       — Я так счастлив, что ты поняла меня и согласилась помочь!       — Ты повторял это около тысячи раз. Предлагаю прекратить.       — Ладно! — Мужчина хихикнул. — Подождёшь меня? Я отнесу документацию в деканат и тогда пойдём.       — Да, иди, конечно.       Сердце Валенте пропустило удар, отражая что-то хмурое. В последние недели девушка не чувствовала себя в своей тарелке, не находя на то весомых причин. Минутами она считала, что сама не ведает ничего о своих поступках и побуждениях.       Переписка с Винзезом. Далее: сообщения Луны — правее; Винзенза — левее. «Ягодка, есть что-то, чем ты хочешь меня порадовать?»

«Пока нет, но скоро будет. Ты же знаешь, что я докладываю тебе всё по мере поступления информации»

«Я знаю, милая. Помни то, о чём мы договаривались: не верь Маттео. Он ушлый. Легко запудрит тебе мозг»

«Да, конечно, я помню. Можешь не переживать по этому поводу, Винзенз»

«И будь осторожна, чтобы Маттео ничего не прознал! Я защищаю тебя от способностей Маттео, но будь начеку»

«Если повторишь это ещё хоть раз, — я расскажу всё Маттео. Я не настолько глупа!»

«Как скажешь, сахарок»       Луна закатила глаза, пряча телефон в карман.       — Теперь можно идти, — Бальсано подхватывает вещи со стола.       — Идём!       «Странно… Такое странное чувство… Такое чувство, будто я свернула не на ту дорожку…»

«Пойми, прошу Ты очень-очень мне нужна! Пойми, ведь я тобой дышу, Ты в это вряд ли влюблена Но я живу, пока держу Твою ладонь в своей руке. И трещины на потолке Напоминают мне о том, Что без тебя я был никем. Прошу, вернись или дай умереть мне…» Нервы — Слишком влюблён