Das Licht

      У неё холодные руки. Рюноске знает об этом, с тех самых пор как встретился с ней и позволил дать себе слабину, не сдав своему начальству. Это так странно, но ведь у каждого есть скелеты в шкафу. У кого-то их очень много, взять например всю верхушку портовой мафии. Его тайны — ничто в сравнении с тем, что скрывается под их снисходительными улыбками. Пожалуй не ему об этом судить, и всё-таки…       Вообще-то ему запрещено влюбляться, привязываться и мечтать о чём-то подобном. Акутагава об этом помнит, но стоит ей оказаться рядом, то наружу рвётся всё человеческое, то, что не успели вытравить воспитание и законы мафии. Ему хочется тепла и Достоевская, пусть со своей нежно-фальшивой улыбкой пускает его в объятия, называя совсем ребёнком.       А Рюноске с ней соглашается, пытаясь убедить себя в том, что что-то не так, что ему следует быть осторожнее и как можно скорее избавиться от этих странных чувств.       Голос разума затухает на фоне её смеха. Такого тихого, но в тоже время беспощадно ударяющего по ушам. Ему бы заткнуть уши и не верить в происходящее…       А где-то под рёбрами, сдавленное больными лёгкими, сердце просит остаться. Она смотрит, словно ждёт, но на самом деле прекрасно знает что сейчас скажет сидящий рядом с ней мальчишка. Такой глупый, наивный и верящий ласке. На мгновение ей становится его жалко, тем более она чувствует что за неё цепляются, что её искренне любят, пусть сам ребёнок этого не понимает.       Достоевская мягко поглаживает чужие щёки и оставляет невесомый поцелуй в уголок губ, прежде чем ненадолго исчезнуть из Йокогамы.       Рюноске не хочет верить её словам, а потом, как только она оставит его в одиночестве, среди контейнеров, он снова вспомнит о том, что ему нельзя влюбляться и даже думать о чём-то подобном.       Сил раскрыть её верхушке родной организации всё ещё нет.