Гармония

      Ким чувствовал себя просто ужасно. Даже когда он сломал ногу, поскользнувшись на мокром полу бассейна, ему не было так плохо. Дышать трудно, а любое движение вызывает волны острой боли в животе. Оказалось, что рана, полученная им в бою, была более серьезной, чем он думал. В костюме все ощущалось не так остро. Как бы ему хотелось сейчас снова его надеть, чтобы не чувствовать себя таким никчемным!       За окном было уже темно, но часть машин все еще проезжали по дороге, издавая утробный рык моторов. Парню ничего не оставалось, кроме как лежать, рассматривая бегущий по стенам свет от их фар. Не самое интересное занятие, но за неимением лучшего приходилось довольствоваться и этим.       Дверь в палату скрипнула, отчего спортсмен недоуменно перевел взгляд от стены. Отбой уже объявили, поэтому он и не ожидал никого. Может, это пришла медсестра? Но капельницы, чтобы поменять, у него не было, а перевязку сделали еще утром. Однако, как только он увидел, кто именно вошел в палату, его глаза расширились.       — Ты тот старик, что дал мне талисман! — воскликнул Ким, заметив маленького человека в белом халате, что испуганно прислушивался к звукам по ту сторону двери. От резкого голоса парня дедушка вздрогнул и знаками приказал вести себя тише.       — Это ведь вы дали мне талисман, — шепотом повторил Ким, а старик хлопнул себя по лбу. Ле Тьен пытался что-то расслышать в его бормотаниях, но кроме слова «зря» ничего не смог разобрать. Седовласый, наконец, отошел от входа и направился прямо к койке спортсмена. Тот лежал, предвкушая, наконец, долгожданное освобождение из оков боли. Если бы он мог пошевелить хоть чем-то, то с радостью бы запрыгал.       — Ле Тьен Ким, я даю тебе талисман Обезьяны, используй его с умом, — торжественно произнес дядька, выставляя вперед руку с уже знакомой коробкой. Ким, превозмогая боль, потянулся к ней, но тот не спешил ее отдавать. — В этот раз я должен отдать тебе его на долгое время. Сможешь ли ты скрыть от всех этот факт?       — Конечно! — сразу же откликнулся Ле Тьен, желая поскорее надеть тиару. Он из последних сил дотянулся до коробки, открыл ее и, с горем пополам, но надел талисман на голову. В яркой вспышке сразу же появился надоедливый квами, с которым препираться не было ни сил, ни времени.       — Шуппу, погнали! — сразу же крикнул Ким. Он почувствовал, как силы наполнили его тело, как только прошлась волна трансформации. Ле Тьен ненавидел чувствовать себя слабым — спортсмен, самый сильный в классе, всегда готовый поспорить с любым человеком и даже животным — вот так лежать, плавясь от боли, было как плевок его гордости.       — Теперь мне пора, — вздохнул старик, повернувшись обратно к выходу.       — Постойте! — воскликнул Ким. — А Мак… Пегасу вы тоже дали талисман?       Хранитель странно на него посмотрел, а после обреченно покачал головой.       — Бражник знает, кто он. К сожалению, я ничем не смогу помочь, — мужчина виновато опустил голову. — И тебе запрещаю. Бражник может за ним следить, а для победы над ним героям понадобится любая помощь. Ты же не хочешь, чтобы твой талисман оказался помощником силам зла?       — Но ему же крупно досталось! — сел на кровати Ким, почти не чувствуя прежней боли. — В костюме перенести это все не так уж и сложно, он ведь волшебный, — спортсмен показал на себя, уверенно сидящего на кровати. — Я слышал, что у него серьезные проблемы. Я не могу оставить его, он мой друг!       Дед грозно повернулся к нему. В его глазах было столько злобы, что по спине Ли Тьена пробежалась волна мурашек.       — Если ты не способен хранить тайну личности, тогда мне придется забрать Тиару, — холодно сказал он. — И будь уверен, я смогу это сделать.       Ким обреченно кивнул, а дедушка, выскользнув из палаты, больше никогда к нему не возвращался.

***

      Маринетт разомкнула глаза от какого-то шума в коридоре. Кажется, что-то случилось. Она обвела взглядом свою палату, но ничего странного не заметила — все стояло на своих местах, в комнате никого не было, а рядом на стуле, положив на нее голову, спал Нуар…       Погодите.       Она потянула руку к напарнику, чтобы разбудить его, пока никто не зашел, и ужаснулась — рука была обтянута в красный в черную крапинку костюм.       — Тикки, трансформируюсь! — выкрикнула Маринетт, и, пока исчезал костюм, открывая миру ее больничный халат, она стала расталкивать напарника. — Ну же, Кот, вставай, тебя не должны здесь увидеть!       Нуар сонно разлепил глаза и лениво поднял голову с кровати. Он медленно потянулся, разминая затекшие мышцы и недовольно нахмурился.       — Принцессы должны будить поцелуем, — пробухтел он, едва открывая рот. — И вообще, надо сюда кушетку принести, у меня, кажется, шея затекла.       — Я не собираюсь здесь надолго задерживаться, — сквозь зубы произнесла героиня без костюма. — И если ты сейчас же не уберешься, то следующую ночь проведешь на улице.       Кот обидчиво надул губы и скрестил руки на груди. Его вид мог бы показаться смешным, если бы Маринетт не услышала голос ее лечащего врача, который как раз зашел в соседнюю палату с утренним обходом.       — Тебя сейчас заметят, уходи! — прошептала Маринетт, оглядываясь по сторонам, проверяя, не осталось ли каких-либо следов ее превращения. Глаза в панике округлились, когда она увидела обессиленную Тикки, лежащую на покрывале. Она схватила ее, открыла ящик в тумбочке и посадила ее туда, засовывая также и открытую коробку печенья. Кот, поняв, что ситуация тревожная, мигом скрылся в оконном проеме, захлопывая за собой створку.       Дверь открылась ровно в тот момент, когда Маринетт задвигала ящик.       — Итак, мадмуазель Дюпен-Чен, как вы чувствуете себя сегодня?

***

      Сегодняшний день был однозначно лучше предыдущего. Проведя всю ночь в костюме, Маринетт не чувствовала боли при движении, все многочисленные на ее теле небольшие синяки и ранки сошли, а на щеке осталась лишь маленькая царапина. Доктор все никак не мог понять, как же все так быстро зажило, ведь такие гематомы рассасываются минимум неделю при должном уходе. На это Маринетт могла лишь пожать плечами — видимо, у нее очень хорошая регенерация, натренированная годами падений на ровном месте. Пораженный врач решил снять бандажи, чтобы проверить состояние вывихнутых конечностей, и его брови взлетели вверх. Маринетт вполне нормально могла ими двигать, а при касании не подавала признаков боли. В общем, доктор ушел в полном смятении, размышляя о неоткрытых еще наукой способах лечения.       После завтрака к ней пришли родители и принесли планшет с эскизами, но Маринетт даже не успела его разблокировать, как в палату залетели ее друзья. Алья с разбегу обняла подругу, удивилась ее посвежевшему виду и стала рассказывать последние новости, которые были пострадавшей как бальзам на душу. Ле Тьену стало гораздо лучше! Все врачи разводят руками, не понимая, как это произошло, но все сваливают на молодой организм, готовый сражаться против любых болячек, даже против удара цепом.       Друзья пробыли недолго — они желали навестить Кима, а часы посещения строго ограниченны. Маринетт не стала расстраиваться — она бы и сама пошла, но врач еще не разрешил вставать на ноги. После их ухода она подумала, что неплохо было бы как-то подбодрить Адриана — казалось, что прекрасный принц из сказки был околдован злобной ведьмой (и это Маринетт не Кагами имеет ввиду, нет). Его идеальная внешность сильно пострадала — синяки пролегли еще глубже, а волосы были растрепаны, словно он только что пронесся по городу на мотоцикле без шлема. Воодушевленная тем, что может хоть чем-то ему помочь, пусть даже и просто подбодрить, Маринетт с энтузиазмом села доделывать плакаты, размышляя о возможных вариантах подарка.

***

      Вечер наступил незаметно. Маринетт, увлекшаяся работой, заметила это лишь когда в палату вошла медсестра, чтобы включить свет.       Вернувшись к работе, она с удивлением обнаружила, что почти все плакаты отредактированы — ей осталось довести до идеала всего пару рисунков, и работа готова. От радости, навалившейся на девушку от этого осознания, ее отвлекла телефонная трель.       — Алло? — она даже не взглянула на телефон — звонить ей могли лишь родители или друзья. Ну и, возможно, Пенни, но та уже долгое время не объявлялась.       — Маринетт? О боже, с тобой все хорошо? — обеспокоенный мужской голос на другом конце Маринетт узнала сразу, и ее сердце забилось чуточку чаще. — Я только сейчас узнал о произошедшем, когда Кошечки собрались на генеральную репетицию перед премьерой. Прости, что не навестил тебя раньше. Как ты себя чувствуешь?       — Со мной все хорошо, — поспешила уверить Луку Маринетт. — Завтра уже выписывают, можешь не волноваться.       В телефонной трубке послышался облегченный выдох.       — Во сколько? Я мог бы вырваться между прогонами, встретить тебя…       — Не стоит! — возразила она. — Вы так долго к этому готовились. К тому же, я хочу, чтобы все увидели новые костюмы.       Маринетт хитрила — она и правда гордилась своим последним творением для «Кошечек», но по большей части не хотела, чтобы Лука пропустил такой важный для него день. Ей было стыдно, но со всеми переживаниями она даже забыла, что премьера их новой песни состоится завтра.       — Хорошо, — с нежностью в голосе согласился собеседник. — Поверь, твои костюмы станут новой сенсацией. Будь готова, что отбоя от заказов не будет.       Маринетт залилась румянцем от внезапной похвалы. Лука всегда умел подбирать правильные слова для того, чтобы ее подбодрить.       В отличие от Кота, который аккуратным мешком упал сквозь окно на пол ее палаты.       — П-прости, мне пора, медсестра что-то хочет мне сказать. Пока! — не дождавшись ответа, Маринетт сбросила вызов, и очень вовремя — Нуар издал протяжный вопль.       — Кто придумал делать выступы на подоконниках? Совсем о Котах не думают, — поднимаясь, произнес герой. — А если какой-то бродячий кот споткнется и поранится?       — Единственный кот, который способен на это, сейчас передо мной, — уперла руки в бока Маринетт. Кот потер ушибленный локоть и внимательным взглядом ее осмотрел.       — И с кем прекрасная Леди вела диалог? Со своим принцем? — широко улыбнулся Нуар. Его улыбка слегка дрогнула, когда щеки Маринетт, против ее воли, порозовели.       — Неважно, — отвела она взгляд, напрягая этим его еще больше.       — Неужели это та самая моделька, за которую борется половина девушек Парижа? — ехидно произнес он, взяв свой хвост в лапы.       Маринетт почувствовала, как ее лицо запылало.       — Я не отношусь к этой половине. Больше не отношусь, — добавила она слегка расстроенным голосом. Покачав головой, словно отмахиваясь от надоедливой мухи, Маринетт поспешила сменить тему. — Тебе ответил кто-нибудь из героев?       — Король Обезьян, Рена Руж, Карапас и Вайперион. Вполне ожидаемо от Мастера, отдал талисманы тем, кого Бражник не знает в лицо, — пожал плечами Нуар и присел на свое привычное место рядом с кроватью. — Я сказал им собраться сегодня, чтобы обсудить план. У меня есть на примете одно место, где нам никто не помешает.       — Я пойду с тобой! — не терпящим возражения голосом произнесла девушка. — Мне уже гораздо лучше. Видел бы ты лицо врача, когда он сегодня проводил осмотр. Он точно не понимал, как мне удалось встать на ноги так быстро.       — Моя Леди, я не могу позволить тебе пойти, — холодно произнес Нуар. Его брови были сведены, а рука, лежащая на кровати, сжалась в кулак. — Я знаю, что тебе пока запретили вставать.       — И откуда этому Котику все про меня известно? — возвела глаза к нему девушка. — Нуар, я не могу не присутствовать на первой встрече героев. Я должна хотя бы объясниться перед ними.       Их упрямые взгляды встретились в молчаливой битве. Каждый стоял на своем, но, все же, Кот сдался первым.       — Только с одним условием, Моя Леди. Я отнесу тебя туда и обратно, чтобы ты не нарушала предписания умных людей, — лукаво улыбнулся Нуар своей белоснежной улыбкой.       Маринетт, обреченно вздохнув, согласилась.       — И когда ожидается совет героев?       — Сегодня ночью. Я подумал, что не стоит Бражнику знать, что в городе теперь лишняя пара людей с талисманами, — пожал плечами Нуар. — И еще, Моя Леди. Мне кажется, я придумал способ защитить твоих родителей, хотя бы на время. Но тебе этот способ может не понравиться.       — Нуар, если они будут в безопасности, я готова на любой безумный план.