Гармония

      Алья с трепещущим от волнения сердцем наблюдала за битвой. Имя ее девочки ни разу не всплыло в процессе сражения, но повода не волноваться за Маринетт у нее не было. Ну не стали бы Кот Нуар и Леди Баг поднимать такую шумиху, если бы не нужно было волноваться! Алья с момента общего сбора уже продумала в голове сотни способов отвадить Маринетт перед людьми, ведь акума, выкрикивающий ее имя на весь Париж, наверняка вызовет подозрения, но этого не потребовалось. И сколько бы она теперь не думала об этом — все казалось бессмыслицей. Она искренне не понимала поведения Бражника, да и великий черно-красный дуэт разделял ее недоумение в этом вопросе.       Времени для разговоров во время битвы у месье Голубя особо не было — герои уже научились с ним сражаться за те двадцать четыре раза, что он был акуманизирован до этого, поэтому битва не затянулась. Но даже до начала сражения он ни разу не заикнулся о Дюпен-Чен! Может, он просто не успел потребовать привести Маринетт до того, как прибыли герои? Черт бы побрал его и Бражника с их планами. Ничего с ними не понятно!       Поэтому, когда Алья после уроков со всех ног рванула в пекарню, чтобы успокоить, наверняка, испуганную подругу, она сначала не поверила глазам. Маринетт сидела на своем стуле, напевая новую песню «Кошечек», и рисовала какие-то эскизы. Ни страха, ни паники. Серьезно, если бы Алья не была Реной Руж и не знала, какая проблема взвалилась той на плечи, точно бы ничего не заподозрила. Да как вообще можно быть такой спокойной в подобной ситуации?! Или в Маринетт опять играет та самая черта характера, которая позволяет ей взять себя в руки, как в случае с акуманизацией Милен?       В любом случае, подобное злило Сезер. Нет, она была в ярости!       Во-первых, ее лучшая подруга стала наживкой для одной всем известной Моли, которому, кажется, каждый Парижанин мечтает оторвать крылья и затолкать их ему же в рот. Конечно, тут ярость распространялась именно на последнего, но это не уменьшало бушующие эмоции. Можно было сказать, что в этом случае эти двое равноправно разделяли гнев Сезер.       Во-вторых, эта же лучшая подруга каким-то образом смогла узнать то, что ей не удавалось с момента появления Ледибаг! Этот факт просто не укладывался в голове Альи. Она не смогла узнать личность героини за все время ведения Ледиблога даже с учетом нескольких интервью, а Маринетт просто снова попала в передрягу. И, главное, как удачно! А то, что ради этой тайны ей пришлось совершить полет с крыши, Алья предпочитала упускать.       И, в-третьих, все та же девушка сейчас ни словом не обмолвилась о первых двух пунктах. И это уже было основным источником гнева. Они ведь лучшие подруги! Да ради Маринетт она была готова осуществлять все те безумные планы по признанию Адриану, ни разу не поставив их под сомнения. Даже не злилась, когда из-за внезапно проснувшегося Мямлезявра или неожиданных ситуаций все снова летело в кювет.       Сейчас Маринетт спокойно сидела за своим письменным столом и просматривала листы с домашними заданиями, которые она ей принесла. Алья буравила ее напряженным взглядом, теребя телефон левой рукой. Пальцы выстукивали быстрый ритм по чехлу, который услужливо попал под атаку вместо стекла, да так, что, казалось, будто тут играет барабанщик из хард-рок группы. Алья всеми силами пыталась удерживать себя от вопросов и прочего, что могло бы привести к ссоре, ведь недавно из-за этого Маринетт попала в больницу. Теперь Сезер не позволит себе психовать раньше времени, как бы ей этого не хотелось, а сначала постарается разобраться во всем. В какой-то степени она была горда подругой — та выглядела как обычно, даже лучше, чем в последнее время. Она была рада, что та почти не спящая зомби-Маринетт, думающая только о работе, покинула ее тело. Зная, в какой опасности она сейчас находится, Алья не могла перестать восхищаться ее выдержкой. Надо признать, Маринетт могла удивлять, оказываясь в нестандартных ситуациях. Наверное, отчасти поэтому они смогли стать такими хорошими подругами.       — А ты уже закончила свою работу? — Алья пошла в наступление, решив начать издалека. Ну не могла она больше ждать и просто отбивать дробь по телефону. Нужно было действовать, а то она потеряет свой шанс узнать ту тайну, за которой гналась столько времени.       Маринетт оторвала взгляд от стола и радостно ей улыбнулась. Совсем как раньше, будто не было ее истощения самой себя, Свободной Баг, секрета личности Героини и много чего еще. Черт. А не подменили ли ее подругу в больнице? Потому что раньше Маринетт в нервной ситуации точно начала бы уступать своему Мямлезавру, а тут так спокойно держится.       — Да, сегодня утром доделала и отправила все, — Маринетт потянулась на стуле, разминая мышцы. — Теперь жду ответа. Если не придется ничего исправлять — я полностью свободна.       — Так теперь ты, наконец, скажешь мне, чем таким важным ты была занята, что больше была похожа не на человека, а на зомби-трудоголика?       Под недовольным взглядом Маринетт стушевалась. Алья видела, как она закусила губу и нервно отложила листы в сторону.       — Давай еще немного подождем, — смущенно улыбнулась Маринетт. — Я пока не могу об этом говорить.       Алья смиренно кивнула и решила перевести тему. Раз тут не удастся копать (а это ей подсказывало чутье журналиста), то можно пойти дальше, к главному секрету. Надо только действовать максимально аккуратно.       — Кстати, я загрузила проект по истории в Ледиблог, — Алья быстро повернула телефон в руке, включая его, и подошла к Маринетт, чтобы показать страницу. — Тут столько просмотров и комментариев! Мне даже кажется, что первое появление героев столько интереса не привлекло, как мой доклад!       Маринетт смотрела в телефон с легкой улыбкой.       — Осталось лишь догадаться, кто скрывается за маской сейчас.       После своей реплики Алья наблюдала за реакцией. Увиденное ей и как журналисту, и как подруге не понравилось от слова совсем — Маринетт ее просто проигнорировала. Но слегка заметная дрожь в руках выдавала ее состояние.       — Ты даже не будешь меня упрекать в том, что я снова хочу снять с героев маски? — удивленно ахнула Алья и притворно схватилась за сердце. Может небольшой спектакль развяжет Маринетт язык, и она во всем признается? Ну не может ведь она скрывать такое от нее?.. Или все-таки может? — Ты так сильно пострадала? С тобой все хорошо? Голова не болит? Может кружится? А если…       — Со мной все в порядке, — Маринетт замахала руками в воздухе. Алья удивилась, что она так спокойно двигает больной рукой, но ничего не сказала. Так как костылей в комнате не было, можно было понять, что раны заживают как на собаке, а, значит, и волноваться не нужно. — Просто устала тебя отговаривать. Я верю тебе. Ты не станешь никому говорить об этом, даже если узнаешь. Но подумай: что будет, если Бражник сможет тебя контролировать? Ты ведь сразу же побежишь к Ледибаг, кем бы она ни была. Мне кажется, герои именно поэтому скрываются. Хотя бы в реальной жизни они могут быть в относительной безопасности благодаря тому, что об их личностях не знают. Вспомни хотя бы супергероев, которыми ты восхищаешься. Сколько из них попадало в переделку только потому, что об их личностях знали?       Алья не ожидала столь пламенного ответа, отчего так и застыла посреди комнаты с телефоном в руках. Слова Маринетт подействовали отрезвляюще — она поняла, что до тех пор, пока они не смогут победить Бражника, не стоит ей знать тайну Ледибаг. Даже о Карапасе не следовало бы знать. Да разве можно было надеяться, что Маринетт выложит все на тарелочке?.. Ладно, себе врать не стоит. Да, она надеялась. Надеялась, что подруга ей раскроет этот секрет, потому что знает, как же хочется главной поклоннице героев знать их личности. Но Алья же тоже скрывает от нее тайну, что является Реной Руж.       Однако вместе с этим пришло и еще одно осознание — Маринетт ни в коем случае не должна попасть под контроль Бражника. Перерыв в два дня был необычен, но, возможно, его бабочкам потребовался отдых после того, как акума смогла захватить Ледибаг.       Но что, если есть и другая, более тривиальная причина? Может, Бражник ждал, когда чувства Маринетт выйдут из-под контроля?       И если это действительно является настоящей причиной такого непредвиденного поведения сегодняшней акумы, то Маринетт сейчас находится под гораздо большим давлением, чем она могла себе представить. Всегда контролировать свои эмоции — такое не под силу даже героям.       Алья решительно подошла к ней и присела перед стулом на пол.       — Что ты делаешь? — обеспокоенно начала Маринетт, стараясь поднять ее с колен.       — Девочка моя, если тебе вдруг будет плохо, страшно или ты почувствуешь злость — знай, я всегда рядом, — Алья взяла ее руки в свои. Чужие ладони были слишком холодными. — Я всегда готова тебя выслушать, успокоить и помочь с чем бы то ни было. Только не держи все в себе, хорошо?       Алья пристально смотрела на Маринетт, надеясь, что она поймет ее слова правильно. Она искренне хотела помочь, и сделает что угодно, лишь бы с ее девочкой ничего не случилось.       Маринетт смотрела на нее широко раскрытыми глазами, смешно приоткрыв рот. Ее губы слегка задрожали, и Алья видела, что она едва сдерживает себя. Но через пару мгновений она рвано вздохнула и смогла растянуть губы в полуулыбке.       — Хорошо, Алья, — Маринетт сжала ее ладонь в своей. — Спасибо тебе.

***

      Алья решила остаться у Маринетт, ведь сегодня присматривать за ней должна Рена Руж. Кроме того она видела, насколько ей требуется сейчас поддержка. Девушки рассказывали друг другу истории о прошедших днях, все еще избегая разговоров о героях и акуманизациях, а также скрывая друг от друга вторую сторону их жизни.       Маринетт решила заняться набросками для Рождественского Бала, о котором ей напомнила Алья. Пролистав скетчбук, она обнаружила, что платье, которое она сделала еще летом, идеально для него подходит. Правда, сначала она создавала его как эскиз для выпускного, но, немного подумав, решила все же остановиться на нем. Алья сидела рядом, переключая песни, пока Маринетт водила по чистому листу карандашом, создавая для нее костюм. Вдохновленная обществом, теплотой комнаты и ностальгией по старым дням, работа у нее шла как по маслу. И вот, на трех разворотах скетчбука уже были разные наброски.       — Вау, девочка, ты как всегда бесподобна, — Алья увлеченно рассматривала длинное красное платье в пол, что Маринетт для нее придумала. Перелистнув страницу, она обнаружила костюмы для Нино и Адриана. Они были похожи, почти что идентичными — пиджак, рубашка, галстук-бабочка, но костюм Нино был классическим черным, а Адриана — белым. Словно для жениха.       Алья не могла не высказать последнюю ассоциацию Маринетт, на что та обиженно надула губы, но ничего не сказала.       — Надо будет только ткань купить, — заметила Маринетт после пары исправлений в платье Альи, которые она все же решила внести.       Через пару часов, когда они выбирали фильм для совместного просмотра, послышался стук. В комнату вошла мадам Чен.       — Простите, я вам не помешала? — женщина выглядела обеспокоенной и переводила взгляд с одной девушки на другую. Она вошла в комнату, но придерживала люк открытым.       — Нет, мам, все хорошо, — Маринетт посмотрела на Алью и на ее лице расплылась улыбка. Сабина тем временем поджала губы, что было для нее нехарактерно. Маринетт непонимающе заерзала на месте.       — Алья, прости, ты не могла бы помочь Тому в пекарне? Нам нужна помощь, слишком много клиентов, — мадам Чен выглядела смущенной, но Алья с готовностью согласилась.       Как только за ней захлопнулась дверь, мадам Чен присела рядом с дочкой на софу.       — Что-то случилось? — Маринетт уставилась на мать, которая вела себя крайне нервозно. Она разглаживала складки на своей униформе, избегая взгляда дочери.       После ее вопроса женщина вздохнула, выпрямилась и, собравшись окончательно с мыслями, повернулась к Маринетт.       — Девочка моя, нас с отцом хотят отправить в Китай. Ненадолго, — добавила она, видимо отреагировав на странное выражение лица. А у Маринетт тем временем неприятно засосало под ложечкой. — Отель Буржуа собирается расширяться. Мэр хочет, чтобы выпечка нашей пекарни представлялась в ресторане в Китае.       Маринетт похлопала глазами и через мгновение широко улыбнулась. Первая мысль о том, что Бражник каким-то образом начал воздействовать на ее окружение мигом испарилась, когда она осознала, что у источника этой новости наверняка есть пара кошачьих ушей.       — Это отличная возможность, конечно езжайте! — ее счастью и правда не было предела. У Нуара получилось! Ее родители уедут, будут в безопасности. Бражник не станет гнаться за ними по всему миру, тогда как Маринетт находится в Париже.       Мадам Чен виновато посмотрела на дочь.       — Но ты ведь еще не до конца оправилась, — она указала рукой на ее ногу. — И я не знаю, как ты перенесешь перелет…       — Нет, мама, я останусь здесь, а вы езжайте! — мгновенно отреагировала девушка. Сабин строго на нее посмотрела.       — Но я не могу оставить тебя! — возразила она. — Кто будет приглядывать за тобой все это время?       Маринетт на секунду задумалась, но ответ нашелся сразу же.       — Алья! — она сказала это чуть громче, чем рассчитывала, и смущенно почесала затылок. — Я имею ввиду, она точно не откажется. К тому же, — Маринетт встала с кровати и сделала пару шагов по комнате, — смотри, я уже полностью восстановилась.       Она действительно чувствовала себя отлично. Благодаря тому, что она старалась почти все время проводить в костюме, ее травмы регенерировались быстрее. Наступать на вывихнутую ногу не составляло большого труда, оставалось лишь чувство легкого ушиба, а рукой она спокойно могла поднимать вещи.       Тем не менее, мама сразу подбежала к ней и посадила на кровать.       — Тебе еще нельзя перетруждаться, — строго сказала она, нахмурив брови. — Ты же слышала доктора.       — Слышала, — устало согласилась она. — Но это не повод упускать такой шанс. Я буду в порядке, правда!       Лицо Сабины смягчилось, и она ласково прижала к себе дочь, одной рукой обнимая со спины, а другой поглаживая по волосам.       — Ты стала такая взрослая, — прошептала она, на что Маринетт смутилась. — Может мне все же попросить кого-то из знакомых присмотреть за тобой? Позвонить бабушке с дедушкой?       — Мама, бабушка сейчас на Гавайях, а дедушке я бы не хотела навязываться. Ты ведь знаешь… Он хоть и помирился с папой, но все еще с трудом привыкает ко всему новому. Если я поселюсь у него, то, боюсь, оставшиеся волосы на его голове будут выдраны им же при использовании мной техники. Да и я не немощная, — Маринетт вырвалась из родительских объятий и серьезно посмотрела матери в глаза, внутренне паникуя. Как она могла забыть сказать Нуару о дедушке?! Пускай они и не так близки, как хотелось бы, но он все еще часть ее семьи и может подвергнуться атаке или акуманизации. Бражник ведь уже один раз поймал его в свои сети, а то, что главному злодею очень нравится повторяться с акуманизациями, весь Париж уже понял только по одному месье Голубю. Нельзя было идти к дедушке и надеяться на то, что он сможет не попасть на прицел Моли. Да и все равно, сходиться им было трудно. Пускай она и смогла найти путь к сердцу старого пекаря, но он все еще был очень нелюдим и замкнут. Вторгаться в его жизнь, тем более так, было бы ужасно. — Я справлюсь.       Сабина усмехнулась и встала с софы.       — Нам сказали, что это срочно, поэтому мы выезжаем сегодня, — она наклонилась к дочери и поцеловала ее в лоб. — Мы всего на неделю. Будем звонить каждый день, бери трубки. Не открывай незнакомцам дверь. Береги себя. Еда…       — Мам, у нас будет достаточно времени, чтобы ты мне все это сказала, — Маринетт ухмыльнулась, не скрывая насмешливого взгляда. — Идите собираться, вам ведь столько всего сделать нужно. Не переживайте обо мне.       Сабина погладила ее по макушке и поспешила выйти из комнаты.       Маринетт же почувствовала облегчение. Теперь Бражник не сможет навредить ее родителям.

***

      Адриан сидел на скамейке в раздевалке, облаченный в форму для фехтования. Тренировка выдалась тяжелой для не спавшего парня, отчего он часто пропускал удары. Серьезная травма ребер, которую он получил от Свободной Баг все еще ныла, но, тем не менее, было еще кое-что, что заставляло его грудную клетку болеть. Он скрестил руки в замок и напряженно смотрел себе под ноги.       Кагами.       После акуманизации, подвергшей в хаос весь Париж, он связался с ней лишь однажды. И то, только чтобы узнать, все ли с ней в порядке. Возможности увидеться с ней не было из-за выходных, поэтому сегодня, когда он встретил ее лицом к лицу перед тренировкой, сердце нещадно заныло. Она была замечательной, красивой и сильной. Но, вспоминая поцелуй с ней и почти-поцелуй с Маринетт, Адриан понял, что это две совершенно разных вещи. Целуя фехтовальщицу Адриан ощущал лишь движение чужих губ на своих, с Маринетт же — был взрыв. Он помнил, как туманились мысли, как каждый сокращаемый миллиметр между их лицами заставлял волну мурашек пробегать по позвоночнику. И теперь, зная это, он не мог заставить себя посмотреть Кагами в глаза. Он знал, что необходимо было объясниться, что-то сказать, но как к этому подойти — не имел ни малейшего понятия.       Дверь тихонько скрипнула. Адриан услышал приближение шагов, но не поднял головы.       — Ты идешь? — спросила Кагами. Видя, что он не двинулся с места, она присела рядом.       Адриан замер, не смея пошевелиться. Воцарилось напряженное молчание, которое каждый из них боялся нарушить.       — Ты мне давно не писал, — спокойно произнесла Кагами.       Адриан кивнул и сжал руки до побеления костяшек. Необходимо было прямо сейчас обо всем ей сказать. О том, что все еще влюблен в Ледибаг, о том, что ошибся в собственных чувствах. Пока он набирался смелости раскрыть губы, дабы произнести это, Кагами сделала все за него.       — Наверное, мы слишком поторопились, — звук ее голоса отдавался болью в каждой клеточке тела.       Адриан выпрямился. Лаконичность фразы поражала, ведь всю ту кашу, что он варил в мыслях, Кагами смогла уложить в одно предложение.       — Прости, Кагами, — начал он медленно, повернув голову в сторону окна и рассматривая пейзаж. — Ты замечательная девушка, но вся проблема во мне. Я никак не могу отвернуться от той девушки, хоть и понимаю, что нам не суждено быть вместе. Я не хочу тебя обманывать.       Кагами слушала его молча. Адриан почувствовал, как один из камней, грузивших его сердце, исчез, когда она накрыла его руку своей. Он, наконец, решился на нее посмотреть — выражение ее лица не выражало ничего. А, может, Адриан просто разучился его читать.       — Я понимаю, — ее голос был таким нежным и успокаивающим, что Агрест почувствовал себя самым ужасным человеком на планете. — Чувства сложная вещь, и нельзя их отпустить просто по щелчку пальцев. Но знай, — она прикоснулась к его лицу, заставляя посмотреть на нее. В ее глазах была тоска, и Адриан сглотнул, борясь со своими эмоциями. — Я буду ждать тебя столько, сколько потребуется.       Она приблизилась и оставила прощальный поцелуй на его щеке. Сквозь это действие она словно передала ему все свои чувства, всю ту искренность и боль, что она могла ощущать лишь рядом с ним.       Кагами встала и вышла из раздевалки, оставляя Адриана одного, смущенно касающегося своей щеки.