***
31-е декабря 1926-го года Когда в доме есть больной человек — это чувствуется сразу. Запах лекарств пропитывает всë, от простыней и занавесок до мебели и ковров. Но в маленькой квартирке на тихой лондонской улочке нет ковров, да и мебели очень мало. Комнатка в этой квартире всего одна, совмещающая в себе и кухню, и спальню, и детскую. Уборная ещё меньше, чем комната, и её двум жильцам квартирки приходится делить с соседями — мистером и миссис Хаул. Месяц назад сюда переехала беременная Меропа Мракс с дочкой — четырёхлетней Линдой. Уже тогда женщина стала замечать за собой признаки страшнейшего и неизлечимого по тем временам заболевания — туберкулёза. Квартирку единственная наследница Слизерина искала через знакомых волшебников. Спустя неделю поисков и обиваний порогов подельников её отца, Меропу пустили в пустующее жилье чуть ли не самой окраине города, запросив умеренную квартплату — два галлеона в месяц. По-началу женщина пыталась работать, чтобы уплачивать за квартиру, но вскоре слегла с тяжёлым кашлем. Даже будучи волшебницей, она не могла заклинанием излечить сама себя — попросту не знала как. Линда изо всех сил пыталась помогать матери, но, к сожалению, этого было мало. Да и тем более, что может сделать четырехлетний ребенок, пусть и отпрыск волшебницы? Максимум — не доставлять матери лишних проблем. Это и старалась делать малютка. Не смотря на состояние своей жилицы, хозяева посчитали излишним как либо помогать ей и дочке. Меропа не ропщет, зная, что чета Хаул и так много для неё сделала после того, как Марволо Мракс крупно подставил мистера Оливера Хаула. Но денег у мисс Мракс больше нет, ведь она ещё вчера последнее отдала на уплату комнатки. Встать с кровати Меропа тоже не может — сил не было от слова совсем. Ужасный удушающий кашель то и дело проходится по хрупкому телу девушки, да и, как назло, очень скручивает низ живота. А ведь срок уже подошёл! Меропа понимает всю паршивость ситуации и то, что, скорее всего, смерть для неё уже подготовила свою косу — роды её ослабленный туберкулёзом организм вряд ли переживёт. Превозмогая слабость, девушка приподнимается на кровати и подзывает дочку, тихо играющую на полу: — Ли… Девочка вскакивает и подбегает к маме, с готовностью выполнить любую её просьбу смотря ей в глаза. — Ли, дочка… Слушай внимательно… — тут новая волна кашля сотрясает грудь девушки, и она замолкает, откашливаясь. Спустя несколько мгновений Меропа продолжает, — беги к миссис Хаул и… проси привести врача. Линда пулей срывается с места и исчезает в дверном проеме. Меропа, слыша топот маленьких ножек, улыбается. Потом к ботиночкам дочки присоединяйтся скрип половиц под грузной Карой Хаул. Она вплывает в комнату и смотрит на лежащую на кровати девушку оценивающе, с недоверием. Меропа хотела было повторить просьбу привести врача или повитух, но вдруг низ живота скручивает такая дикая боль, что девушка не сдерживается и кричит, выгибаясь в позвоночнике. — Помогите… Ребёнок… — только успевает прошептать Меропа, прежде чем потерять сознание… У неё мальчик. Он рождается здоровым при помощи повитух и вызванного с дежурства местного врача. Меропа Мракс умирает, так и не прийдя в сознание. Имя мальчику даёт плачущая сестра, не оставляя надежды увидеть отца, — Том Марволо Реддл. Профессор Реддл не прикрыла дверь. Гарри сначала не понял, почему, но потом, уже много позже, до него дошло, зачем новая преподавательница оставила возможность только им с Гермионой, сидевшим на последней парте ряда Гриффиндора и находившихся ближе всех к выходу из класса, услышать начало разговора: — Милая моя мисс Амбридж! — сразу же зазвучал устало-спокойный голос профессора. — Прежде, чем вы скажете хоть слово, я хочу у вас спросить: вы в курсе, кто я такая? Амбридж запыхтела. Гарри представил её исказившееся в мимических конвульсиях лицо, и его передернуло от отвращения. — Конечно, мисс Реддл, я знаю о профессорах Хогвартса всё, что директор Дамблдор написал в отчёте… — Значит, мало написал, — хмыкнула девушка. — Во-первых, милейшая, ко мне уже четыре года как уместно обращение «миссис». И не Реддл, а Бэйли. Предупреждая все вопросы — в Хогвартсе я предпочитаю пользоваться девичьей фамилией. Во-вторых, вы что-то говорили про оскорбления двух учеников Слизерина. Так вот, в моем кабинете есть омут памяти, а также множество зеркал, переодически записывающих все происходящее. Можем прямо сейчас вернуться и либо проверить воспоминания каждого ученика об этих десяти минутах урока, либо посмотреть на записи с зеркал, и я больше чем уверена, что никакого оскорбления там не было. Желаете проверить? Профессор явно тихо и очень умело издевалась над слишком правильной наблюдательницей. Гарри хмыкнул — новая преподавательница ему очень даже нравилась. Они с Гермионой, похоже, были солидарны, ибо оба улыбались и старались не шуметь. В остальном классе происходил небольшой Армагеддон — «львы» и «змеи» решили снова выяснить отношения и, уже даже не пытаясь шептать, швырялись в друг друга чем попало. Этим увлёкся даже Рон — палочкой он направил струю из чернильницы прямо в нос Гойлу. На своё несчастье, парень попал на юбку к Дафне Гринграсс, и та, громко завизжав, запустила в него каким-то заклинанием. Рон уклонился, и чисто теоретически, заклинание должно было попасть в Гермиону, но та, спокойнее удава взмахнув волшебной палочкой, произнесла: «Протего!», и мигом выросшее вокруг неё светлое силовое поле оградило её от какой-то зеленой жижи, которой наградила Уизли Гринграсс. — Я так чувствую, профессор нам сейчас устроит, — шёпотом сказал Гарри подруге и кивнул на дверь. — Вряд ли, — Гермиона еле заметно качнула головой. — Амбридж промолчала, а значит, прямо сейчас они в класс не пойдут. Гарри выдохнул и снова напряг уши, пытаясь расслышать происходящее за дверью более подробно. — Но это не главное, — продолжала профессор. — В министерстве должно быть известно о том, что я легиллимент, и мы чувствуем всех волшебников, а тёмных магов — особенно. Также вы сказали, что в курсе моего происхождения, а значит, знаете, что я имею полное и законное право утверждать о возрождении Волан-де-Морта. Соответственно… Вот это номер! Голос учительницы звучал слишком уверенно, чтобы ей не верить. Да и факты в со скрипом ворочающихся мозговых извилинах медленнно накладывались один на другой, как пазл. Гарри внезапно вспомнил, что фамилия вышеупомянутого Тома — Реддл. А значит, Линда ему никак не меньше прямой родственницы. Вариант простого совпадения сразу отметался, ведь девушка сама заявила об обратном. И то, что она этот… легиллимент, который чувствует тёмных магов… Гарри тоже почувствовал обоих Реддлов — шрам начал зудеть сильнее. Значит, он тоже легиллимент? Вопросов становилось больше, голова у Гарри пухла, а разговор с Амбридж не заканчивался… — Не имеете! — взвизгнула наблюдатель, перебивая профессора. — Даже ваши заслуги перед авроратом не дают вам право так открыто идти против магического мира! В министерстве не считают за правду ни ваши «ощущения», ни бредни мальчишки-Поттера, примите к сведению! Вообще, миссис Бэйли, радуйтесь, что вы вообще смогли вернуться в Хогвартс! Где у министерства гарантия, что вы с Поттером не в сговоре? Сначала Гарри задумался было про «заслуги перед авроратом», но дальнейшие слова Амбридж прозвучали для него как детское нытьё. Нет, конечно, иллюзий по поводу непредвзятости министерства он не питал, но так откровенно отрицать и ощущения прямой родственницы Волан-Де-Морта… Это пахло намеренным сокрытием информации. Что в мире маглов, на секундочку, чревато уголовной ответственностью. Его негодование разделила и учительница. — Сговор? Бредни? — в голосе профессора Реддл звенела еле сдерживаемая ярость. — Вы там совсем умом тронулись? Ладно я, но у мальчика погиб друг, он в одиночку выстоял против Волан-де-Морта и его соратников, а вам — бредни? Вы вообще какое право имеете отрицать слова очевидца? Искренняя и неприкрытая ненависть к бюрократии магического мира так и сквозила в словах девушки. Образ классическо-правильной «Мэри Поппинс» трещал по швам. Гарри замер. Он не ослышался? Профессор Реддл только что действительно заступилась за него? И не только заступилась, но и похвалила…? — Миссис Бэйли…! — Гарри не видел, но его воображение уже заботливо нарисовало ему вероятную картину за дверью: в своём негодовании Амбридж забыла как дышать и, только гневно выпучивая глаза, лихорадочно хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Потом парень бросил взгляд на Гермиону и по её скривившемуся лицу понял, что она представила нечто похожее. — Вы… вы оспариваете решение министра?! Я напишу жалобу на вас! — Да, оспариваю, — уверенно-саркастично ответила Реддл. Её кивок Гарри скорее почувствовал интуитивно, нежели расслышал. — Могу даже в письменном виде это сделать, с подписью, пунктами в законодательстве, свидетелями и доказательными аргументами. Надо? — Будьте любезны, в мой кабинет! — просвистела, нежели прошипела Амбридж. — Там мы с вами распишем ваши показания поминутно, а после я напишу на вас жалобу, и ваша учительская карьера полетит уж если не на дно марианской впадины, то ниже Азкабанских подвалов точно! — Бога ради! Сделайте одолжение, — до ушей гриффиндорцев донёсся шелест ткани, и те поняли, что профессор развела руками. Послышалось недовольно-оскорбленное фырканье Амбридж, а затем пара перестуков каблучков ее розовых туфелек. Но разговор закончен не был — профессор Реддл решила идти ва-банк и оставить последнее слово за собой: — Ну а если вы меня увольняете, то разрешите финальное откровение: всё ваше министерство — трусливое сборище крыс! А руководит им главная — Корнелиус Фадж, для которого непозволительная роскошь поверить в здравствие мощного тёмного колдуна! — Что вы себе позволяете?! — Амбридж развернулась и вообще перешла на ультразвук. — То, что не может позволить себе министерство — говорить правду! — сама Линда в тот момент говорила без ненависти, а скорее, из своего скромного (и явно не одинокого среди учительского состава) желания выбесить Амбридж окончательно. Наблюдатель аж задохнулась от такой наглости: — Да я… да я вас не просто уволю… Я вас к дементорам отправлю! По вам Азкабан плачет! — По вам он начал рыдать раньше, — незамедлительно парировала Реддл и, не давая Амбридж рта раскрыть, обрубила, — не смею вас задерживать, любезная! — Хамка! — с ультразвука наблюдатель спустилась на змеиное шипение. — Не грубите старшим, Долорес! С этими словами дверь кабинета раскрылась на полную и, впустив профессора, захлопнулась обратно. Еще какие-то пару секунд она приходила в себя, а потом увидела происходящее в классе: общий бардак, растрёпанных гриффиндорцев и слизеринцев, а «вишенкой на торте» стал бегающий вокруг своей парты Драко и гоняющийся за ним оживший зелёный табурет. Почти весь класс сразу же обратил на профессора внимание и торопливо расселся по своим местам. Но бедного Малфоя от разбушевавшейся мебели пришлось спасать. И сделала это Реддл просто — на месте превратила табурет (обратно, как выяснилось позднее) в парту Лаванды. Царящий в кабинете хаос исчез после трёх мановений палочки. Сама же девушка вернулась за учительский стол. Гарри специально проследил за эмоциями на лице профессора. Безрезультатно — всё такое же спокойное и загадочное. Как будто не она минуту назад как уличная девчонка хамила сотруднице министерства магии. — Ну, я так понимаю, никто учебники даже не открывал… — хмыкнула Реддл. — Что ж, я вас предупреждала. Бормотнув непонятное заклинание себе под нос и слегка поведя палочкой в воздухе, профессор, не вставая из-за стола, раздала всем пергаменты, а на доске самопишущий мел вывел белые аккуратные строчки задания. — Заклинание «Протего». Цели: …; Радиус действия: …; Способы применения: …; Первое применение: …; Модификации: …; Внешний вид: … — озвучил для своих друзей Рон и выпучил в непонятках глаза. Его веснушки при этом забавно разбежались от сморщившегося носа по щекам в разные стороны. — Я ничего не понял. А ты, Гермиона? На него поднялись и тут же опустились два раздраженных карих глаза. — Делай сам, Рональд! Никто не заставлял тебя швыряться в Дафну чернилами вместо чтения параграфа, — пробубнила Грейнджер, уже активно настрачивая что-то на своём пергаменте. Рон махнул на неё рукой и просительно посмотрел на Гарри. — Я без понятия! — тот развёл руками и, прищурившись на доску, задумчиво черканул на пергаменте какую-то закорючку. Закорючка была началом слова «предназначено», но в свою конечную версию так и не превратилось. Гарри ощутил на себе чей-то настойчивый взгляд и поднял голову. На него пристально и насмешливо смотрели два серо-голубых глаза профессора Линды Реддл. Та явно видела все телодвижения учеников списать у своих сокурсников, но ничего не предпринимала. Знала, что читала из всего класса только Гермиона? Очень возможно. Дар легиллименции позволял ей потрошить чужие головы без особых потуг и незаметно для владельцев этих самых голов. Но она ведь профессор, это ей наверняка запрещено делать. Должно быть запрещено… Правда же? Веселые глаза девушки, с пристальной усмешкой смотревшие на Гарри, ничего не подтверждали, но ничего и не опровергали, как бы заявляя, что самой Линде Реддл закон не сильно-то и писан. Она легко улыбалась, так же легко и едва заметно прокручивала обручальное кольцо на тонком пальце, но все равно не сводила с Гарри взгляд. Не выдержав такой долгой игры в «гляделки», парень опустил голову в пергамент. Но и там его не ждало приятных новостей — знаний по поводу защитного заклинания у Гарри не прибавилось. Поэтому он уже с похоронным вздохом собирался сдать практически пустой листочек, но тут увидел, как встала и направилась к учительскому столу Гермиона с исписанным пергаментом в руках. — Мисс Грейнджер? — профессор все с той же загадочной улыбкой приняла у девушки листочек и хмыкнула, — не удивлена. Но все равно это похвально. Гермиона кивнула (Гарри за её пышными волосами не видел, но знал, как у неё едва покраснели от похвалы кончики ушей) и прошла на своё место. Реддл еще немного повертела в руках листок ученицы, вчиталась в пару строчек и удовлетворительно кивнула. До конца урока оставалось меньше десяти минут, поэтому присутствующие, прекрасно понимая, что не напишут по новой и незнакомой теме даже строчки, унылой вереницей потянулись к учительскому столу с пустыми пергаментами. Гарри и Рон, с трудом вытянув из Гермионы пару фраз о новом заклинании, вписали в свои работы еще несколько слов, а потом сдали вместе с остальными. Реддл, с усмешкой глядя на стопку почти идеально чистых пергаментов у неё на краю стола, хмыкнула в кулак (впрочем, потом она быстро прокашлялась, маскируя это) и сказала: — Ладно, чудики, на первый раз прощаю. Оценку выставлю только мисс Грейнджер, а с вами все завтра разберём и обсудим. Свободны! Прозвенел звонок. Радостные пятикурсники лавиной выползли из кабинета с оглушительным: «Спаси-и-ибо!». Остался только Гарри. Рону и Гермионе он сказал, чтобы шли в Большой Зал без него. Поняла причину только девушка и послушно поволокла друга за собой, у которого не вовремя проснулось срочно требовавшее удовлетворения любопытство. Тихо шепнув ему: «Потом!», упрямая Гермиона продолжила свой путь от кабинета. Рону пришлось послушаться. — Я как раз сама хотела попросить тебя остаться, — чуть виновато (с чего бы это?) улыбнулась ему Реддл. Она в который уже раз взмахнула палочкой, и дверь кабинета закрылась, оставляя их с Гарри одних. — Видишь ли, тут такое дело… Но она не договорила. — Кто вы такая? — выпалил парень, озвучивая то, что тревожило его последние двадцать минут. Он нервно мял края джемпера, в волнении растягивая его. Гарри боялся, что ему как всегда не ответят. Пошлют опять решать не свои проблемы, оставя все без ответа. Бросят, полагаясь на его удачу «Избранного». — Умница! — неожиданно сказала профессор и искренне, без сарказма улыбнулась. — Ты задал самый нужный и правильный вопрос, сделав точные выводы. Но главного ты, похоже, не услышал. Я Амбридж уже доходчиво объяснила, кто я. Почему ты не слушал? — Так я… — Гарри хотел сказать, что он слушал достаточно внимательно. Но понятней от этого не стало… — Ясно всё с тобой, — засмеялась девушка и, подбирая пышную юбку, села на свой же стол, немного подвинув пергаменты учеников. «Мэри Поппинс» растворилась окончательно. Живое воображение парня сразу же нарисовало ему, как такое же проделал Снейп со своей мантией и рабочим местом, но Гарри сразу же об этом пожалел: неприличные смешки могли бы испортить всю ситуацию, а узнать больше про таинственную учительницу хотелось гораздо больше, чем посмотреть на залихватски запрыгивающего на стол с зельями Снейпа. Поэтому он пару раз кашлянул и поднял внимательный взгляд на Реддл. Та с наигранным пафосом продолжала, — ну тогда еще раз скажу: я — Линда Реддл-Бэйли, твой учитель ЗоТИ, бывше-настоящий член Ордена Феникса и, по кошмарному стечению обстоятельств, старшая сестра Ужаса всея магической Британии — Волан-Де-Морта. — Старшая… сестра? — в полном шоке переспросил Гарри. Нет, тупицей он не был, с первого раза прекрасно поняв, что его учительница действительно родственник Тома Реддла. Но на сестру он думал в последнюю очередь. Какая-нибудь внебрачная дочь или магический эксперимент — да, в это бы Гарри еще поверил. Но сестра, причём старшая… Это выглядело как-то совсем фантастически даже для магического мира. Том Реддл учился в Хогвартсе в конце тридцатых годов — Поттер увидел гравировку в его дневнике. Вычитая из этого лет пятнадцать, можно было сказать, что родился он в середине двадцатых. А Линда если его старше? Погодите-ка, сколько ей сейчас должно быть лет? — В этом году семьдесят два исполняется, — с улыбкой заметила ему девушка на его мысленные арифметические потуги. СЕМЬДЕСЯТ ДВА?! Гарри аж икнул от удивления. Да ну нет, быть такого не может. Ей максимум тридцать, ну тридцать пять лет можно дать… Да тот же крестный выглядел старше, чем она. — Пить бы Сириусу поменьше, авось и не выглядел бы на десять лет старше, — беззлобно хмыкнула Линда, и Гарри, по её потеплевшему и какому-то домашнему тону, вдруг внезапно понял, что она его крестного знает гораздо лучше, чем даже сам Поттер. — Кстати, ты не смотри на то, что я выгляжу молодо. Дамблдор тоже для своего возраста достаточно хорошо сохранился, но на данный момент по маггловским меркам он уже перешёл в категорию древних старцев. Гарри в полных непонятках жалобно посмотрел на своего профессора. — Вы меня совсем запутали… — Прости, пожалуйста! — искренне извинилась девушка, не переставая улыбаться. — Наши с Томом семейные тайны очень сложно постичь, я сама в них порой путаюсь. А тебе я потом обязательно все расскажу. Сейчас у нас с тобой слегка иная задача. Я не просто так дала вам с Гермионой послушать нашу трогательную беседу с мисс Амбридж. Это… Тут Линда неожиданно замолчала, глядя куда-то за спину Гарри. Парень обернулся и увидел… летающий конверт, ничем не запечатанный. Он как бомбардировщик снижался по направлению к учительскому столу. Как он появился в закрытом кабинете — загадка, известная только его отправителю. Профессор дождалась, когда конверт спустится к ней на стол, а потом открыла его и, быстро скользнув взглядом по содержимому, закончила с того места, на котором её прервали: — …оно и есть. Все идёт по плану, мой мальчик. А затем звонок прочла вслух: «Дорогая Линда! Сегодня от нашего наблюдателя на тебя поступили жалобы. Мисс Амбридж уверена, что ты ей нахамила и сильно оскорбила. А так же не лестно отозвалась о министре Фадже и всем Министерстве. Наблюдатель утверждает, что тебе необходимо увольнение и немедленный арест. Я с ней не согласен, и хочу обсудить это с тобой в своём кабинете прямо сейчас. Надеюсь, ты сделаешь все по инструкции.С уважением, директор Дамблдор»
Гарри внимательно слушал и даже как будто слышал мягкий голос директора, но вот предпоследнее предложение показалось ему слишком выбивающихся из общего контекста письма. Что значит «сделаешь всё по инструкции»? Это же он и повторил вслух. Профессор улыбнулась: — Это значит, что ты пойдёшь к кабинету со мной. Она спрыгнула со своего стола, сложила вчетверо письмо директора и направилась к выходу из своего кабинета. — Зачем? — удивился Гарри, хвостиком направляюсь за профессором. — Ты ведь знаешь, что Хагрид уехал на особое задание от Дамблдора? — увидев согласный кивок, Линда продолжила, — так вот, считай, что я тоже здесь выполняю свое задание. Кончился последний урок перед обедом, в коридорах было относительно пусто, так как основная масса учеников утекла в Большой Зал. Учитель и ученик шли быстро, но при этом Реддл шагала в такт своему рассказу: — Видишь ли, Дамблдор сам поручил мне провести такой разговор на повышенных тонах с Амбридж. Это вообще долгоиграющий политический ход, объяснять не буду, но целью всего этого спектакля является мое показательное увольнение и преподавание Амбридж в Хогвартсе на моей должности. Но такое внезапное обстоятельство, — тут девушка усмехнулась, — как мое родство с Волан-Де-Мортом, всё усложнило. Я действительно ценный свидетель, и для Министерства задавить такого зверя в своём настойчивом нежелании видеть пробуждение моего братишки из мёртвых — сущий подарок. Ты знаешь, какие там настроения, сам видел в суде, поэтому уволить меня они мечтали давно. Будет арест, будут допросы, будут подниматься старые дела… Но это всё будет неделю, возможно, чуть больше. Покровительство главы Визенгамота не даст этим бюрократам упрятать меня в Азкабан. Пока у вас будет вести Амбридж, которая будет преподавать строго по министерской программе, а значит, без практики, мой дорогой Том будет вытаскивать из тюрем своих дружков и собирать армию для ведения войны. Дамблдор решил, что вам будет необходима жёсткая подготовка к этой самой войне, чем я и займусь после выхода из-под ареста. А инструкция проста — рассказать тебе всё это. Гарри не перебивал, слушая своего преподавателя очень внимательно, и по мере продвижения рассказа его глаза всё больше увеличивались. Даже мыслей внятных не было в его голове — одни вопросы. Что, как, зачем, куда… Но задать их все у него не получилось, потому что они с Реддл уже стояли около директорской горгульи. — Стой здесь, и сам все поймёшь, — явно прочитав его мысли и все вопросы в них, подмигнула девушка. Затем она назвала пароль, и горгулья отодвинулась, пропуская профессора на винтовую лестницу в кабинет Дамблдора. Гарри чуть не выругался с досады — она опять оставила его подслушивать разговор. Это начинало раздражать, но ничего поделать парень не мог. Нет, конечно, у него была возможность просто развернуться и уйти, не участвуя в этом идиотском директорском плане. Но, с другой стороны, любопытство было сильнее. И Гарри остался…