Северная граница Ноксуса. Фронт за крепостью Делверхолд
Лошади неохотно перебирали копытами по снегу, громко фыркая, и выдыхая своими большими носами клубы пара. Фрельйордская погода встретила нас неожиданно радушно — ветра почти не было, с неба сыпался редкий снегопад, а где-то там, к северу, он превращался в настоящую вьюгу, соединяя на горизонте белоснежную землю и серое, вечно затянутое тучами, небо. Я немного оживилась, когда увидела за пригорком ноксианский лагерь. Они выбрали хорошее, тихое место — низину, которую защищали от суровых северных ветров раскинувшиеся вокруг невысокие горные хребты. Дариуса я нашла глазами почти сразу — даже среди здоровяков его сложно было не заметить — статного, широкоплечего, с подбитым мехом алым плащом. Он громко раздавал приказы, обсуждал что-то с солдатами, время от времени устремляя взор к северному горизонту, будто бы пытаясь что-то высмотреть. Спешившись рядом с ним, я отдала коня солдату, подходя ближе к мужчине. Переведя на меня взгляд, Дариус совсем не поменялся в лице, будто бы ожидая меня здесь увидеть. — Как дела в столице? Я едва заметно улыбнулась. Иногда он любил задавать вопросы, на которые уже знал ответ. Сейчас это был тот самый случай: мало кто в Ноксусе не знал о перевороте отца. Вероятно, он хочет знать моё мнение об этом. Что ж… — Всяко лучше, чем при правлении безумного короля. Генерал хмыкнул, едва заметно кивая. — А Дрейвен что? — Поддержал отца, — кивнула я, — очень многие поддержали. Иначе свергнуть Дарквилла не вышло бы никакими силами. Хоть лицо Дариуса не выражало никаких эмоций, в глазах читались одобрение и поддержка. — Я думала, ты будешь зол, — честно признала я, — ну, свержению императора. Ты же присягнул ему… — Я присягнул Ноксусу, а не безумному правителю, — возразил он, наконец, встретившись со мной глазами. — Вряд ли ты здесь, чтобы узнать моё мнение. — Да, — я согласно кивнула. — Отец основал трифарикс: теперь Ноксусом будут править трое. Алчность, слабость, безумие могут сломить только одного, а, вместе с ним, и весь Ноксус. Однако, двое других всегда смогут почувствовать это, уберечь страну от глупости и гибели. Выслушивая меня, он присел на пень, взял точильный камень и принялся приводить свой топор в должный вид. — Хорошее решение, — сухо ответил он. — Дариус, — вздохнула я, — мой отец, Джерико Свейн, нынешний верховный полководец Ноксуса, призывает тебя стать частью трифарикса, а именно — олицетворением мощи империи. После моих слов мужчина молчал, обдумывая всё сказанное мной. Я не могла читать его мыслей, но что-то мне подсказывало, что он будто взвешивает все «за» и «против». — Ты сможешь постоянно быть на фронте, — вдруг вспомнила я несколько деталей. — Точней, приезжать в столицу в заранее назначенные дни, чтобы решить вместе с другими двумя важные вопросы, а после — наслаждаться завоеваниями. Тебя никто не заставляет просиживать штаны в тронном зале. Его глаза едва заметно сверкнули, и он вновь поднял их на меня, словно в немом вопросе. — Что-то… еще? — Что ты сама об этом думаешь? — Ох…Неделю назад. Бессмертный бастион. Чёрная роза
— Я не могу этого понять, — парировала я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не закричать. — Просто объясни, что тебе не нравится, — выдохнула Бледная леди, недовольная моим поведением. — Да, — я растерянно взглянула на неё, — всё вообще! — Нет, — перебила меня она, хмурясь. — Тебе не нравится тот факт, что придётся часто находится рядом с твоим отцом. Я открыла рот, чтобы возразить, однако, ни одной иной причины найти не смогла. Так уж вышло, что Чёрная роза могла назначить своего человека в трифарикс — коварство. И этим коварством мог бы стать кто угодно — сама Бледная леди, Владимир, Кассиопея, в конце концов! Однако, сейчас все трое настаивают на том, чтобы этот пост заняла я. — Ответственность, — наконец, выпалила я. — Меня не устраивает такая большая ответственность. — Тебя с раннего детства учили политике. Тем более, на тебе будет только внутренняя, а с внешней прекрасно справятся Свейн и Дариус. Пойми же, — женщина подошла ближе, заглянув в глаза, снова переходя на шепот, — нам нужны твои глаза и уши там. Нужны сведения. — Почему тогда не вы?! — Твой отец родителей своих убил, думая, что уничтожит тем самым Чёрную розу. Как думаешь, почему не кто-то из нас? — протянул Владимир, сузив глаза. — Он прекрасно знает, что мы и есть — Чёрная роза. И Свейн не упустит шанса подставить кого-то из нас, зная, что ослабит всех. — А, если коварством станешь ты, Свейн ни за что не станет специально… — Он своих родителей убил, — напомнила я, перебивая Кассиопею. — Что мешает также убить и меня? Тишина, образовавшаяся в комнате, была такой напряженной, и будто бы ощущалась тактильно. Все трое сверлили меня взглядом, и с каждой секундой я будто становилась меньше на их фоне, на фоне авторитета самой древней группировки Ноксуса. В конце концов, выбора у меня не осталось.Северная граница Ноксуса. Фронт за крепостью Делверхолд
— Это правильное решение, — наконец, ответила я. — И никого лучше тебя на этот пост мы не найдём, ты же самый уважаемый воин в Ноксусе, о тебе уже целые легенды слагают, ставят в пример, пытаются подражать. — Я понял, — Дариус встал, едва заметно улыбаясь, — понял. И когда мне нужно быть в столице? — Как можно скорее, если тебя здесь ничего не держит, — быстро ответила я, в душе радуясь тому, что мы скоро уедем, и мне не придётся дрожать на морозе. — Вообще-то… Он вновь устремил свой взгляд к северу, щурясь. Казалось, что буря немного утихла, и вместо белой пелены на горизонте показались дальние горы и отделяющая нас от них река. — Что не так? — напряглась я. — Я вчера отправил троих солдат в дозор. Они должны были найти племя по ту сторону реки, и уже сегодня вернуться со сведениями. Как ты поняла, они до сих пор не вернулись. Думал, их буря задержала, но небо стало светлым. Я задумчиво обвела глазами горы, прикидывая, куда могли деться солдаты. — Но не только это меня беспокоит, — нарушил тишину Дариус. — Ночами часто слышно волчий вой, да такой, будто у них там в стае сотни хищников. Над лагерем нередко летали вороны, громко кричали, и было в этом карканье что-то такое… — Не продолжай, — перебила я мужчину, хмурясь. — Это демон. — Демон в безлюдной ледяной пустоши? Откуда ему тут взяться? Я пожала плечами. — Можем убедиться. Если это действительно демон, твои люди будут мертвы, и не просто убиты, а иссушены, словно сухая ветка. Если нет, то, скорей всего, они прячутся где-то в пещере или вовсе пошли на корм фрельдйордским дикарям. Дариус смерил меня тяжелым взглядом, однако, кивнул, направляясь к своему шатру. — Тогда выдвигаемся завтра утром, как только начнёт светлеть. Кивнув, я нащупала в рукаве карты, оглаживая их пальцами. В Ионии они стали сильней, и эту силу я привезла с собой — карты не только влияют на происходящее в мире, но и становятся чем-то материальным на время. Быть может, тут я бы тоже смогла почерпнуть что-то подобное? Складные легенды ходят о хладорождённых — тех, кому никогда не бывает холодно, и кто может сражаться оружием из истинного льда. Вот бы встретить кого-то, спросить про священные места… — Дариус! — окликнула я мужчину, догоняя его. — Есть тут какие-то необычные места? — Необычные? — переспросил мужчина. — Да, может, священные? Он задумался, отвернувшись от меня, после покрутил головой и указал на восток, где уже смеркалось. — В той стороне находится древнее кладбище воинов. Когда мы допрашивали лазутчика племени когтя зимы он рассказал что-то о том месте, правда, мы не совсем поняли, что именно он хотел донести — у северян слишком ломаный акцент. Поблагодарив мужчину, я направилась в указанном направлении. Интересно, что такого может быть в том древнем кладбище? Быть может, там похоронены легендарные сёстры Фрельйорда? Или другие, более древние хладорождённые? В предвкушении и раздумьях я даже не заметила, что забрела уже слишком далеко. Ноги увязли в снегу, идти стало куда тяжелее. Однако, откуда-то совсем недалеко ощущалась какая-то магия, но высмотреть я ничего не могла. Мне казалось, будто прошло всего несколько минут — вокруг уже стемнело, на снег опустились густые, тёмные сумерки. Я кое-как разбирала куда иду, прислушиваясь к каждому шороху. Шла я по пустоши, а не по лесу, поэтому диких зверей могла не опасаться — они не остались бы незамеченными. Я прошла ещё немного, пока не уткнулась в высокий, округлый камень. Он напоминал могильную плиту, но, стоял здесь совсем один — ничего похожего на могилы рядом не было, только ровный слой искрящегося белого снега. Быстрым движением я смахнула снег с надгробия, очищая его, надеясь хотя бы прочитать, кому принадлежит могила. Прошло пару минут прежде, чем я осознала, что букв на камне нет. Вместо них, на меня пустым взглядом смотрели две маски — белоснежная овечка, и чёрный, как ночь, волк. — Милое, прелестное дитя, ты пришла поприветствовать нас? — донеслось сзади, и я обернулась, едва не падая от страха в снег. Передо мной на двух ногах стояла Овечка, больше похожая на высокую девушку в белоснежной шубе. Выдавала её лишь маска чёрного волка и светящиеся космосом глаза. И я застыла, глядя в эти глаза, падая в них, утопая, словно в двух переливающихся озёрах. Они таили в себе столько тайн, столько загадок, и столько же ответов на все вопросы, которые только могли появиться в моей голове. Глаза, полные спокойствия и порядка. — От неё несёт демоном, — зарычал кто-то сзади. — Слышишь, девчонка?! Ты воняешь демоном! Обернувшись, я увидела Волка. В отличие от своей вечной спутницы он не выглядел очеловеченным, ходил на четырёх лапах, и хруста снега под ним совсем не было слышно, равно как и не оставались от него следы. В его глаза мне смотреть было страшно, страшно увидеть отражение хаоса, вечных войн и битв, однако, отвести взгляд я не смела. Как меня манило смирение в глазах Овечки, так отталкивали крики и ужасы душ в глазах волка. Вглядываясь в них, я слышала в голове крики тех, кто выбирал погоню, кого он настигал, настигал всегда и везде, куда бы человеку не удалось сбежать, слышала хруст костей под напором острых клыков, слышала как рвётся плоть от ударов его когтей. Это наваждение отличалось от того, что делал со мной тот демон. Волк не пытался меня запугать, скорее просто показать что-то. Показать то, что ждёт… меня? — Она догадливая, не так ли, милый Волк? — Не знаю, — громко зарычал тот, приближаясь ко мне, — я не люблю читать их мысли! Это мешает сосредоточиться на погоне. Сделав несколько шагов назад я поняла, что просто столкнусь с Овечкой, и застыла на месте, зажатая между духом смерти. — Ты даже не попытаешься отбиться? — удивлённо поинтересовалась Овечка, обойдя меня и встав рядом с Волком. — Не попытаешься сбежать? — Я ведь знаю… нельзя убежать от смерти. Мой голос прозвучал так жалобно и пугливо, что мне самой захотелось сжаться от страха, зажмуриться, подождать несколько секунд, а после, открыв глаза, понять, что это всё было всего лишь кошмарным сном. — Но это не сон, — вновь парировала Овечка. — Мы здесь, с тобой, наяву. — И лучше бы тебе бежать, — задорным рычанием протянул Волк, едва не завывая от нетерпения. — Бежать, чтобы я мог за тобой погнаться и догнать! Не выдержав, он всё-таки завыл, и откуда-то издалека, из леса, донесся неуверенный вой обычных волков. — Погоди, милый Волк, вдруг ей ещё рано умирать. Дитя, — обратилась ко мне Овечка, — как тебя зовут? Я открыла рот, чтобы ответить, но почувствовала, как мой ответ застрял в горле, словно кость. Я даже вдохнуть не могла в тот момент — просто оцепенела с открытым ртом. — Хм, — Волк сделал шаг ближе и принюхался. — Что это с ней? — Она просто хотела обмануть нас, — хмыкнула Овечка, — хотела скрыть своё имя. — Я не обманывала! — вскрикнула я, удивляясь тут же своей неожиданной смелости. — Я просто не знаю. — Не знаешь своего имени? — едва не рассмеялась Овечка. — Что же ты тогда вообще знаешь? Я опустила глаза, не в силах больше находиться здесь. Только сейчас я поняла, как долго нахожусь одна в поле, в окружении снега, ледяного ветра и пробирающего до костей мороза. Страх затмил все эти чувства — сердце колотилось с такой бешеной скоростью, что меня бросало в жар. И только теперь, стоило мне сосредоточиться на своих мыслях, я ощутила как холод безжалостно вгрызается в мои кости. — Что ж, хватит её пугать, — Овечка сделала шаг вперёд, — посмотри, она дрожит от ужаса. Тебе не время умирать. Не здесь. Не сейчас. Однако, твоя ложь оскорбила нас, — голос с ласкового стал холодным, как ветер, что всё это время пытался влезть мне под одежду и заморозить до смерти. — Я могу как-то, — не смело начала я, подбирая слова, — искупить вину? — Можешь, — ответил Волк, подбираясь ко мне ближе, — и я даже не заставлю тебя бежать. Овечка давно не рассказывала мне сказку. Мою любимую сказку. Расскажи её ты. Я подняла беспомощные глаза на Овечку. Что за сказка? О чём? И как я её вообще должна рассказать? — Это история о временах, когда даже нас ещё не существовало, — смиловалась надо мной Овечка, пытаясь дать подсказку. — История, которую мы знаем лучше, чем кто-либо ещё. Я услышала, будто где-то так далеко и одновременно так близко зарычали волки, словно устраивая охоту. Однако, Киндред были на месте, поэтому я старалась не думать об окружении, сосредоточившись на некой истории. — Жил-был однажды серый человек, — начала я, надеясь, что попала именно в точку, — и все боялись встречи с ним, оттого у него никогда не было друга. Серый человек не выдержал вечного одиночества и разделил себя на две части. — Чтобы у него всегда был друг? — тихо спросил Волк, приближаясь ко мне. — Чтобы у него всегда был друг, — кивнула я, сдерживая слёзы и улыбку облегчения. Овечка подняла руку вверх, и словно отовсюду засиял странный, приятный глазу тёплый свет. — Сверкни поярче в своё последнее мгновение, — подытожила она, и две фигуры растворились в яркой вспышке света, после которой меня вновь окутала тьма. Услышав позади себя шаги, я успела обернуться, прежде чем Дариус налетел на меня, хватая, и укрывая своим плащом сверху. — Что ты тут делаешь? — прохрипел он. Вжавшись в мужчину от холода, я вдруг почувствовала, что пальцы мои наткнулись на что-то влажное. — Кровь? — удивилась я. — Не моя, — махнул головой полководец, разворачивая меня лицом в сторону лагеря. Вся снежная пустошь, по которой я брела сюда, была устлана кровавыми следами. Повсюду валялись трупы волков, разрубленные топором Дариуса. — Как они не сожрали тебя? И не нападали? — Нет, — я качнула головой. — Я не видела их даже. Они меня, наверное, тоже. — Как это вообще возможно? — не унимался он. — Давай… просто пойдём обратно в лагерь? — спросила я, поднимая глаза на мужчину. — Иначе я просто умру от холода. Кивнув, он не стал задавать ещё больше ненужных вопросов, помогая мне передвигаться по глубокому снегу.***
— Мы здесь умрём, — вдруг сказала я, чувствуя, что уже не могу шевелить пальцами ног от холода. — Главное не усни, — грозно ответил Дариус, и я прижалась к нему ближе, пытаясь хоть как-то согреться от его тепла. Буря настигла нас врасплох прямо в горах, одновременно со сходящим снегом с вершины горы. В этой лавине мы потеряли весь отряд — лишь я и Дариус смогли укрыться в пещере, в последнюю секунду добежав до неё. То, что творилось снаружи сложно было назвать обычной снежной бурей. Мы и не заметили, как тёмные тучи нагнали нас, ледяной ветер, что привёл их, казалось, устраивал целые ураганы из снега и мелких льдинок. Я обхватила себя руками, прикрыв глаза. Больше всего на свете мне сейчас хотелось спать. Желание забыться в сновидениях навалилось на меня с такой силой, что я едва могла ему противиться. Мужчина два часа пытался говорить со мной, и в конечном итоге его голос едва не охрип. Только в отличие от меня ему хватило сил занять голову мыслями и не поддаваться ловушке холодного сна. Встретившись со мной глазами, он повернулся ко мне и тряхнул за плечи. — Джерико, не спи! Буря может в любой момент закончиться. — А если нет? — хрипло спросила я, чувствуя, как скулы сводит от того, что я пытаюсь сдержать слёзы. — А если мы прямо сейчас погибнем тут? Что тогда? Его пальцы до боли сжали мои плечи, и если бы сейчас я их чувствовала полностью, то, скорее всего, вскрикнула от боли. Но мороз уже давно завладел моим телом, и в отражении глаз генерала я видела свои посиневшие и потрескавшиеся губы, которые не кровоточили лишь от того, что ранки тут же покрывались коркой льда. И без того бледная кожа сейчас легко сливалась со снегом, отливая нездоровой голубизной. Дариус выглядел не лучше, однако, из последних сил пытался достучаться до меня, и пытался не спать. — Прошу, скажи, что нас пойдут искать, — вдруг расплакалась я, утыкаясь носом в его грудь. — Скажи, что ты отдал приказ своему отряду идти за нами, если мы не вернёмся через несколько часов. Дариус, пожалуйста, — я пыталась из последних сил сжать руками его плащ, но окаменевшие пальцы не слушались меня, и я безвольно опустила руки, чувствуя, как слёзы на щеках превращаются в льдинки. — Нет, — вдруг ответил он, и маленькая тёплая искра надежды вдруг потухла. — Я не могу обманывать тебя. Джерико, за нами не придут. От его слов всё вокруг вдруг оказалось слишком бессмысленным. И прежняя я, которая хотела бороться с желанием уснуть, уступила той, кто уже давно готова отдаться неге. Отдаться… — Киндред, — вдруг шепнула я, горько улыбнувшись. — Что? — мужчина вздрогнув, заставляя посмотреть на него. — Ты видишь Овечку? — Нет, — я мотнула головой. — Но я виделась с ними вчера ночью. Перед тем как уйти Овечка сказала, чтобы я сверкнула поярче в своё последнее мгновение. Видимо, в свой последний день, — я пыталась из последних сил улыбаться, но тело едва ли слушалось, и горячие слёзы всего на секунду обжигали щёки. Дариус обнял меня крепче, и я пыталась прижаться тесней, чтобы почувствовать хоть кроху спасительного тепла, но мы оба казались друг другу ледяными статуями, лишёнными и капли жизни. Не знаю, сколько времени прошло, но мужчина перестал открывать глаза. Я уже совсем не чувствовала тела, лишь пыталась сжимать колоду в кармане плаща. Вдруг собственная жизнь мне показалась такой незначительной, и отрывистые предсмертные мысли теперь были лишь об одном — чтобы нас кто-то нашел, забрал карты и продолжил моё дело. Или хотя бы использовал их в правильном направлении. Прикрыв глаза, я вдруг услышала шаги в пещере, но поняла, что поднять веки не могу — на столько они были тяжелыми. В голове вдруг пронеслось, что это Киндред, наконец пришли за мной. Волк, наверное, расстроен, что не сможет забрать такого великого воина как Дариус, не сможет устроить с ним погоню, ведь в любой другой ситуации генерал точно бился бы лишь до победного конца. Из сонной дрёмы я почувствовала, как карты едва заметно отдали теплом. Откуда здесь магия? И как я не почувствовала её раньше? Пытаясь понять, что происходит, я не сразу осознала — у меня нет сил даже мыслить. Каждая мысль терялась, убегала от меня, я не могла связать одно слово с другим. В голове оставалось лишь одно: это смерть. Это конец.***
— Джерико? Приоткрыв глаза, я сперва видела лишь белый свет вокруг себя. Мысли медленно возвращались, и я пыталась понять, как нам удалось выжить. Дариус кутал нас обоих в плащ, не спеша вставать на ноги — мы оба ещё были слишком слабы для этого. Я смогла фокусироваться на его обеспокоенном лице, которое всё ещё выглядело расплывчатым пятном. — Костёр, — вдруг произнёс он, кивая на пол пещеры рядом с нашими ногами. — Как ты смогла разжечь костёр? Огромных сил мне стоило повернуть голову к месту, куда он кивал. Глаза привыкли к свету, и я увидела кучку древесного пепла под ногами, среди которого мелькало сожжённое сено. После глаза зацепились за железный каркас, который чем-то напоминал клетку, и несколько клочков серой ткани на нём. Меня впервые за долгое время вновь бросило в жар, пока глаза изучали то, что осталось от неизвестного костра. Совсем рядом валялась масляная лампа — видимо, ей неизвестный и смог разжечь огонь. Пазл в голове сложился на удивление быстро, несмотря на то, что я едва пришла в себя. Я уже знала, что таких совпадений нет, и второго такого пугала — тоже. Взгляд зацепился за лампу, и я никак не могла отвести от неё взгляд. Лампу, с трещиной в форме паучьего глаза. Всё повторилось снова. Каждое пятно, каждая трещина на старом железном каркасе. Точно такое же. Идентичное.