Аркан

***

Громкие, отчаянные крики разбивают тишину мёртвых гор. Отовсюду слышен топот и лязг мечей, мощными ударами разрубающих гнилую плоть. Безумный рёв едва ли заглушает предсмертные вопли заклинателей, что из последних сил пытаются сдержать напор оживших мертвецов, а мерзкий, кисловатый запах смерти стоит над полем битвы плотным смрадом, забивая слезящиеся глаза и нос. Жухлую, безжизненную почву, с уже засохшими багровыми подтёками, заливают лужи свежей крови. Земля только начавшей оживать Луаньцзан вновь усеяна трупами. Последнее вэньское отродье уже испустило дух, зарезанное бравым заклинательским мечом, и теперь войны пробирались сквозь армию лютых мертвецов, пытаясь найти того, кто положил начало этого страшного побоища, ставшего для многих из их товарищей последним. – Вэй Усянь, чёртова псина! – ревёт один из заклинателей, прорубая себе путь к центру. – Выходи немедленно, подлый ты ублюдок! – Призрачный Генерал давно гниёт в аду и ты последуешь за ним! – вторят ему адепты, издавая громогласный боевой клич, подбадривая едва держащихся на ногах собратьев. – Трусливое отребье! – схаркнул кто-то из толпы, утирая рукавом испачканное кровью лицо. – Только и можешь, что прятаться за спинами своих трупов! – Вэй Усянь! Немедленно выдай Стигийскую Тигриную печать и сдайся в руки главам Четырёх Великих! Тебе больше некуда бежать! Заклинатели валились на землю, заливаясь слезами, неистово верещали, когда в их плоть вгрызались гнилые зубы, отрывая с мясом шмотки кожи. Почти все выбились из сил, чувствуя значительный перевес в количестве, а мертвецы тем временем всё прибывали, оттесняя большую часть воинов к спуску с гор. Только лишь главы кланов продолжали биться так же неистово, как в первые часы, раскидывая толпы мертвецов своими знаменитыми духовными орудиями, словно даже не запыхавшись от обилия тёмной Ци, чёрным туманом клубившейся в мёртвых землях. – Он здесь! – вдруг раздался громкий окрик, возвращая заклинателям дух и силы. Разноцветное месиво из клановых одежд тут же ринулось в сторону голоса, разрубая по пути гнилые конечности лютых мертвецов, настырно тянущих к ним свои костлявые пальцы, со свисающими ошмётками грязной кожи. Толпа заклинателей выскочила на поляну, беря бьющегося в агонии мужчину в кольцо. Главы орденов вышли вперёд, готовые атаковать врага в любой момент. Их лица сверкали решимостью и нетерпением. Они направили вперёд свои мечи, и десятки заклинателей вторили их движениям, держа оружие дрожащими руками. Заклинатели ошарашено замерли, разглядев исходившие от рук Старейшины Илин клубы чёрного дыма. Вдруг густой туман пробили лучи алого света и люди, наконец, разглядели, что скрывалось за непроглядной тьмой. Предмет, заставивший заклинателей в ужасе побросать на землю свои мечи, забиться в истерике и давиться в своих мольбах, мечтая о быстрой смерти. Стигийская Тигриная печать, являющаяся выжившим в кровавой бане Безночного Города в самых страшных ночных кошмарах. Вэй Усянь неистово вопил, совершенно нечеловеческим голосом, срывающимся на хрип и скрежет. Он поднимал печать как можно выше, что есть сил, сжимая её онемевшими пальцами. Его вены почернели и вздулись, набухая под кожей раскидистыми ветвями узоров, заставляя особо впечатлительных блевать. – Он что, пытается применить Стигийскую Тигриную печать?!? – в ужасе воскликнули в толпе и заклинатели тут же попятились назад, наступая друг другу на ноги. Многие валились на землю, сносимые паникующими товарищами. Их давили и затаптывали, пытаясь прорваться к спуску с гор. Отовсюду раздавались предсмертные хрипы и хруст ломающихся костей. Вэй Усянь издал рёв, смешивающийся с мерзким, скрипучим смехом. Он давился, харкал кровью и вновь переходил на крик, хватаясь за волосы и почти что отрывая от головы целые клочки. Главы кланов пытались остановить панику среди подчинённых, но мало кто готов был умирать такой страшной смертью. Идти сейчас на Вэй Усяня с мечом было чистой воды самоубийство. – Сянь-гэгэ!.. – вдруг раздался пронзительный оклик, разверзнувшийся над поляной, словно гром на ясном небе. Что это? Им не послышалось? Заклинатели ошарашено застыли на своих местах, вертя головами в поисках источника звука. – Ребёнок? – послышался в толпе удивлённый возглас. – Откуда здесь взялся чертов ребёнок?!? – Не надо! Откуда не возьмись на поляну выскочил мальчик, всего метра ростом. Он заливался слезами, пытаясь пробраться в центр. Хватался за попадающихся на пути людей, отталкивая их своими слабенькими ручками. – Не трогайте Сянь-гэгэ! – А-Юань? – Вэй Усянь в ужасе замер. – А-Юань, это ты? Где ты?!? – он ошалело завертел головой, оседая на трясущихся ногах. – Я тебя не вижу! А-Юань!!! В глазах всё плыло. Вэй Усянь подвергся настолько сильному влиянию тёмной Ци, что больше не мог контролировать её количество в своём теле. Она пожирала его изнутри, скоблилась и выгрызала путь наружу. Путала сознание, заставляя видеть и слышать то, чего нет и не могло быть. Он не мог отличить реальность от всепоглощающего мира Тьмы, и это сводило с ума, медленно затаскивая всё глубже в пучину мрака. Ребёнок подскочил к нему, ныряя в спасительные объятия всем своим маленьким тельцем. Он вцепился в покрытые грязью и кровью одежды, прижимаясь к Вэй Усяню так, словно он был желанным глотком воздуха после погружения под воду. Вэй Усянь обезумевши водил руками, ощупывая мальчика со всех сторон, чтобы убедиться в его сохранности. Перед глазами была сводящая с ума чернота, мешающая трезво мыслить. Она поднимала внутри огромную волну паники, заставляя трястись от страха. Всё шло не по плану. Так не должно было быть! – А-Юань, непослушный ты ребёнок! – всхлипнул Вэй Усянь, нервно сжимая его в своих объятиях. – Кому я сказал сидеть тихо?!? Ну почему ты никогда меня не слушаешься?!? Голос Вэй Усяня срывался на крик. Сейчас он был похож на загнанного в угол дикого зверя, медленно терявшего надежду. Вдруг его губы расплылись в оскале, а пустые глаза всполохнулись гневом. Он угрожающе выставил вперёд печать, нервно озираясь по сторонам, мешая заклинателям подойти ближе. – Я УБЬЮ ВАС! УБЬЮ!!! Не приближайтесь ко мне! Прочь!!! ПРОЧЬ!!! НЕ СМЕЙТЕ ТРОГАТЬ ЕГО!!! Печать в руках Вэй Усяня вновь загорелась, обволакивая его руку чёрным дымом. Заклинатели в ужасе попятились, бросая мечи и прячась за спины друг друга. – Да он же не в себе! Остановите его немедленно! – кричал кто-то из толпы. – Отберите печать! – Он же сейчас всех нас уничтожит! Лань Сичэнь выходит вперёд, жестом останавливая ринувшуюся вслед за ним толпу. Его взгляд насторожен, а рука плотно сжимает рукоять меча, готовая в любой момент нанести смертельный удар. Стоит лишь Вэй Усяню рыпнуться и Шоюэ окажется у него в глотке. Ребёнок в его руках смертельно напуган, трясётся с ног до головы, захлёбываясь в собственных всхлипах и слюнях, что есть силы вцепившись в чёрные, пыльные одежды своими маленькими пальчиками. Лань Сичэнь не успевает сделать и шага, как ребёнок поднимает на него заплывшие от слёз глаза. Перед детским взором мутная пелена. А-Юань не видит ничего кроме белоснежных одежд и пронзительного, холодного взгляда, на точёном, невыражающим эмоции лице. Лань Сичэнь вздрагивает от неожиданности, когда ребёнок тянет к нему руку, надрывно крича сквозь всхлипы. – Папа! Папа! – А? – Вэй Усянь ошарашено поднимает голову, заслышав слова ребёнка. Его голос полон надежды, а пустые глаза блестят от слёз, когда он задаёт вопрос, смотря куда-то сквозь замершего Лань Сичэня: – Лань Чжань? Лань Чжань здесь? Шоюэ с громким лязгом падает на землю. Лань Сичэнь впервые в жизни издаёт настолько громкий крик.