12
26 октября 2021 г. в 21:17
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — размеренно проговорил Рон, сцепив руки в замок и вперившись в Гарри напряженным взглядом. — Риддл заявил на весь Большой Зал, что хочет, чтобы ты играл в квиддич.
Гарри закатил глаза и кивнул. Гермиона молча следила за допросом Рона, который никак не мог поверить в то, что произошло на ужине.
— Потом он отвел тебя в безлюдный коридор. Даже не для того, чтобы опять подраться. И вы поговорили.
— Все верно, Рон, — вздохнул Гарри.
— И потом ты вспылил и признался ему! Признался, Гарри! — выпалил Уизли и, не выдержав, все же вцепился в свои волосы. — Как ты мог ему признаться? Скажи мне честно, ты просто решил поиздеваться над ним? Это твой новый способ унизить слизняка? Хочешь соблазнить его и кинуть?
Гермиона отвесила ему подзатыльник и сердито прошипела:
— Ты думаешь, что говоришь? Совсем понесло!
— А что еще я должен думать?! — разъярился Рон, и на них тут же начали оглядываться остальные гриффиндорцы. Гарри сердито шикнул, и Рон послушно склонился ближе к нему, приглушив голос. — Гарри! С каких пор тебе начал нравиться Риддл?! Что такого случилось во время вашего наказания, что ты решил начать играть за другую команду?!
Гарри не успел ничего ответить, когда Гермиона взволнованно выпалила:
— Это же естественно! Гарри всегда нравился Риддл! Только слепой мог не заметить напряжения между ними!
— Что? — растерялся Поттер, недоуменно глядя на подругу. Рон выглядел не менее потерянным, чем он.
— Разве это не так? Гарри, ты только и делал, что разговаривал о Риддле. Часами. Риддл то, Риддл это. Все эти годы с самого первого курса ты только и делал, что обсуждал с нами Риддла, злился на него, интересовался им, бегал за ним и бесился, когда на него обращали слишком много внимания. Ты же сам чуть ли не из штанов выпрыгивал, лишь бы он обратил на тебя внимание, и все время его ко всем ревновал! — фыркнула Грейнджер, явно выговорив все, что так долго вертелось у нее на уме.
— Не может быть! — возразил Гарри, недоверчиво качая головой. — Мы же были врагами! Конечно, я говорил о нем и… и…
— Правда, Гермиона, ты что-то путаешь, не мог Гарри запасть на него. Я вот тоже со слизнями ругаюсь, хочешь сказать, что я в Риддла тоже влюблен? Или в Малфоя?! — хмыкнул Рон. Одна мысль о том, что ему мог нравиться Малфой заставляла его кривить лицо.
Гарри никак не мог поверить в то, что только что услышал. Он правда со стороны выглядел так, будто давно и безнадежно бегал за Томом и добивался его внимания?!
— Вообще-то, Рон, Гарри только что признался, что как раз таки «запал на Риддла», — деловито напомнила Гермиона, вскинув вверх подбородок. — Послушай, Гарри. Я не говорю о том, что ты все это время был тайно влюблен или что-то такое. Но ведь ты и в самом деле всегда к нему неровно дышал. Никогда не мог остаться равнодушным, если дело касалось Тома Риддла. А теперь… вы провели вместе два дня, вы отвечали на вопросы, рассказывали о себе и явно раскрыли друг другу те стороны, которые никому не показывали, — Гарри вздрогнул и уставился на свои раскрытые ладони. Это было так. Гермиона была права. — Ты узнал нового Тома Риддла — и тебе понравилось то, что ты увидел. Понравилось настолько, что ты тут же признался. Без этого наказания все это между вами могло остаться лютой ненавистью на всю жизнь, но сейчас, после него… это трансформировалось в чувства.
— Лучше бы это осталось ненавистью, — проворчал Рон, с опаской следя за изменениями на лице Гарри.
Сам Гарри был и шокирован, и одновременно с этим… спокоен? Будто монолог Гермионы расставил все по своим местам. Неудивительно ведь, что ему в итоге понравился Том? Он же всегда был таким… ну, невероятным? Засранцем, конечно, тоже, но все же…
Гарри потер лицо руками и простонал:
— Все равно он меня уже отшил…
— Ну и замечательно, найдешь себе парня получше, — протянул Рон, натужно выдавив из себя слово «парень». — Раз уж ты внезапно понял, что ты по мальчикам. Мерлина ради, мне все еще нужно время, чтобы смириться с этим!
— Может, дашь ему время все осознать и обдумать? — осторожно спросила Гермиона.
— Да, точно! Гарри, дай мне время, ладно? Я пока не готов обсуждать с тобой, какие парни в твоем вкусе, — обрадовался Рон, хлопнув его по плечу.
Гермиона сердито зыркнула на него и поджала губы:
— Кто говорит о тебе, болван! Гарри, дай время Тому! Может, он еще поменяет свое мнение?
— Эй, мне между прочим тоже нужно время! Мой лучший друг оказался педиком!
— Еще раз назовешь меня педиком — и твоя задница окажется в опасности, — с раздражением пригрозил Поттер, кидая в друга подушкой. — Поэкспериментирую и потренируюсь на тебе, ясно?
— Ты же пошутил, Гарри? Подумаешь — неправильно выразился… Я был неправ, ладно? Ладно? Ты же не собираешься?.. Гарри!
***
— Считайте это моей прихотью, — сказал слизеринцам позже Том, уже зная, что они накинутся на него с вопросами, и заранее подготовив приемлемый ответ. — У меня есть определенные планы на Поттера, и я хочу, чтобы вы забыли о его существовании и не трогали его.
— Какие планы у тебя могут быть на этого придурка? — ревностно выкрикнул Малфой, но тут же прикусил язык, словив на себе раздраженный, острый взгляд Риддла.
— Не знал, что обязан докладывать тебе о своих планах, — угрожающе проговорил Том, и Драко тут же пробормотал извинения.
Том был уверен, что это успокоит их и даст ему время для обдумывания дальнейших действий. Те из слизеринцев, кто в будущем мог стать достаточно влиятельным, уже входили в круг избранных, которым Том поведал о своем наследии, корнях и планах на будущее развитие мира магов. Те же, кто в этот круг не входил, достаточно уважали Тома, чтобы не лезть не в свое дело и слепо следовать его воле в попытке угодить.
Том должен был решить, как быть с признанием Гарри. Мерлина ради, только Гарри мог так безрассудно открывать свои слабости вчерашнему врагу, и Том не мог понять, рад он этому или же раздражен. Он мог бы использовать Поттера в своих целях, но понимал, что не хочет делать что-то подобное. С кем угодно, но только не с Гарри. Не с тем Гарри, которого он узнал и открыл для себя заново на прошлых выходных. Не с тем Гарри, который безрассудно доверился ему и заставил Тома впервые в жизни испытать подобное тепло.
Том не хотел принимать его, но все еще хотел видеть Гарри счастливым. Он знал, что, хоть аврорская профессия является престижной, Гарри никогда не будет счастлив, если пойдет по этому пути. Он хотел, чтобы тот Гарри — настоящий Гарри — которого он обнаружил за слоями гриффиндорской бравады, следовал своим глупым мечтам, жил полной жизнью и никогда ни о чем не жалел. Это же касалось и самого Тома.
Он не хотел бы жалеть о том, что даже не попытался. Не после того, как Гарри продемонстрировал ему свою решительность. Слово «трус» все еще ощутимо било по самолюбию, потому что именно так Том и выглядел на фоне Гарри. Ведь они изначально были на равных. Оба враждовали, оба открыли друг друга с новых сторон и оба испытали друг к другу симпатию. Вот только Гарри смог признать это вслух, а Том… проиграл? Пошел на попятную и закрылся, даже не дав этому шанса на развитие? Испугался? Струсил?
Все эти годы Том соперничал с Гарри во всем — где бы ни сходились их интересы. Он не привык проигрывать. Ненавидел быть вторым. Он не хотел отступаться там, где не отступился Гарри. Но еще Том очень ясно осознавал, что не хотел бы жалеть о том, что решился — и выбрал в спутники того, кто не может быть искренен с собой и окружающими и рушит свою жизнь в угоду надуманным долгам перед семьей.
Том не хотел того, кто будет прятаться под масками и губить себя, потому что сам точно знал, чего хочет, и был готов на все ради достижения своих целей. Он бы не смог довольствоваться человеком, который лжет самому себе. И ему не хотелось бы когда-нибудь возненавидеть Гарри за его слабость. Не после того, как он начал нравиться ему из-за искренности и решительности.
Том взвесил все и принял решение. Он пойдет навстречу Гарри и примет эти чувства, позволит этому войти в свою жизнь, если Гарри будет достаточно решителен, чтобы быть честным с собой и в своем выборе дальнейшего жизненного пути. Если он решится быть самим собой, а не тем, кем его хотят видеть окружающие его люди. Если Гарри переступит через себя и тоже не будет трусом.
Немного раздражало, что для этого ему опять был нужен Дамблдор. Что ж, мерзкий старик и так неплохо задолжал ему своей выходкой во время ужина, так что теперь был просто обязан помочь Тому поспособствовать налаживанию отношений с Гарри.
***
— Что привело тебя ко мне на этот раз, мой мальчик? — спросил Альбус настолько довольным тоном, что Тома перекосило.
— У меня есть к Вам… просьба, — с неохотой проговорил Риддл, бросив на директора мрачный взгляд исподлобья.
Дамблдор усмехнулся себе в бороду и деловито вскинул бровь.
— Опять? Еще одна?
— Вы не думаете, что задолжали мне? — дерзко бросил Том.
Старик промолчал, с каким-то холодным интересом рассматривая его некоторое время, пока портреты других директоров взорвались возмущениями от наглости Тома.
— В мое время студенты себе такого не позволяли!
— Бесстыдство!
— Нахальный сопляк! Тебя бы секли розгами с рассвета до заката, если бы ты был моим студентом!
— Альбус, ты не думаешь о том, что пора вновь ввести телесные наказания?
— Такой красивый мальчик, а уже такой хам и грубиян!
Дамблдор приподнял вверх ладонь и подождал, пока портреты угомонятся. Те примолкли, с жадным интересом следя за развитием событий.
— Итак, Том… Твоя дерзость и впрямь не знает границ, но прежде чем наказать тебя и выставить из своего кабинета, мне все же немного любопытно, что именно я тебе задолжал и о чем ты намеревался просить.
Он специально сделал акцент на слове «просить», понял Том. Старик был в своем репертуаре, прекрасно зная, что именно быстрее всего выведет его из себя. Но Риддл не собирался идти у него на поводу. Он добьется своего, чего бы ему это ни стоило.
— Вы еще спрашиваете? Не делайте вид, будто не понимаете. Вы намеренно объявили о возвращении Поттера в команду при всем Хогвартсе, чтобы вынудить меня признаться Гарри, — ответил Том, не сводя взгляд с профессора. — Вы хотели, чтобы я рассказал ему сам, что это была моя просьба, а не Ваша инициатива.
— Ты рассказал? — тут же спросил Дамблдор. — Когда вы ушли из Большого Зала.
— Нет, — скривился Том, прищурившись. — Но я сказал ему достаточно, чтобы Гарри… — «признался мне», — подумал он и, встрепенувшись, тут же отвел взгляд, но было уже поздно.
Глаза Альбуса сверкнули, лицо просияло от счастья, и он быстро откашлялся, вернув себе незаинтересованный вид, только это не обмануло Тома. Старик успел считать его мысли легилименцией, пока Том был отвлечен мыслями о Гарри.
— И Вы еще говорите мне о дерзости? — устало вздохнул он и откинулся на спинку кресла. — Какая… наглость. Столь бесцеремонно копаться у студента в мозгах.
— Это вышло непреднамеренно, — не стал упираться старик и виновато склонил голову. — Я приношу свои извинения за бестактность, Том. Увы, я уже давно достиг такого уровня легилименции, когда поверхностное считывание при зрительном контакте происходит непроизвольно. Разумеется, это меня не оправдывает.
— Теперь Вы тем более мне должны.
Между ними повисла тишина, и Том с отстраненным интересом отметил, что она впервые не напряженная. Будто все эти события настолько утомили его, что у него не осталось ни сил, ни желания ненавидеть старика и дальше. Да и был ли смысл в этой ненависти? Что она могла ему принести?
Хотя, разумеется, раздражение так никуда и не делось.
— Вы знали, что так будет? Когда заставили нас честно отвечать на эти вопросы.
— Даже я не мог предугадать, что вы сможете настолько продвинуться с ненависти до… удивительной симпатии друг к другу, — пожал плечами Дамблдор, блуждая взглядом по кабинету. — Хоть я и надеялся, что вы станете ближе. Сумеете понять друг друга и осознаете, что вы не так уж и сильно отличаетесь… Вы очень похожи, хоть и не хотели признавать этого раньше. И при этом в тебе ведь есть многие черты, которых недостает Гарри. А в нем есть то, чего не хватает тебе.
Том обдумал все, что услышал и поднял на директора решительный взгляд.
— Я хочу, чтобы он был самим собой. Чтобы играл в свой дурацкий квиддич и наслаждался жизнью. Чтобы был искренен в своих желаниях, а не прятался за стенами и соответствовал ожиданиям окружающих.
— Потому что ты боишься, что впустишь его в свою жизнь, а он когда-нибудь отвергнет тебя? — проницательно спросил Дамблдор, и его губы тронула легкая, полная грусти улыбка. — Что он пойдет на поводу близких людей, которые посчитают, что у него должна быть правильная жизнь и правильная семья, и откажется от тебя?
— Я хочу увидеть его решимость. Хочу удостовериться, что он готов бороться за свои желания и отстаивать свой выбор. Будь то квиддич или… — Том шумно выдохнул и произнес серьезным тоном: — или я.
Было что-то такое странное в лице старика… некая эмоция, которую Том не мог разобрать… будто смесь светлой грусти и отболевших сожалений. Оно было таким невыразительным, почти незаметным, что Том упустил бы его, если бы не так внимательно следил за стариком. И он спросил:
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но… Вы через нас реализовываете свои неудавшиеся…
— Нет, нет, — по-доброму усмехнулся Дамблдор и тихо рассмеялся себе под нос. — То, что однажды было упущено, невозможно реализовать через кого-то еще. Просто… не хочется видеть, как кто-то наступает на те же грабли. Или на очень похожие. Мир проще, чем нам кажется, Том. Жизнь бывает сложна, но она на самом деле намного проще, чем кажется.
— Я… понимаю, о чем Вы.
— Я рад, — голубые глаза озорно сверкнули за стеклами очков. — Итак, чем я могу тебе помочь?