Я знаю твою тайну

Во сне Алеку снова шесть, и он аккуратно шагает босиком по коридорам особняка, в котором они когда-то жили на окраине Нью-Йорка. Изабель плачет, сидя в своей комнате, тонкие стены которой позволяют услышать крики родителей, доносившиеся с первого этажа. Алек хочет, чтобы они прекратили, потому что видеть расстроенное лицо своей двойняшки было очень больно. Он подходит к приоткрытой двери гостиной и теперь может отчетливо расслышать то, что родители говорят. — Это наши дети, Роберт! — Крик мамы заставляет его вздрогнуть — Мариза очень редко повышает голос. — Мы должны их защищать! — Нет, мы должны проследить за тем, чтобы они выполнили свой долг и оправдали имя нашей семьи! Напуганный ребёнок заходит в гостиную, прерывая разговор родителей. Мама кажется расстроенной, а злое лицо отца тут же сметает всю уверенность ребенка. Мальчик тихо мнется на пороге. — И-изабель п-плачет и… не может уснуть из-за вас, — проговаривает он и испуганно вжимается в стену, когда Роберт хмурится, быстро доставая свою волшебную палочку. — Роберт, нет! — Мариза, я не хочу это делать, но не уча детей правильным ценностям, ты не оставляешь мне выбора, — мама подбегает к отцу и, вцепляясь в его пиджак, пытается остановить, но у нее не хватает сил. Мужчина с легкостью отталкивает жену от себя, отбрасывая её одним движением своей палочки. Алек немеет, когда кончик предмета оказывается направлен на него. Вспышки света заполняют комнату, и мальчик не чувствует ничего, кроме всепоглощающей боли. Ноги слабеют, и вот он уже корчится в агонии, лежа на полу, пока вокруг него образуется лужа крови, вытекая из раны на боку. Алек проснулся от знакомого кошмара, все тело было покрыто потом, и дыхание, как назло, сбилось. Приподнявшись на постели, он собрался в душ, когда заметил, что Радж уже проснулся и успел одеться. — Неужели ты плакал ночью, Лайтвуд? — Сосед ухмыльнулся. Алек ничего не ответил, но мысленно отругал себя за то, что забыл наложить заглушающее заклинание. — Хватит, мне больно, а-а… — Передразнил парень, громко смеясь и призывая своего глуповатого друга Джонатана к тому же. — Как думаешь, он обмочился в постель, а? — Джонатан, казалось, не слышал слов Раджа. Он не смеялся вместе с ним, как обычно, а лишь напряженно наблюдал за Лайтвудом. Радж, заметив перемены в его поведении, с силой ткнул друга локтем. Джонатан подпрыгнул и посмотрел на Хатри, будучи в замешательстве. — Дружище, что с тобой? — Спросил Радж, и они вышли из общежития, чтобы отправиться на завтрак. Алек взглянул на Рафаэля, единственного адекватного парня в их комнате, и, нахмурившись, поинтересовался: — Что это было? Сантьяго пожал плечами, и волшебник решил забыть об этом — ему и своих проблем хватало. За завтраком Алек сидел вместе с Лидией, и, к его ужасу, к нему присоединилась Хайди. С таким первым днем Лайтвуд начал терять надежду на то, что этот год выйдет удачным. — Привет, Алек! — Пропела девушка, улыбнувшись и грациозно усевшись рядом. В руках у неё была корзина с печеньем, которое она тут же ему предложила. — Я сама их приготовила, не хочешь попробовать? Подумала, что тебе понадобится много сил в первый день учёбы. — Спасибо, Хайди, но я не хочу, — коротко ответил парень и отвернулся от неё. Блондинка обиженно надула губы, но не сдвинулась с места. — Точно не хочешь? Они очень вкусные, если ты, конечно, не считаешь, что я не умею печь… — Хайди погрустнела и оглядела корзину со свежей выпечкой. — Нет, я просто не ем печенье на завтрак. — Может возьмешь одну на потом? — Продолжила давить она, и, о боже, кто-то не понимает намеков. — Хайди, ему это неинтересно, — влезла Лидия, смерив девушку злым взглядом. — Можешь идти. Только, если не хочешь, чтобы я отнесла это печенье на стол учителей, чтобы они тоже попробовали. Хайди фыркнула, и, тряхнув своими объёмными светлыми кудрями, ушла прочь. — Спасибо, — Парень улыбнулся подруге. Он сделал глоток тыквенного сока и чуть не подавился, когда кто-то окликнул его. — Алек, не пей это! — Лайтвуд обернулся и увидел спешащего к нему Магнуса. — Ты проглотил? — Настойчиво спросил Бейн, подбежав к нему. — Ну, выплевывать было бы невежливо, — ошарашенно пробормотал парень. Мысленно он обрадовался тому, что не почувствовал волнения в присутствии Магнуса. Очевидно, каминг-аут положительно повлиял на него. — В любой другой ситуации я бы согласился, но, к сожалению, то печенье было отвлекающим манёвром. Когда ты отвернулся, она что-то подмешала тебе в напиток, — взволнованно промолвил Бейн, и Алек в ужасе уставился на свой бокал. — О господи, — он отодвинул от себя злополучный сок. — Как быстро действует любовное зелье? — Спросил он, беспомощно переводя взгляд с Магнуса на Лидию. — Обычно сразу же, — ответила Бранвелл. — Ты…что-нибудь чувствуешь? — Нет, — волшебник покачал головой. — Никакой всепоглощающей любви к Маккензи? — Бейн присел рядом с брюнетом, пристально вглядываясь в его лицо. Алек фыркнул. — Нет, — снова ответил он. Магнус и Лидия выглядели сбитыми с толку. — Может, она его неправильно заварила? — Предположил Когтевранец. Бранвелл удивленно вздернула бровь и резко выпрямилась, что-то вспомнив. — Возможно, — загадочно протянула она, явно расслабившись. — Но лучше бы вам посетить Мадам Помфри. Я бы сходила с тобой, но у меня урок… Магнус, может, ты можешь проводить Алека? — Да, провожу, — подхватил её идею Бейн, просияв. — Не стоит… — Начал мямлить Лайтвуд. — Александр, пожалуйста, — прервал его Магнус. — Я буду спокоен, если мы убедимся, что с тобой все в порядке. Ты никогда не знаешь, как твое тело может отреагировать на зелье. — Н-ну, только, если на всякий случай, — нехотя согласился парень. Когда они подошли к дверям, ведущим в коридор, Алек обернулся и увидел Клэри и Изабель, пересевших за стол Слизерина. Лидия что-то увлеченно им рассказывала. Вот и срочная необходимость идти на урок, с обидой подумал он. Сестра вместе с Фейрчалд взглянули на него, не скрывая улыбку. Клэри едва заметно показала большой палец, а Иззи подмигнула. Лидия выглядела смущенной, и Алек одними губами прошептал: «Предательница!», после чего повернулся к Магнусу. К Магнусу, с которым он сейчас проведет какое-то время благодаря Лидии. Возможно, это было не так уж и плохо.