Roads that don't end

When you feel my heat, look into my eyes, It's where my demons hide, it's where my demons hide… Don't get too close; it's dark inside, It's where my demons hide, it's where my demons hide…

Последнее, что Анна помнит, — как сгущалась вокруг неё тьма. Не было ни света, ни лиц родных и близких людей, только темнота и боль, а ещё — солёный привкус крови во рту. Она была в тюремном душе, когда кто-то всадил ей в бок… что-то. Заточенную ложку, быть может. Заключенные знают, куда нужно бить. А, когда она открыла глаза, то увидела ухмыляющегося Билли Руссо.  — Вечность становится томной, — он салютует ей бутылкой пива. — Выпьешь? В джинсах и зеленом свитере, он сидит у барной стойки, будто никогда и не умирал. Не так Анна представляла загробную жизнь. Если она, конечно, в ней. Похоже, никакие благие цели не оправдывают убийства, и она попала в свой личный Ад. Билли Руссо — убийца с руками в крови по самые плечи. Анна убила его, отравила, помнила, как он корчился от боли на белых гостиничных простынях, пока она сидела на диванчике, обняв колени руками, и наблюдала за агонией. Она и представить не могла, что её замысел удастся: поначалу, когда частные детективы, расследовавшие смерть её крестного (отца), сказали ей, что за смертью самого дорогого Анне человека стоит наглухо отбитый Билли Руссо — глава компании Anvil, наёмный убийца и шпион. И что с ним лучше не связываться, а в идеале — забыть его имя. И притвориться, что Anvil и её генерального директора никто и никогда не упоминал. Фотографиями крестного (отца) Анны пестрели все газеты. Если она и хотела забыть, то не смогла бы. Кровь на асфальте. Скорчившееся тело. Смерть, как она есть, без прикрас и позолоты. Боль. Слёзы матери, которая всю жизнь любила Барри Марлоу, хотя и знала, что никогда не сможет быть рядом. Анна помнит, как готовила убийство — без надежды на удачу, понимая, что малейшая промашка будет стоить ей жизни. Анна знала, что Уильям Руссо сможет распознать яд натурального происхождения, но её крестный (отец, она всегда будет об этом помнить, пусть это и не записано на бумаге, зато есть в её ДНК) не зря владел одной из крупнейших химических лабораторий — там, в её подвалах, по заказу Правительства разрабатывались синтетические яды, которые невозможно распознать на вкус и запах. Анна работала в лаборатории, доступ у неё был везде. А где нет — добыла. Она добавила яд в бутылку вина и оставила в номере отеля. Если ей повезёт, к утру Билли Руссо будет мертв. Если нет, она будет пытаться снова и снова. Её мутило, когда она подсаживалась к Билли, но она и не подозревала, что может быть настолько хорошей актрисой. Ещё Анна не подозревала, что Руссо окажется не просто красавчиком с фотографий в Сети, но и харизматичным засранцем, и тьма в его глазах схлестнется с её собственной. Муть, которую всколыхнула в душе смерть (отца), была не просто топью, но вязкой черной слизью, затягивающая Анну, как в зыбучие пески; Билли Руссо смотрел ей в самую суть и знал… кажется, знал, кто она. Или просто чувствовал, что, где-то в глубине души, несмотря на жажду справедливости и благородные мотивы, она такая же, как и он сам. Монстр, способный лишить другого человека жизни. Разумеется, Анна поняла это не сразу. Ей казалось, что она делает всё правильно, и мир скажет спасибо за избавление от чудовища. Ей казалось,что без Билли Руссо улицы Нью-Йорка станут чище. И, отпивая Будвайзера, она позволила чернильной тьме затопить сердце. Она думала, стошнит, если Руссо её поцелует, даже собиралась выкатить ему в лицо правило «никаких поцелуев», но как-то не получилось. Всё смазалось — от алкоголя в крови; от желания, которое она не должна испытывать, но почему-то и здесь профейлила; от его поцелуев и жадных прикосновений. Вспышка — Анна тянет с плеч Руссо рубашку, и хорошо, что они уже распили то чертово вино, прямо из бутылки, и хорошо, что она успела заглотить противоядие, иначе ей тоже крышка. Другая вспышка — Билли швыряет её на постель, и Анне чертовски хочется, чтобы он уже трахнул её, потому что Билли Руссо потрясающе, до отвращения красив. До тошноты, до захлестывающей ненависти, заставляющей царапать его спину и кусать губы до крови. После распитого вина у них было часа два до первых симптомов. Поначалу Анна просто хотела ускользнуть от него, но… Но. Потом он лежал на постели, рассматривая на тусклый гостиничный свет бокал, и вдруг полюбопытствовал:  — Отравила меня, да? Так буднично, будто знал о её плане заранее. Так… спокойно. Анна понимала, что это спокойствие — лишь затишье, и впервые за весь этот вечер её тьма, бушующая внутри, отступила, оставляя лишь ужас. Она сдала себя сама: попыталась отползти в сторону, но Билли перехватил её, подмял под себя, и, если она думала, что прежде в его глазах была тьма, то сейчас Анна смотрела в бездну. И ей ухмылялись оттуда чудовища, которых человеческое воображение не способно вынести. «Он собирается забрать меня с собой.» Он собирался забрать её с собой, раз уж она осмелилась посягнуть на его жизнь. Осознание смерти, дышащей прямо в лицо, заставило Анну очнуться. Она брыкнулась раз, другой. Руки сжались на её горле, перекрывая дыхание, начало темнеть в глазах. Анна продолжала дергаться в попытках освободиться, но, если бы не яд, это было бы бесполезно. Тот яд, распространившийся в крови Руссо, ослаблял его, наконец ударил в полную силу, и Билли согнулся, кашляя кровью, окропляя алым всё вокруг и саму Анну тоже. Она вывернулась, скатилась с кровати, дрожа, доползла до дивана, хватаясь за горло рукой. Перед глазами всё плыло, в голове шумело. Билли умирал. Полиции Анна сдалась сама. Позвонила 911, когда Руссо замер. Он был выносливым, этот потрясающе красивый мудак, но против яда, разработанного в лаборатории Марлоу, не устоял бы и олимпийский чемпион. Никто бы не устоял, всем была уготована могила. Яд действовал практически мгновенно, хотя разгонялся как минимум пару часов. Когда Билли трахал её, позволяя зубами впиваться в его плечо, кровь уже разносила смерть по его организму. Всё же тьма не до конца завладела ей, и Анна выслушала свой приговор стоически, глядя прямо на судью. Ей повезло, что смертная казнь в штате Нью-Йорк была запрещена, да только люди Руссо нашли её и в тюрьме. Теперь Билли смотрит на неё и пьет свое пиво.  — Добро пожаловать в Ад, — он запрокидывает голову и хохочет. — Мы здесь одни, Анна. Ну что же ты, — он разводит руки в стороны. — Бей.