Не хочу учиться, а хочу...

Как таковой точной даты у Дня Горящих Камней не было, как не было и официальных торжеств. Просто в одно утро драконы становились беспокойными. Не агрессивными, нет, а суетливыми и рассеянными. Инстинкт гнал их из помещения на улицу, где они могли надолго застыть, устремив в небо невидящий взгляд. А потом вдруг перекидывались и взмывали вверх. Так было везде, но не в магических Академиях. Их куполообразная защита не позволяла драконам услышать Зов, уловить тот незримый сигнал, что звал их в полёт. И в итоге они так и оставались на земле, становясь лишь чуть более задумчивыми и меланхоличными. Кто-то скажет, что это жестоко препятствовать поиску пары. Вот только у этого был свой резон. Взлетевшие юнцы не всегда возвращались обратно. Каждый год обязательно находились такие, что готовы были рвануть за своей парой прочь из Империи, а то и вовсе с континента. Вот только дома рядом с ними всегда находились родители или старшие родственники, что могли остановить порыв своего чада. Когда просто родительским Зовом, а когда и силой. Ведь пара — парой, а интерес семьи никто не отменял. В Академии же за студентов отвечал именно Ректор. И если кто из его студентов пропадёт — отвечать перед родичами именно ему. Но сегодня всё было не так. Едва Махату Кшт-ла заметил на утренней планёрке задумчиво-мечтательное выражение лица огневика-дракона, как тут же отдал приказ отменить занятия и опустить защитную сферу над Академией. — С чего бы это? — недовольно скривилась сильфида. — На Меи-Не-Да вы, Ректор, не только отказались допустить известных бардов на территорию, но и её студентов не выпустили. Из-за этого многие феи не смогли принять участие в песенном конкурсе! — Вот когда наш Император будет феем, тогда и пусть идут с ним соревноваться, — отмахнулся Махату Кшт-ла. — Император, значит?.. — прищурился магистр Нарсаату. Преподаватели Академии не страдали отсутствием логического мышления и уже через секунду, переглянувшись друг с другом, все как один повернулись в сторону мастера Ориаллана. — Не надо пытаться прожечь во мне дыру, — вздохнул огневик. — Я ни о чём таком не слышал. Да, господин Ректор, не желаете нас просветить? — Не желаю, — со стеснительной улыбкой произнёс Махату. — Если повезёт — сами увидите. А не повезёт — эти знания будут для вас лишними. В это утро Ниллай проснулся со странным чувством, что он что-то упустил. Вот обещал, должен был сделать — и забыл! Собираясь на завтрак он всё время хмурился, пытаясь понять: что не так? Одежда, вроде, в порядке, к сегодняшним урокам он готов, денег ни у кого не занимал… Так в чём же дело? Ниллай так углубился в себя, что не заметил как вместо сиропа налил на блинчики горчицу. Но даже непривычный вкус заставил его лишь поморщиться, но не прекратить есть. — Сегодня решится судьба Империи, — хмыкнул Ян, глядя на отрешенное лицо Ниллая. — Мы можем чем-нибудь помочь? — взволнованно спросил Иллиталь. — Нет, — покачал головой Ян. — Ниллай сейчас никого не услышит. Он погружается в себя, пытаясь почувствовать связь… Ян не успел договорить, как Ниллай поднялся из-за стола, оставив недоеденный блинчик с горчицей, и целенаправленно направился на выход. Он брёл, словно слепой, натыкаясь на столы, стулья. И обязательно врезался бы в кого-нибудь, но встречные разумные предпочитали уступить ему дорогу. — Пошли посмотрим, — позвал Ян за собой Иллиталя. — А как же занятия? — спросил Злат. — Не думаю, что они сегодня будут. Раз Ректор снял защиту, то преподаватели наверняка будут караулить все щели. Ведь сейчас зайти и выйти может любой. Выскользнув вслед за Ниллаем на улицу Ян, Иллиталь и Злат остановились невдалеке. Но юный дракон их не заметил. Его взгляд был устремлён в небо, будто Ниллай пытался рассмотреть там что-то видимое ему одному. Его губы чуть шевелились, а руки подрагивали, словно он никак не решался поднять их вверх. Такой он был не один. То там, то здесь молодые драконы замирали посреди шага и застывали живыми статуями. Они стояли довольно долго. Злат успел заскучать, сел на землю и даже достал учебник. Но тут один из старшекурсников издал низкий вибрирующий рык и через мгновение ввысь устремился гибкий изумрудный дракон. И тут же вслед за ним взмыл белоснежный, огненно-красный, золотой… Не прошло и двадцати минут, как в небе над Академией вспыхнула первая магическая «молния». — Как красиво! — восхищённо выдохнул Злат, когда одна из молний ударила в поднятый накопитель и тот засиял чистым голубым светом. — Это создаются пары? — трепетно спросил Злат, глядя на вспыхивающие между драконами молнии. — Нет, это их стихии, — пояснил Ян. — Каждого дракона окружает кокон магии. В человеческой ипостаси он называется ядром и находится внутри. При обычном перекиде кокон заполняет всё тело дракона, помогая ему держаться в воздухе, а в день Зова он выходит за пределы физической формы. Чем дальше он выходит — тем сильнее дракон. У некоторых он становится втрое больше тела. Вот соприкосновение этих коконов и порождает вспышки. Пока Иллиталь и Злат любовались красочным представлением в небе, Ян хмуро поглядывал на Ниллая. Тот по-прежнему стоял, глядя вверх, но не взлетал. — Ян! Посмотри, как драконы кувыркаются! — вдруг дёрнул его Злат. — Это они так демонстрируют навыки полёта? — Нет, — фыркнул Ян. — Это они так пытаются удержать равновесие. Видишь ли, Злат… Если у дракона в полёте случится эрекция — он перевернётся. — Каким образом? — Кровь была в теле, а сместилась в член. Произошел начальный, небольшой, поворот. Из-за смещения поверхностей меняется угол атаки крыльев, полет резко дестабилизируется из-за трудности предсказания нелинейных и нестационарных турбулентных потоков. Именно поэтому во время полёта драконы обычно стараются думать о вечном. Что, в свою очередь, стало основой легенд об их мудрости… Обычно, но не сегодня. И это нарушение аэродинамики другие расы называют красивым словом «танец драконов». Вот поэтому никогда не проси Виллара покатать тебя! Он хоть и оборотень-дракон, но это правило и на него действует. — Ян, а почему Ниллай не взлетает? — тихо спросил Илль. — Самому интересно, — прищурился демон. — По нему видно, что он же слышит музыку полёта, но крылья всё-равно не разворачиваются. — Музыку полёта? — переспросил Иллиталь. — Да, в день Зова обостряется слух и драконы начинают слышать движение потоков воздуха. Это как мелодия, что зовёт в небо… — Ян задумчиво прищурился и посмотрел вверх. — Ты так говоришь, будто сам её слышишь, — кивнул сам себе Иллиталь. — Слышал, когда был жив мой дракон. — А что с ним стало? — Погиб, спасая Аллейнира… — тихо признался Ян. В этот момент небо над Академией прорезала яркая вспышка, что пронеслась мимо кометой, развернулась и зависла выше танцующих драконов. Территория Академии тут же оказалась залита искрящимся светом. Переливы голубого, синего, фиолетового залили всё вокруг, не оставив места другим цветам. Заплясали бликами в листьях деревьев, рассыпались драгоценными камнями по крышам, вспыхнули искрами на коже разумных. — Это… — неуверенно начал Иллиталь, оглядывая блестящего себя. — Да. Это Император. Теперь ты понимаешь, почему его называют «лучезарным». Низкий с переливами Зов прокатился в небе раскатом грома. От этого звука Ниллай напрягся, дёрнулся и закричал, будто ему ломает все кости. Полыхнула магия, скрывая под собой человеческое тело. Ослепительно белый свет резанул по глазам, заставив зажмуриться всех вокруг. А когда Иллиталь проморгался, то увидел белого, отливающего перламутром, дракона, спиралью поднимающегося ввысь.