ᴘᴏᴠ! ᴛᴇɴ
чем ещё можно назвать наш мир, если не огромной помойкой. но, знаете, я рад, что родился именно в этом мире. здесь технологии развиты больше, чем культура, и никому нет дела, в каком году и каким архитектором был построен тот или иной музей. скажу вам больше: по большей части, тут даже музеев-то почти нет. зато из абсолютно любой точки доступен интернет. у каждого человека по несколько самых лучших гаджетов: кто-то купил, кто-то украл, а кто-то, да, изобрёл — не удивляйтесь, здесь это не редкость. почему же я рад? хмм, всё просто. но обо всём по порядку. начнём с того, что моя ежедневная рутина — искать еду и одежду на улице. воды у меня тоже нет, но два раза в неделю приезжают волонтёры и заполняют общие баки с водой. если этого не хватает — то это наши проблемы. единственное, что у нас есть всегда и никогда не выключается/отбирается — это электричество. от него зависит всё: свет, интернет, электрические приборы. благо, платить за электричество никому из нас не надо. это для нас как воздух, как нечто необходимое и неоплачиваемое. мы почти ничего не покупаем, а если нам что-то нужно — воруем или берём в долг у знакомых. нет, деньги, конечно, у нас тоже есть. на них можно купить что-нибудь дорогое, например, самый удобный и продвинутый компьютер. такое продают только богачи на специальных рынках. мы же, простые смертные, можем только заработать деньги, найдя того, кто будет готов нам заплатить. надо лишь выполнить работу, которую он попросит, и не высказывать никаких претензий. и вуаля — у тебя есть деньги, потрать их на автомобиль или смартфон последней, самой улучшенной, модели. но у меня, к счастью, есть стабильная работа. кто-то может осудить меня, но в нашем мире это вполне нормально — быть киллером. я бы не назвал себя «наёмным», так как убиваю не совсем на заказ. скорее, я и другие члены моей группировки убивают определённую прослойку общества. у нас её называют «элита». министры, чиновники, богачи и их приспешники — под нашим прицелом. мы убиваем их одного за другим, и никто даже не подозревает, кто именно окажется нашей следующей целью. зачастую наш босс, цянь кун (очень умный и образованный, кстати, парень), скрывает эту информацию до последнего даже от нас самих, и я только за несколько часов узнаю, что должен пробраться в военную базу и застрелить там человека по имени, скажем, джон со. но я не жалуюсь. да, наш мир разрушен и превращён в океан беспредела и произвола. да, наше общество деградировало духовно, но преуспело в технологиях. да, мы походим на государство третьего мира, но с телефонами, компьютерами и роботами. да, моё будущее неопределённо, я убиваю людей по чужому приказу, и я не знаю, когда в следующий раз смогу поесть. однако все эти минусы перекрывает один невероятно гигантский плюс. дун сычён. нет, мы не знаем друг друга с детства, и я не влюбился в него с первого взгляда. всё не настолько романтично и красиво. наша история совсем не похожа на сказку. мы познакомились пять лет назад и поначалу друг друга ненавидели: сычён казался мне слишком высокомерным и нарциссичным. помню, как он всех оскорблял и глядел свысока, считал себя лучше и профессиональней всех, и, о боже, даже смог меня переплюнуть на первом же задании. я немного запутался и не сразу понял, где в здании запасной выход, чтобы сбежать после закладки бомбы; и, на самом деле, если бы не сычён, указавший мне путь, то я бы взорвался там нахрен вместе со всеми. я даже помню, что мы с остальными дали ему прозвище: «король холодной усмешки». о, это очень ему подходит. но больше всего меня бесило не столько его поведение, сколько поведение окружающих. типа, наша группировка, конечно, никогда не славилась особой жестокостью и суровостью по отношению друг к другу, но, когда к нам присоеденился сычён, они, казалось, разом все включили свой самый милый и добрый режим. чёрт, от того, как они перед ним выплясывали, меня по сей день тянет тошнить. каждый стремился ему угодить — лукас, янян, хендери, сяоджун… один кун сохранял нейтралитет, но это и понятно — босс же. каждый стремился найти какой-то подход к сычёну, да он и сам не раз говорил, что требует к себе особого отношения. айщ, это так раздражало… …до тех пор, пока я его не полюбил. я хочу сказать, что это не было чем-то внезапным. я не проснулся одним ужасным серым утром и не осознал, что люблю его — такого точно не было. и мне не приходили навязчивые мысли в голову, мол, чувак, ты влюбился. я бы сказал, что это произошло постепенно. настолько постепенно, что мне понадобилось много времени, чтобы осознать. осознать, что я люблю, блять, парня, да ещё и своего коллегу. хотя, блять, о чём это я. в нашем мире и не такое бывает. когда мы с ним выдвигались на задания, когда делали что-либо вместе, когда гуляли по серым тротуарам, пропитанным дымом от машин и заводских труб, когда рассматривали синеющий закат на далёком горизонте и неоновые вывески освещали нашу ночь ярче, чем звёзды (их, кстати, из-за дыма почти не видно), – именно тогда я начал понимать, что сычён для меня нечто большее, чем просто коллега. нечто большее, чем друг. и даже нечто большее, чем просто потенциальный парень. (интересно, а я для него – тоже?..) недавно кун сказал нам, что даёт неделю на ограбление местного престарелого олигарха. мы с сычёном, как самые ответственные, тут же бросились составлять план. решили идти вдвоём. в четверг. а сегодня, кстати, как раз четверг. я решил, что больше тянуть нельзя. я должен. должен сказать ему. сегодня после задания я попробую его поцеловать.ᴘᴏᴠ! ᴡɪɴᴡɪɴ
осенью моё сердце замерзает и вымораживается холодными ветрами. может, от этого я становлюсь слегка равнодушным. хотя мне всегда говорили, что я какой-то не такой, какой-то слишком безразличный ко всему; что поделать, просто моя судьба никогда меня особо не интересовала. когда в наш укромный дом пришли какие-то офицеры, мне было совершено плевать, что они убивают моих родителей. когда меня бросили на улице (я пытался искать место, где мог бы жить, что-то вроде детского дома – но только когда вырос я понял, что у нас таких просто не бывает), я тоже не почувствовал ничего болезненного. и, несмотря на то, что мне всегда приходилось бороться за место под солнцем, изо всех сил стараться выжить, поесть, одеться, поспать и ухватить свой ценный кусок в толпе тысяч точно таких же, как я – я всё равно не стану утверждать, что моя жизнь была тяжёлой и полной страданий. меня никто не учил чувствовать. хотя, вообще-то, тэна тоже этому не учили. но его душа гораздо многогранней и полноценней моей. он чувствует и ощущает больше, ему доступен весь спектр эмоций. в последнее время он частенько размышляет о таком понятии, как «любовь». я даже не знаю, что это такое. как это представить? мне всегда казалось, что любовь – это самое сильное и острое желание счастья человеку, который дорог твоему сердцу. ещё мне всегда казалось, что в нашем мире нет любви. тэн упорно не хочет в это верить. я никогда не спрашивал его насчёт прошлого, но не уверен, что оно было лучше, чем моё. мы тут все в равных отвратительных условиях. и, если дело не в них, тогда в чём же? должно быть, тэн уникальный сам по себе. чёрт, кажется, я слишком много о нём думаю. он заполнил собой всю мою жизнь и не оставил ни капли свободного места. особенно сейчас. я никак не могу выкинуть его из головы. должно быть, это после нашего разговора. должен признаться, сегодняшнее задание далось мне довольно тяжело. я ещё никогда не убивал пожилого человека, в глазах которого видел искреннее отчаяние и невыносимую боль. кун, кстати, сказал нам обойтись без крови. мол, нужны только деньги. но этот чёртов старик напал на нас с ножом, блять. поэтому я убил его. (хотя, возможно, я был бы не против умереть от его ножа в тот раз. пусть даже такой неблагородной смертью). просто в какой-то момент мне стало его... ...жалко? ненавижу это чувство. жалость – самое отвратительное, что проходило через скудную призму моих ощущений. я даже придумал способ, как её заглушить. это не так уж сложно. просто надо представить, что люди, которых ты убиваешь, ничего из себя не представляют. знаете, как пустые места. меньше, чем ноль, бесполезнее, чем самый последний кусок мусора, и примитивнее, чем амёба. это, на самом деле, не так уж далеко от реальности. в своём жизненном опыте я убедился, что большинство людей и правда имеют до ужаса примитивное сознание, не говоря уже об осознанности. они все, как стадо, делают одно и то же, говорят одно и то же, слушают друг друга, строят кого-то из себя, притворяются, лгут, следуют моде, самоутверждаются и всё такое. я научился никому не доверять. какая разница, убьёшь ты одного или десяток, если всё равно ни один из них не представляет из себя никакой полноценной интересной и необычной личности, не способен на глубокие мысли, не содержит в себе галактику чего-то особенного и уникального, и едва ли, блять, вообще осознаёт, насколько ценна его жизнь? кстати, за что мне всегда нравился тэн, так это за то, что у него отсутствовал стадный инстинкт. он всегда был действительно уникальным. и ему, почему-то, я могу доверять. я знаю это. – сычён, надо поговорить. конечно, надо, тэн. ты не представляешь, как много мыслей вертелось в моей голове после этого задания. мы вышли из роскошного дома с чемоданом, где хрустящих было на круглую сумму, и захватили даже кредитную карту. нас ожидала похвала от куна и поход в какой-нибудь шикарный ресторанчик. мы, можно сказать, убили двух зайцев одним выстрелом: избавились ещё от одного отброса из элитарной верхушки, а так же обеспечили себе пропитание не меньше, чем на пару месяцев. но, хотя положительного впереди было много, душа моя всё равно была не на месте. – согласен, мне тоже есть, что сказать. мы сели прямо на аккуратно подстриженный газон на заднем дворе дома. сюда солнце на попадало, и меня вдруг обдало холодом. чемодан мы бросили рядом, а также приготовили пистолеты: на случай, если вдруг придёт кто-нибудь из слуг этого деда. а потом тэн заговорил. – давай ты первый. я вздохнул. высказывать свои мысли всегда давалось мне тяжело, но рядом с тэном любые задачи почему-то становились на несколько разрядов легче. – знаешь, в последнее время меня посещает много навязчивых мыслей. ну, типа, с уклоном в философию. – ох, мне жаль, но психолог из меня ужасный, – тут же перебил тэн с сожалением в голосе. он глянул на меня как-то странно; мне это напомнило взгляд, которым он смотрит на бродячих псин, к которым не испытывает ничего, кроме жалости. – мне не нужен психолог, – я через силу улыбнулся. – мне нужен тэн. в его лице что-то изменилось, но я не мог понять, что. кажется, мне это было недоступно. – в таком случае, я внимательно слушаю. я набрал в грудь побольше воздуха, уставил взгляд в зелёную траву и принялся рассказывать. – знаешь, я обдумал и переосмыслил многие моменты из своей жизни. и я кое-что понял. маленькая деталь, которая, видимо, прочно укоренилась во мне с детства. я всегда считал себя жалким и несамостоятельным, и я не мог понять, почему в моей жизни время от времени появлялись взрослые, которые хотели обо мне заботиться. это были добрые девушки и парни, которые хорошо ко мне относились, некоторые даже кормили, а могли и ругать за халатное отношение к самому себе. для меня было это очень странно. не то, что мне было плевать на самого себя, а то, что кому-то было не плевать. – я метнул на тэна секундный взгляд. – и знаешь, что я понял? – что? – на удивление, в его голосе слышался искренний интерес. я решил, что тэн имеет полное право знать обо мне всё. – я решил, что мне не нужна жалость. воздух, кстати, был грязен и душен – как всегда. стена дома леденила мою спину. на самом деле, в эту секунду я всей душой возненавидел этот дом, это место. дурацкое укромное местечко под тенью логова олигарха. именно оттуда всё и началось. всё то, что мы с тэном имеем сейчас. всё началось тогда, когда я сказал: – я понял, что жалость не несёт в себе никакой ценности. она мне совершенно не нужна. я не хочу её испытывать и проходить через это. я не хочу, чтобы меня жалели. чтобы обо мне заботились, чтобы обо мне беспокоились, чтобы мне помогали, чтобы меня любили. и когда продолжил: – я понял, что мне нужно. мне нужно восхищение. это именно то, чего я хочу. чтобы мной восхищались. чтобы люди, глядя на меня, не думали о том, какой я бедный. а чтобы они думали о том, какой я сильный. «вау, он так много пережил». «он очень сильный, он через многое прошёл». я хочу, чтобы обо мне говорили так. и когда закончил: – вот, чего я хочу, тэн. не нужна мне их жалость. пусть они лучше восхищаются мной. тем, какой я сильный. тем, как много я выдержал. это более значимо и ощутимо для меня. тэн смотрел на меня внимательно, слушал так сосредоточенно, как только мог, и, кажется мне, что-то внутри него отзывалось ярким, бурным пульсом. возможно, он был согласен с каждым моим словом. возможно, мы оба хотели одного и того же. а может быть и нет. – ...здорово. я уже восхищаюсь тобой, сычён. – спасибо. ты многое значишь для меня. – ты для меня тоже. – а что насчёт тебя? ты тоже хочешь, чтобы только восхищались, или ты хочешь чего-то другого? – ну, на самом деле... – ну же, скажи, тэн. мне интересно. – на самом деле, мне тоже не нужна жалость. но восхищение тоже не нужно. – значит, что-то другое? – ну, да. типа того... наверное. – что? скажешь мне? – я не знаю, как это объяснить... – как есть. я пойму. тэн слегка смутился. по правде говоря, я впервые видел его таким. в смысле, он всегда был довольно открытым и ничего не скрывал, но в тот момент он выглядел так, будто хотел выдать какую-то чрезвычайно важную тайну. я бы даже сказал, что он выглядел так, будто хотел признаться в любви. но это же глупость. с чего бы ему это делать? смешно... – ладно... то, что я хочу получить больше всего на свете – это...трус.
д р у з ь я.
– эй, так что ты там хотел сказать? – я по-дружески пихнул его в бок и попытался улыбнуться. получилось не очень. тэн тоже постарался натянуть улыбку. получилось отвратно. хуже, чем у меня. – а, да так, ничего. неважно. потом он встал, и вид у него сразу стал какой-то воинственный. трудно увидеть такого уверенного и настроенного на великие свершения человека в массе нашего населения. но тэн, как я уже сказал, отличался от всех. даже от меня. – ну что, сычён, поднимайся! не время отсиживаться в тени. ты же хочешь получить немного восхищения, а не жалости, верно? – тэн? – тогда вставай – и идём зарабатывать его. ведь, как говорится, бродячих собак убивают, не правда ли?— ††† —