— 絕望 —
ᴛʜᴇ ᴍᴏʀᴇ ᴡᴇ ᴅᴏ ᴛᴏ ʏᴏᴜ, ᴛʜᴇ ʟᴇss ʏᴏᴜ sᴇᴇᴍ ᴛᴏ ʙᴇʟɪᴇᴠᴇ ᴡᴇ ᴀʀᴇ ᴅᴏɪɴɢ ɪᴛ. ( — ᴊᴏsᴇꜰ ᴍᴇɴɢᴇʟᴇ)
С утра их обрадовали тем, что сегодня они пойдут на грёбаный семинар. Осенью, как и всегда, было холодно, сыро и грязно. Ноябрь слезил глаза, сухие мёртвые листья валялись под ногами голых высоких деревьев. Температура воздуха падала всё ниже и ниже с каждым днём, хотелось только укутаться в тёплый шарф и спрятаться подальше от всей этой хмурой серости и просторов огромного пасмурного неба. В такое время и так частенько посещают депрессивные мысли и всё на свете кажется ужасным. А их, блять, ещё и заставляют идти на нечто невероятно скучное и утомительное под названием семинар?! – Окей, что люди обычно надевают в такие места? – Сычён увалился на стул, одиноко стоящий возле окна. У них на кухне всегда было пусто, да и, в общем-то, кухней эту комнатку назвать язык не повернётся. Просто помещение с газовой плитой, ха-ха. – Да можно хоть голым придти, – отозвался Тэн. У него в руках виднелась бутылка воды, которую, кстати, пришлось своровать из магазина. Что поделать, пить очень хотелось. – Вряд ли кого-то будет заботить, кто в чём пришёл. – Ну, это ведь научный семинар, – Сычён задумчиво пожал плечами, качнулся на стуле и перевёл взгляд в окно, где на горизонте серел рассвет. – Там, вроде как, должны быть умные интеллигенты и всё такое. – Вот именно, Сычён, – Тэн бодро щёлкнул пальцами. – Это научный семинар, а значит, там будут одни фрики и ненормальные. У Сычёна было бледное лицо и невероятно красивые, изящные черты, разглядывать которые Тэн действительно обожал. В утреннем слабом свечении сверкали тёмные глаза, что редко доводилось увидеть. В смысле, сияние. В его глазах. Тэну иногда казалось, что Сычён больше походил на робота или киборга, нежели на простого человека. А он, такой живой и открытый в противовес Сычёну, какой-нибудь изобретатель. Хотя это было бы глупо – он бы не смог изобрести нечто столь совершенное. Скорее, Тэн был бы рабом идеального робота по имени Сычён. – Ну и чем вы двое занимаетесь? – как всегда, без стука и предупреждения, на кухню неожиданно ворвался Кун. Он, как обычно, деловито держал руки в карманах, смотрел командно и подгонял всех вокруг выполнять свои обязанности. – Не вижу, чтобы вы торопились на задание. – Да кто, к чёрту, будет туда торопиться? – Тэн протяжно вздохнул, взглянув на него с тоскою в глазах. – Да и задание это на полчасика, не больше. Один выстрел – и этот учёный поляжет на глазах у всех. – Кто вообще этот Мун Тэиль? Как мы должны будем его узнать? – Сычён задумчиво стучал пальцами по столу, соблюдая определённый ритм, и это означало, что он испытывает некоторое замешательство и неприязнь к происходящему. – Ты нам даже фотку не даёшь, Кун. – Его будет легко узнать, – отрезал босс. После этого он внимательно и сосредоточенно взглянул в глаза обоим парням. – Он ведь будет вести семинар. Чёрные волосы, белый халат. Не ошибётесь. – Дождавшись, пока Тэн и Сычён переменятся в лицах, став более сконцентрированными, он тут же внезапно повысил голос и закричал: – Так, блять, быстро встали, ноги в руки взяли и пошли нахуй на задание! – Да, босс! – в унисон отозвались те и синхронно вскочили. К счастью, с одеждой угадали: в кожаных куртках было ни холодно, ни жарко. Прохладный ветер дул в лицо, путался в волосах и закрадывался под рукава. Семинар ожидал их через несколько поворотов, в корейском квартале – самом, наверное, тихом и спокойном из всех кварталов в Шанхае. Корейским он назывался не потому, что там жили мигранты, а потому, что когда-то там проживал один приезжий корейский учёный. Может, именно после этого и пошёл такой стереотип, будто корейский квартал – это концентрация науки, исследований, открытий, изучений и тому подобного. Но это совсем не так круто, как звучит. Всё хорошее скрывает в себе что-то плохое. И даже в этом квартале, созданном на пластах науки, просто нельзя было обойтись без таких вещей, как секретные лаборатории, эксперименты над людьми и нелегальные опыты. Просто все упорно делали вид, что это нормально, и это даже почти было правдой – в этом мире понятия «нормы» уже давно не существует. Кабаки, полные сигаретного дыма, переулки и извивы дорог, высокие столбы фонарей и неоновые вывески сопровождали их весь путь. Среди бесконечно уродливых лиц прохожих скитальцев, электрических разговоров, гудения машин и старых кондиционеров над головами, на улицах, полных пьяных криков, стеклянных витрин, за которыми виднелось золото и жемчуг – где-то там в самой глубине скрывался корейский квартал. В Шанхае, как и во всём мире, уровень преступности зашкаливал, и здесь, в этом «научном» райончике, хотя и не отсутствовал целиком, но был значительно ниже, чем во всей остальной части города. Не нужно было каждый раз судорожно оглядываться по сторонам, крепко сжимать в кармане телефон, когда пересекаешь тихий переулок, всегда держаться света и избегать перекрёстков. Тут вообще можно было спокойно ходить даже без карты; как, например, шли тогда Тэн и Сычён, ориентируясь лишь по памяти, интуиции и указателям. В голову лезли всякие неуместные мысли. Шанхай – совсем не место для любви. Едва ли на земле вообще осталось такое место. Но Тэн, словно дурачок или сумасшедший, в последнее время думал об этом слове слишком часто. У Сычёна волосы блестели в утреннем солнечном свете, а у Тэна глаза упорно падали на его плечи, широкие, сильные и изящные, но истощённые и худые. Чёрная кожаная куртка, на которой тоже играли блики солнца, как на окружавших их витринах, русые локоны, к которым хотелось притронуться и почувствовать на коже их мягкость. Тэн едва поспевал за его широким шагом, толком не запоминал дорогу, да и не смотрел даже по сторонам: ему хотелось думать только о Сычёне, видеть только Сычёна. Он не мог признаться даже самому себе, какие именно чувства испытывает к коллеге по убийствам, поэтому предпочитал проглатывать их вместе со слюной – в горле, кстати, пересохло. Так проще было всем. Тем не менее, когда они уже стали подходить к научному центру, в котором намечался семинар, Тэн поймал себя на мысли, что не хочет вообще останавливаться. Его вполне устраивало бродить по лабиринту улиц, пропитанных задымлённым утром, и он был почти уверен, что – пошёл бы за Сычёном куда угодно. Но парень перед ним резко остановился, Тэн внезапно врезался ему в спину, и в воздухе повисло сухое: – Мы пришли. Выглянув из-за чужого плеча, Тэн увидел, что они стоят перед огромным широким зданием, стремящимся высоко к пыльному небу. Мозаика из бетона и стекла, на котором отражалось серо-голубое небо и грязные пасмурные облака. Если голову задрать к самому верху – она начнёт кружиться. Тэну не хотелось входить внутрь, но Сычён, верный своей работе и хладнокровно не отступающий никогда, потянул его за руку. Они были не единственными, кто пришёл, как потом оказалось, за пять минут до начала: множество обычных людей суетились в вестибюле, таскали свои сумки, рюкзаки и куртки в руках, торопились и глядели какими-то голодными глазами. К этому взгляду Тэн уже давно привык: это взгляд несчастных покинутых людей, жадных и тщеславных, остро нуждающихся в поглощении информации, опыта, внимания, знаний и просто всего материального и нематериального, что им только могут предложить. Сычён сжал руку Тэна и снова потянул его за собой, вслед за толпой. Куртки решили не оставлять и не морочиться с этим гардеробом, всё равно они тут ненадолго. Все шли по длинному светлому коридору к лестнице, затем по ней поднимались наверх, и, наконец, вваливались в большой и просторный зал. Идти было сложно, так как дикая толкучка приносила редчайший дискомфорт. Множество женщин и мужчин, все, как один, голодные хищники в разноцветных шубах, свитерах и блузках, с блестящими алмазами на кольцах – по десять на одном пальце, с алыми губами и бледной кожей, уставшими глазами, впалыми щеками и острыми когтями вместо аккуратных ногтей – все стремились урвать своё драгоценное место на никому нахуй не нужном научном семинаре. Тэн заприметил место в последнем ряду, как раз недалеко от выхода, и тут же прыгнул на жёсткий твёрдый стул. В этот раз он сам потянул за собой Сычёна, и они тихо притаились, стараясь не выделяться из столь разношёрстной, но в то же время совершенно одноликой толпы. Когда обстановка вокруг более-менее устаканилась, Тэн смог оглядеть помещение. Это был огромный просторный зал для лекций, рассчитанный, наверное, человек на двести, с платформой для выступлений внизу по центру и огромной доской с проектором. На столах не лежало никаких брошюр или иных бумаг, окна, висевшие под самым потолком, были тщательно занавешены, а люди всё никак не унимались и продолжали суетится, что-то бурча. – Приготовь пистолет, – шепнул Сычён Тэну на ухо. Сам он уже заранее прятал пистолет во внутреннем кармане своей кожанки, и прямо в этот момент расстегнул молнию, чтобы было удобно вынуть оружие в одну секунду. Тэну хотелось ответить нечто вроде: «Не тебе меня учить», но он всё же промолчал. Не потому, что это могло быть обидно для Сычёна... Хотя, да, вообще-то, именно поэтому. Глок засунул в специальный карман на штанах, возле коленей; пистолет сильно выпирал, но Тэн понадеялся, что никто не заметит. Подумаешь, что-то странное торчит и на оружие похоже. Да всем вообще насрать на чужие странности! Потом прозвучал хлопок дверью, и они заметили, что кто-то зашёл в зал с другого входа. В этот момент все люди резко затихли, замерли на своих местах и закрыли рты, уставившись в одну точку. На человека, не держащего в руках ничего, кроме микрофона. У него чёрные волосы были аккуратно уложены, а на теле болтался белый халат, перевязанный кушаком вдоль талии. Было совершено очевидно: это – Мун Тэиль. Не то, что бы Тэн хорошо чувствовал чужую ауру, но то, как Сычён в один момент напрягся, он остро ощутил. У него и самого челюсть сжалась и сердце забилось: Мун Тэиль выглядел совсем не так, как они себе представляли «профессора, учёного и исследователя». В частности, он был гораздо моложе, складнее и физически сильнее, а выражение лица было обременено грузом знаний, которыми он умело мог руководствоваться. Иначе говоря, ещё несколько баллов к сложности моментального убийства... ...но только не для таких профессионалов, как они. В два счёта. Тэн был уверен, что уже кристально ясно представляет, как пуля прилетит прямо в лоб этому учёному. Не самая простая задача, но и не самая сложная. Главное – убить Мун Тэиля самим, пока это не сделает кто-нибудь до них. – Прошу минуточку внимания. Раздался вдруг в микрофон голос Тэиля, и он внимательно оглядел присутствующих в зале. Затем прочистил горло, а Тэн мысленно заметил, какой у этого парня красивый голос: напоминает мягкую тягучую карамель, тающую во рту. Такую Тэн ел, кажется, лет восемнадцать назад. – Итак, приветствую всех, кто пришёл на научный семинар, – произнёс Тэиль сдержанно, ровно и уверенно, как и подобало ведущему мероприятия, – посвящённый исследованиям Бессмертия. Для начала, хочу принести искренние извинения людям, которые записались ещё несколько месяцев назад, но никак не могли попасть. Как вы знаете, власти против моих... То есть, исследований нашей корпорации, и семинар приходилось всё время переносить, – он снова прочистил горло. – Но нам наконец-то удалось организовать встречу, и этот день поистине обязан войти в историю. Несмотря на то, что прошло ещё только пару минут, Тэна удивило уже несколько вещей. Первое: все люди, пришедшие на семинар, прежде выглядели пассивно-агрессивными, а теперь молча выслушивают речь Тэиля, словно какие-то культурные интеллигенты из высших слоёв общества. Казалось, этого Мун Тэиля все знают и уважают, как местного авторитета, и, если честно, Тэн не мог припомнить, что Кун говорил им, будто это какая-то очень важная шишка. Второе: в зале отсутствовал кто-либо другой из руководителей, не было никаких канцелярских принадлежностей (а Тэн был уверен, что хотя бы без брошюр на открытых семинарах не обойтись), а также на доске не висело никаких плакатов, схем, таблиц и прочего. Даже никакой презентации не было открыто, только Мун Тэиль собственной персоной и микрофон. И, что самое странное, всё это чудесным образом совмещалось с максимально неудобными твёрдыми стульями, созданным словно специально для издевательств. И третье. Какое нахуй бессмертие?! – Итак. Тэиль шагнул в сторону, пол под его ногами скрипнул. Взгляд у парня был сосредоточенный, устремлённый куда-то вглубь, но он не собирался фокусироваться ни на одном лице из числа зрителей. Казалось, мысли застилали всё его зрение, блуждали в голове и вели его за собой. – Как вы знаете, наша корпорация, Neo Culture Technology, фокусируется на изучении аспектов возможностей человека. В частности, мы хотим знать обо всех возможностях, на которые способно человеческое тело. Наш девиз – «нет ничего невозможного»! – Neo Culture Technology?.. – шёпотом повторил Сычён себе под нос, и выглядел он при этом озадаченным. – Ты что-то про это знаешь? – поинтересовался Тэн вполголоса, вопросительно приподняв бровь. – Да так, – коротко отмахнулся тот. – Слышал просто. Тэиль, между тем, продолжил говорить, время от времени при этом шагая то в одну, то в другую сторону. По тишине в зале было понятно, что все присутствующие внимательно и даже с интересом его слушали. – Так вот, основываясь на принципах нашей корпорации и верно следуя звезде научных открытий, я решил провести свой собственный эксперимент. Многие из вас знали меня, как простого ассистента, но я очень вырос в профессиональном плане. Поверьте мне, моё «дебютное» исследование станет настоящим шоком для всего мира. Это произведёт настоящий фурор! Один человек на пятом ряду поднял руку. Это была женщина в круглых очках и красном свитере. Тэиль указал на неё рукой и одобрительно кивнул, тем самым давая понять, что слушает. Тогда она задала вопрос: – Уважаем Мун Тэиль, скажите, пожалуйста, можем ли мы доверять вам и хватает ли вашей квалифицированности для подобных исследований? Казалось, это несколько озадачило Тэиля, но не больше, чем на полсекунды. Он отвёл взгляд, улыбнулся и едва заметно пожал плечами. – Трудно сказать. Разве мы можем судить о квалификации, если ни у одной профессии уже с давних пор нет дипломов или каких-либо других документов, свидетельствующих о профессионализме? – У нас вообще-то Шанхай, – тут же послышался какой-то грубый голос красноволосой девушки с пирсингом в носу. – Нужно иметь образование, иначе ты — аферист. – Ах, если вы об этом, – учёный снова улыбнулся, в этот раз менее вежливо и более наигранно, – то, надеюсь, диплом об окончании Высшей Академии Наук Кореи подойдёт? В зале снова воцарилась гробовая тишина. Красноволосая девушка, задавшая вопрос, нервно откашлялась. Тэн всё поджидал самый удобный момент для того, чтобы резко вытащить глок из кармана и застрелить Тэиля, но он не заметил, что бы Сычён готовился тоже. Тот словно заслушался этого учёного, а об их истинной цели прихода сюда уже успел забыть. – Эй, Сычён, – шепнул Тэн, легонько пихнув его в бок. Но Сычён не отозвался. Даже взгляда от Тэиля не отвёл. Учёный, между тем, продолжал, внезапно взмахнув руками и разведя их в стороны. – Конечно, я предполагаю, что среди вас, уважаемые коллеги и гости, есть те, кто могут подумать, что такого рода экспериментам не место в нашей корпорации. Но наука тем и прекрасна, что её аморальность, объективность и жестокость невозможно доказать судом общественного мнения. Как всегда говорил мой учитель: от фактов невозможно избавиться, а от людей вполне. И, когда мы говорим о введении дозы нового лекарства в лабораторных крыс или же в людей, мы подразумеваем одно и то же – испытание продукта. Тэиль внезапно замер на месте и торжественно хлопнул в ладоши – это заставило некоторых людей вздрогнуть. Затем он заявил: – Мне нужен доброволец. С этими словами он начал внимательно оглядывать каждого присутствующего в зале. Казалось, все замерли в ожидании, но не было тех, кто горел желанием стать так называемым «добровольцем» для не понять чего. Тэн, остро почувствовав, что тот самый момент для убийства пришёл, тут же пихнул Сычёна в бок. – Сейчас. Но тот не реагировал. Он даже не двигался, как не двигались и все остальные в этом зале, по которым учёный пробегал своими пронзительными лазерами-глазами. Когда он вдруг остановился на Тэне, сердце у последнего дрогнуло – но секундой позже Тэиль отвёл взгляд. К счастью, отвёл в сторону. К несчастью – на Сычёна. – Ты. – Что? – Тэн удивился в голос, глянул ошарашенно на друга, но тот, в свою очередь, уже поднялся на ноги, как ни в чём не бывало. Все синхронно повернулись в их сторону и выжидающе уставились на Сычёна. Тэн тоже глядел удивлённо, с очевидным вопросом в глазах. – Сычён? Тот глянул в ответ очень быстро, но взгляд этот, такой короткий и мимолётный, нереально успокоил Тэна. Он был сконцентрированным и самоуверенным, а ещё хитрым и хладнокровным, и Тэн точно знал: только Сычён так умеет. – Это наш шанс, Тэн, – прошептал он. – Верь мне. И – он зашагал вниз по широким ступенькам, не спеша, но и не замедляясь ни на секунду. Тэиль уже ждал его внизу, и Тэн мысленно пообещал себе, что если с головы Сычёна упадёт хоть одна волосинка – тому не сдобровать. Зал молчал, в воздухе витало напряжение, перемешанное с дичайшим интересом, и сердце у Тэна билось в такт эху чужих шагов. Когда Сычён спустился, он посмотрел Тэилю в глаза. Последний доброжелательно улыбнулся, но Сычён знал: было в этой улыбке что-то странное, нечто явно не хорошее. Так или иначе, он знал, что должен сделать, и собирался осуществить свой план. Даже несмотря на то, как мучал его интерес. – Твоё имя? – с улыбкой обратился Тэиль к нему, встав ровно напротив. – Дун Сычён, – хладнокровно отозвался тот. Улыбаться в ответ он не собирался даже из вежливости. – Возраст? – Двадцать четыре. – Хорошо. Итак, Сычён, у меня есть несколько вопросов. Тэн скользнул рукой к пистолету и ухватился за кончик ствола, торчащий из кармана. Тэиль не нравился ему подсознательно, но чувство подозрительности перекрывалось чувством страха за собственного друга. – Скажи мне, Сычён, – начал Тэиль, оценивающим взглядом пройдясь по парню снизу вверх. – Знакомо ли тебе понятие «эффект незнакомца»? Сычёну показалось, что вопрос должен быть с подвохом, но в то же время он понимал, что нет ничего страшного в том, чтобы ответить правду. – ...Нет. – Сотни и тысячи лиц мелькают мимо тебя каждый день, – пояснил Тэиль; голос у него лился загадочной механической мелодией. – Ты игнорируешь их, они игнорируют тебя. Больше девяноста девяти процентов населения Земли для тебя – незнакомцы, и ты для них – тоже. В воздухе витала какая-то недосказанность, и казалось, что этот парень только и делает, что ходит вокруг да около. Тэн сомневался насчёт обоснованности и необходимости таких вопросов, но, кажется, он был единственным из всех посетителей семинара, кого всё это напрягало. (Оно и не удивительно – большая часть людей уже практически перестала вообще чему-либо удивляться). – Следующий вопрос, – отточенно произнёс Тэиль. – Как ты думаешь, Сычён, каких подопытных мы называем «плохими»? Сычён едва заметно нахмурил брови: он всегда делал так, когда что-либо ставило его в тупик. Затем опустил взгляд, и по определённому наклону головы Тэн понял, что тот в замешательстве. Да, такое мог понять только он. – Смелее, – наигранно-вежливо подтолкнул Тэиль, когда пауза затянулась. – Ммм... Может быть, тех, с которыми опыт не удался? Указательный палец Тэиля поднялся вверх и помотался из стороны в сторону. Как можно было догадаться, это означало «неправильный ответ». – Главное отличие плохих подопытных от хороших в том, что плохие подопытные в стрессовых ситуациях либо сходят с ума, либо погибают. – Погибают? – повторил Сычён, не меняя ровности тона в голосе. – То есть... По своему желанию? Улыбка на губах Тэиля становилась шире, пока не превратилась в оскал; хищный и кровожадный, но умело спрятанный за нормой поведения. Тэн, внимательно наблюдающий за ним, сразу понял, что всё, что удерживает Тэиля от того, чтобы прямо сейчас ударить Сычёна по лицу и отправить на какой-нибудь эксперимент – это, сука, имидж ёбаной корпорации. – Вопросы здесь задаю я. Тэн покрепче сжал ствол пистолета. Ещё один такой выкид со стороны Тэиля – и, он уверен, застрелит его. – Следующий вопрос, Сычён, – как ни в чём не бывало, продолжил тот. – В социологии есть такая теория, что в мире могут господствовать либо ценности выживания, либо ценности самовыражения. Как думаешь, в сторону каких ценностей полярен наш мир? – Ценностей выживания. Сычён ответил без колебаний. И все до единого в зале, конечно же, были с ним согласны. – Верно. – Кратко кивнул Тэиль. – А у тебя, уважаемый Дун Сычён, какие ценности? Чёрт. Он до смерти ненавидел подобные вопросы и всегда терялся, когда лично его просили дать какой-то конкретный ответ. (И, казалось, Тэиль знал это. И нагло этим пользовался.) – Что ты ценишь в этом мире? Какие у тебя цели, мечты, планы? К чему ты стремишься, чего добиваешься? Чем дорожишь? Его вопросы впивались в мозг, как острые иглы, не столько болезненные, сколько раздражающие. Словно суровый профессор, вызвавший ребёнка к доске, или интервьюер, которому поручили задавать самые провокационные вопросы, он действовал Сычёну на сознание. Добивал, подначивал, намеренно пытался убить двух зайцев одним выстрелом: и разозлить его, и унизить морально. Тэн мог только гадать, какие мысли вертелись в тот момент в голове напряжённого Сычёна, но в одном был уверен точно. В том, что не удержится и направит дуло пистолета на грёбаного Мун Тэиля, если ещё хоть слово вырвется из его грязного рта. – У тебя есть любимые люди, Дун Сычён? Ну всё- – Как же заебало, вы нам про эксперимент рассказывать не собираетесь? ...К счастью, всю эту пытку прервал какой-то мужчина из зала. Он был в очках и с аккуратной укладкой, но, в общем-то, это не имело никакого значения. Тэн даже с облегчением выдохнул – хоть кто-то заткнул эту мразь. Тэиля, в смысле. – Терпение, мой друг, – не снимая улыбки, процедил Тэиль сквозь зубы. – Сейчас я всё объясню. Заебись. Тэн уже едва ровно сидел на месте, зал плыл и серел перед глазами, рябило от золотого свечения ламп, а этот ёбаный Тэиль только приступил к тому, зачем вообще устроил семинар. А руки-то так и чесались. Хоть кого-нибудь здесь пристрелить. – Как я уже сказал, моя цель – достижение Бессмертия, – учёный вновь перешёл на громкий голос, звучащий так чётко, что до задних рядов доходило эхо до самого последнего слова. – В поиске методов создания вечной жизни я изобрёл специальную бионическую систему. На создание самых жизненно важных органов, сердца, лёгких, печени и почек, ушло немало времени, но, к счастью, мне всё же удалось закончить проект по созданию искусственных тканей, начатый корейскими учёными десять лет назад. Конечности, которые мы изобрели, полностью имитируют движения человека, а так же с точностью копируют его внешний облик. Вместо сердца – система механической поддержки кровообращения. Это очень тонкий и точный прибор, в разработке которого мне помогали мои коллеги из Китая. Тэиль смотрел на присутствующих с каким-то непонятным выражением лица: он словно знал, что среди них есть те, кто ни слова не понимают, и злобно усмехался над ними, а так же те, кто знает слишком много. И взгляд, обращённый к ним, приобретал форму вызова. – Речь идёт о киборге, который не будет иметь никаких биологических тканей внутри тела. Разумеется, переход к Бессмертию будет осуществляться постепенно. На определённом этапе человек будет роботом, то есть соединением с электронными устройствами. Это нужно для того, чтобы мозг научился управлять искусственным идеальным телом. Сначала мы учим подопытного без слов понимать, чего он хочет, а затем передавать эти команды отдельным частям тела. Тэиль медленно ходил то в один край платформы, то в другой, пока Сычён молча и неподвижно стоял позади. Было бы странно, если бы он не испытывал напряжения. В голове крутилось только неутомимое напоминание о том, что пистолет, драгоценное оружие и спутник по жизни, лежит во внутреннем кармане куртки. И подходящий момент вот-вот настанет. Наверное. Просто Сычён никак не мог его поймать. – Должно быть, вам интересно, как же работает интерфейс мозга-компьютера, – Тэиль странно ухмыльнулся. – Что ж, я объясню. Датчики, которые мы закрепляем на голове, считывают реакцию мозга на определённые действия, компьютер запоминает эту реакцию и превращает в команду для искусственной руки. Понимаете ли, когда какая-то часть вашего мозга активна, к ней увеличивается кровоток, меняется соотношение окисленного и неокисленного гемоглобина. На этом, кстати, основан эффект функциональной магнитно-резонансной томографии, но, я надеюсь, этого вам объяснять не надо. Он внезапно замер, взял небольшую паузу и внимательно оглядел серо-золотистый зал. Лица людей перед Тэилем были совершенно разнообразные: тупые, умные, сообразительные, задумчивые, сонные, уставшие, бодрые и какие только угодно. Но как бы ни было велико их разнообразие, для него они всё равно превращались в один безликий комок беззащитных зрителей, пойманных в клетку по собственному неведению и являющихся – все до единого – его потенциальными подопытными крысками. – Есть ещё один важный момент, – наконец продолжил он. – Наверное, вы задаётесь вопросом, зачем мы подключаем систему именно к мозгу и как мы останавливаем старение. На самом деле наука такова, что почему мы стареем – ей до конца не известно. Тем не менее, нашей корпорации в ряду экспериментов удалось выделить так называемый ген старения. При подключении системы, о которой я, собственно, рассказываю, ген старения удаляется и мозг соединяется с системой, которую я назвал «Винвин». Внезапно и без всякого предупреждения он обернулся на Сычёна. Тот вздрогнул, но виду не подал. Только от пронзительного взгляда Тэиля, устремлённого прямо на дно его зрачков, становилось не по себе. Это было похоже на ощущения слабости и головокружения, когда ты долго-долго качался на карусели на быстрой скорости, а потом резко встал. Всё плыло перед глазами и выглядело непонятно, и Сычён едва ли понимал, зачем Тэиль подошёл к нему и встал ровно напротив, словно на идеально тонкий канат. Теперь учёный глядел на него снизу вверх, хотя Сычён ощущал этот взгляд с точностью до наоборот. – Вот здесь, в твоей голове – всё. Весь ты – там, – Тэиль поднял руку и вытянул указательный палец в направлении чужого лба. – Как ты думаешь, какой «побочный эффект» у моей системы? В эту секунду Тэн почувствовал, как у него внутри всё сжалось. От страха за Сычёна и злости на Тэиля, который имел такую наглость прикасаться к нему. Вообще-то, никто, блять, не должен был трогать Сычёна. Тэн на это не подписывался. Да и едва ли у него было время осознать: подобные собственнические мысли витали где-то на периферии сознания, где-то возле самых краёв, и Тэн всё ещё никак не мог самому себе признаться в истинной причине так называемой— † —