arcana

— Пиздатая баба Панам, — бесцеремонно заявляет Джонни. — Я бы ее трахнул. — М-м, знаешь, по опыту общения с ней, — протягивает Ви, падая на какую-то не слишком уютную, но чистую лежанку в палатке, которую ей отвели Альдекальдо, — это она тебя трахнет, мой дорогой воображаемый друг. И вообще, бля, Джонни, подбери слюни. Это невежливо. Она прекрасно понимает, что Джонни дурачится, хотя с ним невозможно предсказать нормально — кто знает, какая идея вопьется ему в голову, а какая проскочит. Однако все, о чем сейчас Ви может думать, это то, как удобнее устроиться на отбитом ноющем боку и отключиться на несколько часов. Вся эта история с «Василиском» — это чересчур даже для нее. — Джонни, у меня есть девушка, уймись, — бурчит Ви, потому что в ее голове смутно копошатся тягучие и непотребные мысли, которые она четко отличает как чужие — хотя какой Джонни ей, блять, чужой. Просто не-ее. Это странное ощущение, как будто щекотка в мозгу. Хорошо, что без приступов. — Это у тебя есть, а у меня нет, — огрызается Джонни. — А как же равноправие? — Ну, тело-то у нас одно, и я знаю, что ты хоть краем глаза, но поглядываешь, — спокойно отбривает Ви, и ей как-то сонно и легко, даже не хочется скандалить и грызться с ним. — Так что уймись, Панам явно играет за другую команду, а я не хочу терять хорошего друга, ясно? — почти рычит она, потому что ей вдруг становится страшно. — Да ладно, не шуми, — ворчит Джонни. — Как будто ты не понимаешь, что мне жить хочется, а, Ви? Ты же тоже почувствовала это, когда была в том ебаном танке? Огонь в крови? Ей лениво об этом думать. После той встряски Ви чувствует страшную, мучительную усталость — а может, биочип ее изматывает. Ей не хочется об этом размышлять, но Ви тоже ощутила непонятную свободу, а еще ее сплавило ненадолго с Панам, и для троих в ее черепушке было слишком тесно. Может, поэтому Джонни ей так заинтересовался. Еще бы — все время находиться в голове Ви. Она бы с ума сошла, если бы только с Джонни общалась, но у нее хотя бы есть друзья, девушка, за которых она отчаянно держится. А вот его никто не слышит и не замечает, и Джонни орет в бездну, в пустоту. И так жалко ей становится этого отбитого мертвяка, что Джонни даже подается ближе и садится рядом. — Ты же знаешь, ты не в моем вкусе, Ви, — выдает Джонни, но как-то не особо задорно. Если бы он хотел обидеть или оскорбить, выбрал бы слова страшнее, это он умеет хорошо. — Еще и лесбиянка. — А вкус имеет значение? — Когда я трезвый — да, — скалится Джонни шутливо и кладет ей руку на плечо, небрежно, как-то легко, как Джеки иногда делал. Поэтому Ви хочется свернуться и заснуть, спрятаться. — Да ладно, тебе нравятся сильные женщины, — отмахивается Ви. — Как будто я молодую Бестию не видела. Как будто ты не залипаешь на Панам. Просто это другое, да? — устало хрипит Ви. — Я на самом деле не сильная, я растерзанная, я иногда готова сдаться, лечь в угол и сгнить. — Перестань жалеть себя, ненавижу это, — приказывает Джонни. Она думает о Джонни — у него особая, пылающая сила, окатывающая все искрами. Глядя на него, даже самые забитые и усталые невольно помыслят о революции, поверят, что поджечь гребаную «Арасаку» — это благое дело. Да даже Ви на какой-то миг прониклась, потому что лишать человека души, смерти — каким же уебком надо быть?! Ей приятно смотреть на Панам, не потому что она ее хочет, как обманчиво подумал Джонни, а потому что Ви отчасти завидует ей. Потому что Панам круче, у нее все получается, даже если задумка пиздец, даже если это кажется чем-то невообразимым для обычного человека. Панам умеет бороться. Да, она ошибается, но в конце концов Панам достается все: семья, слава, свобода. Ви плавится от зависти — но это то чувство, в котором злобы нет, только какая-то жуткая тоска. Что такое эта твоя сила, а, Ви? Нечто эфемерное. Вбитое в позвоночник — и речь не про пиздец продвинутые импланты, конечно. Про мироощущение. А у нее внутри до сих пор прячется неуверенная девчонка, желающая забраться на вершину… чтобы что? Ви с легкостью обменяла бы жизнь Джеки за всю эту хрень. Спасла и воскресила бы Джонни. Купила бы Джуди милый домик в какой-нибудь глуши. Все эти люди значат для нее больше, и это делает ее сильнее или слабее? Кто определяет правила, если не она сама? — Эй, Ви, как вы тут? — шепчет Панам, проскальзывая в палатку. — Ты, значит, уже поверила, что у меня в голове свой личный демон? — устало шепчет Ви. Она двигается, ерзает к самой тканевой стене, еще немного опасаясь, что палатка провалится — все такое непривычное. Каким-то чудом Панам садится не туда, где развалился Джонни. Даже в какой-то мятой, слишком домашней футболке она выглядит как и обычно — так, как будто готова кинуться в бой. Но вместо этого Панам ложится рядом и растягивается, как наглая кошка. — Он здесь? — задумчиво спрашивает она, неуютно поводя плечами. Панам предчувствует, что они не одни тут, ощущает опасность, но даже не подозревает, откуда ждать нападения. — Он всегда здесь, — тянет Ви и чувствует себя какой-то особо сумасшедшей; добавляет, подкрепляя уверенность в своей реальности: — Мы с Джудс, это моя девушка, придумали кое-какой способ с брейнами. Ты бы не хотела слышать, что он думает! — тихо смеется она. — Ну, может, ей бы понравилось, — ухмыляется Джонни. — Вот Панам умеет развлекаться, в отличие от тебя! А как она то ави сбила? Сказка! — Джонни, родной, завались, я хочу спать, — отмахивается Ви. Кажется, мысленно, ну, или Панам решает не обращать внимания на ее странности. Они ютятся, и Ви немного успокаивается. Ей спокойнее спать с кем-то рядом. Это напоминает о временах, когда они с Джеки по-семейному валялись на одном диване, уставшие и заработавшиеся, иногда — немного побитые. Поэтому ей так хорошо, когда Джуди клубком сворачивается в ее объятиях. — Когда мы спали в том домике посреди бури, ты спокойно так лежала, а пока «Василиск» чинили — вся издергалась, мне говорили, — рассказывает Панам. — Это я понимаю, у нас полно таких. С кошмарами, со всеми этими приступами во сне. Скорпион с Митчем… Так что ты не волнуйся. Я привычная. Ви прикрывает глаза, окончательно утопает в темноте. Тут спокойно, нет синих всполохов, сопровождающих Джонни. И даже немножечко одиноко. Может, это и есть часть силы. Быть рядом и подставлять плечо тем, кто нуждается. Ведь бросилась же Панам спасать своих — как бы опасно ни было. А вот у Ви лучше получается разрушать. О, это ее талант. И у Джонни, пожалуй, тоже. Вот их точка соприкосновения. — Спасибо, Панам, — говорит Ви. — Это правда мне нужно. Нам нужно. И Джонни — странное дело — молчит.