— У меня к тебе просьба деликатнейшего характера. — Насколько именно? — Как только ты умеешь делать. — Предположим, заинтересовал. Слушаю. (тяжелый вздох) — Даже не знаю с чего начать. Началось всё с того, что этот дурень Эдвард-
Девочка выглядела, конечно, подавленно. Худая как смерть, бледная как смерть, с глубокими тенями на изнурённом лице и прыщиком на подбородке, она больше походила на заядлого героинового наркомана, чем на человека, которому всего-то навсего разбила сердце первая любовь — она вообще на человека не была похожа. Скорее на живого мертвеца. Мятая грязная одежда, слишком большая для её истощённого тела и спутанные волосы тоже не добавляли ей ни красоты, ни решимости — только отчаяния. И сам дом пах отчаянием, даже двумя отчаяниями: одно было старым и размытым, как фотографии из семидесятых, и пряталось в мебели, отравляя радость одиночеством, другое пахло свежестью после дождя, слезами и кровью, оно было мокрым, оно заполняло собой воздух непримирением с горем. Но, тем не менее, в глазах Беллы Свон сияла искра — яркая, живая, пульсирующая — преображающая смертельную усталость в одухотворённость, в оживление — надежда. Это было именно тем, чего хотела от неё Скалл. — Вы — подруга Джаспера? — спросила Белла так робко и тихо, как ребёнок, неверящий своему счастью. — Да, это я, — просто и понятно ответила Скалл, не вдаваясь в подробности. Опыт давно её научил, что с людьми в таком состоянии надо выражаться максимально ясно и по существу. — Джаспер… — с сияющей благодарностью в глазах пролепетала Белла, — Джаспер сказал, что вы — единственная, кто сможет мне помочь. Ах, Уитлок, Уитлок. История, рассказанная им по телефону в три часа ночи, разумеется, удивляла. Скалл и сама порой ввязывалась в такие авантюры, от которых волосы вставали дыбом. Но, тем не менее, её приключения (или злоключения) обычно вписывались в рамки реалий мира мафии, и потому были логически объяснимы. История же Беллы Свон была прекрасна своим уровнем сложности и изощрённости, она напоминала особенно крепкий морской узел, или запутавшиеся тонкие цепочки на шею. Возможно, именно поэтому Белла Свон ни за что в жизни не смогла бы распутаться сама, не влезая параллельно в проблемы личного характера. Возможно именно поэтому Джаспер смог осознать всю глубину самых разных опасностей, которые навлёк непутёвый Эдвард на свой несостоявшийся любовный интерес. «Он одурманил её, как любой вампир неосознанно очаровывает свою жертву» — сказал ей Джаспер. — Но… вы… человек? — потерянно спросила Белла. — На меня не распространяются вампирские способности, — пожала плечами Скалл, — абсолютно никакие. Их чары, их таланты — ничего не работает. Если кусают, моё тело очень быстро переваривает яд, а у них потом несварение. Если успевают высосать всю кровь, она восполняется. Они шутят, — Скалл улыбнулась, — что мне просто абсолютно не суждено ни умереть от вампира, ни самой стать вампиром. Так что мы, можно сказать, дружим. Сотрудничаем. Облако Аркобалено смерило Беллу внимательным взглядом. — Согласно Джасперу, ты, моя дорогая, между молотом и наковальней. — П-почему? — Видишь ли, — Скалл вздохнула, — Эдвард поступил мало того, что не по-мужски, но, к тому же, очень безответственно. Людям нельзя знать про вампиров. Точка. — Но я никому не говорила… — Разумеется. Ты же не глупая, — незаметно похвалила её Аркобалено. Белла неосознанно выпрямила спину. «Умница, девочка». — Но, к сожалению, у вампиров это не правило, а закон. Значит, согласно нему тебе следовало бы умереть или стать одной из них. Первое, судя по твоему состоянию, уже маячит у тебя в мыслях. И это плохо, потому что жизнь удивительна и прекрасна и безо всяких Эдвардов. И я тебе это докажу. Смотри. Скалл вытянула перед Беллой открытую ладонь, и на её пальцах вспыхнуло фиолетовое Пламя. — Есть кое-что, что ты ещё об этом мире не знаешь, — улыбнулась Аркобалено на настороженный, но всё-таки отчасти восхищённый взгляд Беллы. — И оно есть в том числе у тебя. Не веришь? Посмотри в зеркало. Оно мерцает в твоих глазах. Те самые крохотные голубые искорки. (…) Белла не чувствовала жизни ни в себе, ни вокруг себя ровно до звонка Джаспера. Она не узнала номер телефона, ведь он ей никогда раньше и не звонил, но интуиция, или отрешённость, или апатия вынудили её ответить на звонок, пусть нехотя и равнодушно. Но голос Джаспера нельзя было не узнать, и простой вопрос в трубку «привет, как твои дела?» перезапустил её, словно дефибриллятор. Он сказал, что уехал в небольшое самостоятельное путешествие, что Эдвард и Элис не знают об этом звонке, никто не знает, но ему было бы важно узнать, как она себя чувствует, как переносит случившееся, как её дела. И Белла, как переполненный гелием шарик, взорвалась; она нехарактерно разрыдалась в трубку и рассказала ему всё: как Эдвард бросил её в лесу, как она заблудилась, пока бежала за ним, как чуть не умерла от холода и истощения, пока её искали, как ей после этого не хотелось жить, как она не может ни есть, ни спать, ни даже мыться, и- И Джаспер не поднял её на смех. Он извинился ещё раз, что стал катализатором всего произошедшего и пообещал помочь. — Но я лично не смогу этого сделать, — добавил после короткой паузы. Белла уже почти успокоилась и пыталась дышать ровно. — Не потому что не хочу, но по другим причинам. Людей в вампиров обращают или по причине нахождения своей пары, или из-за… питательных обстоятельств. Остальные — просто психи и остерегайся их больше всего. Более того, — снова пауза, — быть вампиром того не стоит. Но тебе не стоит отчаиваться. Казнить тебя не станут за знание о нашем существовании; есть один способ. К тебе завтра-послезавтра заедет моя старая подруга; она — единственная, кто сможет тебе помочь. Не отказывайся. Поначалу будет тяжело, но ни в коем случае не отказывайся, потому что она… она потрясающая и никогда не бросает своих. Джаспер был единственным, кому, как оказалось, действительно было не всё равно; тот самый тихий молчаливый вампир, с которым она едва ли по-настоящему разговаривала до звонка, по иронии оказался самым человечным из всех Калленов, и действовал он из-за совести или из-за благородства было уже всё равно, потому что он о ней не забыл. Он решил помочь. И эта женщина, Скалл, в длинном кожаном плаще с АК-47 на внутренней стороне, при Белле позвонила Джасперу после объяснений о новом, сокрытом для посторонних глаз мире, рассказала, что они встретились и хорошо поболтали, а потом передала Белле трубку, хотя она даже не могла поверить в то, что член семейства Калленов захочет с ней снова говорить. Солгать в очередной раз Чарли было легко. Ещё до переезда в Форкс Белла подала заявку на волонтёрство в Италии по борьбе со СПИДом, и её приняли; но она перед отъездом так и так собиралась провести время с отцом. Теперь от одобренной заявки было отказываться неразумно — она сказала ему, виновато пряча взгляд, что лучше год отучиться дистанционно, чем оставаться в маленьком городе, где всё ей напоминало свою разбитую любовь. И Чарли, разумеется, дрогнул — против логики — потому что не зря в обители Свонов сидела его старая печаль пылью на мебели. И Белла, тихая незаметная девочка, тихо и почти незаметно уехала в Италию, набив свой чемодан книгами, потому что Джаспер верил, что она справится, а Скалл… в Скалл было столько уверенности и решимости, столько силы пряталось в её ровной осанке, что Белле, когда у неё в первый раз на ладонях замерцали голубые искорки Пламени Дождя, показалось, что она может попробовать научиться у неё смотреть своим трудностям в глаза и не отворачиваться. Хотя бы потому что во внутренней силе пряталась красота, а перед красотой замирал каждый. (…) — Значит, смотри, какая тема, — Скалл стряхнула пепел с сигареты, едва не попав в свой мокачино. Они сидели на террасе в кафе где-то под Лос-Анжелесом, и Белла смотрела на свою начальницу взглядом сосредоточенного человека, у которого недавно жизнь полетела под откос. — Я уже тебе рассказала про разницу между мафией и Мафией, про закон Омерты, Аркобалено и Пламя. Но, собственно, сейчас ты узнаешь непосредственную причину, почему именно я могу тебе помочь, а не кто-либо ещё из моих коллег. У тебя есть предположения, что за причина? Белла растерянно моргнула. — Не знаю… но… — она закусила губу. — Это связано с Джаспером? — Умница, — улыбнулась Скалл. — Дело в том, что вампиры и мафиози, которые из Мафии, (а не мафии), не знают о существовании вампиров. И это практически взаимно. Но я являюсь исключением из правил, хотя бы потому что меня вообще в принципе очень сложно убить, — она усмехнулась. — По крайней мере, ещё ни у кого не получилось. Наша дружба с Джаспером — это отдельная история, которую когда-нибудь расскажу. Однако мои особые обстоятельства в другом — я сотрудничаю с правительством вампиров. Белла вытаращилась. — Правительством? — Да, оно есть, — кивнула Скалл. Затянулась, выдохнула. — Его главы сочли меня такой интересной и очаровательной аномалией, что мы даже стали сотрудничать. Видишь ли, вампиры — не всевышние существа. В их жизни много трудностей и нюансов. Но главная проблема в том, что мы находимся на заре цифровой эпохи, а это значит, что в течение следующих сорока лет скрывать их существование станет очень трудно. И они это чувствуют. И им для успешного функционирования своего правительства нужны люди. На данный момент я являюсь единственной смертной, кто официально уполномочен знать о них. Она стряхнула пепел с сигареты и продолжила: — Ты узнала о вампирах не по своей вине, но, как известно, незнание закона не освобождает от отвественности. Однако, — она выдержала паузу, — если ты будешь под моей протекцией, официально, то правительство не станет тебя убивать. Более того, хотят они того или не хотят, им приходится взаимодействовать с людьми, и уж лучше тогда они будут иметь дело со мной и с тобой, чем с незнакомцами. — А вдруг они будут против? — Не будут, потому что мы с ними уже договорились, — почти безмятежно отмахнулась Скалл и отпила свой кофе. — Но когда ты приступишь к своим обязанностям, тебе придется поклясться на Пламени перед ними и мной, что ты не станешь разглашать секрет их существования. Пламя — это сила человеческой души, эту клятву невозможно нарушить. Белла нервно сжала свою чашку с капуччино. — Значит, мне… придётся убивать? — Только в целях самозащиты, если иначе никак, — заверила её Скалл. — Твоя будущая работа подразумевает бумажную волокиту, коммуникабельность и некоторые стрессовые ситуации. Ты всего лишь будешь работать секретаршей моей Семьи, то есть моей личной секретаршей. А пока что, ты — моя ученица. Белла неуверенно кивнула. — Позиция ученицы Аркобалено — это некоторый престиж, — добавила Скалл, побарабанив пальцами по столу. — Но тебе не стоит слушать ничьи мысли по этому поводу, кто не из Каркассы, потому что начхать на их мнение, вот что! — она улыбнулась. — Однако, раз уж мы в такой ситуации, я тебя действительно многому научу, и тебе даже понравится. Остальному научит Каркасса. Видит Бог, ты станешь лучшей секретаршей мира Мафии. Иначе никак.— Насколько всё плохо? (смех) — Неправильный вопрос. — Ладно, ладно. Насколько всё хорошо? — О, она ещё всем покажет, поверь. — … Покажет что? — Себя. Во всём, мать его, великолепии. Можешь быть спокоен.