Закон всемирного тяготения к Нильсену

      Очередное лондонское утро. Серые тучи застилали всё хмурое небо, не давая бедному и столь редко появлявшемуся в городе солнцу ни шанса на то, чтобы лишь на пару часиков осветить скучные улицы своими яркими лучами, согреть каждого англичанина в тёплых объятиях, придать хоть долю сил перед новым рабочим днём.       На шоссе стояли автомобили под руководством их уставших и ещё не до конца проснувшихся водителей, которым изо дня в день приходилось стоять в этих дурацких пробках, чтобы просто попасть на ненавистную работу — идеальное сочетание. На одной из дорожных полос стояла симпатичная жёлтая машинка, за рулём которой, чуть ли не засыпая на ходу, сидела одна из многочисленных студенток Имперского колледжа Лондона.       Женские руки кое-как держались на водительском руле, а веки каждую секунду так и норовили сомкнуться и погрузить брюнетку в сон. Её тёмные кудри небрежно падали на плечи, а длинные ресницы то и дело будто бы склеивались каким-то подобием паутины, отчего разомкнуть их было практически невозможно. На пухлых губах был по-быстрому размазан персикового цвета блеск, а с мочек уха свисали длинные серьги с какими-то золотыми звёздочками.       Её звали Агата, а фамилия была Харрис. Второкурсница, почти отличница, если бы не физика. Этот предмет давался ей тяжелее всех остальных, ещё и учитель буквально садист. Мистер Нильсен не щадил никого своими нереальными проверочными и спонтанными вопросами по всему изученному материалу, каждое занятие с ним было новым испытанием, минным полем, на котором подорваться можно, сделав всего один небольшой шаг в любую из сторон. Да даже можно не двигаться, не дышать — от его взгляда ты всё равно не скроешься.       Однако это всё равно не мешало преподавателю быть чертовски привлекательным. Вероятно, если бы мысли студенток — да и некоторых студентов, что уж там — можно было выводить на экран и наглядно показываться остальным, то на лекциях Александра это были бы сплошные сцены сексуального характера с ним в главной роли. Во всяком случае, в группе Харрис тех девушек, кто не тёк от одного его вида или простой фразы, можно было без проблем пересчитать на пальцах одной руки.       «Боже, у нас сегодня всего одна пара, и вот надо было поставить именно физику, именно с этим Нильсеном, — автомобили чуть тронулись с места, и англичанка последовала их примеру, своим сонным притуплённым взглядом посматривая на часы. — Лишь бы не опоздать, а то этот грёбаный швед меня либо опозорит на всю группу, либо просто-напросто не пустит в аудиторию, — она мотнула головой в сторону, стараясь тем самым скинуть пару упавших ей прямиком на глаза прядок. — Хотя второй вариант звучит весьма заманчиво».       До начала этой полуторачасовой пытки оставалось около тридцати минут, а ехать девушке нужно было примерно двадцать, если ей ещё повезёт, и пробки самую малость подослабнут, давая студентке возможность вовремя прийти на самую ненавистную лекцию, которая только могла сегодня быть.       Агата неуютно поёжилась на своём кресле и склонила голову набок, всматриваясь в бесконечный ряд различных машин, который уходил куда-то вдаль, отчего дорогу совершенно не было видно. Её веки вновь устало сомкнулись, а с губ сорвалась пара отборных матов, но даже они никак не могли отобразить всю ту палитру эмоций, что испытывала сейчас молодая мисс Харрис.       Непривычной для Лондона длины пробка и не собиралась уменьшаться, с каждой секундой становясь всё больше и продвигаясь намного медленнее. «Они там все едут на физику к мистеру Нильсену? — девушка недовольно нахмурилась и откинула голову назад, уже смирившись с тем, что в лучшем случае она приедет прямо к началу пары. — Ребя-ят, расступитесь, прошу, меня этот садист убьёт, — словно услышав её мысли, машины ещё проехали немного вперёд. — Или я сама сгорю от стыда, кто знает».       Харрис с остервенением сжимает руль пальцами до такой степени, что те начали слабо белеть, но студентку это не останавливало. Она, прищурив глаза, упрямо глядела вперёд, надеясь на то, что это каким-то магическим образом сможет убрать все автомобили с её пути и позволит англичанке доехать до колледжа без приключений. Надежда всегда умирает последней, не так ли?       — Ты где, мать? — слышится взволнованный голос подруги, стоило только Агате взять трубку и поставить телефон на громкую связь. — Спешу напомнить, что Нильсен опозданий не терпит, поэтому ты уж поднажми как-нибудь, поддай газу, так сказать, — Харрис многозначительно выдыхает.       — Видела бы ты эту пробку, Рэйч, — её руки дрожат, а губы безбожно поджимаются, выдавая некое беспокойство, переполнявшее девушку с головы до ног. Опаздывать на занятия этого шведа — самая ужасная идея, какая только может прийти кому-то в голову. — Ой, да пофиг мне уже, ну опоздаю и опоздаю. Тогда уж лучше вообще не идти.       — Ты себя слышишь? — Рэйчел нахмурилась и скрестила руки на груди, закидывая одну ногу на другую, чуть надувая свои вишнёво-красного цвета губки. — Давай поторопись и не выпендривайся мне тут, я жду. Целую в обе щёчки, надеюсь, что ты сможешь доехать без опозданий, — звонок завершился так же быстро и неожиданно, как и начался, и студентка обречённо простонала, вновь проезжая всего пару метров.       «Теперь на уроки Нильсена я буду ездить только на метро, — решила для себя Харрис, потянувшись рукой к вороту своего белого свитера, чуть оттягивая тот в сторону, чтобы сделать пару глубоких вдохов. — Ладно, у меня есть ещё пятнадцать минут, тут ехать остаётся не так долго, но если бы я села на метро, то была бы уже в колледже», — чуть колющаяся ткань вновь коснулась горла девушки, заставляя неприятно поморщиться.       Десять долгих, практически бесконечных минут, и девушка уже сломя голову несётся по длинной лестнице прямиком на третий этаж, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с её любимым и ненавистным учителем физики. Ступни, обрамлённые симпатичными туфельками на невысоком тонком каблучке, с каждым шагом поднимают её всё выше и выше, приближая к началу очередной лекции.       Дыхание чуть участилось от такого быстрого бега, а ноги уже еле держали Агату, но зато она облегчённо выдохнула, издавая протяжный и усталый стон, разнесшийся по всему коридору, и приземлилась на белую скамью, чуть ли не ложась прямо на неё, чтобы хоть пару оставшихся минут отдохнуть.       — Видишь, успеешь ведь, если захочешь, — усмехнулась Линд, подходя поближе к практически бездыханной подруге, присаживаясь рядом и устраивая её голову на своих коленях. — А я тебе предлагала вместе со мной на метро сесть, но Агата ведь у нас гордая, не терпит общественный транспорт.       — Не сыпь мне соль на рану, Рэйч, — постоянно делая глубокие вдохи, произнесла брюнетка, положив руку себе на грудную клетку, чувствуя, как сильно колотится её сердце и постоянно вздымается грудь, стоит ей только вдохнуть побольше свежего воздуха. — Пойдём лучше в аудиторию, пока время есть.       Она последний раз тяжело выпустила воздух и неуклюже присела, тут же покачнувшись и запустив пальцы левой руки в свои тёмные кудрявые волосы, сжимая их где-то на затылке. В глазах резко потемнело, и девушка просидела всё в том же положении ещё пару секунд, пока способность нормально видеть всё вокруг опять к ней не вернулась.       «Пора бы уже спортом начать заниматься, — Харрис несколько раз сомкнула веки вместе, чуть их сжимая, пытаясь тем самым более-менее прийти в себя. — А то ведь так буду спать с каким-нибудь мужчиной, кончу и в обморок упаду, — представив эту картину, девушка еле сдержала свой тихий смешок и поплелась к входу в кабинет. — Боже мой, почему я думаю о подобном именно перед парами с Нильсеном? Пора бы закругляться, вдруг он теперь научился читать чужие мысли», — студентка уже думала пройти внутрь и оставить все лишние раздумья за стенами аудитории, как ей в ладонь быстро просунули небольшую записку.       — Это что? — она вопросительно выгнула бровь, перебирая бумажку пальцами, и перевела взгляд на передавшую ей это Рэйчел, собираясь уже раскрыть, чтобы прочитать содержимое, но подруга тут же остановила Харрис, накрывая кисть её руки своей.       — Потом прочитаешь, но это важно, — Агата пожала плечами и засунула записку в карман своей чёрной юбки, спокойно заходя в кабинет и занимая своё привычное место.       На аккуратную светлую парту легла пара тетрадей и самые необходимые письменные принадлежности — больше девушка ничего с собой и не приносила, не считая пары помад, пудры, немного туши и своего излюбленного телефона, в котором могла залипать целую вечность. Она опустила локти на стол, полностью опираясь на них, и крепко переплела тонкие пальчики, подстраивая их под свой подбородок. К очередной лекции по её ненавистному предмету готова.       Только стрелка часов указала на восемь утра, как в кабинет вальяжно прошёл преподаватель, окидывая взглядом каждого студента, спокойно кладя строгий кожаный портфель рядом с крупным учительским столом, опираясь о его угол своей ладонью, и остановился глазами на тёмной макушке Харрис. Уголок его рта дрогнул в ухмылке, и мужчина быстро запустил пятерню в волосы, направляясь к своему креслу, чтобы расслабленно присесть на него и забыть обо всём.       — Извиняюсь, там пробки такие, — бросил он и достал из небольшого футляра свои очки в металлической чёрной оправе, размещая их прямиком на переносице. — Думаю, мисс Харрис меня поймёт, не правда ли? — усмехнулся Александр и сложил руки на груди, слегка склоняя голову и прожигая своим настойчивым взглядом ученицу.       — Простите? — девушка вопросительно посмотрела на него, в непонимании изгибая брови и постукивая кончиками пальцев по парте. — Я не понимаю, о чём идёт речь. Пробки, конечно, нереальные, но почему вы спросили именно меня, мистер Нильсен? — она невольно придвинулась чуть ближе и заправила одну прядку волос за ушко, не разрывая зрительный контакт с преподавателем.       — Я стоял с вами в соседнем ряду, вы могли просто повернуть голову в сторону, — невзначай произнёс мужчина, на что щёки Харрис чуть порозовели, а по всему кабинету прошлись тихие смешки. На брюнетку был направлен взгляд каждого ученика, и она посильнее натянула огромный ворот свитера, пытаясь спрятаться этим от всего окружающего её мира. — Так, о чём это я. Начнём лекцию?       «Неловко вышло, — девушка тихо выдохнула и неторопливо обхватила чёрную ручку пальцами, аккуратными буковками выводя тему урока. — Сила трения, вы серьёзно? Мы её в школе не проходили, что ли, по его мнению? — она закатила глаза, но поставила жирную точку, отрывая глаза от белого листа в клеточку и переводя взгляд на мистера Нильсена. — Что там хоть за бумажку мне Рэйчел передала?»       Агата незаметно достала записку из своего кармана, раскрывая ту и всматриваясь в незамысловатый текст. Её губы расплылись в глупой улыбке, и брюнетка еле смогла сдержать свой смех, когда разглядела неброскую фразочку: «Александр + Нильсен = секс-символ». Не став заострять на этой ерунде своё внимание, англичанка положила листочек рядом с телефоном и беззаботно продолжила слушать лекцию Александра.       Мужчина неторопливо говорил что-то о важности трения в наши дни, о каких-то особенностях этой силы, перечислял многочисленные формулы и очередные определения, во что девушка практически не вникала, ведь дома, где-то в самом дальнем углу письменного стола, у неё находится тетрадка по физике, оставленная со школьных годов, где подробно описана эта тема, нужно всего лишь найти необходимый конспект и перечитать его к очередному зачёту или проверочной.       Нильсен медленно расхаживал по всей аудитории, особо не останавливаясь ни у одной из парт, а молоденькие студентки лишь восхищённо следили за каждым шагом своего преподавателя, в голове уже представляя, как бы он выглядел без одежды. Одна только Харрис безучастно посматривала на экран телефона, отсчитывая минуты до конца лекции, чтобы можно было распрощаться с Александром и вернуться в тёплую постель.       Мысли о кружке горячего кофе, новом сезоне самого любимого сериала и миленьком шпице, что с нетерпением ждут хозяйку дома, грели её душу, помогая коротать время планированием собственного дня. «Итак, через час закончится эта пара, а завтра выходной, — думала Агата, из приличия набросав пару фраз в свою тетрадь, пока мужчина всё продолжал и продолжал говорить эту научную ересь. — Значит, что я могу сегодня и ещё два дня посвятить себе и лучшим в этом мире актёрам, — в глазах её промелькнули искорки веселья, как только девушка вспомнила про спрятанную в доме бутылочку белого вина. — Я, алкоголь, Бусинка и Эмилия Кларк — идеальное сочетание».       — Мисс Харрис, — от мыслей брюнетку отвлёк строгий голос преподавателя, остановившегося прямиком у её парты, а взгляд глубоких голубых глаз упал на эту невзрачную записку с достаточно интересной надписью. — Я, конечно, не могу не согласиться с этими словами, — произнёс он, хватая бумажку в свою руку и пряча ту в карман пиджака. — Но мне кажется, что она отвлекает вас от занятия. Останьтесь после лекции, я вам её верну, — где-то за женской спиной раздался тихий смешок Рэйчел и едва заметное «прости», на что Агата недовольно нахмурилась, уже представляя эту не самую приятную беседу. Слишком много неловкости для одного дня.       — Извините, — бормочет она, а щёки заливает густая розовая краска, по которой сразу можно сказать, что девушке сейчас легче провалиться сквозь землю, умереть, скрыться куда подальше от этого здания, чем остаться наедине с учителем после подобного инцидента.       «Рэйчел! — мысленно кричала брюнетка, готовая тотчас схватить ту же записку и кинуть её в одногруппницу за то, что та нагло её подставила. — Убью тебя, если выживу, честное слово!» — руки Агаты сжались в кулачки, и она медленно прикрыла глаза, надеясь на то, что это поможет ей исчезнуть с лица земли.       — Извиню, если вы мне дадите определение слову трение, — усмехнулся Нильсен и сделал пару шагов вперёд, разворачиваясь лицом к студентке и ожидая от неё ответной реакции. — Прошу, мисс, блесните своими знаниями, вы же так внимательно меня сегодня слушали, — Харрис раздражённо хмыкнула, а в мыслях судорожно пыталась связать хотя бы пару слов вместе.       — Трение – это…       Она на секунду замолкла, подбирая нужную фразу, вспоминая абсолютно каждое слово своей сварливой физички, которая так яро стояла на том, что её предмет является самым важным в школьной программе, что его нельзя не учить, нельзя забывать, но это никогда не останавливало Агату от того, чтобы вновь прийти неподготовленной. Сейчас девушка безумно жалела о том, что часто пропускала этот нелюбимый урок, ведь тогда она не попала бы в такое неудобное положение.       — Трение — это что? — повторил Александр.       Его голос, такой насмешливый и надоедливый, отзывался эхом в голове Харрис, пока та судорожно перебирала абсолютно каждое слово, которое только могло прийти ей на ум, пытаясь подобрать хоть примерное определение этому дурацкому термину. «Твою ж мать, как объяснить своими словами физический термин? — она встретилась с довольным взглядом преподавателя и разомкнула губы, но слова непроходимым комом застряли в её горле. — Я попала».       — Понятно, мисс Харрис, останьтесь здесь после занятий, я вам подробно и наглядно объясню, что такое трение, — он бросил на неё свой неоднозначный взгляд и вернулся к крупной доске, набросав там очередную формулу. Кто-то начал тихо перешёптываться и косо поглядывать на Агату. — Попрошу оставить все разговоры вне стен этой аудитории, у вас будет целый день на то, чтобы обсудить какие-то сплетни, — все тут же умолкли, и особо болтливые подружки чуть кашлянули, прикрывая свои рты кулачками, переглядываясь друг с другом. — Благодарю. Теперь, если позволите, я закончу уже это занятие. Нам осталось рассмотреть всего один вопрос, отпущу сегодня вас всех пораньше, кроме мисс Агаты Харрис, — Нильсен сделал особый акцент на её имени и продолжил объяснять материал как ни в чём ни бывало.       Остаток занятия тянулся крайне медленно, даже медленнее, чем обычно, особенно для англичанки, что морально готовилась абсолютно ко всему, включая распятие или фразы, которые будут крайне болезненно резать её изнутри похлеще любого самого острого ножа, какой только можно отыскать в наше время. Руки девушки предательски дрожали, а колени смыкались вместе, будто это как-то сможет ей помочь.       Пока все студенты неторопливо записывали новое определение, сердце Агаты пробивало уже тысячный удар всего за одну секунду, готовясь тотчас вылететь из грудной клетки, легко пробивая мешающие это сделать рёбра. По лбу скатилась небольшая капелька холодного пота, которую девушка быстро вытерла кончиком указательного пальца. Она впервые готова была молиться на то, чтобы Александр задержал учеников, чуть продлил лекцию, оттянул момент её неизбежной гибели, даже если и не в прямом смысле этого слова.       Как бы ей ни хотелось остановить или хотя бы замедлить время, это было невозможно сделать, поэтому уже через пятнадцать минут все одногруппники Агаты спокойно собирали свои вещи, а она, надеясь слиться с толпой, последовала их примеру. Девушка небрежно закинула в сумку все лежащие на парте предметы и рванула вслед за остальными, стараясь выскочить в длинный спасительный коридор.       — Мисс Харрис, куда же вы? — нижнее веко брюнетки нервозно дёрнулось, и она неохотно повернулась в сторону говорящего, встречаясь взглядом со своим преподавателем. Мужчина с некой издёвкой смотрит на краснеющую студентку, приглашающе махнув рукой к своему столу, на что англичанке пришлось безвольно поплестись в его сторону. — Мы же договорились, что я специально для вас ещё раз повторю весь материал лекции.       «Во что я только ввязалась? — девушка устало вздохнула, но всё же дождалась, пока все её знакомые покинут кабинет, оставляя их в полном одиночестве, и подошла к учительскому крупному столу. — Рэйчел у меня ещё получит!» — она встала напротив Александра, не решаясь поднять свои глаза на него.       — Не против чуть уйти от официоза? — Харрис непонятливо взглянула на шведа, пару раз глупо хлопнув густыми ресницами, что вызвало у него слабую улыбку. — У меня уже комом в горле стоят все эти «выканья», давай хотя бы сейчас без них, — ожидая от этого разговора чего угодно, но точно не подобного исхода, англичанка неуверенно кивнула, до сих пор особо не переварив подобного рода заявление в своей голове. — Отлично, иди сюда.       — Мистер Нильсен, — он строго посмотрел на неё, и Агата тут же исправилась, хоть сделать это было крайне тяжело. — Алекс. Можно я пойду домой, прошу, — девушка с мольбой в глазах посмотрела на него, подходя чуть ближе, останавливаясь рядом с преподавательским креслом.       — Я же пообещал тебе наглядно показать, что такое трение, — со слабой усмешкой в голосе произнёс Нильсен, поднимаясь с кресла, вставая всего в паре десятков сантиметров от студентки, прожигая её своим любопытным взглядом. — Смотри, каттен, трение — это процесс механического взаимодействия тел при их соприкосновении и относительном смещении в плоскости касания, — тихо, словно растягивая каждое слово, проговорил преподаватель. — Проще говоря, взаимодействие при соприкосновении одного тела с другим.       — Например?       Если уж и продолжать эту его странную игру, то до самого победного конца. Девушка хитро прищурилась, а взор её зелёных глаз невольно опустился на мужские губы, которые, как только он это заметил, тут же расплылись в довольной ухмылке. «Мне кто-то сегодня в кофе подсыпал виагру, или это Нильсен реально такой сексуальный? — не подавая виду, Харрис гордо выпрямилась. — А Рэйчел ведь всё-таки права была».       — Например, если я сделаю так, — швед вытянул правую руку вперёд и медленно провёл ею по тёмным мягким волосам, перебирая в пальцах каждую прядку, отчего Агата чуть ли не свалилась на пол, но уже не от обморока. Хотя, кто знает?       — Интересно, — прошептала она, пока Александр всё ещё держал её волосы в своих руках, заставляя напряжение в девушке достигнуть своего предела. — То есть, если я, допустим, сделаю так, — студентка одними кончиками пальцев прошлась по его спортивному торсу, обтянутому белого цвета рубашкой, и Нильсен на мгновение задержал дыхание. — Тоже между мной и тобой будет действовать сила трения?       — Я бы сказал, что сила притяжения, но можно и так, — секунда молчания, одно резкое движение, и Харрис припала к мужской груди, с удивлением смотря в глаза преподавателю, чуть размыкая пухлые губы, на которых стёрся весь неяркий блеск. — Ну что, доказать тебе, что слова на той записке — самая что ни на есть настоящая правда?       Вместо ответа Агата чуть привстаёт на носочки и неуверенно касается своими губами его, смакуя каждое мгновение этого робкого, но внезапно столь желанного поцелуя. Её руки с груди скользнули чуть выше, опираясь на широкие плечи, прижимая девушку ещё ближе, ближе к нему. Они оба понятия не имеют, в какой момент что-то пошло не так, но сейчас думать об этом совершенно не хочется.       Хочется только не разрывать этот сладкий на вкус поцелуй, заставляющий обоих неизбежно терять рассудок, забывать обо всём и даже о месте, в котором они находятся, даже о том, что никто так и не удосужился закрыть на замок — а лучше сразу все два — дверь. Их дыхание сливалось в одно, практически исчезая, да оно сейчас и не нужно было. Зачем кислород, когда есть Нильсен? Зачем он, когда есть Агата?       Харрис всего на одно мгновение отстранилась от него, но этого хватило, чтобы мужчина сместил одну из своих ладоней с до этого так приятно лежащей в ней женской тонкой талии на её затылок, запуская пальцы в волнистые волосы, с силой сжимая их, вынуждая снова слиться с ним в более страстном, наглом, жадном поцелуе. Он безжалостно сминал губы своей ученицы, пока та тихо бормотала что-то неразборчивое, но каждое слово девушки оставалось неуслышанным, непонятым.       — Александр, — протянула студентка, когда швед развернул её спиной к стене, быстро вжимая ту в доску, вновь бескомпромиссно впиваясь в губы.       Она закинула обе руки ему на плечи, в тот же миг обвивая мужскую шею, вжимаясь всей грудью в его торс, довольно прикрывая глаза. Шатен с особым остервенением прикусил изнывавшую от его ласк розоватую кожу губ, оттягивая ту на себя зубами, вырывая из брюнетки тихий стон, утонувший в этом бесконечном поцелуе.       — Я слушаю тебя, — ехидно ухмыляется и отрывается от манящих уст, перемещаясь на женские щёки, оставляя на них миллионы влажных касаний, что лишь разжигали в обоих неподдельное желание.       Внезапно ставшие друг у друга любимыми учитель и ученица.       Медленный, томный выдох, и они снова прижимаются друг к другу. «В какой момент своей жизни я свернула не туда? — размышляла девушка, зарываясь пальцами одной руки в его волосы, не церемонясь и сжимая их в своём кулаке, отчего и Нильсен не смог сдержать довольный рык. — Почему я сейчас целуюсь в каком-то кабинете со своим учителем физики? С учителем своей ненавистной физики!» — она зажмурилась, когда преподаватель спустился вниз, прикусывая кожу на её шее.       Глухая боль заменяется приятным трепетом, и шатен оставляет пару влажных поцелуев, заметая ими следы того внезапного укуса. Головы обоих просто отключаются, а последней более-менее осознанной мыслью у каждого было то, что они безумно хотят друг друга. Здесь и сейчас. В этой чёртовой аудитории. Александр и Агата. Нильсен и Харрис.       Он отрывает студентку от той доски, от соприкосновения с которой на её спине остались следы белого мела, и скользит обеими ладонями вниз, наощупь пытаясь отыскать края чёрной излюбленной девушкой юбки. Ткань задирается вверх, и преподаватель резко подхватывает Харрис за ягодицы, отрывая ступни от пола, вынуждая обвить ногами свою талию.       — Так, — шумный выдох и тихий вскрик оттого, что англичанка оголённой кожей приземляется на учительский стол, а все его бумаги безжалостно летят вниз, но сейчас было совершенно не до этой дурацкой мелочи. — Что там ты говорил про силу трения? — ноги девушки легко разъезжаются в стороны, а этот шёпот приятно ласкает слух Александра.       — Хочешь ощутить её в действии? — усмехается Нильсен, кончиками пальцев сначала быстро пробегаясь по внутренней поверхности женского бедра, срывая тем самым с уст студентки очередной тихий стон, а потом касается влажного белья, ехидно ухмыляясь. — Можешь не отвечать, я и так понял.       Агата сначала чуть нахмурилась, но не могла больше держать подобное выражение лица, ведь он снова прошёлся кончиками пальцев вверх-вниз по всей промежности, до сих пор прикрытой шёлковой тканью. «Да сними ты уже их и возьми меня по-человечески», — хотелось кричать ей, но Харрис упорно держалась, лишь закусывая собственную губу и откидывая голову назад.       Мужчина вытащил её свитер из-под плотной юбки и задрал тот вверх, открывая перед собой красноречивый вид на пышную женскую грудь. Он оставил на ней несколько своих влажных бережных касаний, продолжая сквозь чёрную ткань тонкого белья ласкать брюнетку, из-за чего та уже еле сдерживалась от того, чтобы не закричать на весь колледж.       Точно, колледж. Они не дома, не в отеле, не в каком-нибудь подобном месте, где никакой непрошеный гость не может вдруг ворваться внутрь и лицезреть данное действо. Однако кого-то это сейчас волнует? Может быть, но точно не этих двоих, для которых уже переставало существовать всё, помимо кабинета, стола и ненавистной прослойки одежды, мешающей логическому завершению этой сцены.       Александр, ещё раз коснувшись губами её груди, не выдержав больше этой до жути сладкой пытки, отодвинул кромку трусов в сторону и опустил свой большой палец на чуть набухший от несказанного возбуждения клитор. В то же мгновение по телу девушки будто бы прошёлся какой-то электрический заряд, своим напряжением заставляя ту чуть ли не умереть от удовольствия прямо на этом столе.       — Боже, — сквозь тихий стон бормочет она, раздвигая свои стройные ножки ещё шире, предоставляя мужчине возможность прекрасно видеть сложившуюся перед ним картину.       — Посейдон, — усмехнулся швед, делая ещё пару круговых движений, размазывая неистово выделяющуюся смазку подушечкой своего пальца, заставляя брюнетку внутри кричать и разрываться на части от удовольствия.       — Что? — еле смогла выдавить из себя англичанка, приоткрывая рот и шумно выпуская из себя горячий застоявшийся в лёгких воздух, а преподаватель, словно бы в доказательство своих слов, ввёл в неё один свой палец, делая парочку медленных движений, вновь вынимая его наружу, а с него показательно стали густой смазкой стекать соки. — Верни, прошу.       Нильсен хрипло рассмеялся, но выполнил её просьбу, одной рукой придерживая стонущую ученицу за талию, не позволяя свалиться со стола на пол, а второй входя в женское лоно, тут же чувствуя, с какой силой она обхватывает палец, стараясь выжать максимум удовольствия из любого его действия.       Первое резкое движение, и Агата судорожно пытается вдохнуть прохладный воздух, поступавший в кабинет через открытое настежь окно, которого так жадно сейчас требовал её разгорячённый организм. Каждое новое проникновение, хоть и одним пальцем правой руки, отзывалось по всей нижней части тела сильной дрожью.       Было такое ощущение, будто внутри её живота постепенно натягивалась гитарная струна, но сейчас натянулась она до такой степени, что хватило бы одного лёгкого прикосновения для того, чтобы та неизбежно лопнула с характерным звоном. Это и произошло, когда учитель в очередной раз достал свой влажный палец и вновь коснулся им пульсирующего клитора.       Тихий вскрик, и струна, нет, Харрис лопнула, раскалываясь на несколько частей, зажимая себе рот рукой, чтобы не привлечь лишнее внимание других студентов и профессоров к этой аудитории. Она откинулась на спину, ложась прямо на эту твёрдую холодную поверхность, продолжая тяжело и неритмично дышать, пока Нильсен довольно наблюдал за ней, вытирая пальцы о какую-то бумажную салфетку, вытащенную из стола.       — Подожди, — чуть отдышавшись и постепенно приходя в себя от крышесносного оргазма, протянула девушка, пытаясь немного подняться и хотя бы присесть на стол, кладя ладонь себе на грудь. — Это всё? — в её голосе прозвучало такое печальное негодование, что шатен не смог сдержать свой хриплый смех, пожимая плечами.       — Тебе нужно продолжение, сладкая? — Агата пару раз довольно кивнула, просяще смотря ему в глаза, и мужчина на пару секунд задумался. — Не знаю, по-моему, силу трения мы с тобой рассмотрели достаточно подробно, ты так не думаешь? — девушка обречённо вздохнула, пытаясь поправить руками свои волосы. — А знаешь, приходи сегодня вечером ко мне, рассмотрим с тобой силу притяжения.