The phoenix must burn to emerge.

      — Маленькой леди нужен доктор, — поделился своими переживаниями дворецкий, — она даже не ест свой любимый ужин!       — Всё в порядке, Фат, я не голодна, — слабо улыбнувшись, зеленоглазая продолжила возить палочками по тарелке с огненными креветками, ни одна из которых так и не попала в рот. — У меня просто немного кружится голова.       — Уже второй день, — Пиандао с некоторой тревожностью поглядывал на дочь, — завтра тоже никаких тренировок.       Мужчине и самому кусок в горло не лез. Он волновался о том, что его девочка чувствует себя неважно. На ней даже лица нет! Наутро после их небольшой размолвки Джия не вышла на завтрак, и, сославшись на плохое самочувствие, осталась в своих покоях. На тренировки она не вышла.       Пиандао после ужина отправился в кузницу, доделывать заказ старого знакомого. Он размышлял о благосостоянии дочери, о прошлом разговоре, и о ситуации с войной.       — Нужна помощь?       Мужчина выпрямился, оборачиваясь. У входа в кузницу, лениво опираясь на деревянный столб и сложив руки на груди, стояла его дочь.       Не дожидаясь ответа, она прошла внутрь, надевая специальные перчатки. Благодаря отцу она знала достаточно о ковке мечей, но не часто помогала ему в этом, а даже если помогала, то лишь по мелочам: где придержать, где подпереть. Тяжёлое ей таскать ни в коем случае не позволяли.       Через четверть часа времяпровождения у раскалённой печи девушка уже чувствовала себя огненной креветкой.       — Неужели тебе не жарко? — тёмные локоны, выбившиеся из пучка, прилипали к лицу и спине, а недоуменные зелёные глаза, в которых отражался огонь от печи, следили за плавными движениями отцовских рук.       — Я привык. — просто ответил Пиандао, внимательно осматривая края металла. — Чуть левее.       Следуя указаниям отца, Джия вспоминала, как почти год назад изготавливала свой собственный меч, не без его помощи, конечно. Вообще, Пиандао помогал ей столько, сколько она себя помнит. Он обучил её фехтованию, истории, каллиграфии, медитации, ковке мечей, рисованию, и даже не являясь покорителем, умудрялся каким-то образом тренировать её и этому. Можно долго перечислять список вещей, которым её обучил отец, и всё это наталкивает на мысль, что он — главная её опора и поддержка. Он — самый близкий ей человек, который никогда не предаст, и от которого не нужно ничего скрывать.       — Пап. — вздохнув, позвала волшебница. Мужчина, заканчивая уборку за собой после проделанной работы, обернулся к ней. — Не хочешь сыграть в пай-шо?       Пиандао вскинул брови на неожиданное предложение, но всё же согласился. Было довольно-таки поздно для игр, но то, что Джию что-то тревожило, было понятно невооружённым глазом.       Они обосновались в покоях Пиандао, как и всегда, когда играли в пай-шо. Мастер владения мечом с самого детства учил зеленоглазую играть, и со временем она сформировала свою личную стратегию, которую тот называл ходом паукозмея: сначала терпеливо выжидает, не торопясь с ходами, а затем резко нападает, когда соперник теряет бдительность. На его взгляд, очень интересная и довольно-таки неплохая стратегия.       Но сегодня было что-то не так.       — Ты сегодня играешь по-другому. — озвучил свои мысли мужчина, внимательно рассматривая позиции фишек на доске. — Необычайно… рассеянно.       — Ну спасибо. — надувшись, буркнула волшебница, сдвинув фишку, но в следующую же секунду осознавая оплошность. — Чёрт!       Пиандао сделал последний ход, завершая игру и выходя победителем. На этот раз, довольно быстро и легко. Даже странно как-то.       — Тебе нужно отдохнуть, — начал он, собирая настольную игру, — завтра я отправлю Фата в город за врачом.       Джия, державшая мешок для фишек стушевалась, глядя перед собой печальными глазами. Как-то слишком громко вздохнув, тем самым обращая на себя внимание отца, она подняла глаза, собирая всю свою храбрость в кулак.       — Мне надо тебе кое в чём признаться.       Пиандао сразу не понравилась сказанная фраза, и он, сдвинув брови к переносице, недовольно уставился на дочь, но, поняв, что испугал её, смягчился, кивая в знак того, чтобы та продолжила.       — Я тренируюсь индивидуально.       Мужчина задумался, не зная, что ему ответить. Джия очень способная, и не удивительно, что иногда она занимается магией самостоятельно, чтобы раскрыть свои способности. Это вполне в порядке вещей.       — Хорошо. Иногда это помогает совершенст…       — В лесу.       Что?       — Что?! — повторил он вслух, медленно вставая.       Джия подавила в себе желание вздрогнуть. Всё-таки, порой её отец навевал некий страх своим высоким ростом, осанкой, и твёрдыми чертами лица. Но она была абсолютно уверена, что он никогда не навредит ей.       Волшебница, также поднимаясь, уверенно посмотрела в глаза Пиандао.       — Мне нужно кое-что тебе показать. Пошли.       И, не дожидаясь ответа, вышла из покоев. Через несколько секунд из них вышел и Пиандао, что-то недовольно бормоча под нос. Под его недоуменный взгляд девушка вручила ему факел, и двинулась на выход из дворца.       По лесу они шли в напряжённой тишине. Джия шла впереди, ведя отца, а тот укоризненно смотрел ей вслед, заставляя её время от времени виновато опускать глаза на землю. Но мужчина не мог не отметить того, как уверенно волшебница передвигалась по незнакомой ему местности. На подобные детали глаз у него намётан.       — Напомни-ка, как давно ты тренируешься в лесу?       Зеленоглазая нервно улыбнулась, но отвечать на вопрос не решилась. Как раз в этот момент она остановилась, и Пиандао осмотрел поляну, на которую они вышли.       — Что бы ты не увидел, я прошу тебя, не предпринимай поспешных действий, — почти умоляюще попросила Джия.       Не успел он ответить, как вдруг из теней послышалось рычание и шуршание. Мастер владения мечом молниеносно обнажил свой клинок, но в следующую же секунду его неожиданно обезоружила собственная дочь.       — Я же сказала: «никаких поспешных действий»! — возмутилась она, делая шаг вперёд. — Лайт!       Из темноты деревьев на открытое пространство вышло огромное существо, напоминающее…       — Дракон.       — Какой ты проницательный, пап, — съязвила волшебница, направляясь прямо к существу. В руках она всё ещё держала меч, но на этот раз, кажется, дракона это не очень-то и волновало, так как он, призывно порыкивая, рухнул на землю рядом с Джией, подставляя голову под её руки. — Знакомься, это Лайт. Лайт, это мой папа.       Пиандао, да простят его Боги, с нескрываемым шоком смотрел за разворачивающимся действом, а точнее за тем, как его дочь гладит по голове дракона. Гладит по голове дракона!       Он думал, что всех драконов истребили. Айро был последним, кто видел их. Он убил последнего дракона.       Или нет?       — Подойди, пап, ты чего там встал, — недовольно пробурчала зеленоглазая, вырывая мужчину из мыслей. Она постучала существо по маленьким рожкам, отчего тот зашипел, но ничего опасного не совершил. — Он не кусается, — хихикнула она, снимая свой меч с пояса и откидывая его на землю вместе с отцовским, — ну, если ты на него не нападёшь, конечно.       Пиандао встрепенулся. Он никогда не видел драконов в живую, но, безусловно, знал о них многое. Драконы — не чудовища, они — первые маги огня, древнейшие из существ на земле. Они благородны и дружелюбны, а к человеку, к которому они проникаются душой, они становятся…       — Он твой зверь-хранитель? — медленно спросил он, подходя к дочери и существу.       Девушка замерла, некоторое время раздумывая над словами отца.       — Не знаю, — наконец ответила она, — он спас меня, когда на меня хотели напасть.       Зверь-хранитель сообщает о своей лояльности человеку тем, что защищают его, всегда находится рядом и беспокоится о нём. Он считает его другом, с которым у него формируется тесная духовная связь, которую невозможно разорвать. А тех, кто намеревается навредить ему, дракон беспрекословно уничтожает.       — Хотели напасть?!       Теперь мужчину захлестнула ярость. Как он мог позволить такому случиться? Не уследил за единственной дочерью! Что, если бы с ней что-то случилось?       Он бы никогда не простил себя за это.       — Ты могла погибнуть!       — Я знаю! — воскликнула в ответ Джия, полностью оборачиваясь к отцу, отчего лишённый внимания дракон немного заскулил, но тут же умолк под пронзительным взглядом зелёных глаз. — Я не могла оставить их в беде! Те чудовища, о которых ты говорил, это были люди, обычные люди! Они хотели убить Лайта и его маму, и даже не остановились, увидев меня среди них!       Пиандао слушал дочь, с каждым её словом осознавая, насколько она повзрослела. С годами она становилась всё мудрее и рассудительнее, и мужчина до сих пор поражается проницательности девушки.       Он демонстративно вздохнул, капитулируя, а затем вдруг замер.       — Погоди. — девушка вопросительно уставилась на него. — Ты сказала — его мама?       Тут, как по заказу, по поляне прошёлся утробный рык, и из теней высунулась голова дракона. Взрослого дракона.       — Ах да, забыла. — махнув рукой, беззаботно сказала Джия, и вновь вернула всё своё внимание распластавшемуся на земле существу. Как будто забыла убрать за собой кисточки для рисования, а не упомянуть про ещё одного дракона. — Знакомься, это Мама дракон. Лучше поклониться, она любит поважничать.       Пиандао выполнил наставление дочери, не сводя глаз со скрывавшегося в тенях животного.       — Почему она не выходит? — поинтересовался он. — И почему ты не придумала ей имя?       Джия нахмурилась, глядя на Маму дракона.       — Она ранена, — объяснила она, пожимая плечами, — и у неё есть имя, вообще-то. Мама дракон.       Пиандао глянул на дочь, которая в ответ как-то грустно улыбнулась. Сердце мужчины сжалось, и даже если он и мог оправиться после смерти жены, то смотреть на своего ребёнка, который был вынужден расти без материнской заботы, было невыносимо тяжело.       — Я к чему…э-э, привела-то тебя сюда, — смахивая остатки грусти, но всё же сохраняя серьёзный вид, зеленоглазая поднялась с земли. — Надо присмотреть за ними. Мама дракон ранена, и если те люди снова придут…       Она не стала продолжать, опуская голову. Мастер владения мечом задумчиво уставился сверху-вниз на неё. Он всё ещё не понимал, к чему такая спешка.       Или не хотел отпускать.       — Послушай, Джия… — начал было он, но продолжить ему не дали.       Небольшой всполох огня, созданный волшебницей, осветил поляну своим ярким изумрудным цветом. Зелёные языки пламени покорно танцевали над ладонью Джии, не увеличиваясь и не уменьшаясь. Лайт заинтересованно следил за огоньком, немного подавшись вперёд, а вот Пиандао, кажется, и вовсе лишился дара речи.       — Я хочу покорять огонь, папа, — заявила она, со всей искренностью и желанием заглядывая в родные карие глаза напротив, — мне нужно обуздать своё внутреннее пламя, а для этого мне нужен учитель. Мне ещё многому надо научиться.       Как бы мужчине не хотелось отпускать дочь, она была права. С того самого дня, как Айро принёс к нему в дом маленькую девочку, Пиандао настолько сильно привязался к ней, что поклялся защищать её всегда и везде. Боялся, что не проследи он за ней, то может случиться что-то ужасное, как случилось с его любимой. Но теперь он понимает, что его дочь должна самостоятельно найти свою дорогу и предназначение в этой жизни. Понимает, но всё равно не хочет расставаться.       — На своём пути ты встретишь много опасностей, будь осторожна. — он наклонился, поднимая с земли вложенный в ножны меч дочери, и, вздохнув, протянул его ей. — Но помни, ты не только дочь Мисы, ты и моя дочь.       Волшебница приняла оружие с рук отца, невольно вспоминая, как проходил процесс ковки её меча. Она упрямилась, не разрешая мужчине хоть как-то помогать ей при этом, а тот пресекал все её попытки своеволия, не позволяя ей сильно напрягаться и поднимать тяжёлое. В итоге девочка сдалась, разрешая ему помочь, но всё равно большую часть работы старалась сделать сама.       Выбирать сталь было одной из важнейших частей процесса, и девочка долго думала перед тем, как сделать выбор. В итоге, доверившись чутью и логике, она всё же выбрала материал, и искренне удивилась, когда отец признался, что его меч был выкован из той же стали. Джия воодушевилась, и в итоге они сделали точно такой же меч, и, так же как и Пиандао, она выгравировала на нём герб своего дома — цветок белого лотоса. Мечи были абсолютно идентичны — близнецами, так сказать, — и отличались лишь тем, что меч волшебницы был чуточку меньше по размеру.       И теперь, когда отец вновь вручает ей меч, Джия понимает, что их оружия так сильно похожи не просто так. Они символизируют их связь.       На лице расцвела улыбка. Волшебница закрепила меч на поясе, а затем кинулась мужчине в объятия, крепко прижимаясь.       — Спасибо, пап.