***
Наступила долгожданная суббота. Я уже подходила к месту нашей встречи, заметив Его издалека. Боже, его строгое чёрное пальто с первого взгляда сводило меня с ума, а сам он... сам он был в разы прекраснее, чем на фотографиях. — Привет, — улыбнувшись, сказал он и обнял меня. — Привет, — с ноткой стеснения ответила я и обняла его в ответ, вдыхая запах парфюма. — Ты выглядишь очаровательно, — произнёс Егор, вгоняя меня в краску. — Спасибо, — я смущённо улыбнулась. — Ты очень красивый! Обменявшись комплиментами, мы пошли гулять. Всё началось с центра – самых красивых мест и улочек Москвы. Егор как-то быстро, безо всякого стеснения взял меня за руку, и мы шли так, просто держась за руки и разговаривая обо всём. Причём в нашем разговоре не было ни грамма той пошлости, которая была в нашей переписке чуть ли не каждый день. Напротив, мы обсуждали гораздо более серьёзные вещи: Егор интересовался, наладились ли мои отношения с родителями, удалось ли мне завоевать их доверие. Он всё слушал с таким неподдельным интересом, что я действительно стала считать его идеальным. Будто в этом человеке нет ни одно изъяна, а его пошлость, граничащая с заботой и вниманием ко мне – это вообще ядерная смесь, в которую я влюбилась. — Если что, ты всегда можешь рассчитывать на меня! — сказал Егор. — Если вдруг жизнь с родаками станет совсем невыносимой, готов тебя забрать к себе. — Спасибо тебе, — ответила я, — но я к такому шагу не готова. — Да брось, Маш, это крайний случай. Егор рассказал мне о том, что у него в более младшем возрасте тоже были серьёзные конфликты с родителями. Они не понимали сына и пытались во всём ограничивать, контролируя каждый его шаг. Но Булаткин, с его тяжёлым характером, делал всё им назло. И делал так, чтобы его прежние действия казались родителям детским шагом, благодаря чему ему удалось отвоевать свою свободу. Родители даже позволили Егору жить в отдельной квартире, в надежде на то, что он станет благоразумнее. — Мне иногда кажется, что меня до конца жизни контролировать будут, — грустно произнесла я, сплетая наши пальцы. — Тебе только кажется, — блондин ободряюще улыбнулся. В компании этого парня я чувствовала себя так легко и непринуждённо, словно мы знакомы с ним всю жизнь. Не было совершенно никакой скованности, которой я боялась, когда шла к нему на встречу, напротив, я была максимально расслабленной. Мне так нравилось говорить с ним обо всём на свете, перескакивая с темы на тему и заворачивая в красивые улочки, которые мне до сих пор ни разу не удалось увидеть. Мы так долго ходили, что оказались в каком-то приятном парке, где было достаточно безлюдно. То ли из-за того, что погода была не особо прогулочной, то ли из-за того, что многие были на работах. Пошёл дождь. Сначала мелкий, практически незаметный, а затем сильный, переходящий в ливень. Моё новое пальто стало намокать, пропуская влагу внутрь и заставляя меня съёжиться от холода. — Маш, я тут недалеко живу, — начал Егор, — если хочешь, можем зайти ко мне, переждать дождь... Потом провожу тебя до дома. — Боже, так неловко, — сказала я, — но мне долго ехать, поэтому давай лучше к тебе. Эта идея действительно казалось наиболее здравой, потому что пока я доеду и дойду до дома, я точно миллион раз промокну и заболею, а родители за это явно по головке не погладят. А Егор, взяв меня за руку, быстрым шагом направился в сторону своего дома, ведя меня за собой. Дождь усиливался, погода стала ещё более мерзкой, чем была, и я была несказанно рада, когда мы с Егором наконец-то зашли в подъезд. — Жесть, как же нам повезло с погодой, — гневно прошипела я, стоя в лифте. — Это было ожидаемо, — спокойно ответил Булаткин. — Ничего, сейчас выпьем чаю, согреемся. Зайдя в квартиру, я первым делом сняла с себя мокрое пальто, которое Егор сразу же повесил на вешалку, чтобы просушить. Я осмотрелась в квартире, которая выглядела достаточно стильно и дорого. Он рассказывал про то, что его родители при деньгах, поэтому я ничуть не удивилась, зато осматривала каждый угол и восхищалась этой красотой. Егор отправил меня помыть руки в ванной, а затем пригласил на кухню, где уже закипал электрический чайник. Сказать, что я влюбилась в дизайн его кухни и квартиры, – это не сказать ничего. Мне даже захотелось в своей квартире чего-то подобного, либо же просто переехать к нему... А что, я была бы не против жить с таким красавчиком. Прям вдвоём. После небольшого перекуса Егор куда-то вышел, а я встала помыть кружки и тарелки из-под торта. Всё-таки не хотелось борзеть и оставлять парню грязную посуду после себя, я же воспитанная и хозяйственная дама. И я не знаю, что пошло не по плану, но только Егор вернулся на кухню, на мою талию сразу же легли мужские татуированные руки, крепко сжимая. Я напряглась, но старалась держать себя в руках, совершенно не веря в то, что этот парень может сделать мне что-то плохое. Это казалось мне какой-то игрой, и я, домыв посуду, собралась вырваться из его хватки, но он мне этого не дал, сжав мою талию ещё сильнее. — Что ты... что ты делаешь? — сглотнув, нервно спросила я. Ничего не ответив, Егор резко потащил меня куда-то, заталкивая в комнату и закрывая дверь. Я попятилась назад, абсолютно не понимая, что произошло с этим ещё несколько минут назад добрым парнем, который сейчас шёл прямо на меня и прожигал меня безумным взглядом. — Егор, ты ч-чего? — я пыталась сдержать подступающие слёзы. — Я? Ничего, — улыбнувшись, ответил парень и подошёл совсем близко, в то время как я уже столкнулась со стеной и остановилась, не зная, куда бежать. Булаткин оказался прям рядом со мной, вжимая меня в стену и изучая моё тело своими руками. Мне вмиг стало противно от этого человека, которому ещё недавно я была готова петь серенады о любви. Я считала его идеалом и не видела в нём ни одного минуса, но сейчас... Сейчас всё это казалось таким жутким. Хотелось просто исчезнуть из этой злополучной квартиры и оказаться дома. Хотелось вернуться назад и не ответить на его первое сообщение, не начать с ним общаться и не согласиться на эту злополучную встречу. — Отпусти меня, — прошептала я, когда этот извращенец добрался до моей шеи и начал покрывать её поцелуями. — Стой смирно, — скомандовал Егор, продолжая своими грязными руками лапать моё тело. Мне кое-как удалось сбежать на пол, и я сразу же отползла к тумбочке, стараясь увеличить расстояние между нами. Но ему удалось достаточно быстро его сократить. От дикого страха, проникающего в каждую клеточку моего тела, меня будто парализовало, и я совершенно не могла пошевелиться, смотря на Булаткина испуганными глазами. — Пожалуйста, Егор, — попросила я, — я сделаю всё, что ты хочешь, только не трогай меня. — Ты и так сделаешь всё, что я хочу, — ядовито ответил парень, пытаясь притянуть меня к себе за ногу. Я пыталась ударить его и оттолкнуть, но он был в разы сильнее. Чтобы я не рыпалась, он залепил мне пощёчину, которая сразу же подкосила меня и пробила на слёзы, что я так старательно сдерживала. Воспользовавшись случаем, пока Егор не держал меня, я вырвалась и побежала к двери, надеясь успеть хоть как-нибудь спасти себя, но Булаткин в считанные секунды догнал меня и схватил за волосы, возвращая обратно. — Даже не пытайся сбежать, сука, — прошипел блондин, кидая меня на кровать. Он резко набросился на меня, срывая с меня одежду и грубо лапая, оставляя на мне следы своих рук. — Мне больно! Пожалуйста, не надо! — кричала я, умоляя его остановиться. — Заткнись, — он дал мне очередную пощёчину. — Мне шестнадцать! — напомнила я, надеясь, что хотя бы это его остановит. — Тем лучше, — усмехнулся Егор, — люблю малолеток. Теперь я перестала видеть какие-либо пути отступления, но сдаваться всё равно не хотела. Я упиралась, пыталась бить извращенца руками и ногами, но он будто не чувствовал моих слабых ударов, продолжая срывать с меня одежду. Оказавшись перед Егором в нижнем белье, я рефлекторно пыталась закрыться, но он зафиксировал мои руки над головой и продолжал покрывать моё полуобнажённое тело грубыми поцелуями, я бы даже сказала, укусами, от которых я громко кричала и выгибалась, стараясь хоть немного уменьшить свою боль. Но боль только усиливалась, потому что Булаткин с каждой секундой становился всё безумнее. Секунда, и мой бюстгальтер валяется порванным где-то в стороне... Секунда, и я лежу уже без трусиков, совершенно голая и умирающая со стыда. Никогда ещё парни не видели меня в таком виде. Я не могла остановить бешеный поток слёз, которые текли по моим щекам, смывая с меня косметику. От слёз я могла видеть лишь размытое изображение, но я чувствовала, что Егор разделся и готовился... Резко разведя мои ноги в стороны, он вошёл. Грубо. Быстро. Больно. Я закричала от резкой боли, пронзившей меня, и зарыдала ещё сильнее. Из-за сухости в промежности я не могла даже спустя время почувствовать то наслаждение, о котором многие говорили. А какое вообще может быть наслаждение, когда тебя грубо насилует парень, в которого ты успела влюбиться? — Девственница, — довольно заключил Булаткин, вколачиваясь в меня таким быстрым темпом, что кровать буквально ходила ходуном. Его грубые руки побывали в буквальном смысле везде и оставили отметки, которые явно превратятся в синяки, чуть ли не на каждом сантиметре моего юного, никем до этого не тронутого тела. Я уже даже не пыталась вырваться, стараясь не провоцировать своими действиями Егора и не добавить себе новую порцию нестерпимой боли, которой мне и так предостаточно. Моё неповиновение распаляло Булаткина ещё сильнее, и я боялась новых ударов. Я никогда не умела терпеть физическую боль. — Смотри мне в глаза, сука! — скомандовал он, грубо сжимая моё лицо своей рукой. И я смотрела. Точнее, пыталась смотреть, но пелена слёз, застилающих мои заплаканные глаза, позволяла мне видеть только размытый силуэт обнажённого ублюдка, который, не заботясь о моих ощущениях, продолжал врываться в моё тело, доставляя мне ещё больше дискомфорта. Когда он сделал во мне последний толчок и кончил, я так надеялась на то, что этот кошмар закончится и я смогу уехать домой. Меня уже не беспокоил ливень, который никак не хотел прекращаться, мне просто хотелось как можно скорее уйти отсюда и забыть об этом кошмаре. Хотя... забыть о таком невозможно, я просто хочу исчезнуть и никогда больше не появляется в этой квартире. Но Егор сразу же перевернул меня на живот, заставляя встать на колени и прогнуться в спине так, чтобы выпятить попу. Я практически падала, потому что от боли, сковывающей всё тело, не могла стоять даже на четвереньках. Парень поддерживал меня за талию, не давая упасть на кровать. — Боже... — прохрипела я, — Егор, пожалуйста, хватит... отпусти... Каждое слово мне давалось с огромным трудом. Хотелось закрыть глаза и умереть, чтобы не чувствовать боли, которая разливалась по всему телу. Я не чувствовала себя, но я чувствовала, как в мой задний проход проник палец. — Нет! — я пыталась закричать, но из моего рта снова вырвался какой-то хрип. — Заткнись, сука, — намотав мои волосы на кулак, Егор приблизился к моему лицу, — здесь всё решаю только я. — Пожалуйста, отпусти меня, — тихо попросила я. — Я ещё не закончил, — усмехнулся этот ублюдок, отпустив мои волосы и возвращаясь к своему прежнему занятию. Сначала в моей заднице оказался один палец, следом за ним – второй. Егор пытался растянуть узкие стенки, доставляя мне этими действиями только боль и ничего больше. Я вновь начала плакать, хотя даже это давалось мне с трудом. Зато этому ублюдку всё было нипочём: казалось, он даже не замечает моей истерики, добавляя к двум пальцам ещё и третий, окончально выводя меня из себя. — Я надеюсь, ты сдохнешь мучительной смертью, сука! — кричу я. Егор лишь усмехается и входит в меня, стараясь проникнуть гораздо глубже, чем ему позволяют узкие стенки. Он крепко удерживает меня за бёдра, не давая мне упасть на бок, и снова я чувствую дикую боль от его железной хватки. — Я ненавижу тебя, ублюдок! — говорю я, когда он всё же входит в меня на всю длину. — Повтори, дрянь! — Егор резко хватает меня за горло, перекрывая воздух. — Я... ненавижу... тебя... — повторяю, понимая, что хуже уже всё равно не будет. Но он делает так, чтобы я пожалела о том, что родилась на этот свет: он снова наматывает мои волосы на кулак и тянет на себя, при этом продолжая трахать меня в бешеном темпе. Мне трудно дышать, я задыхаюсь, я чувствую, как у меня болит всё тело и как он при этом доволен своей работой. Эти минуты казались вечностью, я не знаю, сколько длился этот ужас, и не помню, как это закончилось. Помню лишь, как упала на кровать и потеряла сознание, совершенно не осознавая, где я нахожусь.***
Сколько времени я провела в отключке? Сколько часов я спала? Очнувшись, я поняла, что сейчас вечер, потому что за окном уже темнело. Егора не было рядом и вообще в этой комнате, чему я очень обрадовалась. Не хотелось видеть рожу этого ублюдка, который позволил так нагло надругаться над моим телом. Я ведь... я ведь была не против сделать это по обоюдному согласию, но не так жёстко, не так резко... Первая попытка встать с кровати не увенчалась успехом, и я упала обратно, потому что тело дико ломило. Я не знаю, как оденусь и уйду отсюда, более того – как я доберусь до дома на метро? Глотая солёные слёзы, я превозмогая боль встала с кровати и стала искать свои вещи. Мой бюстгальтер валялся на полу и был безнадёжно порван лапами Егора, рубашка тоже была немного порвана, зато джинсы с трусами остались целыми. Подняв вещи с пола, я посмотрела в зеркало. Вся в засохшей крови и сперме, грязная, с ужасными синяками по всему телу... Господи, я отказывалась верить в то, что это я! На лице размазанная тушь и подводка, а ведь я красилась, чтобы понравится Ему... С горем пополам я оделась в остатки своих тряпок и собиралась уже выйти из комнаты, как буквально около двери столкнулась с Егором. Я отшатнулась от него, как от самой смерти. — Очнулась? — буднично поинтересовался он, будто ничего не произошло. — Д-да, — заикаясь, ответила я. — Можно мне домой? — Неужели мы даже душ вместе не примем? — Булаткин снова приблизился ко мне, прижимая к стене. — Я бы помог тебе помыться... — Пожалуйста, — мои губы вновь задрожали, — я хочу домой... — А я тебя и не держу, — усмехнулся он, отходя в сторону и выпуская меня из комнаты. Я кое-как доползла до коридора и с трудом нашла свои сапожки. Обуться мне стоило больших усилий, потому что каждое неверное движение отдавалось невыносимой болью в теле, заставляя меня периодически выкрикивать. Булаткин в это время стоял, подпирая стену своим крепким телом, и наблюдал за мной. Надев пальто, которое было ещё слегка мокрым, я собиралась уже выйти из квартиры. — Подвезти тебя? — неожиданно спросил Егор. — Отвали, придурок... — грубо ответила я. Через секунду он уже находился в непозволительной близости, ещё сильнее пугая меня и заставляя снова дрожать от страха. В его руках оказались ключи от квартиры и только от него зависело, уйду я сейчас домой или нет. — Надеюсь, мы повторим это, — обняв меня за талию, прошептал мне на ухо Булаткин. — Егор... — истерично произнесла я. — Ты так сексуально произносишь моё имя, — он не успокаивался, опаляя своим горячим дыханием мою шею. — Я прошу тебя... — мне было панически страшно стоять так близко к нему. Он отпустил меня, открыл дверь, и я вышла, нажав кнопку лифта. Я знаю, что он смотрел мне вслед, но я не оборачивалась. Последний раз я взглянула в его глаза, когда закрывались двери лифта, наконец-то увозя меня прочь с этого этажа. На те деньги, которые оставались у меня на карточке, я кое-как вызвала такси. Голова была просто чугунной, разум туманным, тело – ватным. Иными словами, я чувствовала себя ходячим мертвецом. На меня периодически косился даже таксист, что неудивительно с моим ужасным внешним видом. Мне было настолько страшно находиться в квартире Булаткина, что я не решилась ни умыться, ни принять душ. Я пережила какой-то дикий ужас. На ватных ногах я дошла до дома, стараясь не попасться на глаза родителям, которым явно не понравится мой внешний вид. Я быстро просочилась в ванную, пока мама с папой отдыхали в комнате и, видимо, смотрели какой-то фильм. Душ помог мне отмыть тело, но мою душу уже не отмыть. Я чувствовала себя такой разбитой, что после ванной пошла в свою комнату и, упав на кровать, сразу же заснула.