Picture

— доброе утро, соня… Девушка резко открыла свои глаза и вдохнула как можно больше воздуха, пусть даже запах окружающих ее лилий выжигает изнутри. Ало-красные, некогда белые, цветы окружают ее, иногда прикасаясь к ней своими лепестками. Погода сейчас была теплой и как тогда, небо было затянуто серыми тучами и легкий ветерок, ласкающий нежную кожу. Сейчас все кажется расплывчатым, но через мгновение она увидела перед собой Цукасу, который крепко сжимает кисть. Мальчик ей кажется очень опечаленным чем-то. Его ранее янтарные глаза, в которых плещется радость и азарт, стали темными и отстраненными. — Цукаса.? Гд.ай! Девушка постаралась встать на ноги, но резкая боль сбоку опередила ее и теперь она вновь ощущает холодок в боку. Маленькие кусочки паззла стали собираться и теперь Нэнэ с ужасом в глазах опускает взгляд на рану, но ничего нет, лишь дырка от ножа и пятна запекшийся крови. Страх от произошедшего начал топить ее, ведь если Аманэ смог пойти на такое, то…что было с его родным братом? Ей всегда казались бинты на его теле подозрительными, но спрашивать об этом она не решалась. — я смог дорисовать некоторые детали в твоем теле, но боль я убрать не в силах, а теперь пошли. Парень подал свою забинтованную грязными лентами руку, чтобы та поднялась. Ей кажется, что сейчас дышать стало намного легче, да и пламенная привязанность к старшему Юги куда-то пропало, оставив после кучку пепла. Любви нет, лишь страх, страх того, что он убьет ее. Наверное, она ошибочно поняла свой инстинкт самосохранения за симпатию к нему. Да и привыкнуть было почему-то к его присутствию не сложно, даже до боли приятно. — дорисовать?.. в смысле… Девушка поднялась, стискивая зубы от боли, но нужно потерпеть. Ей, кажется, будто что-то пустило внутри нее свои корни, опутывая каждый орган, каждую кость в теле, сохраняя конструкцию вместе. — Нэнэ, у тебя теперь шансов выйти из этого места стало меньше, ведь…ты медленно умираешь. Понимаешь ли, я лишь остановил кровотечение здесь, в реальности скорей всего ты в предсмертном состоянии. После таких слов темноволосого девушка выпала в осадок и устремила свой взор на землю, стараясь переварить слова, но вдруг ее руку схватили и насильно повели куда-то вдаль. — чем больше ты здесь, тем больше теряешь свою память и становишься нарисованной, то есть, этот мир может стать для тебя родным домом. Сейчас ты чувствуешь себя плохо, не так ли? Но… Юноша уже вырисовывал впереди себя какой-то странный узор двери, как его перебила девушка своим: «я поняла, больше не надо». Вздохнув младший Юги открыл дверь и толкнул в нее кремоволосую, та стала стремительно падать куда-то вниз, пока не очнулась на холодном кафеле коридора дома Юги. Но все стало иначе, все стены, полы и потолки обвиты лентами и с них стекала кровь, перемешанная с чем-то очень черным. Было темно, казалось, что что-то сейчас выпрыгнет из пустоты. — Яширо, ходи аккуратней, я смогу тебя залатать, но помни только здесь, твое тело же…давай не будем об этом говорить. Стоя позади нее, процитировал Цукаса, проведя рукой по стене, где висели ленты. Те сразу попытались схватить его, но юноша резким движением оторвал себе руку. Хруст костей привлек Нэнэ и та чуть не вскрикнула, закрыв ладонями свой рот. Хоть и мгла и скрыла большинство деталей, но та четко увидела, как младший близнец вырвал свою левую руку. И торчащую кость, и кровь, хлынувшую водопадом, и порванный рукав рубашки и кимоно. — значит, вот как, не касайся стен. Понимаешь я уже привык, да и руку нарисую, будет как новая. Бездушно улыбнулся янтароглазый, махая кистью у левого плечевого сустава, словно такое происходит с ним каждый день. — у-угу, т-теперь куда…? Девушка аккуратно встала, выжимая подол платья от крови. Рана все еще болела, привыкнуть к ней все никак не удавалось нормально. — нам нужно будет найти мой портрет, не отставай!