Все встречи неслучайны

      Микаса медленно ходит среди витрин, так тщательно всматриваясь в каждую сладость, будто бы пытаясь попробовать его на вкус глазами. С лёгким, странным огорчением, девушка замечает, что здесь выбор гораздо больше, нежели в том самом кафе. Обойдя витрины, она, дождавшись своей очереди, делает покупку и, взяв в руки три коробки с пирожными, направляется к выходу из магазина. Открыв дверь спиной и почти не смотря перед собой, девушка, развернувшись, тут же сталкивается своим плечом с чужим. Одна секунда, и девушка чувствует знакомый запах яблок и кофе… Микаса медленно поднимает глаза, предварительно понимая, с чьим взглядом сейчас встретится. — Поразительно… — протягивает знакомый ленивый голос. — То три года не виделись, то теперь встречаемся чуть ли не каждый день… — Действительно… — рассеянно соглашается девушка, дополнив это лишь лёгкой улыбкой. — Почему ты не на работе? — спрашивает Аккерман. — Ещё только шесть вечера, вы не закрываетесь в это время. — Но сегодня суббота, — напоминает девушка. — В выходные мы обычно закрываемся в восемь. После этого мы хотели отметить рождество. — Ясно, — отрезает Леви. Микасе так хочется поздравить его не-с-рождеством, но два дня назад он ясно дал понять, что это слишком неуместно… Снова эта тишина. Не неловкая. Просто тишина. Девушке приходит в голову запоздалая идея обнять Леви, но она быстро отбрасывает эту мысль. Сейчас это выглядело бы странно. — А ты куда? — спрашивает девушка. — Эрвин попросил прийти, — лаконично отвечает мужчина, а затем кидает изучающий взгляд на коробки в руках девушки. — Давай помогу. — Я сама, спасибо, — вежливо отказывается Микаса. — Нам все равно по пути, — настаивает Аккерман. Девушка всё-таки протягивает ему одну коробку, и он тут же берет и вторую тоже. Микаса слегка ухмыляется и идёт за ним. Она колеблется. С одной стороны, ему не нравится, когда напоминают про его день рождения… С другой стороны, если она хотя бы банально не поздравит его, то всю свою оставшуюся жизнь будет считать себя невоспитанной… Хотя бы сказать, а не… Не то, о чём она… Думала… И, шагая немного позади Аккермана, она всё-таки решается — делает глубокий вдох и, трусливо понурив голову, произносит: — С днём рождения… Леви, не останавливаясь, лишь медленно оглядывается на неё, и насмешливо отвечает: — Долго же ты решалась… Микаса смущается: — Я думала, тебе противно, даже когда тебя просто поздравляют. — Поэтому ты поздравила? — Аккерман уже не смотрит на неё, а девушке все равно хочется скрыться от его взгляда. Ой… — Нет… я… — девушка заикается, но, собравшись с мыслями, всё-таки отвечает: — Ты везде будешь искать негативный подтекст? Леви снова косится на девушку и, скривив губы в едва заметной полуулыбке, отворачивается. — Я шучу, — неизменным тоном отвечает Аккерман и, немного замедляет шаг, чтобы поравняться с девушкой, которая не сразу это замечает. Молчит… — Спасибо, — запоздало произносит мужчина, всё ещё не сводя косого взгляда с Микасы, а потому замечая, как её губы расплываются в улыбке, и слегка краснеют щёки. Не от холода… Они стоят на светофоре, и девушка будто бы специально не смотрит на него, буравя взглядом светофор на другом конце дороги. А потом медленно поднимает голову вверх, к небу. И всё это время улыбка не покидает её лица. Как люди могут так долго улыбаться? Она не замечает, что он всё видит, словно даже не думая о том, что он может… следить. Что его интересуют люди. Следить и видеть каждое изменение выражения лица, когда она смотрит на нежные проявления чувств у своих друзей друг к другу, как она пытается не лезть в это счастье. Скрыться. За тем, как она улыбается, когда он говорит с ней. За блеском в её глазах, когда она видит его. За тем, как краснеют её щёки, стоит кому-то обронить неловкую шутку, или ему проявить чуть больше эмоций или внимания. Интересно, а кто-то ещё на него так смотрел? Леви не мог понять, почему… За что такая благодарность в её глазах. За что такое восхищение. Когда он наконец замечает, что люди двинулись им навстречу, он легонько тянет задумавшуюся девушку за рукав, слегка задевая пальцами её ладонь, и Микаса вдруг вздрагивает. — Ты чего? — удивляется он. — Ничего, просто задумалась, и испугалась, — поспешно оправдывается девушка, отдёргивая руку. Её испугало такое незначительное прикосновение? Аккерман недоверчиво косится на неё, пока они не останавливаются у поворота в магазин Микасы. Девушка задумчиво смотрит на большое здание, уже начинающее медленно тонуть в отбрасываемых тенях. А затем, замечая странный взгляд Леви, снова напускает на себя невозмутимость: — Все нормально… — и, выхватив из рук задумавшегося Леви коробки, добавляет, — если захотите с Эрвином, зайдите, мы вас ждём… Нанаба как раз думала об этом… Аккерман внимательно смотрит на магазин, и медленно кивает. — Хорошо, мы придём… Девушка снова широко улыбается. Внезапно Леви делает резкий шаг к ней, отчего девушка снова вздрагивает и слегка отодвигается. Улыбка мгновенно слетает с лица. Аккерман хмурится и серьезным тоном говорит: — Только молчи про день рождения. Микаса переваривает это несколько секунд, а потом смеётся: — Хорошо, я поняла, я молчу… Взгляд Аккермана теплеет: — Спасибо. — А как я пойму, что вы точно придёте? — спрашивает вдруг девушка. — А так не веришь? — мужчина выгибает бровь дугой. — После твоего угощения, нет. Леви быстро достаёт свой телефон, молча забирает у девушки две коробки и в свободную руку сует телефон: — Залог? — смеётся девушка. — Нет, подарок на рождество… — отшучивается Леви. — Номер напиши. — Я шучу, — выразительно отвечает девушка и быстро печатает на телефоне свой номер, проверив несколько раз. — Я тоже шучу, — говорит Аккерман, забирая телефон. — Я тебе позвоню. Запишешь номер с моего звонка. — Залог был бы эффективнее, ты же можешь просто меня проигнорировать, — усмехается девушка. — Какого же ты низкого обо мне мнения, — отшучивается Леви, и, подождав несколько секунд, выразительно добавляет: — Аккерман. Микаса ошеломлённо замирает, а Леви улыбаясь лишь одними глазами, оборачивается и идёт дальше, к офису. И девушка благодарна, что он не обернулся. Потому что её покрасневшие не от холода щёки можно было бы заметить и за пятьдесят метров. Зато, как только она оборачивается, чтобы пойти к магазину, натыкается на Нанабу, многозначительно переводящую взгляд с неё на спину мирно удалявшегося Леви. Микаса уверена: она слышала, что он сказал, хотя стояла не очень близко. Не понимает она только одного, зачем Леви нужно было подкалывать её при Нанабе, и знал ли он вообще, что бесконечный источник подколов стоит совсем недалеко. — Молчи, — шипит девушка, видя, что Нанаба собирается что-то очень громко сказать. Тогда женщина начинает громко хохотать, и Микаса, всунув ей одну коробку, резко направляется к магазину. А Леви оборачивается с той стороны улицы, услышав смех… И смотрит на то, как Микаса скрывается за дверьми магазина, а следом за ней заходит хохочущая Нанаба.

***

Солнце медленно скрывается за горизонтом, последними, угасающими лучами отбрасывая тени от небоскрёбов. С восьмого этажа почти невозможно разглядеть рождественские украшения, а поэтому и ощущение зимних праздников пропадает. Это ощущение подкрепляло бы и полное отсутствие снега, если бы жители города не привыкли к этому уже очень давно. Эрвин стоит, как вкопанный, молча смотря на догорающий свет за громадными зданиями, и бесцельно перебирает в руках бумаги. Леви лишь терпеливо ждёт, пока друг очнётся от мечтаний и наконец-то начнёт собираться. Очевидно не дождётся… — Кстати, — говорит Леви нарочито громко, чтобы перекрыть все мысли Смита. Эрвин оборачивается, выжидательно смотря на друга. — Нас пригласили зайти в магазин Майка. После закрытия они решили отметить рождество. — Прямо в магазине? — удивляется Эрвин. — Странно… — Ты хочешь? — спрашивает Аккерман, не давая другу перепрыгнуть на другую тему. Эрвин кидает на Леви недоверчивый взгляд: — Тебя обычно за уши не притащишь на какой-то корпоратив, а тут ты сам решил меня позвать? — Это не корпоратив, — Аккерман закатывает глаза. — Это скорее… просто праздник. — А, напомни мне, кто тебя пригласил? — на лице Эрвина вместо недоверия появляется хитрая усмешка. — Я не говорил, кто, — отзывается Леви. — Ну так скажи, — намёк на лице Эрвина понятен. — Суть в том, что хозяин этого магазина не против, чего тебе ещё надо? — Мне надо знать, почему ты туда рвешься, — беззаботно отвечает Эрвин, ухмыляясь. Аккерман тяжело вздыхает: — Не хочешь, не надо. Эрвин смеётся и дружески хлопает Леви по плечу, направляясь к куртке. — Можешь и не говорить, всё и так понятно. — Что тебе понятно? — раздражённо огрызается Леви. Эрвин ничего не отвечает, лишь выходит из кабинета вслед за другом. Аккерман надеется, что на этом дружеском подколе эта тема закрыта. И, видимо, Эрвин чувствует, когда надо остановиться. — О, вы всё-таки пришли! — Нанаба встречает их у черного входа с маленькой девочкой на руках, которая завороженно смотрит на вошедших гостей. Леви с удивлением замечает, что эта часть магазина выглядит, как мини-квартира. Леви слышал от Армина, что Нанаба и Майк любят уют, поэтому тщательно обустраивают любое помещение, в котором находятся. Девочка беспрестанно теребит ожерелье матери, и Майк тут же выхватывает дочку из рук Нанабы, спасая жену от страшного ограбления. Эрвин тепло улыбается: — Как её зовут?  — Хистория, — тут же отвечает Криста, выглядывая из, судя по всему, кухни. — Это моя идея. Нанаба смеётся: — Но чаще мы зовём её Тори. — Вы… здесь живёте? — спрашивает Эрвин. Очевидно, не только Аккерману это место показалось слишком… не похожим на магазин. — Что? — не понимает Нанаба. — А… Нет конечно. Мы живём недалеко. Просто Майк решил, что неплохо бы сделать что-то для отдыха. Все равно магазин довольно большой. Всё-таки работа должна быть и вторым домом… — О, — протягивает Эрвин, поворачиваясь к Леви. — Мы сделаем то же самое, чтобы ты вообще из офиса не уходил. Хистория тянется к кому-то за дверью, и навстречу Эрвину и Леви выходит высокий, худощавый брюнет, и с умилением берёт девочку на руки. — Это Бертольд, — торжественно заявляет Криста. — Микаса весь город объединила, я так понял, — произносит Леви протягивая руку. — Очень приятно. — Мне тоже, — парень пожимает ему руку и отвечает настолько приветливо, что Леви невольно задумывается, какая муха укусила Микасу, когда она делала его предателем в своей книге. — Но я не из Токио, просто приезжаю к друзьям иногда. — Бертольд повар, — продолжает Криста. Сзади раздаётся громкий женский смех: — Фарширует перцы разведчиками. Настоящий гурман. — Очень смешно, — отзывается Гувер. — Тебе разве домой не пора, тебе завтра вставать рано. — О-о, не волнуйся, — на свет выходит высокая девушка с каштановыми волосами и тёмными глазами. — Если надо будет, меня разбудят. — А это… ну вы уже поняли кто, — смеётся Криста. — Ой, здрасьте, — Имир натягивает на себя театрально-приветливую улыбку. — Может быть хотя бы сейчас начнёшь вести себя нормально? — хмурится Ленц. — Ваше высочество, не умничайте, — Имир щипает девушку за щёку и уходит на кухню. В следующее мгновение доносится её крик: — Эй, колоссальная задница, у тебя курица не подгорит? — Не подгорит, — отвечает Бертольд, отдавая Хисторию Майку. — Можешь при ребёнке не выражаться? — Ты про кого? — удивляется Имир. — Я про Хисторию, — просто отвечает Бертольд. Имир тут же бросает взгляд на Кристу. — А ну выйди отсюда… — Имир, режь, пожалуйста, салат, и заткнись, — кто-то, очевидно, тоже теряет терпение. Из кухни выглядывает… — Дайте угадаю, Райнер? — опережает Кристу Эрвин. Мужчина протягивает руку для знакомства, и Смит добродушно отвечает на приветствие. — Имир вместе с Райнером работают в школе боевых искусств, — снова принимается за объяснения Криста. — Там кстати училась Энни… Но, в итоге решила остаться в балете… Леви оглядывает новых знакомых. Если Имир вышла в книге совсем как в жизни, то Райнер и Бертольд совершенно не похожи ни на злодеев, ни на предателей… Хотя Микаса слишком хорошо продумала свою историю, чтобы оставить их такими. Вдруг со склада доносится пение, и все в коридоре замолкают. Поёт чей-то глубокий, мужской голос. Слегка сиплый. Скорее всего от сигарет. Сначала Аккерман не может различить песню, однако потом слова становятся чётче… Last Christmas… I gave you my heart Тут же все, как по приказу, срываются с мест и идут к источнику звука. — О, ты тоже здесь, — Эрвин случайно задевает плечом невысокую, слегка лохматую, но милую девушку. Та просто жестом головы указывает куда-то за коробки. Леви видит мужчину со светлыми, как у Эрвина, волосами, и очками, в белой рубашке. — Это Зик, мой знакомый, — поясняет Эрвин. — И, кстати, сводный брат Эрена… ну и Микасы. Это он помог им переехать сюда. Через него мы и познакомились. Смит снова смотрит на девушку, которую случайно задел плечом: — Это Пик, медсестра, работает вместе с Зиком. Идеальные напарники, как будто специально подбирали. Пик кидает на него косой, насмешливый взгляд. Они подходят ближе к складу, и Имир прикладывает указательный палец к губам, предостерегая их. Тут вдруг Зик замолкает и выжидательно смотрит на кого-то, кто стоит за коробками. Тогда женский звонкий голос подхватывает песню. Криста рядом с Аккерманом с наслаждением закрывает глаза, одними губами шевеля под текст. Только тогда Леви вдруг осознаёт, что голос, очевидно, принадлежит той единственной, которую он не увидел в коридоре. Аккерман суетливо ищет взглядом обладательницу этого голоса, и она тут же появляется из-за коробок. Микаса стоит спиной к ним, но нет ни малейшего сомнения, что поёт именно она. Зик уже замечает гостей, и поэтому, повторяя за Имир, жестом просит их не прерывать девушку. Странно… Леви и не знал, что Микаса умеет петь. Другой вопрос, есть ли что-нибудь, чего она не умеет… Хотя её пение было непрофессиональным, с небольшими срывами и сипом. Но отрицать глупо — это красиво… Микаса замолкает, допев припев, и тут же откуда-то сзади вступает Эрен… — Ясно, у нас тут семейный концерт… — ухмыляется Райнер. Только тогда Микаса замечает их. На её лице играет широкая улыбка, пока взгляд не натыкается на Леви. Тут же улыбка сменяется изумлением. Хотя вряд ли это замечает кто-то, кроме него… Все восхищённо слушают пение Эрена. Леви опирается плечом о дверную раму, положив туда же голову, заставляя себя разорвать их зрительный контакт. Но почему-то не получается. Микаса держит его. И отпускает только тогда, когда Эрен треплет ей волосы: — Ну, подключайся! — а затем поворачивается ко всем остальным: — Чего молчите? Мы за вас всё делать должны? Пик включает свет в помещении. — Не развалите тут всё, пожалуйста, — громко просит Майк, стараясь перекричать Имир и Нанабу, тут же подхвативших любимую песню. — Тори, пошли отсюда, тут ненормальные дяденька и тётеньки. — Ой, я тебя умоляю, Майк, ещё шестнадцать лет, и она сама будет так же веселиться, — улыбается Зик, со странной отцовской тоской наблюдая за тем, как Криста, Имир, Эрен, Бертольд и Райнер устраивают танцевальную битву. Микаса протискивается сквозь них, однако Райнер тут же утаскивает её в круг. — Внеплановый корпоратив… — обречённо признаёт Майк, склонившись к Аккерману. — Его бы и не было, не зайдя к нам эти четверо. — Он указывает на Имир, Райнера, Бертольда и Зика. — Почему бы и нет, — пожимает плечами Леви. — Два дня подряд… — устало поясняет Майк. — А, так Ханджи и вас пригласила завтра, — усмехается Леви. — Они с Микасой действительно решили объединить весь город. Только разными способами. И, если это соревнование, то Ханджи выигрывает. Майк смеётся: — Да… И мы придём. Оставим Тори с бабушкой. Вот такие из нас плохие родители… Хистория вдруг начинает тянуться к Леви. Аккерман слегка испуганно отходит. Совсем как Микаса, когда, несколько часов назад, он резко приблизился к ней. Теперь понятно… — О, она к тебе тянется, возьмёшь? — спрашивает Майк. — Единственный раз, когда я держал ребенка на руках, было когда один наш идиот нажрался в хлам и мне пришлось тащить его до машины… — холодно отзывается Аккерман. — Оруо? — Ах, да, мы же все знакомы, чего это я… — Леви бросает выразительный взгляд на Микасу, которая старается вырваться из круга. Майк не собирается переводить тему: — Ну так возьмёшь? Аккерман недоверчиво косится на Хисторию, всеми силами пытающуюся перебраться к нему на руки. — И чем я ей так понравился? — сопротивляется он. — Ей все нравятся, — отвечает Майк, явно не замечая расстерянности Леви. — Ну возьми, пожалуйста, — просит внезапно подошедшая Микаса. — Смотри, как она просит. Тори, будто даже не замечает Микасу, и продолжает настойчиво переползать на руки к Леви. Из-за разницы в росте Майку приходится слегка присесть, чтобы Тори не упала. Леви, наконец сдавшись, берёт девочку, стараясь уберечь своё лицо от её маленьких ручек. Тори тут же успокаивается и смеётся. Может быть до этого он просто встречал только раздражающих детей, которых он не только не считал милыми, но и людьми в принципе… А скорее неотёсанными дикарями. Леви завороженно смотрит на маленькое, голубоглазое, пухлое создание. А Микаса сзади вдруг кладёт свою ладонь на его плечо. — Пойдём, она сейчас оглохнет здесь, — произносит она, слегка подталкивая его к выходу. Майк лишь кивает и уходит к Нанабе. Тори никак не реагирует на такое большое расстояние от родителей, и продолжает слегка смущённо улыбаться Леви и Микасе. И больше всего Аккерману хочется, чтобы девушка не отходила от него ни на шаг, потому что страх уронить это хрупкое создание растёт с каждой секундой. Но ей, кажется, и не надо об этом говорить. Она и так… слишком близко. Микаса играется с Тори, щекоча её, а потом тут же убирая руки, и обе начинают одинаково звонко смеяться. Хистория явно пытается что-то сказать. Наверное, обидно детям… Они смотрят на то, как их родители произносят кучу непонятных звуков, но всё равно понимают друг друга. А самих их никто не понимает… — Ну улыбнись ей, — жалобно протягивает Микаса, заглянув в глаза Аккерману. Леви, наконец, отрывает свой взгляд от Хистории, покосившись на девушку, чьё лицо находится так близко от его. Странно, что она до сих пор не ощущает дискомфорта. Её же возможно испугать любое проявление близости. — По-моему с неё хватит и того, что она у меня на руках, — отвечает он. — В следующий раз ещё и улыбнусь. Микаса смеётся, и девочка тут же подхватывает этот смех. — Тори, он не хочет улыбаться, рассмеши его, — жалуется девушка, и Аккерман снова чувствует, как ее ладонь ложится на его плечо. Он уверен — она этого даже не замечает. Делает это машинально, чтобы нагнуться поближе к ребенку. Леви переводит взгляд на её лицо: оно сияет, как у младенца. Неудивительно, что они с Хисторией нашли общий язык. Буквально… Микаса начинает говорить непонятный набор звуков с совершенно серьезным лицом, а Тори, кажется, всё понимает, потому что тут же отвечает. Леви и до этого видел, как взрослые дурачатся с детьми, но никогда не замечал, насколько это весело. То ли потому, что Микаса сама выглядит, как ребенок, то ли потому, что ни к ней, ни к Хистории у Леви нет никакого предубеждения. — Тори, я тебе подарю всё, что хочешь, если ты сейчас скажешь: «отойди от меня, ненормальная женщина», — Аккерман заговорщицки склоняется к девочке и кивает в сторону Микасы. Обе снова начинают хохотать. — Ну вот, улыбнулся, — гордо заявляет Микаса. — А капитан Леви бы не сдался. Леви закатывает глаза и опускает взгляд на Тори, а Микаса не может перестать смотреть на его лицо. Сейчас, соприкоснувшись с таким маленьким, рождественским чудом, его улыбка не натянутая, не едва заметная. Теперь она настоящая. А с ней он… красивый. Даже маленькая Тори, кажется, чувствует это. Она сначала завороженно смотрит на держащего её мужчину, а потом смеётся и пытается дотронуться до его щёк. Микасе так хочется обнять их обоих. Обнять… всех присутствующих сейчас в этом магазине, но… их в первую очередь. Микаса подходит ближе, встаёт плечом к плечу с Аккерманом и любуется детским, искренним восхищением. Постепенно смех и музыка на складе стихают. Надурачились… — Так вот где наша дочь, — смеётся Нанаба, подходя сзади. — Надеюсь она вам сильно хлопот не доставила. — Ничуть, — улыбается Микаса. Аккерман поворачивается к Нанабе и отдаёт Тори, глаза которой уже начинают слипаться. — О, спасибо, вы её убаюкали, — Нанаба нежно гладит Хисторию по мягкой щеке. — Пойду, уложу её спать. — Надо же, а вам идут дети, — прямолинейно выдает неизвестно откуда подошедшая Имир, хитро косясь на писательницу, и стоящего рядом Аккермана. Микаса поджимает губы и кидает на подругу убийственный взгляд. Имир смеётся, и Микаса краем глаза замечает, как Нанаба тоже с трудом сдерживает смех. Но Леви никак не реагирует на явный намёк в словах Имир. Внешне никак… Только смеряет спину девушки равнодушным взглядом и отвечает так, чтобы слышали лишь Нанаба с Микасой: — Точно больше, чем вам с Жаном. Нанаба начинает смеяться, а Микаса чувствует, как краснеет ещё больше. Лучше бы он промолчал. А не развил эту шутку… так. — Я помогу с Тори, — Микаса слышит, как резко и суетливо звучит её голос. Но сейчас она лучше пойдёт и послушает подколы Нанабы, чем останется в полном смятении с Леви. — Как раз хотела тебя попросить, — отвечает женщина. «Нанаба, я тебя обожаю», проносится в голове у Микасы. Леви видел, как менялось выражение лица Микасы на протяжении этой минуты. Как беззаботная радость сменилась странной паникой, глаза расширились, а рот приоткрылся в невысказанном возмущении. Особенно после его ответа. И почему-то ему… понравилось это. Понравилось её попытка скрыться от него. Когда её неизменный красный шарф скрывается за поворотом, Леви лишь усмехается про себя. Забежав в темную, маленькую комнатку, с детской кроваткой в углу, несколькими стульями и креслами около стены, диваном и столиком, Микаса громко хлопает дверью и плотно поджимает губы. Нанаба продолжает беззвучно смеяться, укачивая маленькую Тори. — Я иногда ненавижу Имир, — шипит Микаса. — Но такая же мысль появилась у всех, — замечает Нанаба. Микаса кусает нижнюю губу и садится на стул. Женщина укладывает заснувшую Хисторию в колыбельную. Вам идут дети… Чёрт Девушка… пытается представить себя, также неотрывно, с любовью смотрящую на своего ребёнка, убаюкивая его, кладя в кроватку, поющую колыбельную. И как бы она ни старается не представлять себе Леви рядом с этим ребёнком, мысли лезут в голову сами по себе. Желание обнять их. Желание положить голову на крепкое мужское плечо… Микаса… стоп. — Скажи мне честно, — прямолинейно спрашивает Нанаба, убедившись, что Тори спит, и садится рядом с подругой на кресло, — он тебе нравится? Странно, что вполне себе ожидаемый вопрос звучит так неожиданно. — Нет, — быстро отвечает Микаса, и тут же исправляется. — То есть… Мы с ним так мало знакомы… Но… Я не знаю. — Мне ты можешь рассказать, — подбадривает Микасу женщина. — Наверное в этом я что-то понимаю. — Он первый, кто поддержал меня. Первый, кто дал мне надежду. Я ощущаю от него… ту самую поддержку, которую ощущаю и от людей, которых рядом со мной на протяжении нескольких лет. Словно и его я знаю… всю жизнь. — Иногда людям нужно совершенно мало времени, чтобы влюбиться, — улыбается Нанаба. — У меня при встрече с Майком тоже создалось впечатление, что мы знаем друг друга очень давно. Наверное, так случается, когда встречаешь своего человека. — Я не хочу влюбляться, — какое наивное заявление… — Пора бы уже, — смеётся женщина. — Мне кажется он… надёжный. Он ведь подвозил тебя домой. И он… — Дело не в этом, — обрывает её Микаса. — Я не хочу влюбляться в него, потому что… ему я не нужна. Зачем ему такая как я? — А ты уверена, что не путаешь его с капитаном Леви? — Нанаба игриво приподнимает брови. — Да к тому же… даже ваша первая встреча была похожа на судьбу. Разве не так? Не встреть вы друг друга… вдруг вы были бы вообще другими людьми? — Он тоже говорит, что я путаю его с книжным Леви, — улыбается девушка, вспоминая тот неловкий момент, когда случайно спугнула… его настоящего. — Мне кажется вы просто невероятно похожи, а поэтому способны понимать друг друга без слов, — заявляет Нанаба. — Тебе просто надо привыкнуть к нему реальному, а не образу сурового капитана, не способного выдавить из себя эмоцию, далёкому от человеческих чувств. Он служил в армии, но он человек. Выбирайся из своей книги… Микаса. — Начинается… — Микаса закатывает глаза. — Я слышала, что у него сегодня день рождения… — вкрадчиво протягивает Нанаба. — Да, но он не особо его празднует, — Микаса даже не задаётся вопросом, откуда женщина вообще знает это. В конце концов вряд ли так сложно узнать дату рождения такого небезызвестного человека. — И подарки не любит? — спрашивает Нанаба. — Не любит. — Может быть ты всё равно подаришь? Что-нибудь не очень дорогое? Хотя бы в знак благодарности. — У меня была одна мысль, но… это так по-детски, — начинает Микаса и вытаскивает из кармана подвеску… — Дари. Микаса вздыхает: — Хорошо… Нанаба встаёт с кресла и, кинув ещё один проверяющий взгляд на спящую Тори, жестом показывает девушке на дверь. Микаса выходит вслед за ней. В этот момент все присутствующие уже садятся за стол. Зик Йегер и Пик, извинившись, уходят на ночное дежурство. — Вы ведь придёте завтра? — спрашивает Эрвин. — Честно, не знаю, — отвечает Зик, надевая пальто. — Мы постараемся, — улыбается Пик. — Если что, не стесняйтесь, Ханджи устраивает это для всех желающих, — говорит Смит, а затем, бросив выразительный взгляд на Леви, добавляет: — И не желающих тоже… — Ещё раз спасибо вам, до свидания, — Зик слегка кланяется, открывает дверь и, пропустив Пик вперёд, выходит. — Приходите ещё! — кричит им вдогонку Нанаба. — Обязательно! — отвечает Пик. — Какие приятные люди, врачи, — задумчиво протягивает Майк. — Вы его ещё не знаете, — улыбается Эрен, еле сдерживая смех. — Зик та ещё обезьяна… Очевидно все, кроме Леви, Майка и Эрвина, понимают шутку, потому что зал буквально сотрясает смех. Микаса, сидящая напротив Эрена, кидает в того смятой салфеткой, от чего тот смеётся ещё громче. — Не все поняли, о чем ты, — замечает Криста, видя непонимающие лица Эрвина, Аккермана и Майка. — Я тебе рассказывала, — с нажимом произносит Нанаба, прервав попытку наложить себе курицы с картошкой в тарелку и оборачиваясь на мужа. — А-а-а! — протягивает Майк. — А… стоп. — Майк вдруг убийственным взглядом смотрит на Микасу. — Слушай, ну я то должен был узнать одним из первых, кто меня угробил! Микаса снова начинает смеяться: — Прости… Я рассказала только Нанабе, а она, видимо, всем остальным. — Нет, это я рассказал, — ухмыляется Эрен, и в него летит вторая скомканная салфетка. — Ой, да ладно тебе, Зик же должен был знать, каким его видит младшая сестра. — Просто… — Микаса смущённо улыбается. — Когда он в детстве играл с нами, помнишь, как он мило изображал обезьянку? Эрен снова смеётся. — А Пик кто? — спрашивает Эрвин. — Или её ещё нет? — Она скоро будет, — отвечает Микаса. — Подожди… — Имир вдруг хмурится. — Хорошо, то есть братьев ты видишь мощной обезьяной и накаченным боксёром, Райнера — железным человеком, Бертольда — огромной машиной для убийств, Энни — красивой высокой блондинкой… а меня зубастой лягушкой? — Именно так, — отвечает Микаса. Теперь скомканная салфетка летит уже в неё. Леви кидает беглый взгляд на Микасу, сидящую рядом с ним. Подумать только … ведь она действительно объединила всех их. Этих весёлых, ненормальных, но по своему удивительных людей. И, скорее всего, она даже не замечает этого… Для неё эти люди всегда существовали вместе. Всегда были рядом… А кто-нибудь, кроме него, вообще это замечает? Ему странно наблюдать, как веселится человек, который буквально два дня назад рыдал у него на плече, открывая перед ним свою душу. В этот момент она не чувствует себя одиноко, но как только она приедет домой, пусть даже с братом и подругой, всё это останется лишь воспоминанием. Как и у него… Даже являясь скорее наблюдателем этого веселья, чем его участником, Аккерман чувствовал себя счастливым. Но когда он зайдет к себе, закроет дверь, и останется один на один с ночной тишиной своей квартиры одиночество накроет его. Тяжелое… тягучее. Он думал, он привык к этому за всю свою жизнь. И ни один человек не сможет потревожить этот покой. Но как только в тот вечер Микаса вышла из его машины, он почувствовал это. Внезапно, резко… Как будто она забрала с собой зонтик, защищающий его от проливного дождя, оставив его мокнуть. Нанаба тыкает Микасу в бок, и девушка, вскрикнув от неожиданности и пытаясь убраться от рук женщины, под дружный смех практически ложится на колени Аккерману. Леви машинально придерживает её за талию, не давая ей сползти вниз, и стараясь не смотреть на Эрвина, точно зная, что он увидит. — С вами невозможно кушать, — хохочет Криста. — Кто бы говорил… — практически захлебываясь слезами отзывается Эрен. Леви опускает глаза вниз. Микасе слишком весело для того, чтобы смутиться, как это было неделю назад в их офисе. Она, кажется, не полностью осознаёт, где находится. Даже смотрит не на него, а на Нанабу. Наверное, это первый раз, когда он жалеет о том, что не умеет также веселиться. Не может также, как она, долго смеяться. Только незаметно для всех улыбаться, и наблюдать за происходящим. И в последнее время он делает это слишком часто… Особенно рядом с ней… Она, сама того не осознавая, втягивает его, до этого лишь наблюдавшего за толпой людей, всё глубже и глубже в эту самую толпу. — Ты думаешь ты от меня спрячешься? Тебе не убежать от справедливости, — Нанаба, злобно прищурившись, смотрит на Микасу. Та пытается подняться. Быть участником, а не наблюдателем… Леви, сам не понимая, зачем, вдруг легко сдавливает её бок. Микаса взвизгивает и снова падает к нему на колени. Снова взрыв хохота. Только девушке теперь не смешно. Она удивлённо смотрит на Аккермана из-под стола большими, круглыми, как у совы, глазами, всем своим взглядом спрашивая: «За что?». Нанаба вытягивает Аккерману ладонь, и Леви, не глядя, даёт ей пять. — Говорю же, не спрячешься, — смеётся женщина. — Вы, ненормальные, дайте поесть, — бурчит Майк. Микаса быстро поднимается с колен Леви. — Микаса, садись к нам, мы тебя обижать не будем, — предлагает Бертольд. — Всего лишь съедим тебя, — добавляет Райнер. — А что лучше, съесть или затыкать до смерти? — задумчиво протягивает Криста. — Мы Хисторию не разбудим? — запоздало спохватывается Эрвин. — Её невозможно разбудить, пока она сама этого не захочет, — отвечает Майк. — Мы с Нанабой пытались разбудить её даже саксофоном… — Родители года… — бурчит Леви, чем вызывает новую волну смеха. Ужин почти закончен, остаётся лишь чай. Вдруг в комнате, которой спит Тори, раздаётся громкий хлопок. Нанаба и Майк испуганно переглядываются. — Я посмотрю, что там, — с готовностью говорит Микаса, вставая из-за стола. Аккерман пропускает её. — Можешь проверить ещё обогреватели в главном корпусе? — просит Нанаба. — Я только сейчас вспомнила, что они плохо работали, пожалуйста. — Конечно, — улыбается Микаса. Девушка заходит в тёмную комнату, оглядываясь. Ничего страшного, всего лишь сквозняк открыл окно. Микаса закрывает его, и склоняется над кроваткой Хистории. Девочка спит. Её действительно невозможно разбудить. Девушка с умилением улыбается. Почему маленькие дети настолько прекрасны? Какими бы они не выросли в будущем… Все дети в этом возрасте одинаково милы. А ведь Леви, прежде чем стать холодным и нелюдимым, тоже был таким же… До двух лет он знал материнскую ласку. До двух лет его мать была рядом. Убаюкивала так же, как Нанаба Хисторию, целовала в лоб, говорила ему, что он самый красивый мальчик в мире… За дверью раздается телефонный звонок, но девушка не придаёт этому значения. Она выходит через другую дверь и медленно шагает к главному корпусу. Эрвин встаёт из-за стола и, отойдя на несколько шагов, отвечает на звонок. Аккерман внимательно следит за переменами на его лице. Они незначительны. Эрвин улыбается, кивает и бросает трубку. — Извините, срочное дело у нашего Эйнштейна, — в шутливой манере извиняется он перед Нанабой. — Боюсь мне тоже нужно отлучиться. — Это личного или рабочего характера? — хитро ухмыляется Майк. — Рабочего, уж простите — отвечает Эрвин. Аккерман понимает — ему тоже придётся уйти. — Хорошо, — Аккерман допивает вино из бокала и ставит его на стол. — Спасибо за ужин. Эрвин проницательно смотрит на друга. — Всегда пожалуйста, — улыбается Майк. Нанаба кидает многозначительный взгляд туда, где исчезла Микаса несколько минут назад. Смит, кажется улавливает этот взгляд. — Ты можешь остаться, — тихо говорит он Леви, когда тот уже надевает пальто. — Избавляешься от меня? — отшучивается мужчина. — Это скорее ты пытаешься кое от кого избавиться, — парирует Смит. — Эрвин… отстань, — серьезно отвечает Аккерман. Смит тяжело вздыхает. — Дождись её хотя бы… Чтобы попрощаться. — Ты сказал, что это срочно, — говорит Леви. Когда они выходят, попрощавшись почти со всеми, Эрвин продолжает внимательно поглядывать на лицо своего друга. — Не очень вежливо с твоей стороны, Леви, — заявляет он. — Чего ты от меня хочешь? — Аккерман начинает терять терпение. — Что, не хочешь, чтобы привязанность к кому-то контролировала твою работу? — Эрвин выгибает бровь дугой. — У меня нет никакой привязанности, Эрвин, — Леви знает, что категоричность в его тоне никогда не влияла на Смита, как надо. Враньё… Врёшь самому себе. А Эрвин говорит правду. Словно в доказательство этого сзади внезапно раздаётся голос Микасы, выкрикивающий его имя. Леви тут же останавливается и оборачивается. Зачем… — Я подожду, — в голосе Эрвина звучит скрытая победа. — Хорошо, — отвечает Леви, не глядя на него. Его взгляд прикован совершенно в другом направлении. Микаса, увидев Аккермана, быстро направляется к нему. Мужчина застывает на месте. — Что случилось? — спрашивает он, как только Микаса подходит, останавливается и пытается отдышаться… — Ничего я … просто… — девушка что-то достаёт из кармана. — Я знаю что ты не любишь подарки, но я… хотела… Леви опускает взгляд на её ладонь. На ней лежит подвеска в виде зеленого щита, обрамленного серебряными рамками, с двумя крыльями посередине: белым и синим. Символ разведкорпуса. — Ты бы прошёл мимо такой, я знаю, — в голосе Микасы как будто читается обида. — Но… мне просто хотелось, чтобы она была у тебя. Не сказав ни слова, Леви расстегивает пальто, отгибает воротник, и поворачивается к Микасе спиной. Девушка сразу же понимает, что нужно сделать. Она подходит ближе и, накинув цепь на его шею, застёгивает её. — Спасибо, — тепло произносит он и поворачивается. Но девушка не улыбается. Аккермана вдруг пронзает чувство вины. Кажется, он догадывается, почему она такая поникшая… — Прости, что не попрощался. — Да, ничего, я понимаю, что это срочно, — девушка выдавливает из себя улыбку. — Я задерживаю тебя? — Нет, не задерживаешь, Эрвин пошёл вперёд, — признаётся он.— Я догоню. Леви не поднимает на неё глаза. Микаса не показывает обиды, но понятно, что всё выглядит так, как будто он нарочно ушёл именно тогда, когда не мог попрощаться с ней… — Понятно, — снова фальшивая улыбка, а он никак не может её пересечь. — До… до завтра? — До завтра, — повторяет Леви. Микаса опускает взгляд. Аккерману кажется, что она снова заплачет. Почему позавчера он точно знал, что делать, и спокойно делал это, а сейчас не может даже обнять её? В чём причина? — Спасибо, — снова произносит мужчина. — И ещё раз извини, за то что мы так резко ушли… Микаса снова улыбается: — Пожалуйста, — а затем разворачивается и уходит. Именно тогда Аккерману меньше всего хочется пойти за Эрвином. Последняя её улыбка была искренней… но он все равно чувствует себя виноватым. Он не умеет общаться с людьми. А она умеет общаться с ним. Леви вздыхает и быстро шагает за Эрвином. Теперь ему понятно, почему он не дождался её раньше. Потому что если бы там была она… было бы труднее уйти. — Слушай, мне интересно…— раздаётся голос Смита сзади него, но не успевает договорить. Леви останавливается и медленно оборачивается. — Что я опять не так сделал? Эрвин тяжело вздыхает и подходит к Леви. — А ты не видишь? — Пошли, Эрвин, кажется мы и так задержались, — отмазывается Аккерман. — Прежде чем показывать ей своё равнодушие, докажи его мне, Леви, — Смит не собирается переводить тему. Его тон серьёзен. Но он всё-таки идёт за Аккерманом. Не останавливает его. — Ну, чего ты молчишь? Скажи мне, на полном серьёзе, что она тебе не нужна, что ты не привязан к ней. Леви останавливается. Светофор горит красным. — Она заслуживает большего. После его слов загорается зелёный свет, и Леви срывается с места, стараясь не поднимать глаз на друга. Когда они переходят дорогу, Эрвин останавливается. — Не ври. Если бы ты действительно хотел, чтобы она оставила тебя, ты бы был к ней холоднее, — слова Смита бьют по барабанным перепонкам, хотя сказаны тихим, но четким голосом. — Ты бы не оправдывался сейчас перед ней за свой уход, не извинялся бы. Аккерман плотно сжимает челюсть. — Ты, наоборот, боишься, что случайно оттолкнёшь её, а поэтому сам стараешься быть для неё тем самым бо́льшим, которого она заслуживает. И одновременно с этим пытаешься доказать самому себе, что твои чувства над тобой не властны. — Эрвин! — не выдерживает Аккерман, своим криком привлекая внимание нескольких прохожих. — Пошли к Ханджи, пожалуйста. — Даже сейчас ты пытаешься убежать от них, — смеётся Эрвин. — Мы с ней едва знакомы, — выдыхает Леви. — Да вы будто всю жизнь знакомы… — Всё… заткнись… — Аккерман устремляется вперёд, стараясь больше не замечать Эрвина за своей спиной. — Ну… ты хотя бы признал, что тебе на неё не плевать. Уже один шаг к победе, — хмыкает Эрвин. — Но можно было хотя бы обнять её. Смит проходит вперёд. Аккерман скрипит зубами, чувствуя, как учащается дыхание и кровь приливает к лицу. Он не пускал никого так глубоко в свою жизнь. Никого. Никогда. И наивно было полагать, что так будет всю его жизнь. Как же наивно… …………. — Подарила? — спрашивает Нанаба. В прихожей она осталась одна, остальные, видимо, или на складе, или тоже разошлись по домам. Микаса невидящим взглядом смотрит в пол. — Да, он принял, — глухо отвечает она. — Что-то случилось? — Нанаба кладёт ладонь на плечо Микасы. Девушка и сама не может понять, что случилось… Снова становится одиноко. Даже не потому, что он ушёл, не попрощавшись… Просто потому что ушёл… — Микаса? — снова зовёт её Нанаба. — Ладно, не важно, это правильно… Работа должна быть важнее… общения с другими людьми. Особенно если это… просто друзья… Просто я эгоистка. — Эй… — Нанаба обнимает девушку. — Не надо делать поспешные выводы из-за такой мелочи. Микаса улыбается: — Никогда не любила влюбляться. Потом ведь снова будет плохо… — Он не сделает тебе плохо, — уверенно говорит Нанаба. — Я знаю. Я надеюсь…