Музыка в наших сердцах.

И снова одно и тоже. Те же лица, тот же богато обставленный зал, тот же гладко отпалированный рояль. Тот же костюм с теми же туфлями. Все так приелось, осточертело. У меня уже мозоли на пальцах от бесконечной игры на инструменте. Поехать бы сейчас куда-нибудь на Багамы... -Эй, Луи, волнуешься?-я повернулся в сторону друга, который засовывал какие-то бумажки в свой старенький кейс. -Конечно, нет. Я уже столько раз выходил туда, что это превратилось в привычку,-сказал я, пожав плечами. Знаете, хоть я и причитаю иногда по поводу того, что мне это надоело,но я люблю музыку. Я живу ей, дышу. Она порой вытаскивала меня из тяжелейших депрессий. Музыка-волшебство. Музыка-магия, которая околдовала меня, и теперь я прикован к ней кандалами навечно. Но я не против, я сам сдался. -Удачи,-друг похлопал меня по плечу и удалился в гримерную. Сегодня я как раз играю произведение, написанное им. И немного все же волнуюсь. Я не хочу испортить его творение. Ведь он так старался, столько эмоций вложил, всю душу. Я не хочу облажаться. Хотя, когда со мной такое было? Когда мои пальцы касаются нежных клавиш, музыка сама льется из-под них, словно живая. Не буду скромничать, я талант. Я взглянул на наручные часы. 18.00 ровно. Что ж, мой выход. Я поправил черную бабочку и шагнул на сцену, где одиноко восседал мой старый друг-рояль. Заядлые посетители ресторана, в котором я играю, активно мне аплодировали, другие же, повинуясь стадному чувству, тоже аплодировали, не зная чему. Я подошел к роялю и эффектно откинул подол фрака, как обычно делают в фильмах. Знаете, этому тоже надо учиться. Ноты, написанные рукой Лиама, уже покоились на своем законном месте, а мелодия, которой пока не суждено было увидеть свет, в предвкушении ожидала своего дебюта. Вдохнув поглубже воздух, я коснулся клавиш, которые тут же повиновались мне. Музыка, словно весеннее пение птиц, разлилось по огромному залу, достигая ушей даже тех, кто сидит в самом конце. Музыка их очаровывывает, поглощает, окутывает в теплый домашний плед и отправляет в небытие. Они забывают про еду, про собеседников и окунаются в мир музыки, проводником которой для них являюсь я. Вместе с ними и я погружаюсь в этот мир, как будто в первый раз. Вот уже первые пары выходят в середину зала, чтобы не только душой отдаться музыке, но и телом. Музыка, сочиненная в этот раз Лиамом, была отражением его души, в которую он никого не впускал. Но через его творения я мог ярко представить, что там творится. От самых низких аккордов к самым высоким, от максимально приглушенных до максимально громких. Словно на американских горках. Полный хаос. Вот, что в душе Лиама. И самая его худшая черта: он стремится помочь всем, а сам же никому не разрешает помочь ему. Это удивительно, что мы с ним подружились, но, видимо, так должно было случиться. Мои пальцы проходятся по последним клавишам, что означает, что путешествие по душе Лиама закончено. Теперь придется ворошить души Шопена, Штрауса и Бетховена, что было привычным делом для меня, но все же, каждый раз я испытывал эстетическое удовольствие, которым пытался поделиться с присутствующими. Меня всегда интересовал вопрос: чувствуют ли они то, что хотел передать автор произведения? Какие эмоции и мысли вложил? Что хотел донести слушателям посредством музыки? Или же они бездумно говорят, что им нравятся произведения Бетховена? Просто только потому, что он великий? Я думаю, никто в зале не отличил творение Лиама от Чайковского, допустим. Я доиграл последнее на сегодня произведение и закрыл крышку рояля. Послышались бурные аплодисменты. Кто-то искренен, кто-то делает, как все. Я поклонился и ушел за кулисы, где меня уже ждал Лиам. Он весь светился, излучал счастье. -Эй, что с твоим лицом, друг?-неуверенно спросил я, положив руку на его плечо. Вместо ответа он лишь обнял меня. Крепко. Искренне обнял. Так, как мама обнимает своего ребенка в моменты его взлетов; так, как девушка обнимает парня, который вернулся с войны. -Спасибо, Луи,-сказал он мне куда-то в шею.-Это было великолепно. -Эм, не за что, Ли,-я немного отстранил его, чтобы взглянуть в глаза.-Когда-нибудь я узнаю, что творится в твоей чертовой душе,-с доброй усмешкой сказал я. Лиам уже было хотел мне ответить, как завибрировал мой телефон. Сначала я взглянул на время. 22.10 Я вздохнул и открыл сообщение. От кого: Любимая Луи, сегодня состоится серьезный разговор!