Немой

      И опять дни потекли один на другой похожие, как близнецы. Скучно, тоскливо, безысходно. Ники даже стало казаться, что не приезжал вообще Ловец, что это просто сон был, сладкий и волшебный. И обида успела пройти, и по новой вернуться.       Сперва Николя злился, что им попользовались и бросили. Потом уже просто хотел, чтобы Ксавье приехал, пусть только ради постели. Зато хоть на несколько часов Ники будет кому-то небезразличен. Для того, чтобы убедиться, что была между ними эта ночь, что не приснилась, что хоть как о подстилке, да помнил о нем Ловец, юноша и лазил на сеновал.       Ники подсовывал ящик, становился на него на цыпочки и трогал гладкий бок инструмента. Доставать не доставал, просто хотел убедиться, что она была: и ночь, и лютня, и любовь.       А весной весточка от Ловца пришла. Джек как-то за ужином жене сообщил, что Ловец не вернется к Волкам. Даже письмо рекомендательное не понадобилось, генерал, который рейнджеров себе набирал, его в столицу пригласил. А уж там ушлый Виллоу и устроился, только не в стражу, как думал Вратт, а куда - неизвестно.       Капитан глянул на Николя пристально, проверяя, все ли расслышал парень.       Пора настала прощаться с мечтами, Ловец теперь столичная штучка. Там куда проще относятся к однополым связям, и уж такой видный мужчина один не останется. А Николя всего лишь немой заморыш, никчемный и бесполезный.       Уже и слез не было, просто пошло все, как должно было пойти. Ничего неожиданного не случилось, ну спали вместе, с кем не бывает. Тот же Ловец легко к связям относился, сам говорил, что трахался со многими, и Ники просто один из них. Тогда-то Николя лютню впервые и достал. Больнее себе уже не сделаешь, а как сказать, что плохо тебе, что хуже и некуда.       Попробовал сыграть ту песню, что Крайон играл, от которой все барышни знатные плакали – такое получилось, хоть самому плачь. Пес цепной, и тот взвыл, а Вирра пообещала выдрать, если молоко у коров пропадет.       Но в Николя будто демоны проснулись и толкали под руку. Мол, хуже-то некуда, так позорься, вспоминай, как пел, как Виллоу лютню дарил. Рви себе сердце, парень, а то что-то ты привыкать начал, втягиваться. Жить научился со всем этим, куда такое годится?       И лютня вроде отвечать начала, жалобно-жалобно, будто плакала. Она ведь тоже вместо того, чтобы у музыканта оказаться, попала к Николя на глухой хутор.       Еще весна с собой огородные работы принесла.       Ники заслали на грядки с тяпкой. Вроде и не тяжелая работа, ею только девки да дед Патишу занимаются, а спину к вечеру ломило. Николя возвращался пыльный, усталый, ногти на босых ногах совсем черные от земли. Парень сплюнул собравшуюся горькую слюну. Хорошо, что родителей уж нет, померли бы во второй раз.       И за лютню не возьмешься, все руки в мозолях. Ники Вирре показал, а она только фыркнула, что с такого неумехи возьмешь. Но мазь заживляющую дала.       Пока Николя приплелся с огорода, в доме уже вовсю бегали. Марта предупредила Ники, чтобы он перед глазами не мельтешил и хоть умылся. Гости в доме, вроде знатные по виду. Юноша послушно кивнул. Присел на корточки сбоку дома, чтобы отдохнуть, а помоется потом. Стол накроют, наверное, под навесом, там, где груша у дома разрослась. Вкусные груши, только не для работников. Их Вирра на продажу собирала да на варенье.       От навеса, и правда, шумно было, Николя решил хоть глянуть, кого там принесло к Враттам. На то, что приедет Ловец и увезет его с собой, он уже не надеялся. Нехорошо они попрощались, из-за Николя нехорошо. А гости действительно знатные приехали. Дама красивая, хоть и в скромном дорожном платье. И двое мужчин с ней, один в бархате с золотым шитьем, а второй в темном костюме, и вышивка попроще, синим шелком. Рыжий. Николя, как полоумный, готов во всех рыжих Ловца видеть. Только ведь с ума он не сошел, Ловец это и есть, господин Виллоу, чтоб его.       - Заехали, чтобы на постоялом дворе не толкаться. Не слишком мы вас обеспокоили, капитан Вратт?       - Что вы, господин Рантье. Мы всегда рады гостям. А Виллоу?       - А я за компанию, дело у меня есть.       «По делам, значит», – Николя вздохнул, а он было успел подумать, что… Боги, он уже взрослый парень, а все с иллюзиями расстаться не может. Нужно помыться, вдруг у Ловца будет время, и он переспать захочет. А Ники, как тут говорят, палочками взять и то брезгливо.       - Ты же знаешь, Ловец, я долги всегда отдаю. Все думал, что ты захочешь остепениться, так выделю тебе земли, деньжата-то у тебя на счету всегда были. Мне ли не знать, – Джек довольно разглядывал Ксавье. Вот так он и должен был устроиться, не зря пилил его столько. Что-то да дошло до дурной башки.       - Да какие долги, кэп, – Виллоу скалил зубы и подливал капитану привезенное вино.       - Ксавье, ты бы не тянул.       Молодой Рантье подружился с рейнджером в последние месяцы войны. Сам он наследник богатый, да к войне не приспособленный, к концу и штабных на фронт кинули, там его Ловец и опекал. А сегодня он друга поддержит. Так волнительно, вообще-то они к родителям Селины едут, а тут попали почти как сваты.       – Давай уже, как водится. У капитана Вратта товар, у нас купец. Сами смотрите, молодец, почти князь, а сохнет да тоскует.       - Мало он на усохшего похож, – язвительно заметила Вирра.       - Какой товар, Ловец, что ты плетешь? Уж не на Агнешку ли глаз положил, или кто у нас на выданье. Только же…       - Вот я и говорю. Много мы земель обошли. Да вот случилось, что сбежала от нас куница, а может, лисица, чуть ли не красна девица. Не так мы убиваемся, как вот Ксавье, – Рантье толкнул Виллоу в бок. – По следу шли, в ваше село пришли, как называется, не знаем, но на удачу надеемся.       - Патрик, – мягко потянула мужа за рукав госпожа Рантье. Ну, ей тоже интересно посмотреть на избранника Ксавье, но все же не богоугодное это дело, и обставлять так нечего.       - Да, уж, достаточно, – Ловец заметно волновался. По сравнению с собой обычным, он был почти молчалив. – Я просто…       - Да подожди, Ксавье. Это же хутор. Я речь-то правильно веду, капитан? – Патрик улыбнулся рассеянно кивнувшей чете Враттов. – След привел к вам во двор. Добровольно отдавайте нашу добычу, а то силою брать будем...       - Ловец? – спросил вконец запутавшийся Джек.       - За Николя я приехал, кэп, – Виллоу нахмурился. – Не говори ничего, и ты, Вирра, молчи. Неправильно, знаю, но забыть не могу. Только ради него и гнулся. И грамоту он мне втолковал, ну, что смог, для начала хватило. Остальное, конечно, господина Патрика заслуга, и ему благодарность. Ники как вообще?       - Да как обычно. Что пацану сделается? – Поджала губы Вирра. Вот же, благородные, а разврат выгораживают, тьху и все. Одно слово – столичные.       - Ничего? – Ловец кивнул, предпочел не говорить, что дед Патишу ему успел шепнуть о жизни паренька. Да и сам он много чего приметил. Вроде и поели, и задерживаться особо нечего. – Так, может, велишь позвать? Или я сам поищу.       Велели. Марта Ники чуть не волоком тащила. Надо же, как повезло немуше, такой мужик, и хочет в столицу увезти. И было бы что везти, главное-то. Ни рожи, ни кожи, одни кости. Николя безразлично шел, одежку сменить успел, умылся, да сидел грязь из-под ногтей выковыривал, когда Марта на него налетела.       У стола замялись, Ники кровь в щеки кинулась: конечно, все такие холеные, а он… Только Ловец сорвался с места и, не обращая внимания ни на кого, обнял безучастного юношу.       - Мой лордик. Господа Рантье, это Николя.       - Красивый юноша, – мило улыбнулась Селина.       - Самый красивый, звездочка моя. Ты поедешь со мной, Ники? – Ловец заглядывал в лицо не верящему в происходящее парню. – Ну же, маленький. У меня квартирка есть, своя. Будем жить в столице. Знаю, что уговаривать тебя не надо. Просто хочу, чтобы и ты знал, что я ради тебя, что готовился. Не просто тебя бросил и забыл. Каждый день для тебя жил.       Николя наконец смог услышать и поверить, что такое Ловец говорит, что ему говорит. Его увезет, не кого-то. Не с лордом этим красивым спит, не с леди, как по заветам всевышнего, а за ним приехал.       Ники кивал и плакал, прятался в объятиях любимого.       - Тонкослезый он, – извиняясь, объяснил друзьям Виллоу, прижимая к груди худенького юношу. – Музыкант, утонченный. Такой эмоциональный лягушонок. Едем?       - Едем, – согласился Рантье. – Спасибо за гостеприимство хозяевам. Вкусно было невероятно, давно так не ел. Вам, госпожа Вирра, хоть трактир открывай.       - Скажете тоже, - смутилась госпожа Вратт.       - Да, и что за Николя присмотрели, спасибо, – добавил Виллоу и поклонился Враттам, вместе с ним поклонился и Ники.       Юноша, как полусонный, позволил вести себя к лошадям. Только когда Ловец в седло запрыгнул и пояснил, что пока придется вдвоем ехать, Ники сорвался и побежал к дому.       - Куда, Николя? Куда?       - Ох, ты ж боже. Надо бы хоть вещи собрать, – хлопнула руками Вирра и намерилась идти за юношей.       - Да не нужно ничего, я всем обеспечу, – Виллоу собрался спешиваться, когда Николя появился в воротах, обутый и с дареной лютней. Больше ничего и брать не стал.       - Да, справим приданое, если что. Сваты мы или нет? – Патрик радовался, не скрывая чувств. Да и у Селины от такой встречи влюбленных глаза были от умиления на мокром месте.       Уезжали, не оглядываясь. Самое ценное Ловец увез, это самое ценное уцепилось в его куртку и не отпускало. Волосы Ники щекотали подбородок Виллоу. Ксавье был готов его на руках нести до столицы, а уж так ехать можно было бесконечно.        Орали песни, и рекой лилось пиво, вся страна отмечала третью годовщину победы в войне. Волки собрались в большом трактире Путье, вроде и вместе все, но офицеры за отдельным столом сели, и пили меньше, и разговоры были интереснее.       - А что о Виллоу слыхать? – спросил Тонью, он-то помнил, какой из Ловца товарищ был. Без него и застолье не застолье.       - Говорят, в шпионы пошел.       - Да нет. В охранку к какому-то лорду. А зато с немушей так и живет.       - С тем калечным? – поинтересовался новенький лейтенант, знавший этого типа по слухам. Но какие это были слухи!       - С тем самым.       - В тайной службе Ловец. А паренек его по большим трактирам играет, – сообщил Лион, ставший офицером, как и предсказывали. – Я их видел. Парень тот, Николя, будто говорит музыкой. Богатенькие платят золотишко и охают, что давно такого таланта не было. Меня Ловец водил в тот трактир, так я просто промолчу, сколько там жратва стоит.       - Письмо пришло недавно, – добавил молчавший до того капитан. – Квартиру они сменили. Виллоу до чина очередного дослужился, да и Николя действительно зарабатывает своим бренчанием неплохо. А в столице до того, кто с кем спит, никому дела нет.       - И знаете, кто бы мог подумать, но гуляка Ловец, оказывается, стал верным мужиком, – объявил Эд и замолчал, покосившись на любовника.       - Да, - Лион улыбнулся. – Слышали бы вы, как он о Николя говорит. Уверяет, что больше ему и не нужен никто, кроме. А что немой, так у Ловца нашего язык длинный, за двоих отбрешется. И не нужны ему разговоры. Вот немой совсем Николя, только смеется да урчит, когда довольный, что твой котейка. Нежный, говорит, а уж в постели…       - Хватит. Растрепались, словно бабы, - оборвал подчиненных Вратт. Что тут сказать, повезло немуше, или Ловцу повезло. В общем, прости, Пресветлый, что тут скажешь. Да и Вирре бы лучше не слышать. Но… - Хорошая они пара. Я их вместе как увидел, так и понял, что вот ради мальчишки Виллоу постарается, а то так бы и сидел в этой дыре с Волками. Да и Ники за ним, как за каменной стеной.       Ники бежал по улице, одетый в теплый тулупчик, пряча зябкие пальцы в рукава. Лютня в футляре, перекинутом через плечо, стукала по заднице за каждым шагом, будто подгоняла. Он и сам ускорялся: не любил холод, да и нужно отогреться перед выступлением, и, может, Ловец придет, хотелось бы встретить.       Предвкушение от любимого дела переплеталось с досадой. В годовщину победы рано из трактира не уйдешь, это же понятно. А Виллоу как раз сегодня должен был вернуться из очередной поездки.       Николя соскучился по нему, невыносимо просто, вот вроде всего две недели, а каждый день как вечность. Но вот же надо так совпасть: и уединиться с любимым хочется, но и клиентов трактирных рано не бросишь.       В «Золотом Колесе» было тепло и шумно. Ники раскланялся с почтенным господином Элиасом и лорду Ксанту глубокий поклон отвесил. Все же Ксавье непосредственное начальство, Николя их всех давно уже в лицо знал. Смешно вспомнить, когда Ловец его только привез да сюда привел. А трактир, надо заметить, недешевый, но и сотрудники тайной службы это не солдаты. Так вот, Ники ждал, что Ловец будет лицо держать, что скажет… да, что угодно скажет. А этот рыжий гад всем встречным коллегам сообщал, что Николя – его мужчина.       Стыдно так, чуть сквозь землю не провалился, все ждал, что косо смотреть будут, шептаться. Ну ладно, личную жизнь не осуждают, но какой из Николя мужчина? Он и сейчас вытянулся, а возле Ксавье, все равно, как подросток.       Но приняли тепло, а немота не смутила никого. Да по мнению мужиков из тайной службы – это такое достоинство, что хоть поголовно всем иди и языки отрезай. Понятно, что преувеличили, но чувствовать себя не ущербным, а особенным, приятно, тем более когда толпа матерых рейнджеров в этом убеждает. Ловец даже ревновать начал, в шутку тоже.       Ники разделся и присел возле стойки, Анника тут же сунула ему ужин и большую чашку с липовым чаем и медом. Все уже знали, что Николя жуткий мерзляк, и его после улицы нужно отогревать первым делом. Парень обхватил раскрасневшимися с морозца пальцами чашку. Потом поест, успеет. А сейчас приятно сидеть, надеяться, что Ловец приедет до выступления. Что приедет целым. Что приедет.       Плохие мысли Ники старательно гнал от себя. Лучше вспомнить первые дни, тогда они не расставались вообще.       Ловец казался совершенно смущенным, когда квартиру Ники показывал. Говорил, что Николя лучшего достоин, но пока хоть так, зато вместе. А Ники-то ничего лучше и не нужно, только бы Виллоу рядом был. Тогда, после ужина в трактире и знакомства с друзьями-коллегами, Ксавье притащил целую стопку бумаги и карандаши – настоящее сокровище. И в ту ночь, вначале, им было не до любви.       Николя писал, писал, писал, выплескивая все накопившиеся, все мысли, все переживания. Ловец читал, и впервые, на памяти Ники, был немногословен. Он вздыхал, бросал тяжелые взгляды, и гладил виновато ладонь парня. Позже долго убеждал, что правда хотел, как лучше. Что думал, Николя и так понятно, что за ним вернутся, что просто не успевал всеми планами поделиться. А письма? Не до писем было, даже и думать об этом времени не хватало. И потом, Виллоу все думал, что вот еще месяц, неделя, вот следующая так точно последняя, и он за Ники приедет.       Николя пришлось соблазнить Ловца, чтобы тот каяться перестал. Но соблазнить – сильно сказано. Достаточно было намекнуть, и Ксавье сразу же решил, что любовь важнее всего. Уже позже Ловец уговорил Ники сыграть в компании друзей, а сидела компания в «Золотом Колесе». Хозяин тут же сообразил, что…       Что? Николя, оказывается так задумался, что пропустил свой выход. Гости уже просят, кто-то ради его игры и приходил. А квартиру побольше они вдвоем с Виллоу почти напополам купили.       Ники вскочил и перешел на свой стол. Парень он невысокий, так на столе и усаживался играть, а Ловец обычно сидел позади, иногда с друзьями, ведя беседы в полголоса да поглаживая любимого по бедру.       Николя легко вел мелодию, увлекая слушателей в перипетии наступлений и побед, а сам все косился на дверь, ожидая. И он пришел, наглый, рыжий, любимый Ловец. Ники начал наигрывать такую радостную мелодию, что самые подпившие гости танцевать пошли, а те, что потрезвее, отстукивали каблуками в такт.       От Виллоу дохнуло холодом и дымом, он, не смущаясь, чмокнул в ушко своего любимого, «люблю тебя, лордик», - шепнул. Ники даже с такта не сбился.       Вот оно, счастье: играть, упиваясь гармонией музыки, Ловец совсем рядом, поверни голову – увидишь, протяни руку – прикоснешься, и ночь любви впереди. Долгая, чарующая ночь, лучше музыки, дороже слов, ночь с любимым человеком. Да, собственно, не только ночь, но и вся жизнь впереди. Жизнь с любимым, без подсчетов потерь, без вычетов долгов, просто счастье жить с тем Самым Важным человеком.       Ловец привычно, будто отвечая на невысказанные мысли, взъерошил Ники шевелюру и остался сидеть рядом.