How To Get You Alone

— Бэкхённи, — устало провыл Пак, развалившись на скамейке в парке, прямо напротив того самого щиктанчика, где и работает объект для их очередной слежки, а по совместительству — лучший друг самого Пака. — Я устал, — басовито протянул младший и молящим взглядом уставился на Бёна, что, чёрт его дери, не выпускал гребанный бинокль из рук уже второй час подряд, наблюдая за их, так называемой, жертвой. — Мы сидим тут уже два с половиной часа! Я голоден, вымотан и замерз! А еще завтра мне пиздец из-за прогула, поэтому, могу ли я отлучиться хотя бы за парочкой кимпабов? — Парень тут же ткнул длинной конечностью в сторону расположившегося рядом заведения, где продавали вкуснейшие кимпабы на любой вкус, и, на вывеску которой уже который час пускал слюни ближайшие сорок минут. — Нет, Чанёлли, — беспрекословно вернули его с небес на землю, опуская бинокль и заменяя его злополучным фотоаппаратом, щелкая пару очередных снимков, — у нас с тобой важная миссия, в которой нет места слабостям, а уж тем более всяким отвлечениям на еду. Так что терпи, мужик. — заявил Бён, даже не смерив младшего взглядом. — А по поводу твоего прогула — что ж, всегда приходится чем-то жертвовать. — Без капли сочувствия пожал он плечами и снова уткнулся в свой бинокль. Чанёль аж задохнулся от возмущения и уставился на старшего, как на гребанного садиста, который не может разделить простых человеческих радостей. Настоящий монстр. Парень снова взглянул на мясной ресторанчик, где работал Ёнсу, и где продавали не понаслышке вкусные солькоги, но которыми Паку была не судьба полакомиться сегодня. Из-за укрытия, где они сидели, их не было видно, так как скамейка была окружена высокими зарослями, да еще и одним большим деревом, чьи густые ветви крышей раскинулись над головами горе-следопытов. Потому парни могли без страха выглядывать из-за плотных зарослей и следить за своей целью, не привлекая лишнего внимания. Ну, достаточно, если не обращать внимания на бинокль и фотик старшего, который пользовался ими с периодичной точностью, Чанёль считал — каждые двадцать две минуты. Чертова сасэнка. Обиженно хмыкнув, младший саркастично вопросил. — Скажи-ка мне, Бэкхён-а. Чем в этом случае жертвуешь тогда ты, м? Бён наконец смерил его хоть каким-то взглядом и ответил, подмечая свой ответ интонацией, будто это самая очевидная вещь на свете. — Поверь мне, Пак, мои уши и нервы — это отдельное жертвоприношение твоему нытью. Поэтому тут я недалеко от тебя ушел. — А затем продолжил свое занятие. Чанёль лишь скрестил руки на груди и надулся, тихо передразнивая старшего и наконец погружаясь в свои собственные мысли. Ему невыносимо надоело сидеть тут на холоде, который опускался вместе с заходящим уже не так поздно солнцем, погружая город в темень и сопровождая это все прохладным ветерком, добирающимся до самых костей. Пак лишь плотнее укутался в свою толстовку и с завистью глянул на блондина, который захватил с собой плотный плед, уже наученный горьким опытом таких вот бесконечных слежек, а с Чанёлем поделиться этой важной информацией не счел нужным, вот шатен теперь и сидит, дрожа, как осиновый лист. А вот разогреться — там, попрыгать или пробежаться хотя бы до ближайшей кофейни, ему строго настрого запретили, пригрозив вылить это же кофе шатену на голову, если тот ослушается. А младший не осмелился проверять его слова на подлинность, посему покорно отсиживал задницу на холодном дереве лавочки, запрятав руки в карманы и уткнувшись по самый нос в ворот толстовки, разглядывая носочки своих кросс и негромко, но вполне раздражающе бормоча проклятья в адрес своего мучителя. И это бормотание уже настолько надоело самому мучителю, который не выдержал и резко развернулся к Паку, громко воскликнув: — Хорошо, иди отсюда! Только принеси мне горячий латте и куриный кимпаб, и чтобы через пятнадцать минут был здесь, бесишь! Чанёлю большего было и не нужно, он с довольной лыбой тотчас вскочил и помчался в сторону уже заприметившихся до этого заведений, где мог обрести все вышеуказанное. Ожидание было недолгим, так как добрая аджума за прилавком знает свое дело, от того приготовление двух кимпабов с курицей не заняло много времени. К тому же, она разлила в маленькие чашечки по горячему бульончику, заприметив потирающего от холода ладони юношу, что все так и утыкался носом по самый ворот, пытаясь согреться. Чанёль от души благодарил добродушную женщину, беря пакет в руки и раскланиваясь множество раз, намереваясь всучить той денежку за суп, но та лишь пожала плечами и мягко улыбнулась, отказываясь от платы. Покинув заведение в хорошем расположении духа, Пак сверился с наручными часами, подмечая, что у него есть ещё минут семь, а посему беззаботно направился в ближайший кафетерий через дорогу. Правда вот ожидание двух горячих латте оказалось делом затратным, как по деньгам, так и по времени. Перед шатеном выстроилась целая очередь из забредших сюда посетителей, что тот добрался до кассы лишь десять минут спустя, а сам заказ занял ещё столько же, потому, уже заранее жалея себя, что не сможет избежать гнева маленького, но прыткого Бёна, бежит в сторону парка, находя старшего в том же положении, в котором и оставил его, когда убежал за едой. Тот смерил парня безразличным взглядом и снова отвернулся, как будто его абсолютно не заботило отсутствие младшего. Да, вот только голос, полный неприкрытой обиды, выдал того с головой. — Я уж было подумал, что ты бросил меня и умотал домой, Пак. — При этом на последнего он категорически не смотрел, показывая всю свою обиду на задержку того, но Чанёля это не задело. Он лишь деловито расселся на уже не кажущейся такой холодной скамейке и разложил свои покупки между ним и Бёном, который все же не выдержал и сел прямо, откладывая все свои гаджеты для слежки в сторону, и любопытно заглядывал в плотные пакеты. — Я хотел, но передумал. В мои планы не входило бросать тебя в этот холодный вечер, хоть ты и пытался отморозить мне задницу вот уже второй час подряд, — без капельки обиды в голосе сказал Чанёль, уже предвкушая вкусную и такую долгожданную трапезу спустя такое долгое и нелёгкое для него время. Бэкхён лишь хмыкнул и взял в руки горячий стаканчик с латте, греясь и понимая, как же на улице действительно холодно. А еще темно. Там, где они сидели, это место слабо освещалось дальним фонарём, но оно было слишком плотно закрыто от посторонних глаз густыми зарослями, да ветвями деревьев, посему было достаточно темно, но не настолько, чтобы совсем ничего не видеть. Глядя на такого довольного Пака, который уже вовсю вкушал быстро приготовленным кимпабом и запивал его горячим супом из чашки, Бэкхён недоумевал, почему Чанёль его терпит, ведь за такое обращение он бы сам давно послал самого себя куда подальше, забив на всякие глупые обещания. Все таки у шатена ангельское терпение, раз он ещё не прибил Бёна за такое поведение. Улыбка расцвела на губах, но блондин быстро скрыл её за очередным глотком горячего латте. — Ты чего не ешь? — С набитым ртом спросил Чанёль, кидая взгляд на притихшего старшего, когда сам уже почти разделался со своей трапезой, допив остатки горячего супа и убрав пустую чашку и салфетки в пакет из-за отсутствия ближайшей урны. — Если не будешь, я съем за тебя. Бэкхён фыркнул и не мог позволить Паку такого удовольствия, посему ухватился за свой кимпаб, тут же вгрызаясь в него зубами, а потом вспомнил про супчик и также отпил большой глоточек. Оказывается, Бён был голоден не меньше, чем сам младший, отчего живот блаженно проворчал, а сам блондин прикрыл глаза в наслаждении, чуть ли не поскуливая. Чанёль наблюдал за ним с полуулыбкой, а когда поймал себя на этом, тут же отвел взгляд, прокашлявшись, и суматошно начал теребить пакеты, перекладывая их из стороны в сторону. Бэкхён любопытно глянул на Пака, а затем также молча продолжил уминать свой кимпаб. Шатен не видел его выражения лица, так как изо всех сил старался не смотреть на старшего. Затем он просто отложил все к краю у своей стороны и взял стаканчик с кофе, грея замерзшие руки. Уже было не так холодно, так как полный желудок и горячий напиток способствовали скорейшему согреванию, несмотря на прохладный ветер. Чанёль уставился перед собой, задумавшись и позволив Бёну молча поесть, а у самого голова была забита разным. Во-первых, он все ещё не мог поверить, что просто взял и прогулял тренировку, которую никогда не думал, что осмелился бы пропустить. Теперь ему точно кранты, он в этом уверен на сто процентов. Мельком взглянув на Бэкхёна, Пак еле слышно вздохнул, даже не думая сожалеть о своём поступке. Все таки, странно это все — почему он не злится на блондина, который и стал причиной всех неприятностей младшего. Хотя, если бы Чанёль не позволял помыкать собой, ничего бы не было, верно? Так что это не совсем вина одного лишь Бёна. — Хей, Бэкхённи, — позвал Пак, упершись руками в колени, так и не выпустив свой латте. Старший уже наполовину прикончил свой кимпаб и кивнул Чанёлю, мол, спрашивай, что хотел, — скажи, к чему это всё? — Завидев недоуменный взгляд в ответ, Пак пояснил. — Я имею в виду, эти твои слежки, к чему они? Это что-нибудь даёт тебе, там, не знаю, уверенность или… это какие-то фанючные заскоки, только вместо айдола, ты решил выбрать Ёнсу? Я просто не понимаю. Бэкхён тут же атаковал Пака, швырнув в него салфеткой, а затем оскорбленно запыхтел, словно паровоз, аж было пар из ушей не повалил. Чанёль отразил атаку, поймав злосчастную салфетку, и выжидающе уставился на старшего, что дышал через раз, успокаивая собственные расшатанные нервишки. — Тебе этого не понять. — Просто ответил Бён, сворачивая уже пустую обертку от доеденного кимпаба и уткнувшись в свой кофе, глядя прямо перед собой. Стекла его очков смешно запотевали из-за горячего пара, исходившего от напитка. — Ну, и почему же? — Выгнул бровь младший. — То, что я не гей, не значит… — Дело не в этом, — резко оборвал его блондин, так и не посмотрев в сторону парня. Чуть помолчав, он все же вздохнул и продолжил, как будто бы нехотя, — ты просто другой. За тобой бегают девчонки, ты можешь встречаться, с какой пожелаешь. Ты не знаешь, что такое настоящая неразделенная любовь. Тебе неведомо, каково это — находиться в такой манящей близости с объектом твоей любви, но без возможности дотронуться так, как тебе этого хочется. — После этих слов Бён смерил шатена таким взглядом, что тот стушевался и опустил голову. Бэкхён последовал его примеру, уставившись в свой кофе. — И это желание… когда ты стараешься находиться рядом с ним и для этого делаешь странные поступки, которые просто не можешь объяснить самому себе, не то что другим. Молчание повисло мутной пеленой меж ними, накрывая обоих парней с головой. Чанёль в смущении поджал губы, переваривая слова старшего. А тот был прав — Пак не знал, что такое истинная любовь. Он встречался с несколькими девушками, и те ему нравились, но сердце не колотилось, словно сумасшедшее, а мысли не были заняты лишь одним своим партнёром. То была не любовь, а простое влечение, симпатия. И младшему было действительно обидно, что он не мог разделить чувств Бёна, всё-таки, быть влюблённым — это и больно, и прекрасно одновременно. А Чанёль бы хотел. Хотел бы просыпаться и засыпать с мыслью о том, что у него есть дорогой сердцу и мыслям человек, от которого в груди колотится так сильно, что стучит в ушах, а в животе порхает стадо бабочек, распаляя и без того сильные чувства сильнее раз за разом, с каждой встречей. Было бы замечательно вдыхать его запах полной грудью, просто держа его в своих объятиях или держаться за руки, крепко сплетая пальцы в замок, и прогуливаться по парку, ласково улыбаясь друг другу. Столько ощущений из-за таких мелочей, но они ценнее всего, когда именно любимый человек рядом. Чанёль тихо выдохнул и сделал очередной глоток все еще горячего напитка, непроизвольно хмурясь. Пф, и когда это он стал таким романтиком? Жил ведь себе без этого всего, да вроде и неплохо, не жаловался, по крайней мере, до этого момента. А тут пришёл этот Бён со своими замашками, артистичными навыками, острым язычком и дурным характером. Парень втихаря глянул на объекта своих мыслей, что также тихо сидел, смотря в сторону, и попивал из своего стаканчика, глубоко уйдя в свои мысли. С другой стороны, Бэкхён был… неописуем. Когда он улыбался, Пак чувствовал, что он все делает правильно, лишь бы это вызывало улыбку и одобрение старшего. Его хотелось оберегать. Хоть шатен и знал, что Бён может и сам за себя постоять. Все таки, три года ходьбы на хапкидо, да и все вышеперечисленные скилы давали о себе знать, если попасть с ним в передрягу. Нет, его хотелось защищать по-другому. Чанёль вспомнил их времяпрепровождение в начале первого семестра, когда они были ещё очень близки друг другу. А также в памяти всплыли все моменты, проведённые с Бэкхёном, и что тогда чувствовал сам Пак при этом. Младшему хотелось отдавать Бэкхёну свой обед, когда у того заканчивалась карманная наличка, и он не мог позволить себе элементарно купить поесть. Чанёль до сих пор помнит, как тогда без всякого стеснения неоднократно пододвигал тому свой набитый поднос со словами: «Я уже поел» или «У меня все равно тренировка, а я набрал себе, как обычно, кучу всего. Кушай, Бэкхённи». Старший тогда так ярко улыбался, за обе щеки уминая обед шатена. И тому даже было не жалко поступать так раз за разом, лишь бы Бэкхён был доволен. Также парень помнит, как всегда старался помогать старшему, чем мог: таскал его забитый огромными учебниками рюкзак, закидывая на второе плечо, так как одно было занято своим. Пододвигал тому свой десерт, если он понравится Бёну, так и не попробовав и ложки. Забивал стрелку с обидчиками Бэкхёна за его спиной, а таковые имелись лишь в самом начале, которые считали, что Бён слишком жеманный и женственный, от чего следовали соответственные шуточки. Бэкхён узнавал об этом лишь при виде побитого, как собака, Пака, который мог лишь отнекиваться, но потом все же корчился от перекиси и стыдливо опускал голову, пока Бён его отчитывал, перерабатывая синяки и ссадины младшего, незаметно стараясь подавить при этом смущенную улыбку. Чанёль помнит, как они вместе ездили домой на автобусе, а старший засыпал на его плече, утомлённый очередным учебным днем, пока шатен смотрел в окно и инстинктивно придерживал того, если голова Бёна начнёт скатываться с его плеча во сне. Он помнит, как в холодные вечера отдавал тому свои кофты и толстовки, так как тот, как всегда, забывал свои дома или оставлял в кабинете после очередной пары, а возвращаться назад уже не было ни возможности, ни желания. Пак тогда беззлобно называл его растяпой, но знал, как старший умел мёрзнуть всегда и везде, поэтому стягивал с себя тёплую плотную ткань и отдавал Бёну, который кутался в неё и нередко мог не вернуть обратно. Но Чанёль никогда не жаловался. Он даже не думал об этом. Для него это было, как что-то само собой разумеющееся. И таким бы и оставалось, если бы в один прекрасный день их дружба не закончилась не то, чтобы по обоюдному согласию. Просто Бэкхён начал частенько игнорировать младшего, вступил в музыкальный клуб, нашёл новую компанию. Встречаться они стали реже даже на парах, а общаться тем более. И хоть Чанёль и не понимал, в чем причина. Но ведь это жизнь, ведь так? Друзья расходятся, обретая новых, заводя новые интересы. Все меняется. И Чанёль не стал настаивать, лишь пожав плечами и продолжив жить своей жизнью. Уже без Бён Бэкхёна. Но сейчас, глядя на спокойно допивающего свой кофе блондина, Паку очень хотелось задать этот простой, но, одновременно, сложный вопрос — почему? Ведь это именно старший стал инициатором разрушения их такой крепкой на вид дружбы. Неужели, что-то такое было в самом Чанёле, что тот просто расхотел с ним общаться, а может действительно лишь дело случая? Хотя, имеет ли это значение в данный период времени, когда все уже давно прошло и, хоть и не забылось, но точно перестало иметь смысл. Тогда ведь они не подняли этот вопрос, смирившись с течением жизни. Так, к чему сейчас мучить голову им обоим? Тем более, они всегда могут начать все сначала, если захотят. Младший вздыхает и тянется к салфетке, которую поймал, когда ею нацелился на него Бэкхён, и отложил на скамейку, — пока не чувствует, что сам старший потянулся за ней в то же самое время, из-за чего их пальцы соприкоснулись на полпути. Оба вздрогнули и посмотрели друг на друга удивленно, даже как-то выжидающе, затаив дыхание, позабыв и о холоде, и о цели их совместного времяпрепровождения. Да, обо всем. Чанёль бегал глазами по глазам Бёна, так и касаясь пальцев старшего своими, что застыл словно статуя и как будто даже перестал дышать совсем. Тут же вся обида их такого неудачного прекращения достаточно крепкой дружбы взбунтовались в душе младшего, и тот было открыл рот, чтобы задать очевидный вопрос о том, почему Бэкхён так поступил с ними, вслух, как тот резко вскочил, как будто вырвавшись из плена, и, раздосадовано глядя куда-то в сторону, негромко воскликнул: — О, нет, Ёнсу-хён уже закончил свою смену и идёт домой! Собирайся скорее, мы чуть его не упустили, дурья башка. Чанёль лишь разочарованно поджал губы и закатил глаза. Ну, да, он совершенно забыл о цели их слежки, да уж. Собирая остатки их вкусной трапезы, юноша и не заметил, насколько напряжен был сам Бён, нервно сдувая челку с лица и стараясь не смотреть в сторону младшего. *** На следующий день Пак не смог пойти в университет, еще ночью ощутив неприятное першение в горле, яростный кашель и температуру, которая атаковала все его тело с головы до пят, не позволив даже сдвинуться с места. Посему бедный парень лишь глухо простонал от своей несчастной участи, в душе радуясь, что не придётся отсиживаться на нудных парах весь день, да еще и появился шанс избегать встреч с безжалостным капитаном команды еще хотя бы пару дней, как минимум. Чанёля хватило лишь на то, чтобы откопать смартфон где-то в недрах мягких подушек, быстро напечатав текст, и отправить сообщение Ёнсу через какао, что сегодня он не явится. В таких случаях, на Кима всегда можно было рассчитывать — он блестяще умел выгородить товарища перед профессорами, порой даже сделав так, что те могли и не отмечать пропуск безалаберного студента. Ёнсу ответил тут же, прислав грустный смайлик, а сам Пак развалился в своей постели, устало прикрывая глаза и засыпая уже до самого вечера. *** — Да иду я, иду! — Попытался прикрикнуть шатен, но в горле першило, как в аду, поэтому крик получился не очень, каковым и было настроение самого Чанёля, которого так нагло и настырно вырвали из таких сладких объятий сна и тёплого одеялка в придачу. А все дело было в надрывном дверном звонке и тяжёлым ударам по этой самой входной двери. Кто-то явно намеревался ворваться в его квартиру. И этот «кто-то» невероятно упрямый, наглый, беспринципный и раздражающий… — Бэкхённи? — Удивился парень, уже собираясь безжалостно треснуть такого знатно охуевшего нарушителя по харе, да только вмиг позабыл об этом намерении. Старший же, как ни в чем не бывало, отодвинул Пака одной рукой и переступил порог с большим пакетом, молча разуваясь, как будто жил тут долгие годы, и вообще это сам младший живёт на его попечении, а он сам может заявиться, когда посчитает нужным. У Чанёля же отвисла челюсть, потому что Бэкхён был последним человеком, которого он ожидал увидеть внутри своей квартиры. Нет, они, конечно же, проводили время у него когда-то, но это было в далёком прошлом. Потому сейчас было весьма трудным занятием представлять старшего в недрах своей захламленной квартирки. Да тут и представлять не пришлось. Вот он Бён, собственной персоной, спокойно проходит коридор и по памяти заворачивает на небольшую кухню, принимаясь мыть в руки в кухонной раковине, а затем уже распаковывать свои покупки на Паковском столе. Все это время младший загипнотизировано шел следом за блондином, следил за движениями рук Бэкхёна, который все так и продолжал хранить молчание, поджав губы, и даже не смотрел в сторону шатена. Чанёль тяжело опирался о дверной косяк, подбирая слова. Мысли безостановочно метались в голове туда-сюда, никак не связываясь друг с другом, а температура так и не спала за весь день, отчего голова болела лишь сильнее с каждой минутой. И только младший вновь открыл было рот, как Бён резко выдал: — Я узнал, что ты заболел от наших еще на первой паре, поэтому решил навестить тебя. Рассеянный болван, я уверен, что ты даже не стал принимать лекарства, чтобы сбить температуру. Олух, живо иди к себе, я все проконтролирую. — ворчал парень, разгребая купленные лекарства. И Чанёль просто не нашел ответных аргументов. В горле как будто развелись адские войны, все тело горело, а в голове не было ни одной разумной мысли, да и раскалывалась та не по-детски, посему тот молча повиновался, направившись к себе. Пак неосознанно порадовался, что старший пришёл к нему. Он точно знал, что тот позаботится о нем, поэтому лишь доверился Бёну, полностью отдаваясь в его надёжные руки. Вот только те были надёжными, да, далеко не нежными. Ворвавшись в его комнату, где на кровати уже развалился младший, Бэкхён одним рывком насильно усадил того, буквально впихивая две горькие таблеточки тому в рот, тут же прикладывая стакан с водой к его губам. Он помнил, как же шатен не любил принимать всякие отвратные пилюли, посему любезничать с тем точно не собирался, да и не стоило это того. Пак лишь жалобно проскулил, но выпил все, боясь разгневать нахмуренного старшего, который приложил ладонь поверх его горячего лба, замеряя температуру. Он ушёл, чтобы через минуту вернуться с мокрым полотенцем, которое тут же накрыло лоб Чанёля, что уснул буквально в ту же секунду. Следующее пробуждение случилось лишь полтора часа спустя. В комнате стоял полумрак, да только не полностью, так как дверь в его комнату была приоткрыта, а с кухни, что была напротив, лился свет, да гремела посуда. А еще звучало очень мелодичное пение голосом Бёна. И как младший мог забыть, что тот так красиво поёт? Чуть полежав, парень все же решил встать, отчего полотенце с его лба плюхнулось на одеяло, чего Чанёль даже не заметил, продолжив свой путь. В глазах помутнело, но он справился с головокружением и оперся о косяк. А войдя на кухню, тут же безвольно застыл. Бэкхён вовсю хозяйничал над плитой, где происходило просто необычайное… нечто. Повсюду на столе и у плиты лежали использованные посудные ёмкости и приборы, а также скомканные салфетки, как будто тут проходил конкурс лучших поваров, способных оставить после себя наибольшее количество мусора, где поучаствовало человек двадцать не меньше. Да, и ещё пробежалось стадо слонов на удачу. Пак конечно помнил, что старший был не так уж силён в готовке, но чёрт… Это надо иметь талант, чтобы так загадить небольшую кухню. Но даже не это привлекло застывшего в дверном проёме парня, а сам Бэкхён, что порхал туда-сюда по помещению, как будто и не он развёл весь этот бардак. К тому же он умудрился откопать где-то из недр шкафчиков старый фартук и обвязать вокруг тела, словно маленький поварёнок. Он что-то напевал, какой-то очередной хит, крутящийся по радио, и скидывал нарезанные овощи в кипящую кастрюлю, размешивая все длиннющей поварешкой. Чанёль тихо наблюдал за ним, впав в странное состояние. Эта картина перед его глазами была такой… обычной. Словно это происходило каждый день до этого. Он так привык к Бэкхёну и его замашкам, что это долгое расставание и постепенное отвыкание друг от друга не дало совершенно никаких плодов, как будто и не случилось вовсе. А они до сих пор ещё те же самые близкие друг другу люди. — О, ты проснулся. Как состояние? — Тут же спросил Бён, заметив младшего в дверях, и отложил свою поварёшку. Он вытер руки о фартук, направившись в сторону Чанёля, что все также стоял на месте, и вновь померил его температуру, положив ладонь на все такой же горячий, но уже не настолько, лоб младшего. Задумчиво хмыкнув, Бэкхён понятливо кивнул самому себе и отошёл в сторону, копаясь в отложенной в сторону аптечке. — На, брызни. Сфокусировав зрение на предмете в руках в старшего, Чанёль тут же поморщился в нежелании выполнения сего действия для его же лечения. В горле как будто запершило ещё сильнее, но ребёнок в душе Пака в противовес упрямо заверещал, не собираясь подчиняться. Бён смерил его напряжённым взглядом, когда тот так и не сдвинулся с места, понимая, что младший снова решил закобениться здесь и сейчас. Поэтому старший вздохнул и грозно начал надвигаться на больного, а в его глазах не было и капли пощады. Чанёль же, заметив движение в свою сторону, не мужественно ойкнул и, несмотря на плохое состояние, убежал в сторону своей комнаты от яростного Бёна, который уверенно последовал за ним, также переходя на бег. Они метались по всей небольшой квартирке шатена с громкими воплями, а младший даже не смог сдержать смех. Он забежал за кровать, используя её как преграду, но решительного Бэкхёна это не остановило. Зажав в одной руке ингалятор для горла, старший вскочил на кровать, намереваясь преодолеть это препятствие, но Пак ловко оббежал его, с победным возгласом выбегая из комнаты, чтобы затем споткнуться о ковёр в коридоре и свалиться на твёрдый пол с громким «Ой». Бён же не заметил этой маленькой промашки со стороны шатена и только выбежал за ним вслед, да также и грохнулся, запнувшись о длинные конечности Чанёля, что, как раз, с глухим стоном перевернулся и еле успел поймать далеко таки не самого лёгкого парня, что так удачно приземлился на него сверху. Дыхание сбилось от этих утомительных салок, а грудь тяжело вздымалась у обоих. Чанёль смахнул со лба пот, глядя в потолок и переводя дух, и сам не заметил, как крепко держал в своих руках упавшего на него парня, который также пытался отдышаться. Все таки, Бён далеко не спортсмен. В его руке так и был зажат злополучный ингалятор, на который он и сконцентрировал свое зрение, уложив голову на грудь младшего, ощущая его частое сердцебиение. — Бэкхённи. — тихо позвал Чанёль. — Ш-ш-ш. Дай мне минутку, — пробормотал блондин. Пак решил послушаться. Двигаться совершенно не хотелось, а лежать так было приятно и хорошо. Не помня, сколько они пролежали в таком положении, Чанёль вдыхал аромат волос старшего, ощущая нехилое дежавю, и неловко прокашлялся, что стало поводом для Бэкхёна прийти в себя и медленно поднять голову, нечитаемым выражением смотря в глаза Пака. Тот только и смог, что сглотнуть, глядя в ответ. Они были настолько близко, что ощущали горячее дыхание друг друга, буквально смешивая его в одно. У старшего как-то необычно заблестели глаза, и Чанёль было подумал, что тот тоже заболел, да вот только дело было в другом. И, подсознательно, Пак это понял, но не мог в этом признаться. Даже самому себе. — Мои очки, — внезапно сказал старший и начал оглядываться по сторонам. Шатен только сейчас заметил, что тот был без этого вечного атрибута при себе, посему также осмотрел пространство вокруг них. — Нашёл! — Воскликнул он, дотянувшись до очков в черной оправе, лежащих в полуметре от них. Он осмотрел их на возможные повреждения, но всё было в относительном порядке, поэтому Чанёль протер их о ворот своей футболки и, не подумав, сам надел на старшего, поправив на переносице. Тем временем, Бэкхён как-то неуверенно выдохнул и теснее приблизился к младшему, почти соприкасаясь с ним губами. Оставались лишь пара жалких миллиметров. У Пака будто помутнела картинка перед глазами, и это уж точно не из-за простуды, которая все также отдавалась пульсацией и головной болью, но была беспощадно позабыта в данный момент. Старший смотрел с каким-то ожиданием, медленно моргая. Пак мог поклясться, что мог рассмотреть каждую чёрточку его лица в чертовом тысячном HD-качестве, если это возможно. Младший буквально изучал взглядом каждую его родинку, что раньше были так далеки и еле заметны, а теперь находились не иначе как на первом месте обзора. Их можно было коснуться губами, если сильно захотеть. Особенно выделились те, что поселились на носу и над губой. От последней у Пака вообще перехватило дыхание, а в пульсирующей голове неожиданно стало настолько пусто, что происходящее становилось таким правильным. Чанёль как будто полностью отпустил себя, но не намеревался что либо делать. Хотя, он был бы не против, если… — Получил! Вот так тебе гад, — внезапно крикнул Бён, отстранившись и всунув носик ингалятора прямиком меж приоткрытых губ выпавшего из реальности парня, который потерял бдительность и уже вовсю давился неприятным ощущением от лекарства в горле, которое буквально запихнули ему в рот. — Будешь знать, как рыпаться в следующий раз, — победно провозгласил Бэкхён с ухмылочкой на лице, так и восседая на поверженном Паке. — Бэкхённи, — еле разборчиво промычал Чанёль, все так же надрывно кашляя, держась за горло, и как-то обиженно смотрел на своего мучителя, — за что? — Прозвучало, будто его действительно предали, подорвав такое дорогое и крепкое доверие, тут же мигом треснувшее на мелкие осколки, упавшие на деревянный пол его квартиры. Старший лишь фыркнул, не чувствуя ни капли вины за то, что усыпил бдительность парня, а у самого сердце буквально стучало в висках, барабаном отдаваясь в ушах и в самом затылке. И, не дай бог, Чанёль это заметит, посему Бэкхён лишь потрепал его по и без того растрепанным волосам и медленно поднялся, оглядывая того сверху вниз. — Пойдем, я приготовил свой фирменный суп. Чанёль кашлял уже больше из драматизма, в нем определённо умирал так и неудавшийся актёр, лишенный Оскара. Вот только после слов блондина, парень как-то испуганно посмотрел на того снизу вверх, буквально пытаясь растаять на месте. Знал он эту стряпню Бёна. Уж лучше так и продолжать мучиться в бесконечных кашлях и температурах, только бы не есть то, что Бэкхён «заботливо» воссоздает своими руками, которым лучше не притрагиваться к кулинарии. Ибо чревато последствиями. — О нет, — безнадёжно пробормотал Пак, видя как у старшего буквально сверкнуло в самих зрачках что-то зловещее, а на губах расползлась недобрая улыбочка. — О да, Чанёлли, — буквально пропел он и почти за ухо потащил шатена в сторону кухни, зная, что его блюдо будут покорно поглощать. Потому что не есть еду Бёна гораздо хуже, чем хоть раз попробовать её. *** — Вот видишь, и не умер же, — легко подметил Бэкхён, встряхивая подушку с уже новой наволочкой, так как на старой уже готовы были мухи вешаться. Или спариваться. Дважды. Как и на всем постельное белье в целом, которое, в срочном порядке, пришлось менять, пока младший находился в душе. Их догонялки, конечно, были не очень полезны в его то положении, но зато они знатно так пропотели, что было хорошо для скорого выздоровления. Чанёль, уже выйдя из душа и переодевшись, обиженно фыркнул на слова старшего и отвернулся, все же благодарно кивнув на замену старого бельишка. Он кинул использованное полотенце на тумбу и разлегся на кровати звездочкой, блаженно вдыхая запах стирального порошка, нежась в чистой домашней одежде и постельке. Самое лучшее ощущение в его состоянии сейчас. Вот только хлесткий удар по бедру тем самым брошенным полотенцем не входил в этот список приятных вещей в мире, посему Пак со стоном выгнулся, неприятно поморщившись, и зло посмотрел на Бёна. — Ты все такой же грязнуля, Чанёлли, — заметил Бэкхён, скидывая уже ненужное полотенце в корзину для грязного белья, которое было почти доверху заполнено. Брезгливо сведя брови, блондин снова высказался, — чёрт, ты хоть иногда занимаешься стиркой? — Извини, — тут же без капли сожаления выдал Пак, сев и скрестив руки на груди. Он смерил Бэкхёна взглядом и продолжил, — но это не я сегодня пытался отравить себя. Спустя почти два года ты так и не научился готовить, Бэкхённи. Скажи, ты учился на кулинарных каналах для детей или тебе помогала твоя младшая сестрёнка? — Ты ведь знаешь, что у меня нет младшей сестры, — тихо пробормотал Бён, еле сдерживая себя, что не укрылось от глаз Пака. Все таки, ссора с больным — последнее дело. И хоть Чанёль был крайне добродушным и чувствительным, а еще безрассудно сентиментальным в определённые моменты… все же, он тоже умел бесхитростно выводить на конфликты, особенно Бэкхёна, даже если вспыльчивый старший и старался сдерживать себя, как мог. Они ссорились не часто, но, когда у обоих могло накипеть внутри, это все лавой выплескивалось наружу, накрывая обоих с головой, наотмашь перекрывая здравый смысл. В этом они, конечно, стоили друг друга. Вот, и сегодняшний вечер не стал исключением, так как очередной конфликт был уже на подходе. — Ох, да, точно. Знаешь, это даже печальнее, — хмыкнул шатен и отвернулся, чтобы снова улечься, так и не укрывшись одеялом. — Извини, — передразнил его Бён, сжав руки в кулаки, он раздражённо посмотрел на младшего, что демонстративно уставился куда-то в окно, — как-то не рассчитывал, что твои мускулы не связаны с твоим хилым иммунитетом, который способен подкоситься от лёгкого ветерка. Слабак, — кинул он напоследок и направился уже на выход из комнаты, как младший вскочил и вновь гневно уставился на него. — А чья это была вина, а, Бён?! Если бы не твои эти дурацкие слежки, я бы не простудился, и тебе не пришлось бы возиться тут со мной. — Чанёль и сам не понимал, с чего так разозлился на пустом месте. Вся эта ситуация. Она выбивала из колеи. Становилось все непонятнее с каждой их встречей. Он уже просто начал теряться в своих чувствах, ему не верилось… — Скажи мне на милость, зачем ты пришёл? Мы даже не друзья, чтобы ты так просто переступал порог моего дома и… — Да знаю я! — Крикнул Бён, зло ударив по стене и напугав при этом младшего, что тут же замолчал, поджав губы, он опустил голову, как и сам Бэкхён. А последний пытался унять тяжёлое дыхание и прийти в себя, что оказалось крайне сложным делом, но вполне выполнимым. Стало так… неприятно от самого себя. Действительно, что он здесь делает? К чему вся эта забота, они ведь правда больше не друзья, ведь так? Так зачем выдумывать то, чего не происходило в реальной жизни. Зачем обманывать друг друга? Лгать самому себе. Бэкхён попытался глубоко вздохнуть. Он собрался с духом и повернулся в сторону младшего, что также тихо сидел и не поднимал головы, пока собственное тело не вздрогнуло, когда тишину прорезал тихий голос. — Я знаю, что это моя вина. Поэтому и пришёл, чтобы извиниться. Прости меня, если бы не я… — его голос сел, но он прочистил горло и уверенно продолжил, — в общем, прости меня ещё раз, Чанёль. Я лучше пойду. И не успел Пак вставить свое слово, как старшего и след простыл. Недолгое копошение в коридоре, а затем громкий хлопок входной двери. Чанёль не считал, сколько он просидел в таком положении, просто глядя перед собой в одну точку. Он со вздохом, ощущая нехилый такой груз внутри себя, который не оставит его этой ночью, пока парень не уснет, откинулся на простыни, беспощадно жуя губу, и бессмысленно изучал потолок. И только одна мысль крутилась в его голове после всей этой ситуации. Какие же они оба идиоты.