Урок физкультуры прошел на удивление очень спокойно. Но только в одном из залов. Парни играли в футбол, Юля и Рита сразу же подключились к ним, с хитрой улыбкой перехватывая у противников мяч.
За железной дверью Оксана, все еще поглощенная своей злостью, со всей силы отбивала несчастный волан. Таня едва-едва успевала бегать из одного угла в другой, вызывая легкий смех у стоящей рядом Вали.
— Смешно ей! Сама давай побегай, — запыхавшаяся Белая тоже начала злиться. — Окс, ты озверина перепила?
— Иди к черту!
— Уже сходила, тебя зовут.
Воспользовавшись секундным промедлением одноклассницы, Татьяна ловко ударила ракеткой по волану, и тот упал на пол совсем рядом с Оксаной.
— Настроение дерьмо, — выпалила Амелина, садясь на лавочку. — Бесит все.
— Из-за слухов? Перестань, — Таня села рядом и положила голову на плечо подруги. — Рома не твой парень, с чего такая злость, что он уделяет кому-то внимание?
— С того, что подстава это, Марго меня позлить захотела.
— Марго? Проснулись французские корни? — Белая усмехнулась. — Почему не Рита?
— Потому что Рита — нормальное имя, а Марго — конченное, как и сама эта… Представительница женского рода.
— Здесь нет учителя.
— Ужасная мразь, — выдохнув, Оксана прикрыла глаза.
— У тебя закончился запас матерных выражений?
— Да! Поэтому она — ужасная мразь Марго, вот так вот.
— Как тебя зацепило. Окс, расслабься, ты спрятала вещи, она кинула ответку, забудьте об этом и живите дружно. Ты, между прочим, сама с Юлей собачилась, когда только появилась. И к Рите привыкнешь.
— Надеюсь, ее отца куда-то переведут летом, и она умотает куда подальше.
— Оксана-Оксана, — Таня снисходительно улыбнулась и встала, медленно потянувшись. — Пошли, перемена скоро начнется.
Амелина неспешно поднялась и, погруженная в свои размышления, направилась в сторону раздевалок. В чем же крылась истинная причина ее гнева? Действительно ли ее зацепило именно то, что Рома посмотрел на другую девушку? Или то, что это оказалось хитровыдуманной подставой? Может быть, истинная причина в том, что Оксана злилась на саму себя?
Отчасти правда, но все не то. Она злилась на собственную слабость, непокорные руки и подкосившиеся колени. Она злилась на то, что допустила тот поцелуй в раздевалке. Но еще сильнее на то, что бесконечно сильно хотела повторения.
Оксана снова хотела коснуться пальцами чужой кожи под широкой футболкой и почувствовать натиск, вжимаясь спиной в прохладную стену. Прикрыв глаза, она, наконец, отпустила злость и позволила воображению воссоздавать недавнюю картину. Когда Амелина, едва слышно ахнув, почувствовала, что ноги ее совсем не держат. Когда бесячая Власова прикусила ее губы, а напряжение возросло так сильно, что, кажется, несколько раз мигнула лампочка. Или это все было только в одурманенной поцелуем голове старшеклассницы?
— Амелина, смотри, куда прешь! — раздраженная потерянной передачей Власова едва избежала падения, рефлекторно опустив руки на талию Оксаны и притянув ее ближе к себе.
— Я… Задумалась, прости, — она подняла растерянный взгляд на Риту, боясь сделать лишнее движение. Непонятное что-то кричало внутри, что эти руки — самые приятные из всех, что к ней прикасались.
— Ничего, но в следующий раз постарайся задумчиво идти где-то под стеной, окей?
— Да, конечно, — тихий вздох сорвался с губ Оксаны, когда Власова через секунду убежала в направлении Майского.
Рита даже не обернулась, но тоже почувствовала непонятное огорчение. Придется признаться себе, хотя бы мысленно, в том, что Амелина умеет очаровывать улыбкой, глазами и прочими этими своими женскими штучками, которыми Власова пользоваться совсем не умела, но всегда велась. Как бабочка на яркий свет.
Наблюдая за тем, как Костя забил, наконец, решающий гол, Юля удовлетворенно кивнула и тут же подбежала к Рите.
— Ты чего такая хмурая? В прошлый раз вы выиграли, все честно.
— Точно, — Власова чуть рассмеялась, вспоминая, как Серега прыгал едва ли не до потолка. — Пора переодеваться?
— Подожди, я попросить тебя хотела… — Соколова неловко переступила с одной ноги на другую, опуская взгляд.
Рита тактично молчала, наблюдая, как одноклассники неспешно покидают спортивный зал. Мимо прошли Валя с Галей. Судя по улыбкам, обсуждали они какого-то мальчика, не иначе. Следом за ними прошел хмурый Коля, видимо, по той же причине. Майский и Лисицын, басисто смеясь и толкаясь, пытались вдвоем влезть в дверной проем. Это у них, конечно, не получилось, но всем вокруг стало смешно.
— Ты же ко всем подсаживаешься на уроках, а Костя меня вчера вечером сильно разозлил, пусть помучается… Не против?
— Никогда не против того, чтобы парни мучались, — Власова рассмеялась, растрепав рыжие волосы одноклассницы. — Сяду с тобой, конечно, не вопрос, а что у нас там по расписанию?
— Русский, — Соколова довольно улыбнулась и уже уверенно пошла в сторону раздевалок. — А потом литература, где я уже попрошу тебя сесть с Костей. Он любит трепаться о поэзии, да и вообще обо всем таком «высоком и прекрасном».
— Надо же, как у вас совпало, мало того, что вы — пара, так еще и предметы любите очень взаимосвязанные.
— Да, так сложилось как-то, сами долгое время смеялись над этим.
Юля подошла к невысокой деревянной лавочке и начала торопливо переодеваться. Конечно, прийти в класс раньше Кости было легко: он вечно болтал с Майским, а потом бежал в столовую, чтобы успеть схватить пару пончиков, до которых не добралась хищная рука Холодова. Но перестраховаться нужно однозначно, терять возможность увидеть его ошеломленное лицо совсем не хочется.
— Так где Костя прокосячил? — Власова уже натянула джинсы и быстро застегивала пуговицы на блузке.
— Далеко ходить не надо: вчера. Попросила же его, не лезть первым, — Юля недовольно вздохнула. — Нет, он в очередной раз меня даже не думал слушать, вот пусть сидит теперь со своим Майским, а потом сама от него отсяду куда подальше… Лишь бы кулаками махать.
— Может, он тебя хотел защитить.
— Не сомневаюсь, что хотел, — Юля достала из сумки расческу и медленными движениями причесала пряди, тут же превращаясь в прилежную старшеклассницу. — Но я просила, он знает, что я злюсь, когда меня не слышат.
— Запомню и я на всякий случай, — усмехнувшись, Рита накинула на плечо рюкзак и чуть толкнула дверь раздевалки ногой. — Значит, русский?
— Да, здесь кабинет недалеко как раз.
— Почему он тебе нравится?
— Трудно дать какой-то простой ответ, — Соколова чуть свела брови и немного отвела взгляд в сторону, пытаясь подобрать слова. — В нем есть логика и закономерности, но не такие, как в математике. Есть правила, но остается полет для творчества, необычных решений. А еще я очень люблю исправлять ошибки и критиковать.
— Вот в чем дело, оказывается, — Власова искренне рассмеялась. — В математике-то особо не покритикуешь, точно. А почему не литература?
— Там правил значительно меньше, а критика получается очень субъективная и абстрактная. Это Костя любит — болтать без умолку о вечном в работах классиков.
— Вы такие разные, но такие похожие одновременно, — Рита села за вторую парту и поняла, что возле окна сидеть очень комфортно. Если будет скучно, всегда можно смотреть, как неспешно плывут облака, приобретая причудливые формы, или следить за птицами, что кружат вокруг деревьев. — Вы давно вместе?
— Сидим за одной партой с первого класса, это считается?
— Не совсем, но судя по всему очень давно, — Рита рассмеялась, представляя Костю и Юлю детьми.
В воображении тут же нарисовалась картина того, как перекачивающийся с одной стороны в другую еще маленький Лисицын тащит два рюкзака, лишь бы привлечь внимание Соколовой. А она, смеясь, прыгает рядом, а копна ее ярко-ярко рыжих волос подпрыгивает вслед. Юля ест шоколадные конфеты, которые Костя втихаря стащил с утра из стеклянной вазы и быстро спрятал в портфель. Для нее.
— На самом деле нет, в отношениях мы чуть больше двух лет.
— Это много для нашего-то возраста.
— Ага, а еще Костя за мной бегал все время до этого, — Соколова рассмеялась, рисуя витиеватые узоры в блокноте.
— Пока тебе не надоело? — Рита поддержала смех и тоже достала блокнот.
— Пока я не влюбилась в его настойчивость. В какой-то момент мы стали так близки, что я уже перестала различать, где во мне заканчиваются мои черты и начинаются его. Я сейчас, конечно, очень злюсь, но, если он позовет, я всегда повернусь. Это как эхо, как будто идущее изнутри.
— Долгое эхо друг друга…
— Что?
— Ничего, так, вспомнила, — Власова улыбнулась и притихла, делая вид, что записывает за учительницей.
На деле же, она в очередной раз принялась переделывать стихотворение, на которое Юля сама ее натолкнула. Интересно, какие бы она писала стихи? Наверное, о том, что они с Костей навечно соединены прочными нитями любви. Так по-юношески наивно, но так же серьезно и от чистого сердца.
Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго…
Ее он услышит за тысячи верст,
Они — эхо,
Вечное эхо друг друга.
И ей до него, где бы он ни был,
Дотронуться сердцем вовсе не трудно.
Опять за собой их любовь позвала,
Они — нежность,
Вечная нежность друг друга.
И даже в краю поглощающей тьмы,
За гранью смертельного круга,
Я знаю, не суждено им расстаться,
Они — память,
Вечная память друг друга.
— Интересная интерпретация Рождественского, — Юля незаметно подвинулась ближе, заинтересованно заглядывая в блокнот.
— Эй! — Власова поспешно захлопнула блокнот, пряча его под руками. — Не учили, что лезть в чужие вещи неприлично?
— Я же просто, из интереса. У тебя здорово получается, — Соколова ободряюще улыбнулась и чуть отодвинулась, оставляя Рите больше личного пространства. — Я не сильна в стихах, но звучит здорово. Почему сама не пишешь?
— Мне больше нравится переделывать, да и в темпо-ритмике я не сильна, сама вряд ли смогу что-то стоящее сделать.
— Зато у тебя язык хороший и легкий, — Юля улыбнулась, переписывая упражнение из учебника. — И почерк на удивление аккуратный, не то, что в тетради.
— Юля! — Рита тихо рассмеялась, откладывая блокнот в сторону и тоже делая записи в тетради. — Классные работы не такие уж и классные, вот и почерк страдает. А стихи — это интересно, вот и пишу старательно.
Соколова уже хотела что-то ответить, но также, как и большая часть класса, отвлеклась на звук уведомления телефона Оксаны. Амелина виновато пожала плечами, отключила звук и, когда учитель отвел от нее строгий взгляд, тут же заинтересованно полезла в переписки.
Юля и Рита разговор не возобновили, списывая одно предложение за другим и лишь перекидываясь короткими фразами о правильных вариантах употребления причастий, глаголов и всевозможных оборотов, от которых у Власовой закружилась голова. А вот Оксана об упражнении вмиг позабыла.
Привет, Ксю, прикинь, новенькая-то твоя не простая.
Это я уже сама поняла. Обязательно было писать об этом прямо на уроке?
Поверь, это не главная информация.
Во-первых, она бывшая одноклассница Кита.
Как так???
Во-вторых, она ему рожу вчера и начистила. Судя по всему давние терки.
Откуда они вообще знакомы? Кит разве здесь недавно?
Пришел незадолго до тебя, как раз перевелся из школы Риты. Так вот. Знаешь, как он ее назвал при встрече?
…
Королева кировской гопоты.
Она не похожа на гопницу.
А на лесбуху похожа?
Что???
Кит рассказал, что она в той школе вроде как с девчонкой встречалась.
Охуеть. Гопница-лесбиянка, что может быть лучше?
Гопница-лесбиянка, которая может тебе еще и личико подправить.
А Кит-то как это все рассказал?
Разозлился сильно, что его девчонка побила, вот и слил все.
Скрысил, короче, понятно.
Некрасиво поступил, но это его дело, я просто вот тебя в известность ставлю. Просила же найти на нее что-то, довольна?
Да, спасибо:)
Амелина отложила телефон в сторону, бросая беглый взгляд на Риту. Получается, в любом омуте черти водятся. Или это только сплетни? Оксана прикрыла глаза, представляя себе Власову с какой-то девушкой. Хотелось представить самую неприятную, откровенно стремную, но… Получилось увидеть себя же. Прижатую к стене в раздевалке. Опять эта чертова сцена мелькает перед глазами.
— О чем мечтаешь? — Борис легонько толкнул соседку по парте в плечо, привлекая ее внимание. Оксана оказалась удивительно тихой, Селиванов даже обрадовался, что «обмен уроками» перенесен на следующий раз из-за срочной просьбы Соколовой.
— Да так, подумала, что причастный оборот здесь бы вписался лучше, — как ни в чем ни бывало Оксана перевела взгляд в учебник.
Юля аккуратно нагнулась ближе к Рите, неотрывно глядя на первую парту.
— Мне кажется, Амелина странно на тебя смотрит.
— Ревнует к Березе, только и всего. Месяц-два пройдет, она привыкнет, не страшно, — Власова пожала плечами, будто других поводов и существовать не может.
— Когда ревнует, она смотрит иначе… Это был какой-то победный взгляд, будто она в чем-то тебя обогнала. Как правило, ничего хорошего это не значит.
— Уверена, из каждого правила есть исключения, как и в русском языке.
— Это уж точно, — Соколова тихо рассмеялась. — Есть правила, в которых исключений больше, чем область применения правила.
— Вот и я о том же, — Власова тоже тихо хихикнула, но тут же вместе с Юлей под грозным взглядом учительницы проглотила смешок, лишь озорно переглядываясь с соседкой по парте.
