***
Ночное шоссе тянется как чёрная атласная лента, отражая свет фонарей. Юнги за рулем своей детки выжимает из макларена все соки, распаляя её и распаляясь сам. Они друг у друга берут силы, напитываются драйвом, готовясь к бою. Хосок сидит рядом и в зеркало наблюдает за тем, как к Юнги с каждой секундой возвращается блеск сумасшествия, как оно от кончиков пальцев до голубых прядей наполняет хрупкое тело. Юнги никогда ещё не выглядел прекраснее, чем в эту секунду, и Хосок взгляда восхищенного оторвать не может. В одно мгновение забываются обиды, страх часовой давности — всё. Только Мин Юнги за рулем серебряного макларена имеет значение, и, смотря на него, Хосок понимает, кто его жизнь сохранил на самом деле. За ними несётся конвой из машин, но Мин этого не замечает даже. Они тут только вдвоём и они едут мстить, поэтому всё остальное неважно. Добраться до дома клана Чхве удаётся быстро, но стоит им только заехать на территорию особняка, как внимание привлекает абсолютное отсутствие света в доме и огромное количество машин перед ним. Ощущение, будто весь клан съехался в один единственный дом и беспечно лег спать. Так мог подумать кто угодно, но только не Хосок. Он слишком хорошо знает крыс Чхве, чтобы поверить в то, что за этими дверьми их никто не ждёт. Тэхён выходит из чёрной машины и идёт к ним. — Тэхён, не ходи внутрь, пока мы всё не зачистим, — Хосок заряжает оружие, даже взгляда не поднимая, и Ким хочет было возразить, но тот его прерывает. — Чонгук сам меня пристрелит, если с тобой что-то случится. Тэхён вроде собирается ещё что-то сказать, но холодный взгляд старшего Чона выбивает всю уверенность, и он коротко кивает. — Юнги, ты тоже подожди снаружи, — Хосок обращается к только что подошедшему парню и ловит краем глаза то, как фигура его прирастает к земле. Мин застывает с выражением шока на лице и беззвучно открывает рот от этого заявления. — Я сейчас правильно тебя услышал? — Внутри засада, я не хочу, чтобы ты кинулся на них без разбора и пострадал. — Да плевать мне на засады, я зайду в этот дом — хочешь ты того или нет! — кричит парень и заряжает пистолет, откидывая со злостью свою чёлку. — Юнги! — Нет, Хосок! Мне надоело, что ты забываешь, кто я такой! Я убивал. Я выживал на голодных улицах. Я крал у мафии! У меня врагов едва ли меньше, чем у всего вашего клана, и я не принцесса в замке, которую нужно оберегать. Я, чёрт возьми, ехал сюда, чтобы убить каждую тварь, которая посмела напасть на нашу семью! Я ехал сюда… — он на секунду теряется, думая, произносить конец фразы или нет, но решается озвучить свой самый большой страх. — Я ехал сюда, чтобы убить того, кто целился, но не попал в твоё сердце. Юнги произносит это нерешительно, тупит взгляд в землю, сжимает руки в кулаки и не находит смелость посмотреть в глаза, а Хосок смотрит на него и слова сказать не может. Какой он глупый. Как он мог забыть, что Мин Юнги — это его самая главная защита, его опора, его ангел смерти. Он подходит ближе и резко впивается в любимые губы поцелуем, нежно очерчивая пальцами тонкую шею. Юнги ему отвечает, пальцами за пряди цепляется и стирает всё расстояние между ними. — Я знаю, кто ты, Мин Юнги, — шепчет Хосок прямо в губы, не стесняясь ни Тэхёна, ни своих людей, ни госпожи смерти, что следит за ними. — Ты тот, чью смерть я пережить не смогу, даже пытаться не буду. И если ты хоть каплю крови потеряешь, я сожгу этот дом, нет — весь этот гнилой город дотла. — Я сделаю то же самое, — шепчет ему в ответ почти неслышно и пропускает между пальцев огненные волосы. — Тогда останемся на этом пепелище вдвоём. Юнги целует его ещё раз и вкладывает в поцелуй обещание — обещание, что с ним ничего не случится. И Хосок ему верит. И теперь им тоже… нечего бояться. Они входят в огромный особняк, разделившись на несколько групп. Юнги вместе с несколькими людьми берёт на себя второй этаж, когда Хосок заходит через главный вход один, потому что знает — его там ждут. И он не ошибается. Пока его люди обступают здание, пробираясь внутрь, он в одиночку открывает большие двери, украшенные золотом, и по белому мрамору проходит в зал. Как только стук шагов эхом проходится по стенам, свет резко включается, и внутри, прямо посреди зала, на кресле восседает Чхве Чонсок, окружённый охраной со всех сторон. Новый лидер. Новая, абсолютно бесполезная и трусливая голова этого гадюшника, который когда-то был сильным уважаемым кланом. Он выглядит бесстрашным, но Хосок видит, что это всего лишь маска. Этот уёбок внутри трясётся от страха при виде дьявола в бордовом костюме и с золотым диглом в руке. Он знает прекрасно — дьявол этот за ним пришёл. — Чон Хосок, я ждал нашей встречи, — тянет мерзко мужчина, закидывая вальяжно ногу на ногу. — Дождался, — коротко отвечает Чон, бросая взгляд на охрану по две стороны от Чонсока. Тут десять человек, и у каждого в руке пистолет. Хосок знает — они откроют по нему огонь, стоит только Чхве дать отмашку, но он не боится. Он боялся тогда, когда думал, что брата больше не увидит. Боялся, когда они неслись в больницу, и Чонгук истекал кровью на его руках. Боялся, когда врач в белом халате вышел из операционной с новостями, которые решили бы для него всё. Он боялся, когда понял — что потерять своих любимых людей для него смерти равно. А сейчас, стоя можно сказать под дулом пистолета, он и толики того страха не испытывает. Перед ним трус, что осмелился пролить кровь его брата, и он до Чхве доберётся, чего бы ему это ни стоило. — Ты поступил глупо, придя в одиночку. — Мне не нужна армия, чтобы убить тебя, Чонсок. — Ха! У меня за спиной люди, а у тебя… — начинает свою речь Чхве, но Хосок не дает ему закончить. — Я пришёл не за ними. Я пришёл за тобой, — Чон улыбается скромно и поднимает в руке пистолет, направляя его ровно между глаз Чхве. Все его люди как по команде целятся в ответ, но Хосок их не боится. У него перед глазами картина Чонгука, оседающего на пол после оглушительного выстрела. Они просто мрази, которые даже без объявления войны решили тихо убрать главу, думая, что это сойдет им с рук. В них нет того, на чём держится любой клан — у них нет чести. А без неё им в криминальном мире делать нечего. По крайней мере не на территории Чонов. — Мне ничего не стоит убить тебя прямо сейчас! — Чхве от злости подскакивает с места, выдавая весь свой страх, и в шоке смотрит на наглость и бесстрашие Хосока. — Я знаю, но если ты думал, что меня это остановит, — ты совсем не знал, против кого шёл, — холод в чужом голосе заставляет Чонсока злиться на эту отрешённость и уверенность. — Чон, твоего брата здесь нет, чтобы принять на себя ещё несколько пуль! Хосок на провокацию не отвечает, но пистолет в руке посильнее сжимает. — Не будет никаких пуль, Чхве. Тебя ждёт долгая смерть, и не от моих рук. — Какого чёрта ты, блять, несёшь? — Чонсок хмурит брови и из-за незнания ещё сильнее заводится. — Есть человек, которому ты своим поступком сделал больнее, чем мне. — Я не боюсь тебя, блять. Твоя самоуверенность — твоё единственное оружие, ты уже показал это. И если на Джесока оно сработало, то я гораздо умнее своего двоюродного брата, я тебе не по зубам. За мной люди, и они тебя пулями прошьют раньше, чем ты вякнуть успеешь. Хосок ему не отвечает даже. Он смотрит на то, как раздуваются чужие ноздри, как руки его противника мелко подрагивают от нервов и улыбается так, будто Чхве в последний путь отправляет — спокойно и с некой ноткой «я же тебе говорил». Чонсок от этого злится, сжимает ладони в кулаки и резко вскидывает руку, чтобы отдать приказ о нападении, но… почему-то никто не стреляет. Ни одного выстрела не доносится. Тишина прерывается чьим-то хрипом и стуком капель… о, что же это? Может быть, дождь? Чонсок опускает глаза на мраморный пол и дергается в страхе. Нет, не дождь — красный бисер, что сыпется из перерезанного горла ближайшего советника. Чхве в ужасе отскакивает в сторону и видит, как со спины к ним подобрались несколько человек, что сейчас быстро и с необузданной яростью вступают в драку с его людьми. Мысль о том, как враги прошли через огромное количество охраны на втором этаже, на кухне, в гостиной — он даже не допускает, потому что и сам видит «как». Среди всех людей клана Чон, что сейчас бьются, как животные оголодавшие, он видит того, кого меньше всего ожидал встретить снова. Нет. Молился больше не встречать. Тот самый мальчик с голубыми волосами и полупрозрачной блузкой, с цепочкой из белого золота и бокалом шампанского в руке. Мальчик, которого захотел Джесок — бывший глава клана Чхве, что сейчас лежит в земле, потому что он посмел тронуть того, кто принадлежит Хосоку. Чонсок был там в тот день, когда бывшего главу клана Чхве убили вместе со всеми его людьми, но ему удалось избежать участи двоюродного брата и вовремя скрыться. Когда его машина уже неслась на всех парах из проклятого дома, навстречу ему летела колонна во главе с чёрным корветом. Чонсок сразу понял, что больше своего брата не увидит, поэтому поспешил собрать совет, чтобы как можно быстрее занять вакантное место главы клана. Прошлый лидер из этого дома не вышел бы, так что настало время делить шкуру неубитого медведя. Сейчас этот мальчишка весь в крови, она стекает по рукам, в которых нож зажат, она на одежде и белой шее, и всё это так неправильно и так идеально на нём смотрится, что Чхве даже дыхание задерживает, забывая на секунду о том, что происходит в зале. Стоит только одному из охранников навести дуло в сторону Хосока, как мальчишка тут же рядом оказывается, вонзая нож в плечо. Он как дикий зверь бросается на противников и в их крови свою ярость тушит. Перед глазами бледный Чонгук на заднем сидении мерседеса, искажённое гримасой боли лицо Тэхёна и… Хосок, чьё сердце было так близко к тому, чтобы остановиться. Хосок наблюдает за этой картиной со стороны, смотрит на то, как его люди глотки рвут, пока остатки клана Чхве пытаются дать отпор из последних сил, защищая того, кто этого не достоин даже. Хосок не врал, когда говорил, что не за ними пришёл. Это правда — ему кроме Чонсока здесь никто не нужен, но люди его эту мразь защищают, они, в отличие от своего лидера, верны клану. Хосок это уважает, правда, а поэтому он подарит им быструю смерть от пули. И нет, не нужно обвинений, как не нужно и слов о милосердии — для неё тут нет места. Это мафия, это честь и порядок, это правила, в конце концов. Если клан пал, то вместе с ним падут все, и для перебежчиков места нигде больше не найдётся. Хосок никогда не возьмет под крыло тех, кто когда-то пошёл против него, хоть это и не было их волей. Кто-то назовет это трусостью, но на самом деле это признак силы. Как бы совесть ни давила, Чон её глушит, ставя на место безопасность своих людей, клана и всех, кто от него зависит. Так поступают лидеры. Хосок дает отмашку своим людям, и те перестают добивать уже поверженных людей, заканчивая их мучения одной пулей. Вокруг них теперь больше десятка тел, кровавые брызги и запах стрельбы. Люди Чона ещё раз проверяют, чтобы никакой угрозы для их лидера не возникло, помогают раненым выбраться из дома и собирают оружие, чтобы никаких следов не осталось, когда особняк клана Чхве придадут огню. Хосок смотрит на всё это без эмоций ровно до тех пор, пока его взгляд не натыкается на Юнги. О, Боги. Он стоит в окружении всего этого хаоса, залитый чужой кровью, и блестящими глазами смотрит в ответ и улыбается, а Чон во взгляде этом видит все ответы на свои вопросы. Хосок всё ещё убьет каждого, кто к Мин Юнги притронется. Разница лишь в том, что если кто-то тронет Хосока — Юнги спалит весь чёртов мир. Так вышло, любовь для них самое благоразумное безумие. Отрываясь от бездонных глаз напротив, Хосок слышит чужую усмешку слева от себя. Чонсок. Он улыбается безумно и держит подрагивающими руками пистолет, дуло которого направлено на Чона. — Ты проиграл, — шипит Чхве, пошатываясь на ногах. Хосок переводит на него тяжёлый взгляд и следит за тем, как это раненое животное готово на всех бросаться от отчаяния. — Признаю, два братика Чон меня удивили, — он обходит его по кругу, всё ещё держа на мушке. — Такая любовь, такая преданность — всем на зависть. А как он кинулся спасать тебя. Ах! — вторая рука театрально хватается за сердце. — Я тронут. Мне бы такого брата, Хосок. — У тебя он был, — сухо отвечает Хосок, держа на лице непроницаемую маску. В ответ на эти слова Чхве начинает истерично смеяться, задыхаясь от нехватки воздуха, а потом поджимает губы, и глаза его в секунду наполняются сталью. — Да что ты знаешь, Чон? Я ненавидел его. — Я знаю, — отвечает Хосок, и не ожидавший такого ответа Чхве на секунду теряется. — Ты не мстишь за него, ты прикрываешь местью своё безрассудство и страх. Чонсок улыбается впервые не наигранно, а даже как-то благодарно, а потом шепчет едва слышно. — А Джесок ведь считал тебя глупым. — Ты поэтому предал его, а? — Хосок напряжённо следит за тем, как со спины к Чхве приближается Юнги с ножом. — Поэтому позволил мне его убить? Поэтому отправил мне адрес их местоположения? Потому что считал себя лучше. Чонсок опять смеется, на этот раз, хлопая рукой по запястью — аплодируя. — Браво, господин Чон, десять баллов за догадливость. — Почему ты сам не убил его? Зачем было так усложнять? — между Чонсоком и Юнги остаётся жалкий метр, когда парень уже готов броситься на него со спины. — Ну же, Хосок, ты и сам знаешь. Этот ублюдок отнял у меня всё, оставил ни с чем, забрал клан и сделал своим ручным псом! Если бы я сам его прикончил, то точно попал бы под подозрение, да и для войны с тобой пришлось бы искать повод. А так я убил его и заодно посмотрел на клан Чон в действии. — Ты трус, Чонсок, и ты знал, что я найду тебя после твоей промашки, только теперь весь твой клан мертв, ты уничтожил их из-за своей обиды. Юнги сокращает расстояние до критической точки, и Хосок краем глаза напряжённо следит за тем, как тот готовится сделать рывок. — Ты прав, Чон, — тянет задумчиво Чонсок, перехватывая пистолет поудобнее. — Именно поэтому мне уже нечего терять. Всё происходит меньше, чем за секунду. Юнги бросается на Чхве в тот момент, когда Чонсок резко оборачивается и ударяет ручкой пистолета подлетевшего Мина. Тот стонет от боли и падает на пол, а в следующую секунду Хосок сбивает с ног Чхве и впечатывает его сопротивляющееся тело в мраморный пол. Он даже не дает ему защитить лицо, наносит удар за ударом, впечатывая свой кулак в лицо врага. Хосок рычит как дикий зверь, чужая кровь брызгами попадает на рубашку и впитывается в чёрную ткань. Плевать на это. — Ты, сука, только посмей его тронуть, — говорит Хосок, нанося новые удары после каждого слова. У него перед глазами красная пелена и исказившееся от боли лицо Юнги, когда этот ублюдок его ударил. Блять. Как же сложно сдержать себя, чтобы не убить Чхве, но он не может, он обещал его жизнь другому. Хосок поднимается на ноги, обтирает свои разбитые костяшки об штанины и сплёвывает зло на обездвиженного Чхве. Эта тварь даже с пола самостоятельно не встанет, не говоря уже о побеге, поэтому он оставляет его лежать в луже собственной крови и подходит к Юнги. — Малыш, ты как? — спрашивает обеспокоенный Хосок, помогая парню подняться и осматривая его на предмет ранений. — В порядке, — Юнги отряхивается и зло смотрит на Чхве, что корчится от боли на полу, — Его нужно связать, чтобы он ничего не сделал Тэ. — Не бойся, я оставлю здесь людей, а тебе нужно смыть с себя это. Юнги смотрит на свои руки и только сейчас замечает количество крови на них, выглядя при этом так невинно и мило, что Хосок подавляет в себе желание поцеловать его. Это так странно. — Пойдём отсюда, приведём тебя в порядок, — Хосок берёт его за руку и выходит из зала, даже не оборачиваясь. Они победили. Госпожа больше за ними не смотрит.***
Тэхён проходит по мраморному полу, залитому красным, и не морщится даже. Трупы — десятки тел, что ещё несколько мгновений назад были людьми, лежат на горячем бордовом полу, но Тэхён на них даже не смотрит. Его цель сидит на стуле со связанными за спиной руками и мычит, уже даже не стонет от страха. Хосок и Юнги убили здесь всех, насытились кровью, но главное блюдо они приготовили для Кима, даже царапинки на нём не оставив. Вид этого невинного солнечного мальчика с вьющимися волосами приводит Чхве в ступор. Это тот, кем его пугал сам Чон Хосок? Этот мальчик? Он бы рассмеялся в голос, если бы рот не был заклеен и если бы страх не сковал глотку. Тэхён подходит ближе и кивает охране, позволяя им оставить его наедине с тем, кто чуть не убил его Чонгука. По двум сторонам от них стоят люди Чона и следят за тем, чтобы Чхве не отключился раньше времени, приготовив все необходимое. На небольшом столике для Тэхёна специально подготовили металлические инструменты разного вида, а рядом поставили ведро с ледяной водой. Тэ улыбается абсолютно безумно. Он и есть безумец, и он безумно влюблен в того, на чью жизнь посмел покуситься этот ублюдок. — Я не очень хорош в пытках, но когда-то всему приходится учиться, — говорит Тэхён, и вид у него в этот момент как у смущённого ребёнка. И это пугает ещё сильнее, чем дуло пистолета, наставленного на голову. — Ты чуть не убил его. Ты чуть не убил меня, потому что я бы следом за ним отправился, но знаешь, ты допустил ошибку, — губы трогает очаровательная улыбка, и он тянется рукой к блестящему металлу. — Твой стрелок не попал, значит, даже опытные убийцы промахиваются. А для меня пистолеты — это слишком сложно, поэтому мы начнём с чего-то попроще, — Тэхён берёт в ладонь холодный металл и улыбается, наблюдая за блеском. Чонсока трясет всего, слезы смешиваются с соплями, и весь вид у него ужасно побитый. Он боится смерти, а Тэхён боится потерять Чонгука. — Ты, Чхве Чонсок, будешь первым человеком, которого я убью ради него, — он подходит ближе, зажимая в руках один из скальпелей, и говорит так тихо, чтобы слышал только Чхве. — Первым, но далеко не последним. А затем комнату наполняет истошный крик.***
Они стоят на крыльце дома, который этой ночью отдастся в руки пламени, потому что весь клан Чхве погибнет вместе с домом клана, обозначая всем остальным, что Чонсок проиграл в этой войне. — Как думаешь, Тэхён ещё вернётся к нам? — спрашивает Юнги слегка сиплым голосом, стирая с себя красные капли. Они оба понимают, о чём речь. Того человека, которого они оставили в этих стенах, Ким Тэхёном назвать никак не выходит. — Конечно, вернётся, — Хосок тяжело вздыхает и смотрит на россыпь звёзд в небе. — Он вернётся, но только до тех пор, пока Чонгуку снова не будет грозить опасность. — Я не знал, что у них всё настолько серьёзно, — признается Юнги, ковыряя носком плитку. — Но сегодня в больнице… я не знаю, будто он вместе с Чонгуком умирал. Я так за него испугался. — Серьёзнее, чем мы могли подумать, поэтому не бойся за них. Твой друг не маленький мальчик. Ты рассказывал мне, что вы с ним познакомились на улице, но где он был до этого? Что пережил за свои восемнадцать? Ким Тэхён никогда другим и не был, просто сегодняшняя ночь открыла нам его с другой стороны. В любом случае — он всё ещё тот, кого так сильно любит мой брат, и кого любишь ты. — Да… наверное, ты прав. — Не думай об этом. Сегодняшний день был долгим, поэтому… — Хосок прерывается на секунду и ловит растерянный взгляд Мина. — Может, ты хочешь поехать домой? Да. Конечно, он хочет. В их дом, где Юнги не появлялся целую неделю. — А как же Чонгук? — У него есть, кому о нём позаботиться, а нам стоит поговорить и всё выяснить. Юнги вдруг вспоминает события, что предшествовали ранению Чонгука и вздрагивает. Чёрт… Какие же они глупые. Какой же Юнги ребёнок. — Я не изменял тебе! Я и не думал! Я хотел… хотел вызвать твою ревность, — Юнги виновато опускает голову, но резко вскидывает, когда слышит чужой смех, и он может поклясться — он звучит лучше самой прекрасной мелодии. — Почему ты смеешься? — Ты такой смешной, Юнги. Зачем тебе вызывать мою ревность, если я и так ревную тебя постоянно? Стоит тебе только посмотреть на кого-то, мне хочется тебя бетонными стенами обставить, чтобы никто и близко не подходил и не смотрел в ответ. — Ужас, — бурчит себе под нос, игнорируя то, как на самом деле приятно слышать это от любимого человека. — Ты ещё больший собственник, чем я думал. Хосок ласково улыбается и подходит ближе, обхватывая его ладони своими — мягкими и тёплыми. — Прости меня, — Юнги вскидывает голову, и в глазах его читается непонимание. — Я не должен был так реагировать. Я знал в глубине души, что ты бы никогда так со мной не поступил, просто раздражение, накопившееся за неделю, сделало своё. Мне жаль. — Мне тоже, но я не на это обижался, — Юнги сейчас таким крошечным выглядит, что Хосок всеми силами борется с желанием поцеловать его в насупившийся носик. — Ты там с какой-то девушкой флиртовал, вот я и… — Чего? — лицо Хосока вытягивается, а глаза округляются как две монеты. Флиртовал? Хосок? Даже если бы ему очень захотелось найти себе новый объект интереса, он бы не смог. После того как в жизнь его ворвался строптивый, непослушный и дерзкий Мин Юнги — это просто перестало быть возможным. — Ну… та девушка в красном платье. Я своими глазами видел, как ты её за руку держал. Ха! Девушка! Хосок несколько секунд в ступоре смотрит сквозь Юнги, видимо, обрабатывая чужие слова и вспоминая всех девушек в красных платьях, которые ему в жизни встречались, а потом переводит вопросительный взгляд на парня и заливается искренним смехом. Юнги смотрит на это и хмурит брови. И чего он ржёт? Что такого смешного сказал Юнги? — Юнги-я, ты такой глупый, — Хосок перестаёт смеяться и сокращает оставшееся между ними расстояние, прижимая его к себе. — Ты бы мог просто спросить у меня, ну почему ты такой? — Объясни, я не понимаю, — бурчит в его рубашку Мин, вдыхая самый любимый запах. — Та девушка в красном платье — моя двоюродная сестра, милый, она живет в Японии, поэтому я о ней не рассказывал. Не так давно она заключила помолвку, вот я её и поздравил. Юнги переваривает его слова, а после утыкается лицом в чужое тело и обречённо стонет. — Господи… ну ты и придурок. Хосок хрипло посмеивается и целует в голубую макушку. Ему больше ничего не нужно, только ощущать тепло своего котёнка, чувствовать его дыхание где-то в области сердца и дышать с ним одним воздухом. — Я скучал по тебе, мой Мин Юнги. Он оставляет на шее Хосока тёплый поцелуй. Юнги тоже чертовски скучал по своему дьяволу.***
Звук медицинских приборов, белые стены и холодный свет ламп — всё это какими-то обрывками прорывается через темноту, но забывается тут же, потому что Чонгук всё внимание концентрирует на теплой родной руке, что греет его собственную. Он жмурится, когда софиты режут по глазам, промаргивается несколько раз и машинально дёргает рукой, заставляя чужую дёрнуться вместе с ней. Чон не знает, где находится, обрывками вспоминает события прошлого дня и еле может нащупать эту грань между сном и реальностью. Но когда со стороны начинают доноситься звуки кряхтения, которые не могут принадлежать медицинским приборам, он поворачивает голову и натыкается на сонный взгляд родных карамельных глаз. Тэхён смотрит на него несколько секунд, лениво хлопая ресницами, чем вызывает у Чонгука хриплый смешок, а после тот резко распахивает глаза и начинает бегать ими по всей палате в поисках кнопки вызова врачей. — Тэ, — Чонгук, видя растерянность Кима, ласково накрывает его ладонь своей. И Тэхён в этот момент едва сдерживает слезы. Он думал, что уже не услышит собственное имя из его уст, но будь то судьба, жизнь или смерть — они подарили им второй шанс. Он роняет голову на белое одеяло и заходится в плаче. Чёрт. Это не то, что нужно сейчас Чонгуку. Слёзы любимого человека — это не то, что заставит его чувствовать себя лучше, но Тэхён ничего с собой сделать не может. — Я… я так испугался, — воет младший, сотрясаясь в рыданиях, когда рука Чонгука накрывает его светлые волосы, пропуская пряди между пальцев. — Прости, маленький, — шепчет Чонгук, мягко ему улыбаясь. — Я тебя никому не отдам, даже ей. И им обоим не нужно переспрашивать, кому это «ей» — всё и без слов ясно. Тэхён утыкается куда-то в грудную клетку и слышит звук срастающегося сердца. Их сердца, которое кто-то посмел разорвать. Чонгук только улыбается счастливо, притягивая к себе собственного ангела, и смотрит в чёрное окно. Там ничего не видно, никого больше за окном этим нет, только звёздное небо и полоска солнца, медленно окрашивающая горизонт. Он легко кивает головой и целует светлую макушку, пока врачи проходят в палату и проверяют все показатели. Она ушла. Сделка состоялась. Смерть осталась ими довольна.