Ничтожество

Ляпис снова приснилась Яшма. Это продолжалось уже неделю. Она буквально преследовала ее. Во снах оскорбляла самыми изощренными способами, всячески унижала, три раза даже била. А сегодня она поиздевалась, как обычно, и… убила синеволосую, расколов её камень. — Никто даже скучать по тебе не будет, — сказанное с издевкой было последним, что услышала Лазурит сквозь пелену боли. — Никчемность. Ляпис неожиданно проснулась и свалилась откуда-то. Было темно и она сначала даже не поняла, где находится. «Это что, ад? — непонимающе спросила она сама себя. — А где черти с котлами?» Чертей с котлами не было. Сзади кто-то сопел. Ляпис испуганно обернулась — всего лишь Перидот. По коже пробежал табун мурашек. «Но ведь тогда получается, что я и её с собой в ад утащила, — в ужасе подумала синеволосая, — черт, Пери, только не это!» Она неловко поднялась с пола и на цыпочках подошла к мирно спящей девушке. Та, кажется, была в порядке. И тут до Лазурит дошло, что это сон. Опять этот гребаный сон. Она вернулась к гамаку и присела. Закрыла лицо руками, пытаясь не разреветься. Нетнетнетнетнет. Она все еще жива, все хорошо… — Нет, — еле слышно прошептала сама себе Ляпис. Перед глазами резко предстала ухмыляющаяся Яшма. Живая, настоящая, стоит прямо перед ней. Склоняется к девушке — Лазурит чувствует её дыхание и пытается отползти. — Да, идиотка! — Джаспер по-дьявольски хохочет и подходит ещё ближе, отчего синеволосая забивается в угол, дрожа всем телом. — А ты думала, почему я все еще здесь? Меня запузырили, но я все еще могу тебя контролировать. Что? Тебя не нужно контролировать? Глубоко заблуждаешься. Яшма злобно скалится и садится на корточки перед ней. Такая большая, сильная, могучая — белоснежные волосы разметались по широким плечам. Ляпис в этот момент чувствует себя до боли крошечной и ничтожной. — Да, — еще раз произносит Яшма, уже не улыбаясь, и вдруг влепляет ей пощечину. Лазурит съеживается, ибо ползти уже попросту некуда, и пытается закрыть лицо руками. Не получается. — Ты ничего сама не можешь сделать, тебе все нужно говорить. Но, как смешно, ты не нужна никому. Никому. — А Перидот? — дрожащим голосом еле слышно выдавливает Ляпис. Джаспер откровенно скалится на неё: — Она прекрасно и без тебя жила. Только лучше было бы, если б ты не появилась. Синеволосая истерически всхлипывает и размазывает слезы по щекам, надеясь, что так быстрее высохнут. Не может этого быть. Не может. Она ведь самое ценное, что есть у Перидот; она ведь любит её… или нет? — Плакса, — резко холодно произносит могучий самоцвет, коротко замахивается и отвешивает Ляпис еще пощечину, отчего лицо той горит адским пламенем. — Ты даже возразить ничего не можешь — знаешь ведь, что это правда. Мы ведь поэтому и сливались в Малахит, чтобы ты не была таким ничтожеством. Яшма исчезает так же внезапно, как и появилась, но Лазурит слишком боится вылезти из угла, поэтому утыкается мокрым от слез лицом в коленки и обнимает себя обеими руками, чтобы не было так страшно. Джаспер была права. Она никому не нужна. А зачем она вообще существует? Только мешает всем. Польза от неё несущественная — пару раз помогла справиться с монстрами, но зато занимает половину этого чертового амбара. Ляпис всхлипывает и пытается стереть слезы, что текут по все еще горящим щекам, подолом платья. Бесполезно. Зачем она даёт Перидот какую-то надежду? Хотя… если она и ей не нужна, то вообще глупо об этом думать! «Дура, — со злостью на саму себя думает Лазурит и сжимает себя пальцами с такой силой, что на плечах остаются отметины от ногтей. — Расколоть тебя мало.» А если бы она слилась с Яшмой в Малахит? Что-нибудь изменилось бы? — Да ничего, — снова шепчет себе Ляпис и сжимается в комочек на полу, беззвучно содрогаясь от рыданий. Никому. Не. Нужна. Никчемность. Внезапно совсем близко раздаётся обеспокоенный звонкий голос: — Ляпис!