Пристанище для потерянных

      Тщательно спланированный рейд обернулся полнейшей катастрофой, никак не укладывающейся в рамки допустимой погрешности.       Тсукаучи наблюдал за течением всей операции из штаба, организованного буквально в соседнем здании, вместе с Ночноглазом, руководившим ею и как-то умудрявшимся координировать действия почти всех героев на трех этажах гигантского старинного особняка, невообразимым образом сочетавшего в себе элементы западной и традиционной японской культуры, поэтому видел почти всё. И точно мог сказать, в какой момент весь план начал рушиться.       На подземном этаже взорвалось что-то, чего там быть в принципе не могло. Уже только потом, после того как причуды половины оперативной группы и якудза, находившихся на нижних этажах, начали сходить с ума, уводя за собою своих владельцев, стало понятно, что происходит. Им, конечно, удалось завершить рейд без фатальных потерь, но результаты все равно оказались плачевны.       Район оцеплен. Его уже два часа, за которые детектив ни разу не сумел оторваться от бумаг, требовавшихся для получения разрешения на продолжение расследования в условиях повышенной опасности для сотрудников, прочесывали спасательные бригады, с прибывшими на место командами медиков, снабженных специализированным успокоительным, использовавшимся обычно при захвате особо агрессивных злодеев. Тсукаучи не хотел знать, сколько подписей потребуется поставить после каждого применения. Воображение отказывалось представлять объем папок с жалобами на превышенные полномочия, защищая слишком хрупкое для подобных издержек рабочих обязанностей сознание. Людей экстренно эвакуировали, пытаясь не поднимать панику по всему городу, что само по себе было не особо осуществимо. Только находящийся в коме может не заметить изменение маршрута всего общественного транспорта, проходящего через этот район, перекрытых дорог и толпы возмущенных, а от того весьма громких людей, половину которых выдернули чуть ли не из постели. Журналисты, словно избавившиеся от смирительных рубашек сумасшедшие, лишь подливая масла в огонь готовой вот-вот охватить весь город паники, ломились через ограждения, совершенно не обращая внимания на предупреждение о химической опасности и вооруженных спецназовцев.       В новостях наверняка царил полный хаос и Наомаса, наверное, узнает обо всех событиях только через сутки, когда его собственная часть работы на месте будет выполнена, а сам он очнется на кожаном диванчике в своем офисе, после того как Санса постучит в дверь с дежурным стаканчиком кофе и новой порцией бумаг, требующих немедленного заполнения обязательно в нескольких экземплярах.       Без противогаза, который существенно отличался от гражданского просто безумным набором фильтров и дополнительным баллоном с чистым воздухом, крепившимся к спине в качестве дополнительной страховки, входить на территорию особняка строго запрещалось. Это существенно усложняло работу, но по другую сторону стояла опасность получения токсина в организм, который, по поднятым сводкам из раздела, требовавшего просто запредельного уровня допуска, как-то имитировал сигналы, отвечающие за активацию причуды и ее контроль, фактически лишая владельца власти над собственной силой. Дальнейшее зависело от типа причуды, но, судя по всему, не уровня контроля хозяина над ней. Точные механизмы воздействия были неизвестны и выяснению без экспериментального метода не поддавались. Безумие или апатия. Возможно, что-нибудь похуже. Однако неизменным оставалось одно: газ сносил все внутренние ограничения, не позволявшие причуде вредить телу носителя.       Это было страшно. Одно из самых ужасных изобретений человечества. За то время, что они пытались получить доступ непосредственно к файлам, Ищейка, чуть ли не разорвав на части Ночноглаза, пытавшегося сохранять спокойствие и как-то вернуть контроль над ситуацией хотя бы в рамках командного штаба, выбила краткий экскурс в историю Третьей Причудливой Революции, во времена которой и была создана эта дрянь. Не слишком интересная и особо нужная история немного разрядила атмосферу. Повлияло на это само содержание или успокаивающийся по мере пересказа содержания какого-то документа голос Ночноглаза осталось невыясненным. Тсукаучи ненавидел «памятники» прошлого. Каждый раз, когда в мире всплывал очередной осколок давно прошедших войн, на заре причуд возникавших повсеместно, общество бурлило, вскрывая только забытые обиды. Это никогда не сулило ничего хорошего для хранителей порядка.       Ками*, одно пришествие Незу, случившееся ещё до его рождения, до сих пор продолжало будоражить умы просто невероятного количества людей.       — Маса, ты закончил или кому-то всё ещё нужно удостоверится, что всё это дерьмо отправляет не какая-нибудь говорящая белка? — Ищейка, вот уже час метавшаяся красным ураганом по штабу, склонилась над последним бланком, на котором он почти дрожащей от усталости рукой ставил подпись, другой уже готовя карманный сканер, самостоятельно сортирующий всё в архивах, найденный где-то и подаренный Сотриголовой на десятилетие их совместной работы.       Только за это Наомаса простил ему проклятую кучу некорректных отчетов и ужасное отношение к установленным правилам и протоколам. Эта штука оказалась чертовски удобной и практически незаменимой в полевых условиях.       — Сейчас пойдем. Мы всё ещё без костюмов? — уточнил он, с хрустом поднимаясь со стула.       — Постановления не было. Лаборатория предварительно подтвердила, что противогаза должно хватить. Концентрация в воздухе пока небольшая, но продолжает расти. То, что выбросило при первом взрыве уже успело разлететься, но где-то, судя по показателям приборов, остались поврежденные емкости, продолжающие выпускать газ. — отчитался Санса, следивший за последними отчетами, проходящими по линии связи. — В подвале пытаются устранить утечку, но специалисты прибудут только через час. Там, в основном, расчищают территорию, баллоны буквально вмурованы в стены. Как бы не пришлось сносить. — кошачьи уши взволнованно дергались, пока он говорил.       — Прекрасно, — выдохнул Наомаса, потирая глаза в попытке унять головную боль, — криминалисты?       — Мы ждем только чуда, Маса, чу-да, — раздраженно проворчала Ищейка, намекая на что-то, что он собирался проигнорировать, потому что это наверняка противоречило его рабочей этике и основам субординации.       Телефон щелкнул, сразу выводя на экран одобренное прошение, которое Тсукаучи быстро перенаправил в архивы, игнорируя возводящую глаза к потолку Ищейку, пытавшуюся изобразить благоговение.       — Начнем с верхнего этажа и вниз, — сказал, хватая противогаз и выходя из помещения. Он не собирался слушать её комментарии. Его работа предполагала некоторую ответственность по отношению к обязанностям, про которую нельзя было просто забыть, сделав вид, что ее не существует.       Ищейка, не прекращая ворчать что-то насчет высших недостижимых сил, которым дела нет до проблем жалких смертных и навсегда утерянного драгоценного времени, шла рядом, стягивая с рук защитные перчатки.       Её причуда была незаменима на полевых работах. Май Нишики могла получить любую информацию, если задавала правильные вопросы, касаясь генетического материала. Ищейка не сильно распространялась о подробностях. За всё время работы с ней Тсукаучи выяснил не так много, как хотел бы. Только основные истины. Кровь — легче всего читать. На один вопрос нужна одна порция материала. После примерно пяти часов материал бесполезен. Интерпретировать полученную информацию с каждой минутой простоя материала становилось всё сложнее.       На самом деле, Ищейка могла бы воспользоваться своим статусом героя и не ждать, пока Наомаса заполнит все бумаги. Для неё это было бы, в некотором роде, даже проще. Схватить первого попавшегося героя и заставить записывать всё, что она говорит. Детектив просто облегченно вздыхал, благодарный за то, что она этого не сделала. В первый раз заполнять бланки с показаниями, которые Ищейка всегда носила с собой, было сложно. А если случалось так, что, после особого удачной формулировки, она впадала в транс, то приходилось не только успевать находить нужные графы и примечания, но и самостоятельно интерпретировать то, что видела в этот момент девушка. Не самое… благонадежное занятие. Особенно когда образы сами собой начинали перемешиваться, соединяясь в ассоциативные цепочки, понятные одному лишь богу.       На верхних этажах царил практически идеальный порядок. Кое-где осыпались элементы декора и разбились особо хрупкие предметы, но в остальном ничего подозрительного или хоть сколько-нибудь незаконного. Череда спальных комнат и несколько залов, определенных под трапезные. Назвать эти помещения «столовой», смотря на расшитые гобелены и выставленные в особом порядке узорчатые вазоны* с бонсаем, язык не поворачивался. Интересное началось на первом этаже, когда только прикоснувшись к очередному багровому пятну с ошметками, вероятно, кожи, перемешанной с шерстью, у самого пролома в полу, через который можно было наблюдать как с целых стен сбивали оставшуюся штукатурку пополам с толстым слоем гипсокартона, где-то в углу — ближе к выходу — складировали поврежденные балоны, завернутые в толстую пленку, Ищейка произнесла охрипшим за время работы голосом, в котором угадывался охотничий азарт:       — Красный след. — алые губы растянулись в оскале. — У наших любителей чистой силы были друзья. Вопрос из раздела «Союзники». Маса… — Нишики перевела мутный взгляд серых глаз, наполовину сокрытых полупрозрачным третьим веком, на него. — Какая премия у вас причитается за завершение дела Дестро?..       Ками, Тсукаучи попытался вспомнить как дышать и не дергаться. То, что они нашли могло взорваться не хуже любой бомбы. И никто бы об этом не узнал, пока не стало слишком поздно.       — Я… — он сглотнул, беря себя в руки, — доложу об этом начальству после окончания осмотра. У меня нет полномочий на ведение этого дела. — детектив сжал зубы, — Нужно продолжить осмотр. Остался только подземный этаж.       Ищейка смотрела на него как на полного идиота, пытаясь понять, серьезен он или решил внезапно проявить несуществующее чувство юмора. Рик, глава группы криминалистов, следящий за тем, чтобы никто ничего не трогал, пока она не выполнит свою непосредственную работу, тяжело вздохнул, прекрасно понимая, почему Наомаса не кидается с головой в новую информацию.       — Ваша рабочая этика меня убивает. — Май пробормотала, поднимаясь. Тсукаучи услышал её только благодаря микрофону, встроенному в противогазы. — Именно из-за подобного дерьма дети выбирают героизм, а не работу в органах. Скажи это своему породистому боссу, когда после очередного распределения кадров он начнет жаловаться на их отсутствие.       Она прекрасно знала, что ничего подобного Маса начальнику участка, имя которого забылось ещё во время первого знакомства, не скажет. Но это не мешало Май распинаться каждый раз, когда он упоминал при ней о полномочиях и иерархии в органах, на тему нерациональности системы, где героям достаточно показать лицензию, чтобы их допустили фактически к любому делу, а таким как Маса приходится строчить километровые прошения и доставать буквально отовсюду просто невообразимое количество бесполезных, по сути своей, бумаг. Чистый идиотизм без капли рациональности.       Был бы здесь Стёрка, он бы её поддержал. Хмыкнул хотя бы. Так… пренебрежительно-презрительно, как он это обычно делает. Только Маса начал бы тихо беситься, но это уже другой вопрос. Он, собственно, самолично её сюда пригласил. Официально, чтоб его. Со всеми документами. При условии, что хотя бы раз в две недели они всей бандой больных трудоголизмом, а в некоторых особо запущенных случаях и хронической бессонницей, собирались в баре. У него даже был её личный номер телефона. Просто невыносимо правильный парень.       Тсукаучи её мыслей не слышал. Его больше интересовал проход за прикрытой и даже на первый взгляд выглядевшей очень тяжелой дверью. Он, как минимум, объяснил бы, почему все обитатели особняка сразу, как только началось вторжение, устремились на нижние этажи. Возможно, если бы не вышедшие из-под контроля причуды первых жертв отравы, пойманных якудза у них было бы гораздо меньше. Проход следовало проверить первым. Благо следов здесь было достаточно. Старателя сюда вызвать так и не успели, за что следовало благодарить сами небеса. Неконтролируемую мощь причуды героя номер два этот район мог не пережить.       — Что там? — напряженно уточнил у присевшей у подсохшего и изрядно покрывшегося пылью пятна на полу Ищейки, которая чуть не задохнулась, когда дотронулась до него, тут же отдергивая руку.       — Пиздец, Маса, просто… просто… — она не прекращала трясти рукой, будто обожглась и, казалось, не могла подобрать слов, что происходило очень, очень редко. — Блять, Тодороки учил кто-нибудь следить за своими детьми вообще?! — Ищейка почти рычала. — Я даже спросить не успела, как мне сразу рассказали, кто и что не должен трогать. Я убью этого паршивца, даже если Стёрка видит там какой-то…       — Май, — оборвал поток Тсукаучи, предчувствуя ещё одни никому не нужные неприятности. После событий прошлого года, все высказывания, в которых так или иначе рядом друг с другом упоминались «дети» и «Тодороки» вызывали у него нервный тик. Возможно, ему просто следовало бы сменить участок. И префектуру. Личный опыт подсказывал, что чем дальше от мест обитания героев первой десятки находится участок, тем спокойнее становилась служба. Но разве может он бросить Тошинори на новом для него месте одного? — У нас работа. Время скоро истечет.       — Здесь был старший отпрыск Тодороки. Возможно, с кем-то ещё. В луже не только его кровь, сложно вообще хоть что-то увидеть. Они дышали этой дрянью. Уверена, что найдем и другие следы, если обследуем коридор. И это не первый раз, когда я вижу его участие в деле, Маса. — Ищейка не отрывала взгляда от засохшей лужи на полу, — Просто теперь у меня есть доказательства. Он больше не выкрутится. Допрыгался, сволочь. — она продолжала шипеть.       От одной мысли о том, что по городу свободно передвигается как минимум один обладатель причуды, способной спалить большую его часть, вместе с самим владельцем, не говоря уже о мирных жителях, у Тсукаучи похолодели пальцы.       Старателю придется объяснить, что его сын делал на операции, подготовка которой до этого момента считалась абсолютно секретной.       А ему придется вызвать Айзаву в надежде, что он успеет найти и обезвредить угрозу. Все наборы со специализированными транквилизаторами сейчас были рассредоточены по всему району и быстрой доставке не поддавались.       Ками-сама, герои со своим подходом к работе его когда-нибудь убьют. Будто того ужаса, который творился с отчетностью после того, как Ястреб открыл агентство имени Ястреба, с единственным зарегистрированным действующим героем Ястребом при наличии не менее пяти героев, а может и стажеров — точные данные до сих пор выяснялись, потому что застать Ястреба на рабочем месте в офисе или в записанной на его имя квартире никак не получалось, — которых «случайно забыли» вписать в бумаги, ему было недостаточно.

***

      Закат окрашивал стекла под потолком в рыжий, суля скорое отключение освещения. Но зажигать единственный прожектор пока никто не собирался. Если у этой штуки в самый неподходящий момент сдохнут батарейки, которые не так-то просто откопать, придется сидеть практически при свечах с телефонными фонариками. Сомнительное удовольствие, если учитывать, где они сейчас находятся.       Синие глаза искрились не хуже адского пламени, медленно сочащегося сквозь швы, прорываясь меж металлических скоб, разогревая их до бела. Комнату медленно заполняло зловоние сожженной плоти, а выцветший матрас, оставшийся без простыни, тлел под скрючившимся на нем телом. Взмокшие от пота черные волосы беспорядочно торчали во все стороны и липли к коже.       — Интересно, — протянул Томура, с каким-то запредельным вниманием разглядывая самодельную повязку, снятую с «Даби». — Ты правда думал, что какая-то тряпочка тебе поможет?       В ответ ему что-то неразборчиво прорычали. Кажется, куда-то послали. Ему было не особо интересно разбирать искаженную речь, когда совсем рядом маячили просто поразительные открытия. Подумать только, всё это время по улицам свободно шаталось ещё одно доказательство несостоятельности геройского общества, а он узнает об этом только сейчас. Ни единого упоминания в официальных сводках новостей. Никакой информации на форумах, помимо всеобъемлющего: «Там же еще один ребенок был, не?». Ему самому, выполняя одно из заданий Сенсея, пришлось копаться в закрытой документации, чтобы добыть хоть какую-то информацию о слабостях Старателя, включая семью и иные связи. Но даже так сам факт существования именно «Даби», а не «Тойи Тодороки» приводил его в недоумение. Как можно было скрыть от журналистов существование подобного чучела, которое явно не смирно сидело на одном месте? А от него? С такой-то рожей…       Очередное рычание, вполне способное посоперничать в уровне побочного шума с лязгом металла, и причитанием Твайса, всего лишь скрывало просто невыносимое желание завыть. У Шигараки был некоторый опыт общения с химией, затрагивающей причуды. Он знал, на что это было похоже. Но со стороны всё выглядело так странно, что становилось даже любопытно. Как эта дрянь отразится на других? Насколько его первый опыт удачнее, чем у сына не номера один?       — Прекрати пялиться, — снова подал голос Даби, сверкая на него лихорадочно блестящими глазами. — ра-раздра-жаешь… — чуть не задохнулся, пытаясь закончить, и снова скрючился, обхватив себя руками.       — А твой папочка знает в какой дыре ты ошиваешься без его присмотра? — проигнорировал замечание Шигараки, немного склонив голову и не отводя красных глаз от прорывающихся сквозь кожу голубых всполохов. Большая часть одежды уже сгорела, обнажая все больше покрытых мелкими рубцами от не так давно наложенных швов багровых шрамов. Интересно, насколько больно гореть изнутри?       Так же как разлагаться или нет?       — Иди нах-хуй!       — Фу, Томура, это грубо. — протянула Тога, продолжая настойчиво ковырять ножом замок наручников смирно изображающего из себя бревно, вперив взгляд в потолок, фиолетового парня, который чаще молчал, чем говорил, и умел превращать растворимую смесь чего-то неопознанного из дешевых пакетиков в нормальный кофе. Если бы не периодически дергающийся кадык, то его можно было принять за средней свежести труп, который только достали из морозильника. Казалось, он даже не моргает.       — Это он меня только что послал, — хрипло проворчал Томура, поднимаясь с кресла.       — Только не делай вид, что понятия не имеешь почему, — прокомментировала Хакерша, пытавшаяся взломать государственное хранилище, чтобы проверить, есть ли там хотя бы упоминание о той дряни, которой надышались внезапные гости.       Так забавно. У Шигараки бы удачи не хватило случайно напороться на древнюю химию, про существование которой вообще мало кто помнит. Сейчас в обороте были немного другие игрушки. Возможно даже, не такие жестокие. Древние люди знали толк в уничтожении тех, кто им не нравился. Сенсей часто рассказывал о них и ненависти. Но про эту дрянь Томура знал так много только из-за Дока. Откуда узнал Даби, соизволивший рассказать им какого черта Твайс, тащивший его тушку, лишился одной из любимых футболок — вот что интересно.       — Эй, — он присел на корточки, щелкая пальцами у лица «Джестера», который с расфокусированными белесыми* зрачками, сожравшими всю радужку, выглядел вообще невменяемым и ещё менее живым. Зато не корчился в попытках не сжечь всё дотла, благодаря чему получил в свое пользование целый диван. Это вполне можно было считать успехом, глядя на треснувшегося затылком об каменный пол в очередном приступе судороги Даби. — Я могу это снять. — сказал неопределенно, пытаясь избавиться от ненавязчивого, но все еще противного зуда, без особого энтузиазма ковыряя толстую кровавую корочку на шее и пристально следя за реакцией. Вздрогнет? Проигнорирует? Услышит вообще?       — Ты бля еба… где был?! — завыл, заставив Томуру поморщиться, Твайс, беспокойно метавшийся из кухни в гостиную через огромную дыру в пробитой стене, в ожидании звонка от Старика, которого послали в нормальную аптеку за нормальными лекарствами, потому что, во-первых, просроченные таблетки неизвестного происхождения и микстурка от температуры, которые откопала Тога, навряд ли улучшат ситуацию, во-вторых, машина была его и право на сидение за рулем, соответственно, тоже, а в-третьих… он единственный из них выглядел достаточно совершеннолетним и при этом не сбежавшим из психушки, чтобы ему продали что-то существеннее аскорбинок. — Тога-чан целый час, чтоб тебя, сволочь, мучается!       Томура наклонил голову на замечание, но никак не прокомментировал. Ему надо было получить ответ от скованного парня, а не разводить дискуссии. Если он дернется не вовремя, то выйдет не очень хорошо. Расщеплять — особенно случайно — никого здесь не хотелось. Шигараки давно привык контролировать свои пальцы. Его чертовски раздражало, когда что-то разрушалось из-за чьей-то глупости или идиотской случайности. Курогири со своей просто отвратительной привычкой появляться за спиной был жив до сих пор только благодаря хорошей реакции и телу, большая часть которого состояла из тумана.       Джестер медленно моргнул, с заметным усилием переведя взгляд на него. Тога, с беспокойным вниманием следившая за каждым проявлением жизни, встрепенулась, слезая с парня, на котором практически лежала, пока ковыряла стыки металла. Ничего похожего на классический замок или скважину для ключа на наручах не наблюдалось. Нож на секунду исчез из её рук, но только для того, чтобы появиться вновь, когда она устроилась на подлокотнике, вращая в пальцах рукоятку и смотря на Томуру с каким-то новым любопытством, слегка нахмурившись.       А. Ну да. Он ведь ещё ни разу не использовал свою причуду при них. Предвкушение взметнулось в груди, скручивая внутренности в тугие узлы. Она не нравилась никому, кроме Сенсея. Даже Курогири, хотя он и пытался не показывать это Томуре. Будто глаз, каждый раз смотрящих куда-то в сторону, было недостаточно. Бред. Где бы он сейчас был без Распада? И без Сенсея… Муть качнулась в голове, вызывая неприятное ощущение непреодолимой невесомости. Шигараки силой заставил себя вернуться к предыдущей теме размышлений, чтобы избавиться от призрачной слабости.       Его не попытались выгнать отсюда, даже когда он в первый раз приперся, тупо заблудившись среди заброшек, готовый схватить первого попавшегося прохожего, чтобы найти дорогу. Чистый идиотизм. А может и нет. Тогу читать сложнее, чем могло бы показаться.       Раздражает. Это чертовски раздражает, а он даже не может понять почему.       — Не дергайся. — сказал, прежде чем протянуть руку, коснувшись пятью пальцами гладкой поверхности металла, стягивавшего предплечья.       Наручники крошились под почти невесомым прикосновением. Шигараки надавил, задержав пальцы на одном месте, и тут же отдернул руку, пристально наблюдая за тем, как трещины быстро ползут по поверхности. Осколки скатывались по бесформенной грязной ткани растянутой футболки. Стоило только наручникам расколоться пополам, руки Джестера безжизненно упали вдоль тела на протертую обивку дивана, абсолютно безвольные и неподвижные.       — Это… многое объясняет. — заметила Ла Брава, ненадолго отведя взгляд от экрана ноутбука.       — Ну блин, я ведь правда думала, что тебе тоже нравятся все эти классные винтажные иностранные фильмы, где пьют чай с отставленными мизинчиками… Томура, это несправедливо! — слегка надулась Тога, сложив руки на груди, но при этом не переставая нервно вертеть в пальцах бабочку, то обнажая, то скрывая лезвие. Ей явно стало немного легче после того, как часть ограничений Джестера исчезла. До этого момента она ограничивалась лишь короткими фразами без единого намека на игривый тон.       — Мне нравятся эти фильмы! — тут же откликнулся Твайс из кухни, чем-то гремя. Оттуда же раздался свист чайника. Седьмой раз за последние минут двадцать, — Эй, они там не сдохли ещё? — он выглянул из пролома, одной рукой сжимая кружку, а другой приподнимая с лица бумажный пакет с узкими прорезями для глаз.       — Да чтоб вас… — у Даби начинал садиться голос. Его попытки держать в себе стоны превратились в откровенно жалкое сипение, которое если и могло кого-то обмануть, то только в воображении самого Даби. — Где этот придурок?!       — Не смей оскорблять Великодушного! — мгновенно взвилась Ла Брава, — Он и так был слишком любезен, когда согласился помочь вам. — если бы не ноутбук, она бы подскочила. Томуре, в общем-то, было особо без разницы. Его больше интересовала маска и пустой взгляд, смотрящий будто бы в самую душу и куда-то мимо одновременно. Такая пустота должна вызывать дрожь. Но он не чувствовал ничего, помимо любопытства, ощущавшегося до странности тошно. Это нормально.       Зуд, словно предвещая неприятности, нарастал. Старик и правда уже должен был хотя бы позвонить. Это нервировало. Как и время от времени гудевший в кармане телефон. Курогири наверняка очень интересовало, где он и когда вернется. Будто это не он отправил Томуру «подышать». Он и дышит. И общается.       Краем сознания, которое всё ещё продолжало контролировать обстановку вокруг, Шигараки отметил, что Даби на выпад не ответил, согнувшись в очередном приступе. Твайс издал какой-то странный звук, в панике шаря глазами по комнате и, видимо, понятия не имея, что делать. Старику стоило бы поторопиться. Просто чтобы развеять напряжение, сгущающееся в убежище. Всё равно лекарства от этой гадости нет. Сама если только утилизируется организмом. Так, по крайней мере, говорил Док. Нужно было лишь потерпеть… неопределенное время.       Томура, стараясь не обращать внимания на беспокойство Твайса, который теперь крутился вокруг обуглившейся лежанки Даби, продолжал пристально смотреть на маску, словно ожидая, что она рассыпится только от его раздраженного взгляда. Чуда не случилось. Тогда он сделал то, что, собственно, и собирался. Провел по теплому металлу, с каким-то детским интересом вновь наблюдая за ползущими трещинами. В его руках была такая власть. Задержать касание. Надавить немного сильнее. Приложить вторую руку. Сместиться на голую, совсем ничем не защищенную кожу шеи. Просто захотеть… Он мог сделать столько всего. От этого чувства, разъедающего само его естество, кружилась голова. Зуд растекался по коже.       Так раздражает. Какого черта они взяли и доверили ему подобное дерьмо после открытой демонстрации? Просто отвратительно.       Или для сумасшедших это особого значения не имело?       Джестера внезапно подбросило на месте так, что Томуре пришлось поспешно отшатнуться, чтобы не расщепить ему лицо. Осколки маски посыпались на пол. Парень перекатился на бок, почти падая с дивана с истошным кашлем выплевывая покрытые кровью куски продолжающего трескаться железа. Какое-то время его кашель и хрипящие вздохи стали единственным, что разрывало вмиг заполнившую комнату тишину.       Томура отвел глаза от покрытого темными пятнами синяков бледного лица, посмотрев на Даби, просто скрючившегося в кучке сажи. Джин вертел головой, трясущимися руками до побелевших костяшек вцепившись в горячую кружку с чаем. Тога сузившимися глазами провожала каждую каплю крови. И несмотря на то, что ей снова придется прибирать красные пятна, не казалась особо расстроенной. Шигараки чувствовал исходящую от нее жажду, перемешанную с волнением и тревогой.       Внезапно раздается протяжный, всем прекрасно знакомый скрип. Осторожные, тихие шаги. Томура косится на проход. Зуд усиливается. Старик ушел — уехал — пару часов назад. Он не вернулся. Должен был позвонить. Но не позвонил. Хакерша, быстро оглядев их всех торжествующим взглядом, рванула с кресла, оставляя ноутбук и скрываясь за поворотом. Томуре не понравилось, что скрип не повторился. Он должен был повториться. Это единственное правило соблюдает даже он. Всегда закрывай за собою дверь.       Что здесь, что в баре. Чем меньше возможностей застать тебя врасплох в безопасном убежище, тем выше шансы выжить. Никто не прощает глупости.       Тога отреагировала молниеносно: вновь спрятала нож и сорвалась вслед за девчонкой. Из-за поворота раздался протестующий крик и шипение. Звук шагов исчез. Тога буквально втащила Ла Браву обратно. Даби приподнялся, тяжело дыша и щуря глаза на выход в кухню. В гостиную из того коридора попасть можно было только через нее. Джестер повернул безжизненно свисающую с дивана голову туда же, выглядя как свежеобращенный зомби. Под носом и на подбородке засыхали кровавые разводы.       — Блин, ч-чувак, у нас пиздец, п-проблемы… — Джин попытался начать, заикаясь. Кружка тряслась так, что чай выплескивался на белую майку коричневыми кляксами. Ему нельзя было нервничать. Томура не знал точно почему. Просто, что нельзя.       Полез в карман за отцом. Наткнулся на телефон. Достал, не отрывая взгляда от дыры, ведущей на кухню. Сместился, обходя диван, чтобы проход в коридор был ему виден, а он оттуда — нет. Тога повторила за ним, отзеркаливая движения с другой стороны дыры, с какой-то стати доверяя его инстинктам и внимательности, наконец отпустив понявшую, что что-то не так, Хакершу. Та подскочила к своему креслу, тут же застучав по клавиатуре. В этом квартале камер почти не было. Рабочих — особенно. Но на входе на завод должны были, наверное, до сих пор работать. Там стояла какая-то крутая, удивительно навороченная старая система, очень напоминавшая ту, что использовал Док для слежения за прогрессом Ному. Помимо обычных батарей, к ней подводились и солнечные. Шигараки не знает, удалось ли ему сдвинуть этот проект с мертвой точки после смерти Сенсея, или твари продолжали дохнуть, как только вылезали из резервуаров.       Качнул головой, прогоняя ненужные мысли. Скосил на секунду глаза на телефон, ища контакт. У него их не то чтобы много. Целых четыре и только два рабочих. Нашел Курогири, быстро набирая текст и пряча телефон обратно, чтобы не раздражал. Только капюшон натянул. Отца надевать пока не стал. Может и не понадобится.       Шаги возобновились.       Их обладатель явно умел передвигаться бесшумно, когда хотел. Только против него был этот непонятный материал пола и адская акустика, в тандеме доводящие обычно тихие звуки до запредельной громкости. А у них тут гигантский пыльный ковер, даже топот Твайса превращавший в кошачью поступь. Замечательно. Этот ублюдок даже не поймет, что его убило.       Звук шагов медленно приближался. Томура напрягся, подобрался словно пружина, внимательно следя за единственным проходом. Он уже видел тень пришельца. Ярость застыла внутри, готовясь к прыжку.       А потом произошло неожиданное. Вместо того, чтобы продолжить свой путь и попасть на кухню, а затем и в ловушку, это отродье заговорило.       — Тойя? Ты здесь? — грубый мужской голос звучал одновременно настороженно и безразлично.       Томура скосил взгляд на Даби, застывшего на месте с таким выражением лица, что становилось ясно — он знал ублюдка, но не ждал. Не здесь и не сейчас. Гадать кто это не имело смысла. Полномочия Шигараки на этом закончились. Его безмерно раздражало, что кто-то решил, будто может просто безнаказанно ворваться сюда, но это уже не его дело, а Даби. Знакомый был его, а значит и разбираться с ним должен он. Томура не собирается убирать чужое дерьмо.       В этот момент никто из них не обращал внимания на широкое открытое — разбитое — окно в другом конце зала. И это была ошибка.       Красный на секунду промелькнул за осколками. Два небольших предмета бесшумно влетели в комнату и со звонким стуком прокатились по полу рядом со сразу попытавшемся безуспешно поджечь неизвестную дрянь Даби, тут же разразившись оглушительным шипением, вырывающегося наружу газа с кисло-сладким запахом быстродействующего успокоительного. Дым в одно мгновение заполнил комнату.       Словно услышав сигнал к атаке, Томура зарычал и рванулся к человеку, стоящему у входа в кухню. Врезался в столешницу. Он знал, что уже поздно. Что вдохнул проклятый газ. И что сознание не продержится долго. Но это не имело значения. На один труп его выносливости хватит. Дерьмо перестало иметь принадлежность. Ушлепки позарились на его территорию. Решили травануть их словно крыс. Ха… какая прелесть. Он смутно чувствовал, как губы растягиваются, обнажая такой привычный безумный оскал. Такие самоуверенные. Решительные. Не боящиеся сдохнуть, если что-то внезапно пойдет не по плану. Этого уже было слишком много для быстрой смерти. Шигараки почти вывалился за поворот, протягивая руку туда, где должна была находится чужая голова. Схватился за горло пятью пальцами и… ничего.       Его встретили горящие алым глаза за щелями желтых очков. А в следующую секунду обзор заслонили взвившиеся в воздух ленты. Спина врезалась в стену. Живот пронзила тупая боль от удара. Руки скрутили будто бы веревками. Рванулся, почти не видя ничего вокруг — перед глазами все размывалось. Тело выламывалось, сопротивляясь натянувшимся путам. Зрение шло яркими пятнами. Пол и потолок перемешались между собой. С нечеловеческим ворчанием, в которое превратился неконтролируемый смех, выходящий откуда-то из невыносимо зудящего горла, навалился вперед, подсечкой, если не сбивая противника с ног, то заставляя потерять равновесие. Врезался локтем под ребра и уже понимая, что теряет остатки сознания, укусом впился в плечо, пытаясь добраться до шеи и почти не чувствуя боли от ударов противника и готовой вот-вот переломиться руки.       А потом мир стал черным и затылок встретился с полом. Тело обмякло, не желая подчиняться отчаянно сопротивлявшемуся подобному исходу Томуре.       Сотриголова поморщился, поднялся на ноги, крепко связывая буйного подростка шарфом. Укус неприятно саднил. Кровь тонкими струйками стекала вниз, впитываясь в одежду. Как он смог прокусить ткань комбинезона, Айзава не знал. Но это было близко. Слишком близко. Если бы парню хватило силы рывка, чтобы сломать себе руку, то Шота, вполне вероятно, лежал бы сейчас рядом, истекая кровью.       Ощупав рану и решив, что особо серьезных последствий не предвидится, а его полевой аптечки будет вполне достаточно, он прошел дальше в здание, натянув карманный противогаз. Миновал скромную, имевшую весьма футуристично-хаотичный вид кухню, составленную из различной степени сохранности хлама, и выглянул в разлом, перешагивая не успевшую подобно своему товарищу добраться до коридора девушку, выронившую укатившийся в сторону нож, готовясь к возможной атаке. Одного совершенно неожиданного почти успешного нападения было уже слишком много. Айзава не знал, что бы произошло, не успей он нейтрализовать причуду, но перепроверять не хотел. Намерение убить — уничтожить — кровавым блеском горело в глазах мальчишки.       Дым уже рассеялся, позволяя рассмотреть кучку разновозрастных подростков, без сознания валяющихся в разных частях комнаты.       Да. В участке будет много работы. Потому что, конечно, конкретно этот Тодороки просто не мог не найти себе приятелей среди разыскиваемых по разным причинам людей и неизвестной личностью, чья только аура вопила о принадлежности к злодеям. Если все пойдет так, как видит это Айзава, то Незу будет счастлив.       — Эй, Ластик! — из окна под потолком раздался до омерзения воодушевленный голос Ястреба, сверкавшего самодовольной ухмылкой, — Я вызвал копов, поэтому, наверное, отчаливаю. Думаю, дальше вы сами тут разберетесь, ага? Если ещё понадобится помощь — зови!       И смотался, не дожидаясь ответа. Только красные перья мелькнули в мутных осколках стекла.       Айзава еще раз оглядел лежащих вразнобой подростков, позвоночником чувствуя грядущие, словно неотвратимая громада черных туч, проблемы и тяжело вздохнул. Откуда Ястреб узнал, где искать Тою, вопрос, конечно, интересный, но не критичный. Он достал из кармана телефон и глазные капли. Сперва отписался Тсукаучи, чтобы тот не разводил панику, портя давно искалеченные нервы не только себе, но и всем окружающим. И только потом закапал сухие глаза.       Жить сразу стало как-то проще. Жаль, что ненадолго.       Пока Айзава обыскивал детей, давя закоренелое чувство раздражения при обнаружении очередного свидетельства нарушения закона, и просто на всякий случай связывал руки безвредной, в общем-то, лентой, которую ученики использовали на практических занятиях, успели подъехать полицейские машины, разорвавшие тишину безжизненного района тревожным завыванием сигналов. Выходить навстречу новоприбывшим не хотелось. Однако сами служащие слишком долго будут кружить вокруг комплекса, в поисках входа. Единственная рабочая дверь скрывалась в неприметном тупичке, погруженном в тень и невидимом со стороны главных ворот.       Только потом, уже прибыв в участок, подлечившись и быстро заполняя бланк специально для Тсукаучи в приемной, Айзава получил сообщение от Незу и понял, что, в принципе, спешить ему больше некуда. Домой он этой ночью не вернется. А раз так, то и отчет детективу можно не сочинять. Выкинув бесполезный комок бумаги под молчаливое осуждение работницы архива, проходящей мимо, в ближайшую мусорку, Айзава отправился в хорошо знакомый кабинет, копия ключа от которого с некоторых пор по резкой необходимости всегда находилась при нем. Он уже слишком стар, чтобы каждый раз запрыгивать через окно. И в последнее время это порождало слишком много порченных документов, которые приходилось переписывать. У Наомасы сердце тоже далеко не железное.       Телефон снова подал голос. К полотну текста с эпохальными планами, по своей революционности в перспективе находящихся где-то рядом с захватом власти над всем миром, добавилось маленькое дополнение:       «…поэтому нам нужны будут подробности».       «И Айзава-кун, я верю, что ты непременно сообщишь мне, если появятся наши старые знакомые. Давненько наши пути не пересекались».       Шота вздохнул, проворачивая ключ в замочной скважине. Он попытался выкинуть из головы предвкушающую ухмылку начальства, прекрасно понимая, что ни черта не получится.       Этим проектом директор занимался уже несколько лет и успел — ну, конечно, — отстоять несколько своих педагогических статей по этой теме, доказывая всем идеологическим противникам несостоятельность их мыслительного процесса и логического мышления, неспособность анализировать имеющиеся в общественном доступе данные, а так же выдвигать имеющие смысл аргументы, к которым видовая принадлежность отдельных индивидов беседы не имеет ни малейшего отношения, по причине отсутствия каких-либо связей с темой дискуссии. Да, ему пришлось присутствовать на той конференции, потому что за жребий отвечали Кан с Немури, а сам он слишком сильно хотел отдохнуть от головной боли, которой с такой невинной непосредственностью награждали его новые ученики. Чиё-сан никогда не любила лечить сломанные детские кости.       К сожалению, Айзава не смог тогда предвидеть последствий и теперь пожинал плоды своего необдуманного решения, являясь пока единственным преподавателем, полностью посвященным в планы Незу на преобразование не только UA, но и всей образовательной системы в целом. Директор уже довел свою теорию практически до идеала, в котором никто пока не смог найти подкрепленных доказательствами изъянов.       Ему осталось лишь провести практические испытания и представить результаты миру.       И что-то подсказывало Шоте, что если не в ближайшие сутки, то в течении недели Незу точно выбьет из чиновников и Комиссии разрешение на набор испытательной группы.       О нет. Айзава не был пророком. Он просто очень давно работал вместе с химерой.