Реинкарнация осьминога и прочие неприятности для МагМира

"Люди почему-то страдают от того, что после смерти их не будет. Но почему же они не страдают от того, что их не было до рождения?"

А говорила мне бабуся Марфа с соседнего подъезда: «Будь осторожен со своими мыслями, они имеют свойство иногда материализовываться». Тьфу!.. Итак, я помню щелчок, тьму и… А что было дальше? Какое-то время меня словно не было нигде, и в то же время я был везде. Темнота же была густая, словно патока. И через весь этот мрак виднелись тут и там яркие огоньки. Исходящий от них свет был таким же холодным, как у звезд. Их становилось все больше, и они мерно текли в одну сторону. Нельзя сказать, что я был именно в этой стороне. Звездочки стекались в негласный центр и сливались в единый белый световой клубок. Он рос, набирая силу, а энергия, исходящая от него, отдавала теплотой. Не знаю сколько я проторчал там, в темноте, но по мере увеличения клубочка я стал чувствовать, что он - это я. Тьма больше не давила, я стал её частью. Она обволакивала меня и звёзды, это было всё равно, что обмакивание кусочка хлеба в растопленный сыр, который приятно тянется и согревает. Потом я увидел картинку, как будто чья-то рука трогает что-то мягкое и пластичное перед собой на небольшом расстоянии. Тогда мне было тепло и… и склизко? * Прошло время, и патока тьмы стала словно бы сворачиваться в воронку. Я - энергетический шар, находился в самом её начале, тоннель вел вперед. Не удивительно, что не назад. По классике мною наблюдался свет в конце этого самого туннеля, он был далёким и тусклым. Ничего не оставалось, кроме как двигаться ему навстречу. И вот сейчас я могу сказать, что что-то или кто-то двигалось вместе со мной. У него однозначно было две ноги и столько же рук. Нахождение в столь непонятном и мрачном, пусть и теплом, (что даровало определенное чувство защищенности), месте вместе с неведомым мне существом известно поднапрягло меня. Но чувство растерянности быстро сменилось мыслью, что я могу выйти из этого мрака, и тогда впереди увидел уже ослепляющий свет, и я как будто выскользнул из туннеля. Телом я почувствовал то ли прохладу, то ли мокроту… «Стоп, телом?», - так звучала моя очередная мысль. Да, но только и на этот раз мои рассуждения были прерваны, но уже душераздирающим криком. «Режут что ли кого?», - подумалось тогда. И в тот самый момент я стал чувствовать, как сквозь мои… МОИ голосовые связки прорезается этот самый крик. Глаза стали привыкать к освещению, и я увидел, как белые стены и потолок сходятся в углу. Затем пришло осознание, что мне дают что-то жидкое. Оно приятно лилось через пищевод и наполняло желудок. Тут я почувствовал дремоту и поддался ей, полагая, что хуже, чем есть сейчас уже не будет.* Потом я много раз открывал глаза и видел смазанные картинки. Они почти не менялись, смотришь вверх - видишь чьи-то счастливые лица, смотришь в сторону - зачастую видишь просто решетку. О, и самое интересное! Никуда не делось ощущение того, что я не один, что что-то трется рядом со мной, о мой бок. Всё время было так шумно и неприятно, что меня то и дело прорывало на возмущения. Это самое ОНО, существо, преследующее меня всюду, и не желающее оставлять ни на секунду то и дело выло, кричало, пищало. Создавалось такое ощущение, что я пробыл в таком ужасном состоянии чуть ли не вечность. Сам себе за это время успел назадавать массу вопросов по типу: «Это и есть жизнь после смерти? Как долго мне тут торчать? Кого я прогневал? Как вернуться обратно? Спасите?». Но найти ответа на них я так и не смог. Это было моим основным времяпрепровождением - думать, размышлять и пытаться не сойти с ума в этом хаосе. Как я уже отметил, чехарда картинок и какофония звуков продолжалась довольно долго, но однажды произошло крупное изменение. Оно состояло в том, что слышимое мной стало более разборчивым и приятным, а видимое больше не представляло собой «шедевр» в стиле тай-дай. Образы же стали проноситься так быстро, что мне захотелось их остановить. Кажется, тогда у меня это получилось. Карусель в голове под силой моей воли остановилась, и я чётко увидел комнату. Всё было просто гигантским! На мгновения я даже подумал, что переродился в гнома. Опишу же помещение. Итак, оно было наполнено всяким хламом, мебель была в ней добротная, но сильно потертая. Три стены плотно увешаны невероятным количеством картин каких-то мужиков, одетых в викторианском стиле и пожелтевшими от времени картами. Тогда надеялся, чтобы они были не о Средиземье. Все-таки не хотелось пол жизни горбатиться у кузницы, создавая немыслимые шедевры оружейного и ювелирного дел. А потом бы ещё пришлось тащиться тысячи километров в компании 12-ти таких же коротышек и хоббита к горе Эребор, а еще сражаться с драконом, а после и вовсе помереть в эпичной битве пяти воинств за идеи света и добра. Не то чтобы это было неинтересно или плохо, нет, я всегда зачитывался произведениями Толкиена! Но хочется верить, что я попал в другую сказку, с чуть более счастливым концом... И в сказку ли вообще? Но я отвлекся, вернемся к комнате. Да, хлама в ней было предостаточно. С одной лишь поправкой - он был магического происхождения. Какие-то артефакты, медальоны, посохи в беспорядке лежали на кофейном столике перед мягким диваном, обшитом голубым велюром(!), на многочисленных полках огромных дубовых шкафов, подпирающих четвертую стену. У неё же стоял довольно большой камин, в котором весело потрескивал огонь. Единственное окно было занавешено тяжелыми и пыльными шторами темно-зеленого оттенка. Не понятно было какое сейчас время суток, но слышался мерный бой капель дождя по стеклу и течение быстрого потока воды по железному водоотливу. Я стоял посреди этого беспорядка, но он казался уютным и даже родным. Вдруг мои ноги словно налились свинцом, и я бессильно упал на пятую точку, которая тут же повстречалась с мягкими длинными ворсинками шерстяного ковра. Только тогда я заметил висящие с потолка конструкции, напоминающие строение солнечной системы. А если приглядеться, то можно заметить, что потолок, обитый синей тканью, усыпан вышитыми на ней изображениями многочисленных звезд. Казалось, что свет, освещающий комнату, лился сверху, прямо от созвездий. От потолка мой взгляд скользнул снова на стены, на них были обои глубокого зеленовато-синего оттенка. Тут же висели гладкие рамочки с застекленными бабочками и прочими насекомыми, доселе неизвестными мне, были за стеклом и растения, в том числе, обладающие ли…лицом? О, тогда я был немного шокирован, но предпочел думать, что нахожусь дома у любителя разного рода диковинок из фанеры, пластмассы и прочего. Некоторые же рамы были ажурными и громоздкими, они содержали внутри образы членов привилегированного общества. «Глючанского схватил», - подумал я, наблюдая за тем как почетные дамы и господа меняют положения тел и даже, кажется что-то говорят мне. Один, изображенный по грудь в особенно крупной раме, дедок, в смешной шляпе с пером и белоснежными длиннющими закрученными усами, хитро поблескивая выцветшими от долголетия глазами, наблюдал за каждым моим движением. Не желая оставаться в долгу, я вылупился в ответ на него. Что мы, в гляделки что ли не играли? От интересного занятия меня отвлёк скрип, открывающейся двери. Повернувшись на звук, я увидел вошедшую в комнату молодую женщину, одетую в домашнее платье, которое, смело утверждаю, могла бы носить дама конца 19 века. Вместе с ней в помещение врывалась еле слышная мелодия старого граммофона. - Так вот ты где, малыш Айка, - произнесла женщина умилённым голосом, подходя ближе, - Решил познакомиться с дедушкой Марсиусом? Смотри, этот лукавый старикан нарассказывает тебе разных легенд да научит чему-нибудь особенно гадкому! – взяв меня на руки, она говорила добрым голосом, а на лице застыла ностальгическая улыбка. - Знай, Алвена, этого мальчика ждет непростая судьба. Но пройдет он дорогу своей жизни достойным воином с улыбкой на лице, - бархатный бас усатого старика Марсиуса на пару мгновений заполнил комнату, после чего мужчина просто исчез с картины, уйдя куда-то за пределы рамы.       «Где-то я это уже видел», - только и успел подумать я, как женщина направилась вместе со мной к двери. За ней оказался небольшой холл с несколькими дверьми и деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Мы стали подниматься, а моим глазам, когда мы дошли до пролета между первым и вторым этажом открылась красивая картина: здесь стены уже были не просто обшиты панелями из красного дерева, как в холле. По пояс были все те же панельки, а вот выше располагалось широкое сплошное окно, украшенное ярким витражом. Рассмотреть мне его не удалось, женщина стремительно поднималась. Вместе с тем становилась громче и приятная мелодия, которая сопровождала нас всё это время, с момента открытия двери в помещение, где я впервые обрел нормальное зрение после моего путешествия во тьме и по туннелю. Позже оказалось, что это играл действительно граммофон, расположенный в одной из комнат, куда мы зашли. Она оказалась небольшой, в углу стояла детская кроватка с поручнями и красивым балдахином, у единственного окна стояло низкое кресло с высокой спинкой. Опустившись в него, женщина начала качать меня, как это обычно делают с младенцем… «Значит, все-таки умер. Значит, теперь я ребенок, которому от силы год жизни», - эти мысли упорно лезли мне в голову, а я упорно пытался понять, что же теперь делать, ведь получается, что я переродился... «Теперь то ты веришь?», - спросил ехидный голос, а я тем временем всё больше и больше забывался, полностью подчиняясь колыбели…