но я — убийца собственных чувств

[надоедливая трель будильника разбудила меня, да и лайта тоже, несмотря на то, что у нас сегодня выходной. циферблат показывал девять утра. позже обычного. ты недовольно сел на кровать, зевнул и обернулся на меня. я все еще лежал, пускай и с открытыми глазами. — разве мы сегодня не отдыхаем? — отдыхаем, — я глубоко вздохнул и встал с постели, — но это не значит, что мы будем валяться весь день. у меня есть дела. — ага, значит у меня тоже, — с некой грустью произнес ты, и мы пошли умываться. и дел действительно было много. мы с лайтом должны были поехать в магазин, купить некоторые продукты. обычно этим занимается ватари, но почему-то в тот раз я решил сам. эта небольшая прогулка была мне необходима. ближе к обеду мы поехали в супермаркет. и изначально я не хотел брать с собой список продуктов, ведь у меня хорошая память и я могу разобраться без лишней макулатуры., но мои мысли были забиты чем-то другим. или кем-то. от осознания этого меня воротит. влюбиться должно было быть приятно… теоретически. я обнаружил, что не особо люблю реальный опыт. я полностью понимал механизм возникновения этих чувств, я понимал, что это перерастает во что-то ужасное из обычного интереса и симпатии. я будто был сторонним наблюдателем и не мог никак повлиять на ход развития событий. все шло так медленно, спокойно, но без пауз. это безостановочное течение времени и углубление моих чувств безумно тяготило. ты, чертов лайт, не оставил мне выбора, мило улыбаясь. затем водитель довез нас до места назначения. по-прежнему скованных в цепях. — почему мы не можем снять наручники хотя бы в общественном месте? — спросил лайт, как только вышел из машины. — даже если мы в общественном месте, ты не перестаешь быть моим подозреваемым. и кстати, сумки понесешь ты. — рюзаки! — что? лайт по-простому пожал плечами и кивнул в сторону, мол надо идти. кажется, тогда у тебя было хорошее настроение и ты оставался слишком спокойным, будто все находится под твоим контролем. будто каждый мой шаг был заранее расписан и сейчас я, как дурак, следую твоему плану. возможно это паранойя. но тем не менее, меня злила собственная беспомощность. холодный расчет всегда уступает чувствам. ведь ты скорее всего не ощущал того, что терпел я. и даже твои знаки внимания: улыбки, касания, шутки — это все по-дружески. или по-приятельски. может даже другом ты меня не считал. в магазине холодно. я был в какой-то неброской серой кофте и изначально она казалась теплой. но, как только мы вступили в торговый центр и прямо на меня подул кондиционер. я пожалел, что не захватил с собой ветровку. и почему мне тогда казалось в помещении холоднее, чем на улице? я привычно сунул руки в карманы, звякнул цепью и пошел вперед, цепляя на себе косые взгляды прохожих. меня ничуть не волновало это. я думал, что лайт будет озабочен общественным мнением. но нет. мы спокойно шли, перекидываясь мелкими фразами. — погоди, нам нужна тележка, — вдруг сказал ты и я остановился, затем принялся катить ее. — сначала пойдем в молочный отдел, потом… — мое секундное молчание показалось очень долгим, — потом разберемся. — как скажешь, — согласился лайт. я нервно сжал рукоятку тележки. моя тревожность уже давала о себе знать и о расследование с каждым днем было тяжелее думать. мы медленно шагали по магазину, а я попутно разглядывал округу. честно, в тот момент мне казалось, что я схожу с ума. мои вещи пропахли твоим одеколоном, это довольно специфический запах. в моей голове каждую секунду находился ты, твой добрый лживый взгляд, твои робкие и неуклюжие жесты. то, как ты машинально поправляешь волосы, одергиваешь рубашку, теребишь застежку наручников. от тебя всегда пахнет чем-то свежим, что выделяется из моей сонно-напряженной атмосферы. ты абсолютно другой человек. именно это меня и тянет. но тянуться больно. я на секунду зажмурился и чуть не врезался в стеллаж. — рюзаки, ты… э-эм… — все нормально, — в который раз сказал я, пытаясь самого себя убедить в этом. на тот момент я считал, что с этими чувствами нельзя ничего сделать и самым оптимальным решением будет просто привыкнуть, — не хочешь покататься на тележке? лайт удивленно посмотрел на меня, эта фраза точно развеяла напряжение между нами. по-крайней мере ты тогда не думал, что я паникую. — ты издеваешься? сесть сюда? — ягами вопросительно изогнул бровь, а я криво улыбнулся. — ну, дети обычно любят кататься вот так, — задумчиво произнес я. обожаю шутить по поводу возраста лайта. — я не ребенок. — тогда я не гениальный детектив. лайт отвернулся и зашагал громко куда-то вперед. — рюзаки, знаешь, — ты остановился на приличном расстоянии от меня, но продолжал говорить. довольно громко, явно со злости, — я тебя когда-нибудь… я застыл, внимательно слушая продолжения фразы. первыми ассоциациями были два противоположных слова: «поцелую» и «убью». и я даже не мог сказать, какое слово из них более желаемое. приемлемы оба. —… не знаю, что с тобой сделаю, — обреченно сказал лайт, — пошли за конфетами, там твои любимые по акции. — с клубникой? — да, с клубникой, — и мы пошли. в тот день я пытался сделать вид, что совсем не нервничаю, не тревожусь и вообще у меня все хорошо. но постепенно я перестал это делать, ведь сама тревога сошла на нет, а когда мы вышли из супермаркета, я уже не притворялся. потом я пару раз покашлял, внезапно запершило в горле. ты с озадаченным взглядом обернулся на меня, будто тебя волновало мое состояние. — все нормально, — в ответ на мою любимую фразу, лайт закатил глаза. я перестал кусать губы, перестал жмуриться от переизбытка мыслей. я боялся потерять самое дорогое, что у меня есть — моя детективная карьера. если я пойду на поводу у своих чувств, то пиши — пропало. и я пошел. мне было мерзко от понимания этого, ведь самое высшее предательство — это измена самому себе. и я не знаю, что было бы лучше: быть преданным делу и страдать от влюбленности или быть преданным тобой и страдать от чувства несправедливости. поздно пытаться исправить. поздно. поздно. поздно я не знаю как назвать стадию влюбленности, когда в голове крутится одна лихорадочная мысль «люблю». от осознания жить хуже, но проще. я действительно люблю. эта действительность доходит до глупости. надеюсь перед тем, как ты меня убьешь, я успею во всем признаться. угораздило же влюбиться в киру.]