The peace not promised

Весть о происшествии распространилась по Хогвартсу в мгновение ока, и в первую очередь она достигла гриффиндорской башни. Её принесли третьекурсники, которые торопились переодеться в сухую одежду после возвращения из теплиц. Когда Лили вошла, гордая тем, что почти закончила эссе по превращению неживых объектов в живые — невероятно сложная тема для начала учебного года, — гостиная гудела, словно рой встревоженных пчёл. Тут всегда было шумно, но сегодня — особенно. Она пропустила большую часть рассказа, но его окончание было очень интригующим.  — … этот огромный здоровяк упал, как будто ни с того, ни с сего, — рассказывал мальчик, поощренный вопросами слушателей самых разных возрастов, и картинно взмахнул руками, изображая падение великана.  — Что стряслось? — спросила Лили, садясь в мягкое бардовое кресло рядом со своей подругой и соседкой по комнате Марлен. Блондинка была одета в квиддичную форму, которую носила на случай ''а вдруг поле освободится'', но её волосы не были, вопреки обыкновению, собраны в хвост, а красиво уложены. Видимо, девушка всё же сомневалась, что дождь, зарядивший ещё до обеда, неожиданно прекратится, и ей представится шанс полетать.  — Слизеринцы чего-то не поделили, — шепотом ответила Марлен, не сводя глаз с мальчишки. Кто-то сжалился и обсушил его волосы и одежду, но он, похоже, этого так и не заметил, упиваясь минутой славы. Мало кому из младшекурсников удается побыть в центре внимания.  — На кого они на этот раз напали? — спросила Лили, охваченная нехорошим предчувствием. Если это вызвало такой переполох, значит, последствия должны быть действительно серьезными.  — Друг на друга, — объяснила Марлен, пожав плечами. Предчувствие переросло в тревогу. Лили ждала, когда толпа разойдется на ужин, чтобы самой расспросить очевидца, понимая, что пацан может и приврать, приукрасив историю. Портрет полной дамы сдвинулся в сторону, пропуская Джеймса Поттера. Его не остановила ни плохая погода, ни объем домашних заданий. Ничто и никогда не способно было встать между ним и его любимым делом, но, по крайней мере, он не забыл наложить на себя водоотталкивающее заклинание, прежде чем сесть на метлу. Джеймс, как и она, пропустил всё самое интересное, и, как и её, его удивило столпотворение в гостиной, однако он не обладал терпением Лили, а потому громко спросил:  — Эй, народ, что происходит?  — Я поднимался по лестнице, — мальчик с готовностью начал рассказ заново, — а этот здоровенный огр несся вниз. Еще бы немного и размазал бы меня по ступенькам, представляете? — третьекурсник поежился. — Он преследовал другого слизеринца вдвое меньше него с большим кривым носом. — Лили вздрогнула. Она знала только одного слизеринца, подходившего под описание. Марлен тоже подумала о нём и успокаивающе сжала ей руку. — Он орал что-то вроде ''ты покойник, Снейк''…  — Снейп, — поправила Лили, побледнев.  — Точно. … и пальнул в тощего парня каким-то заклятием прямо на бегу, а тот обернулся и сразил его одним взмахом волшебной палочки. А когда Снейп подошёл к поверженному великану, у него было такое выражение лица, словно он собирается его добить. Вы бы видели этот взгляд! Мне теперь неделю будут сниться кошмары.  — Великий и ужасный Снейп? Быть того не может, — вмешался Джеймс. Он целыми днями пропадал на поле для квиддича, и ему, несомненно, тоже хотелось внимания.  — Я сам это видел, и мои друзья подтвердят, — обиженный тем, что ему не верят, мальчик кивнул на лестницу, ведущую в спальню третьекурсников.  — Наш Снивеллус напал на слизеринского тролля? — спросил Блэк.  — Нет, на него напали, а он победил, — уточнил мальчишка. Джеймс и Блэк обменялись мрачными взглядами. Чего бы они не задумали, Лили это не нравилось.  — Да ну их. Это не наши проблемы, — сказала Марлен. После того, как Лили, уступив доводам разума и уговорам друзей, наконец, рассталась со Снейпом, её подруги не позволяли ей подолгу хандрить в одиночестве, должно быть, опасаясь, что она передумает, пожалев своего всеми покинутого друга. По какой-то причине они считали, что Лили дружила с ним только из жалости. — Пусть змеи грызутся между собой, а нам пора топать на ужин. Не знаю, как вы, а я проголодалась.

***

Снейп на ужин не попал, так как вновь был вызван директором. Он надеялся, что слухи разойдутся быстро, но не ожидал, что настолько. Вероятно, услышав возмущение его голодного желудка, лишённого ещё и обеда, Дамблдор вызвал домашнего эльфа. — Чего изволите? — спросил эльф, тряхнув большими ушами в низком поклоне.  — То, что вы, уважаемые джентльмены, посоветуете. Через пару секунд на столе появились две порции с аккуратно нарезанной лазаньей. Такая жирная пища, изобилующая мясом и сыром, и так поздно вечером означала, что ему предстоит длинная бессонная ночь, что, возможно, было к лучшему, поскольку это избавит его от чести видеть развитие отношений между директором и Гриндевальдом. Подумав об этом, Снейп взял вилку и решительно приступил к еде.  — Боюсь, ты слишком юн, чтобы я мог предложить тебе вина, — посетовал Дамблдор, наливая ему чай из ягод бузины.  — Я не пью. — Мутная жидкость в чашке вызывала неприятные ассоциации с Омутом памяти.  — Похвально, — Дамблдор налил и себе. — Слышал, у тебя был довольно насыщенный день.  — Мне нужно было уладить кое-какие дела с одногруппниками, — ответил Снейп и, сделав глоток обжигающего чая, поморщился. Сладкий. Как он мог забыть, что Дамблдор пьёт только сладкий чай?  — Мне придётся снять с тебя все баллы. Полагаю, они всё равно были заработаны не совсем честным путем. Драки в школе — довольно частое явление и, хотя они запрещены, профессора обычно закрывают на них глаза, ограничиваясь снятием баллов. Для школы, где детей обучали заклинаниям, многие из которых можно было использовать, как смертельные, система безопасности оставляла желать лучшего, а дисциплина держалась лишь на снятии баллов и отработках. Конечно, Хогвартс не допустит смерти одного из своих учеников, а мадам Помфри залечит большинство травм, полученных на уроках или в процессе стычек, но, по мнению Снейпа, карать за любые нарушения следовало строже. Среди волшебников, как и среди маглов, встречаются люди с психологическими отклонениями, и Том Реддл яркий тому пример. Возможность почти безнаказанно творить всё, что захочется, плохо сказывается на неокрепшей психике подростка, и если бы в школе исключали за применение заклинаний во время драк и прочие серьезные провинности, то многих проблем просто не существовало бы. Вся беда в том, что после Первой магической войны, волшебников осталось слишком мало: древняя кровь вырождалась и у родителей-магов всё чаще рождались дети-сквибы, а то и вовсе не обладавшие даром, новая же кровь¹ и раньше считалась редкостью, поэтому ни одна школа волшебства в мире больше не практикует исключений.  — Северус, своими выходками ты рискуешь вызвать к себе интерес врага, — предупредил Дамблдор.  — В отличие от вас, я хотя бы действую, — доев лазанью, Снейп положил вилку на край тарелки. — Почему, зная, что среди ваших учеников есть те, кто в будущем станут приверженцами Волдеморта, вы до сих пор ничего не предприняли?  — Они ещё не сделали окончательный выбор. Если в одной реальности эти дети стали Пожирателями смерти, это не значит, что в этой они поступят так же. Во вселенной нет двух абсолютно идентичных миров. Ты должен был уже это заметить. Снейп застыл, поражённый этой мыслью. На самом деле ему уже не раз встречались несостыковки. Что-то менял он сам, что-то менялось благодаря его решениям, но было и то, что отличалось изначально. Поначалу он пенял на неидеальную память, но, проведя столько лет в Хогвартсе в качестве студента, а позже профессора, Снейп часто подмечал небольшие отличия. И если расхождения видны уже на этом этапе, то сколько их будет потом и о скольких он ещё не знает? Может случиться и так, что вся его информация не стоит и ломаного сикля. В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь щёлканьем клюва феникса и шепотом переговаривающихся портретов. Директор закончил есть, и через мгновение обе пустые тарелки исчезли со стола.  — Не отчаивайся, Северус, я уверен, кое-что должно было остаться неизменным, например, начало войны. Пожалуйста, покажи мне тот день во всех подробностях. Снейп неохотно кивнул. Его уже мутило, возможно, от еды, а, возможно, от того, что ему предстояло вспомнить один из самых унизительных моментов в его жизни. У каждого человека хватает таких моментов, которые он прячет в дальние уголки подсознания, чтобы никогда о них не вспоминать. Взмахнув рукой, Дамблдор поставил перед Снейпом ненавистный ему Омут памяти. Глубокая ночь, гостиная поместья окутана тьмой, которую не в силах разогнать затухающее пламя в огромном камине. И холод. Жуткий холод, несмотря на огонь и на то, что снаружи сейчас тёплая летняя ночь. Поместье Малфоев со всеми его тайными проходами и подвалами и в лучшие времена выглядело зловещим, но сегодня оно больше всего напоминало склеп. Возможно, потому, что он здесь умрёт. Снейп преклонил колени перед троном, прижавшись лбом к стылому каменному полу, опасаясь встречаться взглядом со своим господином, чьи красные светящиеся во тьме глаза, казалось, видели саму его душу.  — Северус, какой сюрприз, — Хриплый смех сорвался с нечеловеческих губ, — а я думал, что мне придется тебя разыскивать. Если бы мог, Снейп склонил бы голову ещё ниже. Он чувствовал, что не продержится долго в этой согбенной позе, и сомневался стоит ли вообще терпеть неудобства и унижаться, если, вероятнее всего, ему не суждено дожить до утра.  — Мой Господин, я всегда был и буду вашим верным слугой.  — Так ли, Северус? — Неожиданно человек, в результате некоей тёмной магии перенявший змеиные черты, резким гибким движением поднялся со своего трона и подошел к Снейпу. — Говорят, ты служил Дамблдору и, когда его не стало, был обвинен в предательстве. Может, лишившись одного хозяина, ты решил вернуться к другому в поисках защиты?  — Я действовал согласно вашему приказу. Я использовал все связи, появившиеся за четырнадцать лет работы в Хогвартсе и благодаря заслугам на поприще зельеварения, чтобы остаться там и быть полезным для вас в дальнейшем, мой господин. Он ужасно нервничал, и Тёмный лорд это заметил.  — Мне нужны доказательства. Преодолев сковывающий его страх, Снейп поднял голову от пола и, взглянув в красные глаза, открыл разум. Точнее, ту его часть, в которую Дамблдор накануне своей смерти вложил ложные воспоминания. В них было достаточно фактов, чтобы они казались правдивыми, и никакой полезной для врага информации. Честно говоря, они почти не надеялись, что это сработает. Тёмный лорд не прожил бы так долго, не будь он таким осмотрительным, и, естественно, он сразу заподозрил неладное.  — Думаешь, я не знаю, когда от меня что-то скрывают? — в ярости воскликнул Воландеморд. В следующую секунду он наложил на Снейпа проклятье Круциатус, в то же время ломая защитные барьеры разума, ослабленные из-за адской боли. Пока он довольно грубо перебирал мысли, подчинённого, Снейп лежал, уткнувшись лицом в пол, наслаждаясь передышкой. В тишине, наступившей после его крика, послышался шорох чешуек по каменным плитам — к нему приближалась огромная змея, должно быть, ожидая, что ей позволят им поживиться. Скоро боль снова скрутила его, и сила легилименции сломала наиболее прочный барьер, защищавший самые потаённые его воспоминания: те, что он прятал, даже от себя. И Тёмный лорд удовлетворился увиденным. Он не подозревал, что может быть что-то, скрытое ещё глубже, чем стыд, разочарование жизнью, обиды и муки совести. Неожиданно боль ушла, но измученное тело продолжало ее чувствовать, а разум страдать от грубого вмешательства и унижения, ведь теперь вся его жизнь стала известна кому-то ещё, и, обессиленный, Снейп, задыхаясь, неподвижно распластался на полу, желая провалиться сквозь землю и зная, что этот момент ему не забыть до конца жизни.  — Я верю тебе, Северус, но мне не нравится это пророчество, в котором говорится, что я, бессмертный человек, могу умереть. Снейп с трудом встал на колени, опираясь для верности на дрожащие руки.  — М-милорд, — пролепетал он непослушным языком. — Разве можно верить болтовне какой-то глупой грязнокровки?  — И это говоришь ты? Ты, просивший, чтобы я отдал тебе другую грязнокровку в качестве награды?  — В мире мало красоты, а она была прекрасна, милорд, — вся его сущность противилась этой лжи, отравлявшей рот горечью желчи. — Она была всего лишь красивой женщиной.  — Правда? — В его памяти вспыхнула картина: Лили умоляла сохранить жизнь своему сыну. Её красивое лицо исказилось страхом и отчаянием, поскольку она понимала, что всё напрасно. Судьба не знала жалости, и в следующее мгновение эти зелёные глаза закрылись навсегда. Он вздрогнул, пытаясь избавиться от видения, и с ужасом осознал, что теперь это его собственные воспоминания. — Ты прав. Она была красивой, но хитрой, — сказал Тёмный лорд, и уголок его змеиных губ приподнялся в зловещей ухмылке. — Какая ирония. Ты хотел, чтобы она осталась жива, а она готова была пожертвовать собой ради жизни своего сына, и я удовлетворил её просьбу, хотя на самом деле пришёл лишь для того, чтобы забрать его и в будущем сделать своим верным помощником, но успел только поставить метку своего превосходства². Оказалось, что эта хитрая баба была беременна. Наверняка, она продумала всё заранее. Видишь, Северус, как опасно связываться с женщинами? Никогда не понимал, почему мужчины теряют из-за них голову. Последние слова Снейп едва различил сквозь шум в ушах. Лили была беременна? Она пожертвовала собой и ещё нерожденным ребенком, чтобы убить Тёмного лорда? Теперь понятно, почему он исчез. Магия не прощает убийство детей, но он сомневался, что она знала о том, что ждёт второго ребенка. Лили не такая, чего бы не думал о ней Воландеморт. Снейп устало обмяк в кресле за столом директора, всё ещё чувствовуя ломоту в костях и суставах, жжение в мышцах и покалывание кожи — призрак боли, которую помнило тело, но самая сильная боль, испытанная им в ту ночь, не имела ничего общего с последствиями проклятия. Когда туман перед глазами рассеялся, он обнаружил, что Дамблдор, отвлекшись от Омута памяти, внимательно смотрит на него.  — Прости, я не пошёл бы на это, если бы знал, чем оно обернётся для тебя.  — У меня были свои причины, — хмуро признался Снейп. Он пребывает в ужасном настроении. Мало того, что его заставили вспомнить то, чего он не хотел вспоминать, так теперь его снова будет преследовать видение смерти Лили по ночам и наяву, как если бы он убил её собственными руками. А разве это не так? Её смерть — моя вина.  — Знаю, чтобы отомстить за гибель возлюбленной, — Дамблдор взял с полки пустой хрустальный флакон и принялся переливать в него воспоминание. — Хочу напомнить, что сейчас она ещё жива и, благодаря твоим знаниям, не погибнет. Но не будет моей. Подписав флакон, директор положил его в зачарованный шкафчик и взял другой, уже полный.  — Она тоже ещё не сделала свой выбор, — сказал он, словно прочтя его мысли. Снейп поднял на него изумленный взгляд, проверяя барьеры, и на губах директора заиграла лукавая улыбка. — Помни, Северус, осмотрительность прежде всего. — Дамблдор вылил содержимое в Омут, вызвав водоворот цвета и изображений. — Я подготовил кое-что для тебя. Полагаю, нам следует приступить к поиску крестражей.