Тихая Гавань

      3019 год Третьей эпохи       С того самого момента, как они встали перед высокими Чёрными Вратами Мордора, а орки заполнили свои ряды, мир снова превратился в хаос. Само небо было покрыто толстыми слоями облаков, которые закрывали весь свет в попытке усилить тьму в этой последней битве.       Боевые кличи, гортанное рычание орков, отчаянные приказы, крики боли, горя и пронзительные вопли свирепых, кружащих над головами тварей. Гигантские орлы парили в небе, чтобы сразиться со своим теневым родом, ибо если орки были сделаны из эльфов, искаженных под пытками, то, возможно, что назгулы когда-то были орлами. Всё смешалось в невыносимом непрекращающемся шуме.       Посреди этого хаоса Леголас кружился, летел и вращался, как вода в движении, лёгкая и бесконечно мощная. Его белые парные клинки, покрытые чёрной кровью, без единого звука рассекали воздух, пронзая окружающих его орков, легко, как если бы они проходили сквозь воду.       Он поймал орочий ятаган одним клинком, в то время как другой вонзился в горло тёмного существа, и чёрная кровь забрызгала его алебастровую кожу. Леголас вытащил свой клинок и поймал им следующее оружие. Орк подкрался сзади, так что эльф провел одним из своих клинков по горлу стоящего перед ним орка, а затем на одном дыхании развернулся и вонзил первому в грудь тот же самый клинок.       - Двадцать!       Совершенно дикая ухмылка искривила губы Леголаса, когда его слух пронзил крик, а расправившись со следующим орком, он вновь напрягся, считая убитых им врагов.       - Тридцать два! - Леголас усмехнулся и тут же услышал рёв негодования.       Когда Леголас отшвырнул ногой одного из орков, и тот растянулся на земле, его взгляд сапфирово-голубых глаз поднялся, чтобы увидеть, что творится вдалеке. Вот Гимли яростно рубит орков. Его друг подобен взрыву эмоций и ярости, пронёсшемуся по полю боя. В его сражении не было лёгкости и красоты, но брутальность и жестокость топора, когда он им владел, всё ещё оставались силой, с которой приходилось считаться.       Леголас вырвался из своих размышлений, когда ему пришлось уклониться от другого клинка, и он вновь оказался в бою. Последний бой… Последняя битва... Эмоции, которые сейчас невозможно было осознать в полной мере, постоянно бушевали в груди, несмотря на попытки заглушить их, дабы сосредоточиться на сражении. Однако он знал, что за каждым ударом, за каждым выпадом лежит тяжесть горя, надежды, боли, облегчения, печали, а также полного и абсолютного страха …       Всю свою жизнь он боролся за этот день, и в последние годы этот бой был его целью, причиной, чтобы каждый мучительный день продолжать жить. И вот теперь он здесь... и этот ужас от непонимания, что он будет делать, когда все закончится, что будет после боя…       Внезапно сквозь воздух раздался еще более древний крик. Звук был почти как у замученного животного, наполненного агонией и диким гневом. По спине пробежала дрожь от мучительно знакомого звука. Леголас запнулся в своем плавном движении, стало трудно дышать, будто осколки льда безжалостно и многократно вонзились в старые шрамы, оставленные черным мечом Саурона.       Его лицо исказила гримаса, так что ему пришлось с силой удерживать клинки в руках. Хотелось зажать ладонями уши и закрыть глаза так крепко, чтобы заставить себя не вспоминать все то, что поднималось внутри него, забыть о мучительной боли и мучительном холоде.       Орки вокруг тоже замерли, их глаза остекленели от страха. Назгулы завизжали и полетели от орлов к Роковой горе.       Вокруг себя Леголас услышал оживленные крики воинов, увидевших, что происходит, но не последовал вперед против все еще нерешительных орков, и едва заметил, как Гэндальф что-то приказал сквозь звуки битвы. Ледяные щупальца змеились глубоко внутри него из его шрамов, ран, которые, как он знал, никогда по-настоящему не заживут.       Как только Леголас сфокусировал свой взгляд, и поднял клинки, громкий грохот разнесся по всему полю, и земля, казалось, задрожала под его ногами. Не удержавшись, он рухнул со стоном на колени.       - Леголас! – сквозь окружавший его туман он услышал хриплый голос Гимли, но как только он собрался повернуть голову, в воздухе раздался еще более оглушительный вопль. Задыхаясь, Леголас зажал уши руками, но заставил себя держать глаза открытыми и сосредоточиться на том, что происходило внутри врат Мордора.       Оглушительный грохот, взрывы и крики испуганных орков присоединились к ужасному воплю, Мордор рушился на их глазах. Огонь и пепел вырвались из глубин огненной горы, и зубчатая стена Чёрных Врат превратились в ничто. Величайшим, однако, было зрелище на Барад-Дур, черную башню адаманта, когда она рушилась без силы Единого Кольца, а пылающий глаз Саурона, тускнея, визжал и выл на своей вершине.       Глаз выгорел. В одну короткую секунду показалось, что весь мир замер, и все действия остановились. В этот момент большая тень поднялась от башни, возвышаясь к неистовым небесам. Леголас обнаружил, что узнал очертания Аннатара, но на этот раз он не был красивым и запоминающимся, напротив, сквозь его личину горело зло и искажение Саурона.       Большая тень угрожающе протянула одну руку к их армии, затем внезапно слегка повернула голову вправо. Леголас оказался пойманным под тяжестью взгляда Аннатара, вскрикнул, чувствуя, как лед еще сильнее вонзается в шрамы на его груди, и склонился в ответ на боль.       Казалось, весь мир исчез, и остались только они вдвоем, совсем как в Дол-Гулдуре. Он знал, что это была последняя атака, которую Саурон мог предпринять, последняя попытка утащить кого-то с собой, прежде чем сила кольца окончательно иссякнет.       Последняя битва между светом и тьмой.       Леголас вытолкнул свою силу сквозь стены своего разума, и свет вырвался, как волна воды из его тела, перекатываясь и заливая тьму Мордора.       Когда свет упал на огромную фигуру Аннатара, смесь крика и рева вырвалась из тени, и внезапно звук и движение вернулись в мир вокруг них. Могучий ветер последовал за его светом, пронесся через Мордор, сдувая великую тень и разрушая последнюю Черную башню. Орки бежали в панике, видя, как их хозяин повержен и побежден.       Когда ветер яростно пронесся над землей, а густые облака, закрывавшие небо, были смыты, яркий свет солнца прорвался сквозь темноту, на мгновение ослепив своим великолепием. Казалось, Леголас полностью погрузился в свое холодное тело, а солнечные лучи плясали на его мокрых щеках.       Все было кончено …       Фанес отдала свою жизнь не для того, чтобы ты умер!       - Она отдала свою жизнь за свободу! – Леголас прорычал, – она позволила мне уйти, потому что верила, что однажды нам не придется бояться, и нам не придется жить под сокрушительной тяжестью тени, и, клянусь Валар, я увижу, как ее желание исполнится! Я буду там, когда тучи уйдут с неба, и свету будет позволено беспрепятственно сиять! Я буду там, когда война света и тьмы закончится!       Он выполнил обещание …       Леголас неотрывно смотрел на солнце, но даже тепло и надежда, которые принес с собой свет, не могли сдержать горя от осознания, что Фанес не сможет увидеть, как сбудется все, на что они надеялись. Закрыв глаза, он смахнул еще одну слезу со щеки.       - Жаль, что ты не видишь этого, Фанес… Снова светит солнце… Наконец мир безопасен для нашей дочери и наших внуков…       - Дружище?       Неуверенный голос Гимли заставил снова открыть глаза и посмотреть на гнома, который неловко стоял перед ним со смесью беспокойства и страха. Топор гнома почернел от крови орков, но следов ран не было на теле.       - Солнце светит, друг мой, - прошептал Леголас.       - Да, - согласился Гимли, почувствовав, как напряжение покинуло тело. Он протянул руку, чтобы положить её Леголасу за плечи.       Леголас еще раз взглянул на небо и увидел орлов, кружащих над головой и летящих к Мордору. Странное чувство оцепенения стало наполнять его. Уже не в первый раз он почувствовал, что его цель достигнута… но чувствовал непреодолимое желание признать поражение, желание оставить новый мир, за который он боролся для следующего поколения, потому что он потерял почти все, пытаясь достичь мира. Почти ничего не осталось.       Но дочь просила его остаться…       - Каков был окончательный подсчет? – спросил Леголас, и если его голос и дрогнул, то Гимли никак это не прокомментировал.       Он должен продолжать бороться…       Гимли что-то буркнул себе под нос, и Леголас невольно почувствовал, как уголки его губ изогнулись в усмешке.       - Тридцать шесть, – наконец раздраженно пробормотал Гимли, свирепо глядя на него, словно провоцируя переступить черту.       Смех внутри него закипел и сорвался с губ чистым звуком серебряных колокольчиков. – Сорок один.       Гимли тут же схватил топор и огляделся в поисках новых врагов. Он побежал бы вслед за убегающими орками, если бы Леголас не удержал его руки, сжимавшие топор. Карие глаза Гимли переместились и остановились на сапфирово-голубых.       - Я думаю, что мы уже пролили достаточно крови, - тихо сказал Леголас. – Ты, несомненно, проявил упрямство и ярость гномов, и я горжусь тем, что сражался рядом с тобой в этой последней битве, Элвеллон [друг эльфа].       - Леголас!       Леголас поднял глаза и почувствовал облегчение, когда увидел одинаковые фигуры, мчащиеся к нему на поле боя. Элладан и Элрохир были слегка окровавлены, но ничто не указывало на большие раны. Элрохир подошел первым и встал перед ним на колени, с тревогой осмотрев его. И прежде, чем он прислонился лбом к его лбу, их глаза закрылись.       - Ты сделал это, мой друг, - прошептал Элрохир. -Если эта победа и принадлежала кому-то, то только тебе.       Леголас покачал головой, прижавшись к Элрохиру. – Эта победа принадлежала братству, и в особенности Фродо и Сэму, ибо без них мы не могли обойтись. Без них царство Саурона никогда бы не пало.       - Гэндальф отправился на их поиски, – сказал Элладан, опускаясь на колени рядом с братом . - Гвайхир согласился отнести его к Роковой горе. Ты ранен, Леголас.       Элрохир отстранился, и Леголас открыл глаза, чтобы посмотреть вниз. Его зеленая туника была испачкана красным на груди, но он не чувствовал боли от ран, только онемение. Он не помнил, чтобы к нему прикасались какие-нибудь лезвия…       Элрохир протянул руку и поднял тунику и нижнюю рубашку, а также кожаные ремни, которыми его парные клинки и колчан были привязаны к спине. У него перехватило дыхание, когда он увидел, откуда взялась кровь. Протянув руку, он коснулся пальцами груди Леголаса.       - Я не понимаю, – прошептал Элрохир. – Эти раны давно зажили.       Леголас все еще смотрел на кровь, которая ручейками стекала вниз из недавно открытых шрамов, оставшихся от черного меча Саурона, и вспоминал ощущение, как осколки льда пронзали их. Внезапно боль и холод затопили его тело, как будто воспоминание открыло то, что скрывало от него это ощущение, и он хмыкнул, поморщившись.       - Они никогда не исцелялись, – сказал Леголас, – не полностью . Они остались как связь между Сауроном и мной, так же как рана от моргульского клинка навсегда останется с Фродо. К счастью, это была последняя попытка Саурона утащить меня за собой. Он был уже ослаблен из-за разрушения кольца и поэтому было легко отбиться.       - Легко или нет, но эти раны нуждаются в лечении, – сказал Элладан. – Они не исцеляются так, как должны. Кровотечение не замедляется. Пойдем, Леголас, Арагорн приготовил место для ухода за ранеными, – он наклонился и поднял Леголаса на ноги, и положил руку ему на плечи, почувствовав, что тот пошатнулся.       - Мастер Гимли, не могли бы вы найти Арагорна и привести его? – попросил Элрохир, – я думаю, что его навыки будут необходимы.       - Конечно, – хрипло ответил Гимли и бросил последний взгляд на Леголаса, прежде чем поспешить за Арагорном.       Близнецы поспешно отвели Леголаса туда, куда несли раненых, ни разу не позволив ему поддержать себя. Из-за движения кровь начала течь быстрее из ран, и поэтому к тому времени, когда они достигли цели, он с трудом опирался на Элладана и едва стоял. Элрохир поддержал Леголаса под другую руку, и братьям вместе перенесли его на свободное место.       Как только Леголас лег, Элладан поспешил за бинтами и другими припасами, а Элрохир взял ледяную руку Леголаса в свою. Было очевидно, что раны неестественны. Они, казалось, высасывали жизнь из Леголаса, заставляя его кровоточить больше, чем он должен, не давая его природной способности исцеления работать…       - Держись, Леголас, – сказал Элрохир и снял плащ, чтобы прижать его к ранам, пытаясь остановить кровотечение. – Эстель скоро будет здесь.       - Разве у него нет более важных дел?.. – прошептал Леголас с нерешительной улыбкой, вздрагивая от боли. – Есть много других раненых... и много тех, кто обратится к своему королю за указаниями…       - Не будь глупцом, Леголас, – яростно сказал Элрохир, сильнее надавливпя на раны, когда кровь начала просачиваться сквозь плащ. – Я не могу придумать ничего более важного, чем помочь тебе. Независимо от того, как ты пытаешься отмахнуться от своей роли в уничтожении Саурона, мы все знаем, что во многом благодаря тебе мы сегодня здесь ... что мы смогли победить сегодня. Никто так не заслуживает грядущего мира, как ты, так что не смей сдаваться сейчас!       - Я не знаю, как жить в мире, Ро… – пробормотал Леголас, закрыв глаза и отвернувшись, так что его щека уперлась в тюфяк. – У меня нет никакой цели в новом мире…       Элрохир подавил рыдание и наклонился так, что его лоб уперся в лоб Леголаса. – у тебя очень важная цель... – задыхался он. – Ты будешь дедушкой моих сыновей... И я хочу, чтобы они знали тебя.… Я бы хотел, чтобы они смотрели на тебя снизу вверх… Тебе не нужно знать, как жить в мире, Леголас… Ты тоже не умел драться, когда родился; это было то, чему ты научился… Мы научим тебя жить в мире.       - ...Я начинаю чувствовать себя старым, – Леголас горько усмехнулся.       - Надеюсь, что нет… – Элрохир улыбнулся с наигранным весельем, но печаль была очевидна в его голосе. – Если ты начинаешь чувствовать себя старым, то что же тогда остается мне? Я почти на тысячу лет старше тебя, женат на твоей дочери, которая вот-вот родит мне моих самых первых детей!       - Ты будешь идеальным отцом… – Выдохнул Леголас.       - И ты будешь идеальным дедушкой.       - Элрохир!       Элрохир вскинул голову и почти в отчаянии посмотрел в ту сторону, откуда донесся голос. Он видел, как Арагорн бежит по равнине, уворачиваясь от кушеток с ранеными, а также от целителей и воинов. Гимли плелся чуть позади него, тяжело дыша.       - Леголас?!       - Он все еще с нами! – Крикнул в ответ Элрохир, зная, к какому выводу пришел Арагорн, увидев его наполовину лежащим на Леголасе. То, как его приёмный брат слегка расслабился от облегчения, показывало, что это предположение было верным. Когда он посмотрел направо, то увидел Элладана, спешащего к ним с охапкой припасов.       Снова обратив внимание на Леголаса, он сурово посмотрел в теперь уже открытые темно-синие глаза. – А теперь послушай меня, – потребовал он. - Ты будешь бороться с этим, и ты позволишь нам заботиться о тебе без возражений, и как только ты достаточно поправишься, поедешь со мной и Элладаном в Ривенделл. Близится время рождения близнецов. Твоя дочь нуждается в тебе. Понимаем ли мы друг друга?       Сапфировые глаза Леголаса смягчились. – Да, – выдохнул он. – ... Мы понимаем друг друга …       В этот момент Арагорн остановился у кушетки с Леголасом и опустился на колени. Взгляд его серо-стальных глаз быстро прошёлся по раненому телу, прежде чем жестом он приказал Элрохиру поднять плащ, которым тот пользовался в попытках прекратить кровотечение.       Выражение лица Арагорна стало мрачным, он оглянулся, чтобы посмотреть, как быстро продвигается к ним Элладан.       - Я видел, что произошло, – тихо сказал Арагорн, положив ладони на щеки Леголаса, повернув его лицо к себе и пристально вглядываясь в его темные глаза. – Саурон потянулся ко мне... Но потом его внимание как будто переключилось на что-то другое, и когда я повернулся, то увидел тебя, стоящего на коленях на земле. Я видел, что тебе больно, но не думал, что у него хватит сил сделать что-то подобное…       - ... Он питает ко мне великую ненависть… – Леголас тяжело дышал, его сапфировые глаза были полузакрыты от усталости. – ... Это придало ему ... достаточно сил… - Дрожь пробежала по телу Леголаса, и Арагорн почувствовал холод кожи эльфа под ладонями.       Стон слетел с бескровных губ Леголаса, когда его глаза сначала вяло моргнули в попытке не уснуть, а потом закрылись. Арагорн позвал его по имени, встряхнул, но тело Леголаса уже обмякло, сознание покинуло его разум. Арагорн был близок к отчаянию. Подошедший к ним Элладан опустился на колени, быстро протянул Арагорну несколько листков Ацеласа, а также таз с горячей водой. Арагорн не теряя времени, поставил чашу на колени и приложил листья к губам, чтобы вдохнуть в них свою силу. Затем раздавил их. Сладкий и свежий аромат наполнил воздух, когда листья были брошены в теплую воду.       Арагорн взял маленькое полотенце, которое протягивал ему Элладан, смочил в воде и осторожно промыл вновь открывшиеся на груди раны. Ёще раз намочил полотенце и выжал из него воду, прежде чем положить его на лоб Леголаса. Закрыв глаза, он держал руку на теле друга.       Прошло долгое мгновение, но никто не двигался. Они смотрели, как Арагорн побледнел, как выступил пот на лбу у него. Арагорн вновь открыл свои блестящие серебристые глаза.       - Восстань, Леголас! Тот, который сражался больше всех, – приказал он мягко, но с несомненной властностью. – Пришло время радоваться вместо отчаяния, ибо, наконец, тьма побеждена светом. Не ходи больше в тени, но присоединяйся к тем, кто тебя любит!       При этих словах сапфирово-голубые глаза Леголаса снова распахнулись, на какое-то время оставаясь прикованными к сильному взгляду нового Короля. Элрохир, Элладан и Гимли смотрели на них с нескрываемыми эмоциями в глазах.       Всё напряжение покинуло тело Леголаса, и он снова посмотрел на Арагорна, прежде чем тихо прошептать, - Да будет так…       Арагорн улыбнулся и наклонился над ним, чтобы прижаться губами ко лбу и прошептать, – А теперь отдыхай. Веки Леголаса закрылись.

***

      Леголас нежно коснулся белой шеи Арода, направляя его вслед за лошадьми близнецов, которые уже успели свернуть на тропу, вьющуюся по окружавшим Ривенделл горам. Спустя несколько дней после победы у врат Мордора они вместе отправились в Долину, чтобы успеть вернуться обратно в Минас-Тирит к коронации Арагорна, что должна была состояться в начале мая.       Элрохир ехал впереди, и по всему было видно, как ему не терпится вновь встретиться с Малиэль. Пришпорив коня, он быстро поскакал по мелькавшей тропе, обгоняя своих спутников. Элладан обернулся к Леголасу с весёлой улыбкой на губах, усмехаясь по поводу бедственного положения его братца. Но улыбка мгновенно сошла с его лица в тот момент, как он увидел беспокойство в сапфирово-голубых глазах друга, ещё больше потемневших от горя с момента после потери Фанес.       - С ней всё будет в порядке, – заверил Элладан. – Мой отец с ней, а Малиэль очень сильная.       Леголас коротко кивнул в ответ, но ничего не сказал. Он сосредоточился на горном спуске, стараясь сделать это как можно быстрее вслед за Элрохиром. Вскоре земля под копытами лошадей превратилась в булыжник, и они въехали во двор, останавливаясь перед дверями Последнего Домашнего Приюта.       Эрестор и Глорфиндейл, предупрежденные об их приближении звуком часового рога, в ожидании встречали эльфов на ступенях.       Леголас увидел облегчение в глазах Глорфиндейла, когда тот, быстро оглядев его, повернуться к Элрохиру. Эрестор же уже направился с объятиями к близнецу.       - Элрохир, у Малиэль последние несколько часов схватки, – сказал Эрестор. Он хотел было сказать что-то ещё, но близнец уже спешил в дом. Леголас спрыгнул с Арода и побежал за ним.       Они помчались прямо в палату исцеления, но Леголас, схватив Элрохира за руку, прежде чем тот успел войти в единственную закрытую комнату и дернул его назад. Близнец хотел было возмутиться в ответ, но Леголас просто подтащил его к тазу у стены и сунул руки в воду. Поняв намёк, Элрохир быстро омыл руки и лицо, в то время как его друг уже снимал с него оружие, плащ и верхнюю тунику, которые были сплошь в грязи и пятнах.       Умывшись, Элрохир повернулся к Леголасу с широко раскрытыми глазами. Близнец открыл было рот, чтобы сказать что-то в ответ, но принц только лишь подтолкнул его к двери.       - Просто иди к ней, Ро, – сказал он, молчаливо наблюдая, как тот торопливо открывает дверь и проскальзывает внутрь.       И в то мгновение, пока двеоь была открыта, Леголас услышать напряженное дыхание дочери, а также её радостный крик от встречи с Элрохиром. Он уже собирался было начать расхаживать по комнате, как в палате раздался до боли знакомый голос.       - Леголас!       Он обернулся и увидел отца, сидящего на одном из стульев в палате с книгой в руке. Какое-то мгновение они просто смотрели друг на друга. Леголас видел напряжение и усталость на лице отца, а также беспокойство в его светло-голубых глазах.       Моргнув, пытаясь выйти из оцепенения, Леголас подошёл к креслу и опустился на колени рядом с отцом, складывая руку на его бедро и обеспокоенно глядя в глаза.       - Я слышал, что война добралась и до Лихолесья, – сказал Леголас.       - Это так, – ответил Трандуил с лёгкой улыбкой и положил руку на щеку своего первенца, – она дошла и до нас. Под командованием одного из духов кольца орки Дол-Гулдура совершили три нападения на наше королевство, а также на леса Лотлориена. Нам удалось отбить атаки, и в союзе с галадримами мы выступили против крепости. Битва произошла под деревьями в Южном лесу. Многие деревья погибли из-за сильного пожара. Но, несмотря на это, объединённым силам Лихолесья, Лотлориена, Беорна и Радагаста удалось разгромить армии Дол-Гулдура. Впрочем мы понесли большие потери... Галадриэль вошла в крепость и разрушила её навсегда, изгнав из неё тьму во мрак. Я встретился с Келеборном под деревьями и отдал ему южную часть леса за его помощь, точно так же, как средняя часть была отдана Беорну и его людям. А всё остальное, начиная с гор и выше, я оставил для себя…       Широкая улыбка внезапно распалась на губах Трандуила, и он убрал волосы Леголаса за ухо. – Я переименовал лес в "Эрин Ласгален" [Дерево зеленых листьев].       Леголас уставился на отца с широко раскрытыми глазами, со стоном роняя голову на колени. – Только не говори, что ты назвал лес в мою честь… – В отчаянии пробормотал он.       Трандуил рассмеялся, продолжая гладить сына по волосам, слегка дрожащей рукой. Леголас вернулся с войны целым и невредимым, и этого было достаточно, чтобы он потерял дар речи в тот момент, как сын появился в палате исцеления вместе с Элрохиром.       Так они и сидели: отец на стуле, а сын на полу с головой на его коленях. Прошло некоторое время, прежде чем Трандуил нашёл в себе силы вновь окликнуть сына, который, казалось, оставался в прострации, не замечая никого вокруг.       Из-за войны до них не доходили новости, и хотя Элронд получил известие об уничтожении Саурона и победе в битве перед Чёрными Вратами, он не мог ничего сказать о судьбе Леголаса. И видеть рядом сына после почти целого года, наполненного страхом за его судьбу, после того, как он получил письмо от Леголаса, в котором говорилось, что тот отправляется на поиски, было настоящим благословением, не имеющим себе равных по силе.       Трандуил поднял глаза, когда открылась дверь. В палату вошли Элладан и Глорфиндейл. Они вдвоем улыбались, глядя в окно.       Леголас даже не попытался поднять с отцовских колен голову, а Трандуил всё ещё водил рукой по мягким волосам сына. Элладан и Глорфиндейл уселись на одну из кроватей, и близнец начал рассказ о пути домой, а также о том, что случилось с кольцом.       Но эльфы быстро утихли, лишь только Леголас и Трандуил заговорили снова.       - Как вы оказались в Ривенделле? – Тихо спросил Леголас, слегка склонив голову набок, чтобы посмотреть на отца.       - Битва при Дол-Гулдуре закончилась в начале апреля, и твой брат предложил взять на себя управление Эрин Ласгален, чтобы я мог отправиться в Ривенделл к Малиэль, – сказал Трандуил, проводя пальцами по щеке Леголаса. – Я только вчера приехал, не знал, успеете ли вы с Элрохиром к родам, и не хотел, чтобы она оставалась одна.       - Спасибо, – тихо сказал Леголас. Помолчав немного, он шёпотом спросил, – кто-нибудь из моих знакомых погиб в бою?       Трандуил вздохнул, жалея, что Леголас догадался спросить. - Кэллон погиб, Леголас, как и Юрион с Тарбадоном. Есть и другие погибшие, но эти воины были тебе ближе других.       На глазах Трандуила казалось, что еще одна часть его сына была безжалостно вырвана, и тело Леголаса обвисло от боли и усталости. Чувство вины нахлынуло на него, потому что он знал, что именно он обрек Леголаса на жизнь воина.       Просто вспоминая счастливого эльфлинга, каким был Леголас до того, как он безжалостно втолкнул его в мир боли и ужаса, на глаза наворачивались слезы, и он был вынужден глубоко дышать, чтобы сдержать их. Закрыв глаза, Трандуил мысленно произнес короткую молитву, потом наклонился и поцеловал сына в лоб.       Затем он отстранился и продолжил гладить серебристо-белые волосы Леголаса, спрашивая, – как вы здесь оказались?       - Мы выехали из Итилиена через несколько дней после гибели Саурона, чтобы успеть к рождению близнецов, – устало ответил Леголас.       Трандуил видел, что в этой истории было что-то еще, но он также видел усталость на лице Леголаса. – Позже у тебя будет время рассказать мне всю историю, – мягко сказал он. – А сейчас я просто счастлив видеть, что ты вернулся целым и невредимым. Но ты выглядишь усталым, Леголас ... усталым и напряженным.       - Это было долгое путешествие, – пробормотал Леголас.       - Я в этом не сомневаюсь, – Трандуил помолчал немного, а потом сказал, – последуй своему собственному совету и вымойся сейчас, потому что скоро настанет пора знакомиться со своими внуками, а сейчас я не уверен, что Элронд подпустит тебя к ним ближе, чем на десять футов.       Леголас тихо усмехнулся и встал. Он подошел к тазу, в котором умылся Элрохир, и окунул руки в прозрачную жидкость, смывая грязь и дорожную пыль. Наклонившись, он плеснул водой себе в лицо и провел мокрыми пальцами по волосам, распутывая косы и наихудшие узлы.       Закончив, Леголас вытерся одним из полотенец и подошел к шкафу, стоявшему у стены комнаты лечебного отделения. Открыв верхний ящик, Леголас достал запасные комплекты одежды Элладана и Элрохира. Он бросил один из комплектов в Элладана, который поймал его с улыбкой, и они оба сняли свою грязную дорожную одежду.       Трандуил наблюдал, как менялся Леголас, видел шрамы, покрывавшие тело его сына, и кости, видневшиеся под кожей. Было ясно, что он потерял еще больше веса во время поисков, и было много признаков ран, только недавно заживших. Туника Элрохира болталась на туловище Леголаса до боли свободно.       Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но в следующее мгновение из-за двери между ними послышался стон.       Малиэль рожала. Голова Леголаса тут же повернулась к двери, глаза расширились от беспокойства. Не раздумывая, Леголас бросился к двери и едва не схватился за дверную ручку. Он постоял там мгновение, а затем начал расхаживать перед дверью. Его лицо потемнело, когда из комнаты позади послышались новые звуки боли.       Внезапно из-за двери донесся приглушенный звук Малиэль, осыпающей Элрохира оскорблениями и проклятиями, и Леголас на мгновение остановился, улыбаясь. Она была дочерью своей матери ... это уж точно.       Не прошло и получаса, как из комнаты донесся вопль боли, за которым последовал пронзительный плач новорожденного ребенка. Леголас замер и оставался неподвижным в течение двадцати минут, которые потребовались, чтобы звуки снова пронзили воздух, так же сильно. Вскоре из-за двери послышались смех и тихое бормотание, но Леголас так и не смог разобрать, что было сказано.       Им не пришлось долго ждать, прежде чем дверь открылась, заставив Леголаса сделать поспешный шаг назад дабы избежать столкновения, Элронд вышел с улыбкой на лице. Леголас почувствовал тяжесть в глазах целителя, когда они быстро осмотрели его и Элладана, прежде чем отложить свои наблюдения на потом и улыбнуться им еще раз.       Леголас перевел взгляд с Элронда на комнату позади него. Он тут же поймал себя на том, что смотрит в небесно-голубые глаза дочери, и на мгновение больше ничего не существовало. Даже несмотря на явную усталость, глаза Малиэль сияли облегчением и радостью.       Когда слезы навернулись ей на глаза, он больше не мог стоять в дверях и вместо этого поспешил к ней, прижавшись поцелуем к ее влажному лбу.       - Привет, принцесса, – тихо сказал Леголас.       - Ада... – с усталостью в голосе поздоровалась Малиэль. Тем не менее, она ослепительно улыбнулась ему, и он обнаружил, что его беспокойство рассеялось и можно сосредоточиться на чем-то большем, чем просто его дочь.       Элрохир сидел на кровати Малиэль, сияя от радости, с извивающимся свертком в руках. Второй малыш лежал на груди Малиэль. Его накрывало мягкое белое одеяло и рука мамы. Глаза Леголаса слегка расширились от удивления, и он присел рядом с кроватью, чтобы видеть лицо ребенка под одеялом. Протянув руку, он нежно провел пальцами по красной теплой щечке ребенка.       - Его зовут Нарувир, - раздался голос Элрохира.       Леголас неохотно оторвал взгляд от внука и посмотрел на Элрохира. Близнец встал с кровати и подошел к нему. Близнец Нарувира все еще извивался в его руках. Когда он встал перед Леголасом, Элрохир осторожно передал ему драгоценный сверток.       - А это Каладель, - сказал он тихо и гордо. – Наш первенец.       Руки Леголаса баюкали Каладеля с такой заботой и нежностью, что было почти больно смотреть. Каладель почти сразу же устроился в его объятиях, когда его спокойная и нежная аура просочилась сквозь одеяло, обернутое вокруг внука, чтобы согреть его.       Леголас смотрел на ребенка в своих руках, его сапфировые глаза были полны удивления. Пряди каштановых волос покрывали макушку Каладеля. И судя по тому, что он видел под тенью одеяла, то же самое можно было сказать и о Нарувире.       Леголас наблюдал, как крошечный носик Каладеля слегка сморщился, прежде чем огромный зевок раздвинул губы ребенка. После этого два больших глаза неохотно открылись миру, и Леголас обнаружил, что его глаза встретились с парой чистых, серебристо-серых, очерченных темными ресницами.       Каладель прищурился на свет, льющийся из окон, и вскоре снова закрыл глаза, всхлипнув.       Леголас тут же шикнул на него и нежно погладил по мягкой щеке, водя пальцем по чертам лица, словно запечатлевая их в своей памяти. Каладель слегка взмахнул руками, так что пальцы Леголаса вскоре нашли свой путь вниз к одной из его крошечных рук, держа ее и наблюдая, как маленькие пальцы обвиваются вокруг его пальца.       Остальные в комнате смотрели на Леголаса с ребенком с улыбкой на губах.       Элрохир снова сел рядом с Малиэль. И они оба попеременно смотрели то на Леголаса с их первенцем, то на Нарувира.       Трандуил подошел к ним, тихо поздравляя внучку и глядя на младшего правнука.       Леголас, казалось, замечал только маленького ребенка у себя на руках, что-то тихо шептал ему и ласкал. Он был так не похож на невинного ребенка, которого держал в своих сильных руках… Тень невзгод и горя нависла над ним, и его плечи почти не могли больше нести бремя, возложенное на них, в то время как Каладель был свободен от всех забот и неприятностей.       Судя по тому, как Леголас цеплялся за внука, им казалось, что Каладель – единственное, что удерживает его от падения.       Когда прошло некоторое время, Элладан с улыбкой шагнул вперед и тихо спросил, – Могу ли я увидеть своего племянника?       Леголас посмотрел на него со слезами на глазах. – Что? – Тихо спросил он, не обращая внимания на слова Элладана.       Элладан покачал головой и подошел к нему, на мгновение прижавшись лбом к лбу Леголаса. – Неважно, – сказал он и посмотрел на Каладеля в объятиях Леголаса.       Некоторое время они оставались в таком положении, но вскоре и Каладель, и Нарувир начали хныкать и плакать. Леголас и Малиэль тихонько шикнули на них, пытаясь успокоить, но Элладан и Элрохир лишь понимающе улыбнулись.       - Пойдем, Леголас, – мягко сказал Элладан и подвел Леголаса к кровати Малиэль. – Нам лучше не держать их двоих отдельно слишком долго.       Поняв, что он имеет в виду, Леголас передал Каладеля отцу, который осторожно положил ребенка рядом с братом, чтобы Малиэль убаюкала обоих. Почти мгновенно крошечные ручки близнецов нашли друг друга, и они перестали плакать.