Прошло достаточно много времени с того момента, как Лилия и Том обсуждали загадочное исчезновение двух людей, которые никак не связаны друг с другом, — или, может быть, они связаны, правда бедные студенты об это совершенно не знают? Лилия пыталась посчитать сколько минуло дней, но все попытки были безуспешны, а получше шевелить своими шестерёнками в голове и попытаться посчитать, видно, совсем не для неё. Где-то по примерным подсчётам прошло около трёх или четырёх недель, — точно сказать нельзя. Возможно, это для Лилии время идёт медленно и тянется словно резина, а на самом деле, она прожила в пустую всего лишь дней семь…? Но девушка точно уверена, что уже, не будь они с Томом в петле, наступило бы начало марта месяца.
Если бы можно было видеть состояние души Лилии, то, определённо, она имела бы тёмно-красный оттенок, если уже не черноватый. Переживания и тревога охватывали её со всех сторон, окутывали в свои сети, вынуждая терять голову и безысходно выть, так жалобно и тоскливо, по разным углам школы. Если быть честным, то Лилия невозможно устала от ежеминутных анализирований, раздумываний насущной проблемы, — а больше ничего и не оставалось делать. Недавно, она даже Септимуса заставила не идти на бал, чтобы тот весь вечер веселил её. Подумать только! Прямо, не постеснявшись, сказала рыжему дружку, чтобы тот на протяжении семи часов был рядом, подобно какой-то дворовой собаке, не отходил от неё и рассказывал любые истории, байки и даже сплетни, которые Дмитриенко никогда не предпочитала слушать. И это помогло на какое-то время, Лилия даже посмеялась пару раз, но на утро прежнее состояние меланхолии вернулось, больше не ускользая.
Что касательно общения Тома и Лилии: они общались не так много, как могли бы. Каждый прибывал со своими сокурсниками, друзьями и лишь изредка подходили к друг другу, дабы расспросить о каких-нибудь изменениях, которые, к несчастью, не происходили. Пару раз «временные товарищи», — как они любят называться, — прожигали вечера за чашкой чая в библиотеке в обнимку с книгами, чтобы хоть как-то развлечься и на несколько часов забыть об их проблемах. Дмитриенко однажды, во время их посиделок, заставила даже прочесть Тома её излюбленное русское произведение «Леди Макбет Мценского уезда», и, что удивительно, он не стал отказываться. Насколько всё запущенно стало, что Том изменил своим вкусам? Впрочем, ребята точно не скучали в обществе друг друга, но по какой-то причине, они перестали приходить в пустую библиотеку и начали уделять внимание другим делам.
Грубо говоря, целый месяц она провела почти в пустую, пытаясь общаться с кем-то кроме Тома, на любые другие темы, несовместимые с временной петлёй.
Но бедная студентка всё-таки находит пару часов для того, чтобы глубже изучать предмет зельеварения, потому что для неё почему-то он был и легче и увлекательнее. Практически, зачитала весь учебник и новые темы, что ещё не проходили, может пересказать без запинок. Глядишь, там и до изучения других предметов недалеко. Возможно, Лилия просто хочет наверстать те упущенные знания, во время освоения которых девушка благополучно засыпала без стыда или витала в облаках. Если она что-то не понимает, то идёт за помощью к Слизнорту, хотя раньше совершенно отказывалась подходить к преподавателю даже на пушечный выстрел, а сейчас, как бы ни было это странным, расспрашивает его, чем постоянно удивляет мужчину.
— Наконец-то наша сонная матрёшка встала, — знакомый звонкий голосок прозвучал в стенах женской спальни.
Лилия снова закрыла глаза и отвернулась к стене, натягивая одеяло на себя, никак не реагируя на высказывание своей соседки по комнате. Девушки пустили небольшой смешок одновременно, что смешался с шуршанием одежды, которую перебирает у себя в шкафу стройная шатенка Алисса. Лилия вслушивалась в эти звуки и переговоры девочек между собой, нахмуривая свои густые брови. Само собой, она уже привыкла к такому утру, когда этим болтушки будят её пустой болтовней и мешают спокойно полежать своим мельтешением. Но всё-таки иногда её раздражает этот фоновый шум от которого невозможно избавиться.
Дмитриенко поворочалась на кровати несколько минут и с протяжным стоном села на кровать, скрывая своё лицо в ладонях. И таким было каждое утро, неизменчивым и шаблонным.
На ватных ногах ей пришлось встать на мягкий коврик и обойти небольшую часть комнаты в поисках своих разбросанных вещей. Будь у неё возможность, она бы давно навела здесь порядок и привела бы комнату в божеский вид, но как бы часто Лилия не убиралась, в любом случае, всё вернётся «на свои места» обратно. Порой, Лилия очень скучает по тому времени, когда она могла что-то изменить, пусть и что-то незначительное, вроде уборки женской спальни, но, увы, уже ничего не поменять.
Девушка глубоко вздохнула грудью, когда переоделась в чистую форменную одежду и мельком заметила, как тоскливо соседки собрались у окна, собирая тетрадки в свои сумки. Ранее, Лилия не общалась с ними по утрам, лишь перекидываясь парочкой фраз, потому что их хлопоты её ни разу не волновали. Она тихонько подошла к столику возле окна и села на свободный стул подле девчонок, складывая руки на колени. Алисса отложила сумку и повторила позу Дмитриенко.
— Что с вашими красивыми лицами, девочки? Бал вечером, стоит быть немного веселее, не считаете так? — неожиданно для себя, спросила у них Лилия.
— Он меня так и не пригласил, — хнычуще сообщила подругам она.
— Кто он? — не то, чтобы Лилии было интересно, но почему бы ей и не узнать о проблемах этой девицы, которая впервые в жизни решилась ей, да и не только ей, поделиться маленьким секретом.
— Да этот Аллан Маклагген! Слепой мальчишка! — агрессивно прошипела девушка, комкая низ юбки.
— Ты его так же называешь, когда вы общаетесь? — Лилия тихонько прыснула вместе с Агатой, что спокойно глядела на светлое небо чуть склонив голову в бок.
— Нет конечно! Просто он совершенно не замечает меня, — взмахнула в воздухе руками Алисса. — А я каждое утро марафечусь перед зеркалом, чтобы хоть раз услышать комплимент от него! Говорю же, слепой.
— Он может замечать, только не говорить об этом. Мальчики они же такие в этом возрасте, тоже смущаются и бояться лишнего слова сказать! Да и вообще, ты хоть раз с ним вела долгую беседу?
— Нет…
— А как ты тогда хочешь, чтобы ты ему понравилась? Он же из тех, кто ценит прежде всего не внешний вид, а внутренний мир, — Лилия ткнула указательным пальцем себе в грудную клетку, где, по её мнению, располагается душа человека, — и умственные способности.
— Зачем тебе вообще этот коротышка? — почти возмущённо встряла в диалог Агата, на что Лилия только махнула рукой.
— Но точно ведь, зачем тебе такой парень? Он слишком умный для тебя. Ты точно уверена, что ты ему подходишь?
— На… что ты намекаешь? — с небольшой запинкой произнесла Алисса. Она скривила свои розовые губы и укоризненно взглянула на девушку.
Дмитриенко вытянулась в лице и слегка приоткрыла рот, повернувшись к соседке Агате, что открыто стала смеяться в кулак, и Лилия поняла, что выразила свою мысль абсолютно не так, как хотела, но это ей не помешало тоже рассмеяться.
Честно говоря, Алисса не то, чтобы хорошо блестела умом, скорее, её привлекало больше познание высокой моды, общение с мальчиками и девочками, которые имели завидную репутацию и, к тому же, были из чистокровных семей. Поэтому эта гриффиндорка казалась Лилии достаточно легкомысленной и ветреной девчонкой, которую не интересовала ни учёба, ни будущее. Дмитриенко, правда, не многим от Алиссы отличалась, хоть та её и несколько осуждала за образ жизни и предпочтения, но была такой же беззаботной баловницей. Наверное, мысль Лилии, которую, якобы, «не так сформулировала» девушка, — было тем, что вертелось на языке уже долгое время.
— Ты не так меня поняла, просто… Ладно, хочешь я сама с ним поговорю и выясню, кого он думает пригласить, если уже не пригласил?
Большие глазки Алиссы заблестели и она скрестила ладони, радостно кивая на слова Лилии.
Возможно, если бы в первый день Лиля осталась поговорить с Алиссой, случилось бы так, что она не пересеклась с Реддлом?
Побывав в каждой ситуации или в каждом пропущенном разговоре в этом дне, Лилия стала задумываться о неких последствиях из разряда: «а что, если…?», допустим: а что, если бы она пошла на бал с Септимусом и его компанией юных студентов развлечься, и позже не захотела попасть в закрытую ванную для старост? Или поговорив с Алиссой, убила бы на решение её проблемы целый день, — правда, это сейчас она так думает, но ранее девушка бы мысленно махнула рукой на трудности жизни юной студентки. Но что уже плакаться-то из-за этого? Остаётся смириться. И в глубине души корить себя за то, что полезла в эту ванную комнату, — чёрт её подери тысячу раз, — и на свою дурную голову связалась с Реддлом. Но, как говорила её матушка: «Всё, что ни делается, всё к лучшему!» — хотя, к сожалению, это не про ситуацию Лили.
Вскоре, Лилия натянула на себя школьную мантию и вылетела из комнаты, направляясь прямиком в большой зал. Ну куда же ещё, если не туда…?
Общение с сокурсниками стало даваться Лилии легко. Она знала, о чём ей с ними говорить, как поддержать беседу по той или иной теме, потому как изучила характер своих товарищей и поняла, что именно нужно говорить, чтобы повысить свою репутацию среди гриффиндорцев. На один день, конечно, но тоже неплохо. Быть может, оно ей когда-нибудь понадобится.
К слову, всю неделю она ходила на пары тех предметов, которые есть в принципе в расписании на 20 число и даже тайком проникла на уроки где присутствовали слизеринцы. Один раз Лилия увидела даже Тома, но тот её, похоже, не заметил. Всё это ради собственного интереса и развития, и запоминая ответы других учеников, на «следующем» занятии могла правильно ответить на поставленный вопрос классу от преподавателя. Что-ж, вся эта ситуация с временной петлёй пошла ей на пользу, когда бы она раньше так активно стала заниматься учёбой, хотя бы от скуки? Лилия и не думала, что в её черепной коробке может помещаться столько информации, полученной из самых разных направлений. Не раз она слышала, что учителя полностью поражены знаниями юной студентки, в особенности Гораций, который тихо удивлялся, мотая отрицательно головой, мол, неужели сама Дмитриенко смогла без помощи своих сокурсников ответить на вопрос? Их реакция девушку очень развлекает.
Лилия стряхнула крошки овсяного печенья со своих брюк и звучно цокнула, поражаясь своей неаккуратности.
— Ну ты хавронья, — рассмеялся Септимус. — Может уже перестанешь лопать, скоро сама как печенье станешь.
— Слушай, Рыжий, передай мне лучше вон ту тарелку с конфетами, — показала Лилия на хрустальное блюдо, в котором лежали самые разные конфеты: шоколадные, вафельные и другие. Сладости Дмитриенко любила, как кажется, больше, чем что-либо другое и, особенно, перед шоколадом устоять она точно не в силах.
— Куда ты столько ешь, — он придвинул ей тарелку, — недавно говорила, что из-за аллергии больше смотреть в сторону сладкого не будешь.
— Мало ли, что я там говорила? — развернув фантик какой-то конфеты, она не задумываясь кинула её в рот, расплываясь в удовлетворённой улыбке. Единственный, неприятный довольно момент — у неё действительно имелась ужасная аллергия на сладкое, в виде огромных красных пятен на коже. Но разве это проблема для Дмитриенко, особенно сейчас? — Я много чего раньше говорила.
Уизли лишь пожал плечами и многозначительно вздохнул, шепча себе под нос что-то вроде: «тащить тебя в больничное крыло не стану». Лилия незамедлительно съела ещё одну конфету, рассматривая студентов, которые сейчас сидят напротив неё.
Она немного наклонилась вперёд и заметила Маклаггена, скучно смотрящего в учебник по травологии. Когда-то, ещё будучи на втором курсе, Лилия хорошо общалась с этим парнишкой, частенько тот помогал ей вытянуться по предмету трансфигурации и даже соглашался делать за неё всё домашнее задание. Плохо конечно, использовать людей для своих целей, но надо же было Лилии получать что-то кроме тролля, правильно? Да и кто так не делал, — много кто сам учился, но для таких как Дмитриенко, единственным выходом оставалось только — просить за неё делать задания.
Аллан почувствовал на себе пристальный и изучающий взгляд карих глаз Лилии и медленно, словно пытаясь не спугнуть, повернул голову в сторону, нахмурено посмотрев на человека, что нарушил его покой. Дмитриенко без стеснения помахала ладонью Маклаггену и не дожидаясь, когда он отвернётся, встала с места и, слыша за спиной возглас Септимуса, зашагала к пустому месту, напротив гриффиндорца.
— Доброе утро, Аллан, — улыбнулась ему Лилия.
— Доброе… Ты опять по трансфигурации ничего не поняла и мне стоит тебе объяснить?..
— О, нет-нет! — Дмитриенко отрицательно замахала руками, — Я только побеседовать, ты не думай!
Мальчишка криво улыбнулся, поправил круглые очки на переносице и закрыл учебник, чтобы выслушать Лилию, которая явно жаждет от него чего-то, чего он сам не догадывается. На лице было прямо написано, что она хочет поговорить с ним, потому как раньше к Аллану девушка просто так никогда не подходила. И его удивление ей понятно.
— Ты уже пригласил на бал кого-нибудь? — Лилия поджала губы и улыбнулась, вырисовывая указательным пальцем невидимый рисунок на поверхности стола.
Маклагген пожал плечами:
— Собираюсь, а зачем тебе эта информация? Не думал, что тебе интересен этот вопрос…
— Вообще… — Лилия сделала небольшую паузу, думая в своей голове, нужно ли ей в принципе дальше продолжать этот диалог. Помочь Алиссе ради одного счастливого вечера? Тем ли она занимается на данный момент? Чёрт с ним. Пусть она хоть что-то полезное сделает один раз за прошедшее время, подарит счастливые мгновения своей хорошей подруге, пускай они и не были достаточно близки, для того, чтобы Лилия ей помогала. Но что ей, сложно что ли? — Ради общего интереса спрашиваю, просто для поддержания беседы…
— Ясно… — без интереса ответил тот, всё ещё не понимая, что от него хотят.
Дмитриенко замолкла, глубоко вздыхая грудью.
— Ладно, ты меня раскусил! — вдруг сказала она. — Мне нужна твоя помощь с… — последнее Лилия растягивала до победного, пока в голове не родилась гениальная, по её мнению, идея. — трансфигурацией. Ничего не понимаю, хоть убей! — жалостливо проговорила девушка, кивая своим словам.
— Сразу бы сказала, зачем такое долгое вступление? Могу уделить тебе час своего времени после окончания пар.
Гриффиндорка захлопала в ладоши от наигранной радости. Конечно, сдалась ей сейчас эта трансфигурация и репетитор в лице Маклаггена.
— Можем встретиться с тобой в библиотеке после травологии?
Аллан коротко кивнул. Дмитриенко лукаво улыбнулась, кулаком прикрывая губы. Когда половина студентов начали подниматься с насиженных мест, Лилия услышала знакомый возглас со стороны, обращённый к ней:
— Лиля, мы идём на зельеварение, поторапливайся! — Поттер, поддерживая рукой портфельчик, тащил за локоть смеющегося Септимуса и прошел мимо неё.
— А ты с кем идешь на бал? — возник вопрос у Аллана.
Дмитриенко слушала его вполуха, потому что провожала ребят взглядом, в основном, её внимание было отдано Уизли. Рыжий парень кривлялся своей подруге, а та только вертела пальцем у виска и тихо хохотала. На вопрос товарища она смело ответила ему, махнув рукой:
— Да с Томом! — первое имя, которое только пришло на ум, сказала она Аллану, но после этого, на полуобороте, будто на неё наслали «Петрификус Тоталус», гриффиндорка замерла. Нет ничего такого в том, что в мыслях у неё вертелось имя самого умного, сильного и непокоримого, - по мнению девушек, - парня на факультете Слизерин, правда девчонки даже из других факультетов, повернули свою голову в сторону Лилии и, к тому же, удивлённо рассматривая, задавая немой вопрос: «Врешь иль правду глаголишь?»
Дмитриенко мысленно ударила себя по лбу, но не стала волноваться по этому поводу.
Но неприятно ощущать на себе взгляды студентов Слизерина, которые случайным образом разузнали, по какой причине в столовой стало тише, чем обычно. И Лилия поняла по собственному опыту, что быть в центре внимания — это не есть хорошо, скорее даже, жутко неловко. За много времени, она действительно бывала в центре событий и являлась зачинщиком разных странных и весёлых, лично для неё, ситуаций, но вот стоило другим услышать, как Лилия собралась на бал с Реддлом, насмешливые и изумлённые оглядки превратились в испытующие и неодобрительные, а это намного хуже.
И зачем она только ляпнула это?..
Спустя минуту её размышлений, в большом зале вновь вернулись к своим делам, обсуждения насчёт Дмитриенко стало больше, но Лилия фыркнула на это и успокоила себя тем, что завтра всем станет абсолютно всё равно.
— Я побегу, наверное… — Лилия бросила неловкий взгляд на Маклаггена и бросилась прочь оттуда, где покоя ей уже не видать.
***
Какой толк с того, чем сейчас занимается героиня паршивой истории, — неизвестно. Она и сама сейчас, стоя посреди женской спальни, нервно дёргает ногой и настукивает ритм. Ждёт больше получаса свою соседку по комнате, которая с минуты на минуту обязана появится здесь, торопиться есть куда и это в интересах же самой Алиссы. Девушка перевела глаза на дверь, осуждающе сузив их. Лилия почему-то думает, что её действия всё-таки могут привести к чему-то хорошему; если сегодня она решилась, перейдя через себя, помочь сокурснице, пускай и с каким-то пустяковым делом, вроде привлечения мальчишки к её весьма неординарной личности, то что же будет «завтра»? Всей школе станет помогать аки мать Тереза? Что-ж, не всё же время ей со своими проблемами бегать за ручку.
Не прошло и минуты, как дверь резко отворилась, а комната почти сразу наполнилась запахом цветочного женского парфюма, от которого моментально закружилась голова. Лилия невольно скривила лицо, поведя носом, выказывая своё крайнее недовольство. Такие резкие запахи она никогда не любила. Алисса кинула сумку с учебниками в угол кровати, куда попадали яркие лучи зимнего солнышка, затем уселась на её край, слегка жмурясь от света. Но Дмитриенко хорошо разглядела, как досадливо вглядывалась соседка в лицо Лилии, глаза её наполнились горькими слезами и она едва сдерживалась, чтобы на розовых щеках не образовались солёные дорожки.
— Никогда не видела, чтобы ты плакала… — обычно, когда Лилия видела, что человек на грани истерики, — она разворачивалась на каблуках и пыталась сбежать, ведь людские слёзы вызывали в ней неприятное чувство жалости, а Лилия не любила испытывать жалость к людям. Часто терялась и чуть ли не грызла локти, в попытках понять, как же можно решить возникшую ситуацию, но всё не могла придумать, потому что мысли сразу улетучивались. Дмитриенко нервно почесала затылок, присаживаясь рядом.
— Надеюсь, ты пустишь в меня непростительным, если вдруг кто-нибудь увидит моё состояние?
— Что ты такое говоришь? — ошеломлённо пролепетала Лиля и схватив соседку за плечи, стала трясти её, пытаясь привести в чувство. — Типун тебе на язык!
— То и говорю, Лилия! Тебе легко живётся. Никакая проблема не касается тебя, а ты и живёшь припеваючи, ни на что не обращая внимания, — заявила громко Алисса.
Лилия растерянно отодвинулась на кровати, кладя руки на свои коленки. Молча она перевела взгляд с соседки и закусила нижнюю губу. С чего вдруг такое обвинение необоснованное? Каждый человек живёт по-разному и если он не испытывает никаких трудностей по жизни и, уж тем более, не растрачивает свои нервы в пустую, то это не значит, что его нужно обвинять. Правда, Дмитриенко, отнюдь, не была той, у которой раньше было всё хорошо, просто умела она тщательно скрывать от всех свои не радости (за исключением крайнего дня её не вечной жизни). От этих слов Алиссы, внутри что-то заныло. Какому человеку приятно слушать такое в свой адрес?
— Алисса, я придумала как тебе помочь, — решив, что самым нормальным способом будет не обратить внимание на высказывание гриффиндорки, Лилия громко вздохнула, набирая побольше воздуха в лёгкие. — Через полчаса вместо меня придёшь в библиотеку. Я попросила его помочь мне с уроками, но ты скажешь… — Дмитриенко пожала плечами. — Что я ушла, не важно, придумай, что-нибудь. Ты сможешь с ним поговорить и сама обо всём узнаешь.
Юная студентка потёрла глаза, недоумённо взглянув на Лилию. А что? Фантазия у девушки не велика, придумать что-то более нормальное ей не удалось. Она же всё-таки решила помочь, а могла бы, конечно, не помогать. Однако, в этом случае, наверное, говорится: «Лучше никакая, чем
такая помощь!» Но пока невозможно предугадать, чем всё выйдет.
— Это ты придумала такой глупый план?..
— Так, не хочешь — не надо! — сама ты глупая девчонка! Ну всё ей не нравится. Никак людям не угодить в этой жизни, как бы ты не крутился, будто белка в колесе.
Алисса замахала руками в воздухе, одновременно мотая отрицательно головой. «Нет-нет, я пойду!» — вдруг воскликнула она, понимая, что это её единственный шанс — поговорить с Маклаггеном. Невольно на губах Дмитриенко появилась лёгкая улыбка, девушка самодовольно подняла подбородок и сложила руки на груди, приняв объятия Алиссы.
***
Необычное предчувствие начало одолевать молодую студентку, стоило ей оказаться в одиночестве. Один на один с собой. Со своими мыслями, гнетущими и тревожными. Привыкнуть к такому, казалось бы, нереально, сколько бы ты не старался. Но Лилия начала относиться к ним, как к чему-то своего рода разумеющемуся, будто так и должно быть, оно естественно и в такой ситуации — абсолютно нормально, ощущать такие чувства, которые вводят в глубокое уныние.
Как бы то ни было, но жить
существовать во временной петле — это трудно морально. Порой весело и необычно, особенно, ощущать всю прелесть безнаказанности, вытворять всё, что твоей душе угодно.
Недавно Лилия призналась себе в том, что… Очень хочет вернуть всё обратно. Никогда ещё девушка так яро не желала чего-то, но, когда в очередной раз, она, прислонившись головой к холодной стенке, обещает кому-то в пустоте, кому-то кто слышит её, хоть и не отвечает, что будет жить с целью, поменяет всё кардинально, ради собственного лучшего будущего. Она даже согласна поменять своё отношение к людям и убрать своё излишнее безразличие. К несчастью, ничего не происходит. Никакого намёка на то, что скоро это всё закончится и следующим утром она уже проснётся в «завтрашнем дне».
И как только Том, при всём этом, остаётся невозмутим и непоколебим? Ни разу за всё время Лилия не видела истерики или мольбы с его стороны. Вечно спокойное лицо, на котором проскакивают едва ли не один раз в день эмоции. Она, несомненно, преувеличивает, — Том выказывает какие-то эмоции, но точно не подавленность или отчаяние. Ей бы его сдержанность.
Дмитриенко закрыла за собой дверь и спустилась по деревянной лестнице вниз, прямиком в общую гостиную гриффиндора. В ней сейчас было тихо и так спокойно, вся суета, по примерным подсчётам девушки, начнётся через час и пока студенты заняты чем-то другим, Лилия решила насладиться тишиной и посидеть на удобном диване с красной декоративной отстрочкой, за какой-нибудь неприметной книжонкой. Всё время сидеть в женской спальне — не вариант, менять локацию тоже не помешает. Как только Лилия расположилась на диване, в гостиную зашёл Септимус. На его появление девушка отреагировала тихим вздохом. Рыжий мальчишка устроился рядом, заглядывая ей в книгу. Лилия немного отодвинулась и озадаченно сдвинула брови.
— Что ты хочешь? — спросила у него студентка, закрывая книгу.
— Не сходишь со мной к профессору Вилкост? Надо отпроситься у неё с вечерней лекции для тех, кто прогулял прошлое занятие. Я же не успею все дела доделать — Уизли провёл ладонью по своей рыжей шевелюре. Он посмотрел на Лилию печальным взглядом, чтобы она не смогла никак отказаться. Обычно Дмитриенко не отказывала в просьбах Септимусу, потому что не могла спокойно смотреть ему в глаза в такие моменты и ей ничего не оставалось, как помогать парнишке. Вот же негодяй!
— Ну пойдём-пойдём! — Лилия встала с мягкого места и разгладила образовавшиеся складки на джемпере. — Почему ты Поттера не попросил?
— Этот шалапай убежал к своей подружке, — скривил он лицо. — Теперь его не видно и не слышно.
Лилия ухватила парнишку за локоть, но перед этим сказала ему, что прогуливаться они будут недолго, так как Дмитриенко хотела заняться своими делами. По правде, никаких дел у неё не было, просто ей хотелось побыть немного одной, наедине с собой ещё хотя бы пару часов. Оставлять её со своими мыслями лучше не стоит, и она сама это прекрасно понимает, только пока ещё не готова отвлечься на что-то другое.
Друзья вышли из гриффиндорской гостиной, параллельно обсуждая, по какой причине Септимус решил прогулять прошлый урок, потому как Лилия уже и помнить не помнит, почему друг её не посетил ЗОТИ тогда. Но поддерживать разговор чем-то надо было, ведь практически все темы, что были ей интересны, она давно уже с ним обсудила. Само собой, этого Уизли не знает.
Да, определённо Дмитриенко со своим рыжим товарищем было всегда весело и комфортно, она никогда не задумывалась, чтобы сбежать от его общества. Если когда-нибудь она выберется из «плена времени», то обязательно больше не станет отказывать ему в предложениях подурачиться или пошалить над кем-нибудь. Если смотреть со стороны её лучшего друга, то он определённо хотел бы веселиться не с Поттером или Пруэттом, а именно с Лилией. Девушка никогда не знала, о чём думает её друг, но теперь начинает догадываться, проведя с ним больше времени, что тот очень часто грустил, когда Лилия предпочитала вместо него компанию девчонок-сокурсниц. Возможно, зря она сказала ему, что у неё сегодня дела. Лицо его погрустнело после слов подруги, но парень усердно старался не показывать этого, потому что понимал, что не мог её насильно удерживать рядом с собой. Сейчас у Лилии появилось огромное желание как-нибудь порадовать Септимуса, хоть как-нибудь развеселить.
Галатея Вилкост никогда не вызывала у Лилии положительных эмоций. Женщина была строгая, требовательная, особенно к своему предмету и это девушке не нравилось совсем. Слишком много времени у неё выходило, чтобы сделать домашнее задание по ЗОТИ и не получить плохую оценку, а преподавательница была щедра на «тролли» и ни разу себе не отказывала в том, чтобы завалить ученика. Видеть её Лилия, откровенно говоря, не желала совсем, не любила даже больше Горация Слизнорта. Всё-таки Слизнорт в последнее время не так сильно нервировал, хотя бы одним своим присутствием. Дмитриенко сама к нему заявлялась за объяснением материала.
Женщина сидела за учительским столом, увлечённо читая какие-то неизвестные гриффиндорцам бумаги и совершенно не обратила внимание на вошедших тихонько ребят. Они потоптались на пороге, но потом подошли к Вилкост и уже перед ней стали неловко переглядываться. Её безразличный взгляд, который она направила на Септимуса, быстро сменился на пристальный и хмурый, стоило ей посмотреть на Лилию. В голову ударили воспоминания. Девушка вспомнила, как она нагрубила преподавательнице, вернее, подшутила над ней, но Галатея восприняла всё близко к сердцу. Лилия закусила губу и отвела глаза вниз, начиная рассматривать носки своих лаковых туфелек, будто и не замечает профессора Вилкост.
Уизли прокашлялся:
— Профессор Вилкост, простите за раннее вторжение, но…
— Мистер Уизли, — обратилась к нему преподавательница, не давая закончить. — никаких отговорок. В четыре часа дня Вы обязаны быть на отработках! И прихватите с собой мистера Долгопупса. К зимнему балу вы успеете приготовиться ещё, а вот ваши знания проверить мне нужно в любом случае.
Дмитриенко прыснула. Она ведь не знала, что ещё до бала Септимус просиживал в кабинете ЗОТИ. Умора! Как только он успел со своими дружками украсть бутылки огневиски и приготовиться к торжеству? Везде и всегда успеет, — это очень похоже на Септимуса, несомненно.
Галатея недобро сверкнула глазами:
— Мисс Дмитриенко, не хотите ли вы присоединиться к своим сокурсникам? Вам бы тоже не помешало посетить отработки, потому как Ваша успеваемость оставляет желать лучшего. Небольшая лекция по злым духам, думаю, Вам будет очень интересна, — проговорила на одном дыхании женщина, поспешно вставая со своего места, чем несколько испугала молодую студентку, что та даже вздрогнула.
— А я так не думаю… — нервно улыбнулась девушка, заправив выпавшую тёмную прядь волос за ухо.
— Извольте. Иначе, не сможете быть переведены на седьмой курс. Уж я постараюсь, — ядовито ухмыльнулась Галатея. Вот же злобная карга! Ну ничего, Лилия ещё покажет ей свои знания в полной мере. Из-за защиты от тёмных искусств она точно не останется на второй год. В принципе, если она не сможет выбраться из временной петли, то навсегда будет на шестом курсе, как бы ей не хотелось перевестись и сколько бы Лилия не учила…
— Поверьте мне, миссис Вилкост, до этого дело не дойдёт, — Лилия насмешливо продолжила, но уже тихо. — Сколько бы вы не пытались меня завалить.
Профессор Вилкост сдержанно вздохнула, пропуская мимо ушей высказывание Дмитриенко. Лилия отвернулась и присела на свободный стул, пока Септимус старался уговорить преподавательницу, чтобы та отпустила его с лекции. И похоже, у него начинало получаться. Гриффиндорка тихо цокнула, расправляя складки на своих брюках. Голос у Вилкост такой противный, Мерлин! Слушать не хочется.
Как только Септимус освободился, он сообщил Лилии, что не смог добиться у Галатеи разрешения. Не поддаётся женщина ни на какие уговоры, чтобы он ей не обещал там. Трудный человек, бесспорно. Парень грустно поплёлся на семь этажей вниз, чтобы выйти на улицу и подышать свежим воздухом, а Дмитриенко поспешила за ним. Сейчас снаружи не так холодно и постоять на крыльце пару минут можно, даже если там идёт небольшой снежок. Обычно, лишь под вечер становится холодно и снегопад вперемешку с ветром вынуждает людей одеваться теплее.
Всю дорогу до первого этажа, Лилия пыталась рассмешить Септимуса, шутя насчёт Вилкост, чем и выдавила из Уизли протяжной смех на весь вестибюль. Несмотря на своё поражение, студент продолжал улыбаться, в свою очередь, Дмитриенко так же не стала выказывать своё сочувствие, а наоборот, весело предложила Септимусу разыграть преподавательницу, чтоб неповадно ей было! Он, конечно, согласился.
Дойдя вместе до двери, что вела на улицу, Лилия услышала чьи-то вскрики и шумный гул, который доносился из другого крыла здания. Уизли повёл бровями, странно посмотрев на свою подругу. Она не знала, чем в это время занимались другие ученики Хогвартса, но точно не шумели в коридоре, причём, по такому шуму и громкому: «Задай ему!», можно было предположить, что там кто-то дерётся. Неужели действительно драка? Что же там происходит? Дмитриенко не раз бывала на месте потасовки и с уверенностью могла заявить, что ничего интересного там нет. Кроме того, как скандальщиков разделяли преподаватели, и было вполне занимательно наблюдать за тем, как с них сдирают очки, пугая тем, что оповестят родителей об их неподобающем поведении.
А вот Септимусу всё-таки стало интересно и он, взяв за локоть Лилию, быстрым шагом направился туда, откуда доносились голоса студентов. Дмитриенко не начала отнекиваться, а даже засеменила за парнишкой, оглядываясь по сторонам. Завернув за угол, друзья заметили столпившихся посередине коридора студентов факультета Слизерин и парочку знакомых из Пуффендуя и Когтеврана, которые, видать, тоже подоспели на вопль учеников. Септимус отпустил Дмитриенко, подходя чуть ближе, пытаясь пробиться сквозь толпу. Девушка остановилась на полпути и, нахмурив брови, наблюдала за тем, что происходит. Зачинщиков драки она не видела, но чутьё ей подсказывало, что Лилия знает кого-то из них. На девчачий удивлённый визг, гриффиндорка поднялась на носочках, оглядывая макушки студентов.
— Давай, Том! — крикнул мальчишка, выбившийся из толпы.
Лилия, неожиданно для себя, громко охнула и ноги сами понесли девушку центру. Она грубо стала раздвигать слизеринцев, обходя их, чтобы хоть глазком увидеть повздоривших. К удивлению, Лилия заметила Реддла. Прежде, студентка никогда не видела, чтобы Том мог с кем-то так открыто ссориться и, уж тем более, переходить на кулаки. В груди что-то ёкнуло, когда Реддл повернул голову, как раз туда, где стояла Дмитриенко, и он увидел её, но никак не отреагировал. С носа до подбородка стремительно стекала алая кровь, которую Том поспешно стёр тыльной стороной ладони. Его совсем не интересовало, что сейчас за ними наблюдает половина шестикурсников, они с раскрытыми ртами следили за ситуацией и некоторые из них даже были не против радостно покричать. Это было не странно, многие студенты любили когда кто-то дубасил друг друга, ведь это так увлекательно, по их мнению. Ни один из них не собирался останавливать, напротив, ставили ставки кто кого первее отправит в нокаут. И Септимус, ехидно посмеиваясь, не отставал от них. Слизеринец, с которым дрался Том, шмыгнул таким же окровавленным носом, вытирая шедшую с разбитой губы кровь. Его мантия уже валялась где-то неподалёку, а сам он задирал рукава рубашки к локтям.
Не думая, Дмитриенко бросилась вперёд, дабы предотвратить продолжение потасовки. Она одёрнула Реддла, на удивление всем слизеринцам и в тот же миг ощутила на себе недоумённые взгляды студентов. Точно ведь, на сегодняшний день она считается той самой подружкой Тома, слухи же прошлись по всей школе ещё утром, но это абсолютно не волновало гриффиндорку. На данный момент всё её внимание было направлено на запыхавшегося Реддла и его странному поведению.
— Том, остановись, ты выше этого! — прикрикнула она.
Но парень лишь грубо оттолкнул её, поворачиваясь всем корпусом.
— Не лезь, это не твоё дело.
Дмитриенко не собиралась отступать и снова ухватилась за его предплечье, сильно дёргая. Волнение нарастало с каждой секундой, на лице девушки это хорошо виднелось, поэтому Том не стал вновь скидывать руку гриффиндорки.
— Что происходит? Я впервые вижу тебя таким, таким… — Лилия запнулась, не находя слов, чтобы описать вид взбунтовавшегося Реддла. Сам он сдержанно сжал кулаки, смотря сверху вниз на неё затуманенным и разгневанным взглядом, да так, что у Дмитриенко внезапно прошлись мурашки по спине от этого. Она захотела отойти назад, но заставила себя твёрдо стоять на месте.
— Что, Реддл, струсил и решил спрятаться за женской юбкой, — оба заметили, как сильно этот слизеринец хотел по новой пуститься в драку и Том совершенно не был против продолжить, хотя и по нему было видно, что его это несколько достало. Собравшиеся студенты напряжённо глядели за обстановкой, нисколечко не теряя интерес.
Реддл медленно развернулся. В его глазах горел немыслимый огонь, представить себе трудно, какая злость одолевала Тома. Лилия сощурилась, моментально вспомнив, как тогда, во время их стычки с теми двумя амбалами, он применил запретное заклинание, приносящее человеку неимоверную и долгую боль. Том, без сомнений, способен на это и даже, возможно, на большее. Но почему-то Лилия не хотела, чтобы он таким образом расправлялся с соперником, хотя бы потому, что это страшно и никак не сопоставимо с нормами морали.
Чтобы драка не продолжилась и Том не захотел как-то по другому ответить упёртому слизеринцу, — хотя девушка понимала, что при людях он не сделает что-то противозаконное, даже если они завтра не вспомнят об этом, — Лилия, не отпуская руку Реддла, встала впереди него, хватая другое предплечье и тут же, совершенно неожиданно для всех, приняла на себя удар, предназначавшийся изначально Тому. Ахнули громко все наблюдавшие, только вот слизеринцы ещё и злорадно улыбались: их веселью не было предела.
— Лиля! — крикнул Септимус, увидев, как его подруга от удара встретилась незамедлительно с грудью Тома, не удержавшись на месте. Удар пришёлся по плечу и ноющая боль распространилась по руке, вместе с этим в глазах тут же потемнело, что заставило её зажмуриться, схватившись ладонью за место, где теперь болело.
От некого замешательства, Том даже приоткрыл рот, потому что ничуть не был уверен, что от драки может пострадать ещё и его «подружка по несчастью». Он отодвинул гриффиндорку, которая тихо всхлипнула, едва ли не начиная плакать от такой резкой и нестерпимой боли, но стиснув крепко зубы, осталась стоять в сторонке. Парень из слизерина тоже был немало удивлён, а взгляд-то какой у него был! Напуганный. Он перевёл глаза на Реддла, отходя на пару шагов назад. Видимо из-за того, что Лилия создала случайно ложный слух, — на этот вечер она стала спутницей Тома, — студент испугался, ведь за такой поступок, вероятно, мог получить по полной программе. На это предположение Лилия, сквозь боль, хмыкнула, отвернув голову.
— Не стоило тебе этого делать, Трэвис, — хрипло произнёс Реддл, почувствовав нарастающее желание ударить своего сокурсника.
Сделав он только пару шагов, как из угла молниеносно вышел Дамблдор. Подле него шли какие-то второкурсники, которые стали свидетелями драки и прислали на помощь преподавателя. Ничего хорошего его появление точно не предвещало, потому как после этого студенты пугливо стали расходиться кто куда, лишь бы не попасть к директору за ненадлежащее поведение. Слизеринцы, трусишки, решили сбежать с места потасовки, но были приостановлены профессором. Грозный вид приобрёл в одно мгновение Дамблдор, осудительно оглядывая толпу учеников.
— Что здесь происходит? Потрудитесь объяснить, молодые люди.
***
Ну что это за день такой? Получила синяк и в придачу головную боль в виде Тома Реддла. Только он и не просил, чтобы Дмитриенко начала таскаться с ним, словно нянька. Том так ей и сказал, что не уговаривал девушку помогать ему добираться до больничного крыла. Но Лилия была настойчивее, пускай и злилась на себя за это, ведь вовсе не обязана была приводить нос Тома в более менее нормальный вид. Ну вот, опять она кому-то помогает...
Кровь из носа продолжала хлестать не останавливаясь. Воротник рубашки парня был запачкан ею как и весь его подбородок, что уже говорите о губах?.. Лилия приказным тоном заставила сесть Тома на кушетку рядом с деревянной тумбой, и тот не стал отнекиваться.
Что на него только нашло? Это не было похоже на Реддла, обычно он разбирался не прилюдно, один на один с тем, у кого с ним возникли недопонимания. Лилия не понимала смысл в действиях парня и, понятное дело, не знала, кто именно начал эту дурацкую борьбу с кулаками. Сейчас это она и выяснит, только нужно помочь Тому избавиться от крови на лице…
Дмитриенко начала поиск ваты и дезинфицирующего средства. Реддл отчего-то цокнул.
— Прекрати, я сам справлюсь. Уходи, — пристально следив за её манипуляциями, проговорил парень.
— Замолчи уже, — рявкнула внезапно она. Конечно, она сердилась на Тома, правда, не могла найти оправдание, по какой причине её это так взволновало. Может, просто всплеск эмоций от причинённой ей боли, которая, к слову, уже стала утихать. Тоже тут, нашёлся великий борец за справедливость. Неужели никто в этой школе не может словесно обсудить проблемы и прийти к какому-то компромиссу? Кажется, однажды Слизнорт, назвав Тома «примером» для учеников, поспешил с выводами!
Лилия достала из шуфлядки комок ватки и оторвала небольшой кусочек, чтобы намочить его средством. Она устало вздохнула, краем глаза взглянув на Тома и всё-таки села рядышком, придвинувшись поближе. Само собой, такое расстояние между ними её смущало донельзя, только вот слизеринец безразлично к этому отнёсся и вовсе не начал отодвигаться, когда та своими длинными пальцами приподняв его голову за подбородок, стала аккуратно прикладывать ватку к больному месту. Весь нос окровавленный. Ну что за мальчишка?! Зачем ему это надо было, с какой целью он ответил на провокацию этого несносного слизеринца? Понятно, что Том не сам полез в драку, ведь его характер вовсе не позволит ему первому начать этот детский способ выяснения отношений. Значит там было нечто такое важное и волнующее, что даже Реддл не смог молчать.
В медкабинете было тихо, единственный шум исходил лишь из приоткрытого окна, откуда доносились разговоры юных студентов. Лилия сконцентрировалась на своих действиях, совсем вылетая из реальности, поэтому звуки посторонние ей не мешали. Том слегка зашипел одновременно с Лилией и чуть отдёрнул голову, когда та зашла на рану дезинфицирующим средством.
— Нежный мальчик, что ли? — насмешливо спросила она у Реддла.
— Если уже взялась за это дело, то будь аккуратнее, — требовательно высказался он.
— Как я тебе сделаю это без боли, если у тебя весь нос разукрашен? — раздражённо ответила ему девушка. — И что это вообще было за выступление? На кой тебе этот безмозглый слизеринец сдался?
Том задумчиво повёл бровями, замолчав на добрые пару минут. Он обдумывал весь смысл произошедшего и понял свою ошибку.
— Трэвис захотел силами помериться. Он первый ударил меня, потому что ему не понравилось, как я ответил, — Реддл язвительно улыбнулся. — Правду слышать о себе этот глупый мальчик не пожелал. Видимо, я слишком сильно ранил его тонкую душевную организацию. Бедный.
Лилия не сдержавшись, засмеялась во весь голос, закрывая лицо руками.
— И ты решил разукрасить ему лицо ответно? Значит тебя он тоже задел, Том? Очень взрослый поступок.
Парень недовольно посмотрел на Лилию, но встретился с таким же недовольным взглядом тут же.
На самом деле, понять его тоже можно. Том из-за всей этой ситуации и сам уже не может сдерживать свой гнев, который и вымещается таким смешным способом. Лилия предполагает, что и на его психику давит происходящее с ними. Как бы то ни было, любой человек, даже со стальным характером и огромной силой духа, не всегда сможет спокойно переносить подобное и в один момент он сорвётся, не важно на кого — на себя или на других, главное, что вымещать свои отрицательные эмоции будет, и ещё как! У Дмитриенко это несколько другой способ: подшучивать и озорничать, пока есть такая возможность и это неплохо её бодрит. Единственный минус — эмоциональное выгорание, после всего содеянного. Ведь если долго смеёшься, то потом долго молчишь в одиночестве и каждый шорох или звук вызывает огромное раздражение. У Тома же, впервые, как она увидела, — это драка. И слизеринец тоже смекнул об этом. Ранее, парень не стал бы при всех вести с ним разговор, а «деликатно» объяснил бы ему в своей манере, но уже лично и в другом, более безлюдном месте.
Их поведение начинает настораживать их обоих. Если всё так продолжится, то недолго до того, что они просто сойдут с ума. Пора начинать действовать. Гуляние по библиотекам не дало им ничего, значит думать предстоит своей головой.
Том задумался, закрепляя взгляд на руке девушки. Зрачки его двигались, когда Дмитриенко прикладывала ватку с одного места на другое. И Лилия это заметила. Сложно было сказать, какие чувства испытывают на данный момент молодые студенты. Лилия так и вовсе, избегая взгляда Тома любыми способами, уставилась в одну точку. Атмосфера в помещении начала приобретать некое напряжение. Она спустила руку немного ниже, затрагивая разбитую губу. Видно, что Тому было неприятно это пощипывание, но этого он старался не показывать девушке, поэтому терпеливо высиживал до конца, с выпрямленной осанкой, - этого у него не отнять. Дмитриенко слегка приоткрыла рот, впуская воздух в лёгкие, и случайно посмотрела на Тома, который тоже не упускал возможности взглянуть на эту несносную девчонку. И чего он уставился?..
Через какое-то время, Лилия заставила Тома подойти к зеркалу и смыть мокрой марлей кровь с лица полностью. С громким стуком она закрыла шуфлядку и прошла шаркающей походкой к слизеринцу. Только сейчас она заметила, что волосы его немного были растрёпаны, а мантия на нём отсутствовала, — неизвестно где она сейчас валяется. Цокнув от такой картины, девушка сложила руки на груди.
Вышли они из больничного крыла молча, не переговариваясь и, более того, собирались разойтись по разным сторонам. Но Том сразу предупредил её, после своих размышлений, что собирается проверить кое-какую теорию и она обязана прийти в библиотеку сегодня вечером, как только студенты уйдут на бал. Лилия препираться не стала и согласилась почти моментально, она тоже понимала, что ждать у моря погоды не нужно. Пора действовать. Разве что, пугал её один момент — незнание того, что хочет сделать Реддл. Может схожее что-то с тем, когда Том решился выкинуть её, грубо говоря, из окна. Такое счастье она не хочет переживать заново.
Когда Лилия первая завернула за угол, то внезапно остановилась. Том остановился за ней, чуть ли не врезаясь в её спину, возмущённо оглядывая макушку девушки. Что уже увидела эта гриффиндорка? Лицо Лилии побледнело за секунду. Она всматривалась в силуэты, стоящие неподалёку впереди и сразу заметила знакомого мужчину — Горация Слизнорта. Он весело хохотнул, махнув рукой в воздухе. Подле него же, стоял высокий бородатый, с первого взгляда казалось, старик, придерживаясь за свою трость. Реддл без интереса взглянул в сторону, куда смотрит Лилия, и он, увидав того, кого совершенно не ожидал увидеть в Хогвартсе, но отчаянно желал найти, напряжённо выпрямился, делая шаг вперёд.
— Ты тоже его видишь?
