Временная петля

Глаза опасливо вглядывались вниз, на покрытую пушистым и мягким снегом землю. Девушка проглотила образовавшийся от страха комок, но, несмотря на свою боязливость, так и не отошла назад. Всю свою сознательную жизнь, Лилия боялась до самой потери сознания, — высоты. Необъяснимое чувство паники накрывает с головой, не давая возможности свободно вздохнуть полной грудью, словно в которую поместили огромный тяжёлый камень. Лилия, будучи ещё на первом курсе, постоянно избегала тренировок, связанных с полётом на метле. И очень хорошо помнит по сей день, как весь год над ней подшучивали из-за этого, тот же Септимус, на тот момент не являвшийся близким другом Дмитриенко, задевал по этому поводу и старался при любой удобной возможности девушку подколоть, — дети, бывают, те ещё сволочными существами. Благо, всё в прошлом. К слову, этому страху есть своё объяснение: достаточно давно, в возрасте пяти лет, дядя Кёртис по матушкиной линии, взялся покатать на метле маленькую Лилию. Взлетев на небольшую высоту, мужчина сделал оборот вокруг поместья, но из-за резкого поворота — не смог удержать свою племянницу и та, громко взвизгнув, слетела с метлы. Хорошо, приземлилась она прямиком в сиреневые кусты, но это не изменило её ужасающее впечатление от первого неудачного полёта. Волосы моментально встали дыбом, а нижняя губа начала предательски подрагивать, стоило Лилии подойти ближе к каменному парапету и склонить голову вниз. Она положила ладони на поверхность ограды, чувствуя как холодные снежинки медленно падают на внешнюю сторону кисти рук и там же начинали поспешно таять от теплоты. Ледяные кристаллики также смиренно опускались на тёмную макушку Лилии, скользя по длинным прядям чёлки, отчего они становились влажноватыми. Астрономическая башня славилась своим необыкновенным и загадочным видом. Вдалеке виднелось скопление деревьев, их громадные толстые ветви скрывали от человеческих глаз другой, неизведанный и необычный мирок лесных животных. Если приглядеться, то едва-едва можно заметить фей-светляков, завораживающих взгляд. Запретный лес завлекал своими слухами о различных волшебных существах, которые, вполне возможно, могут являться весьма опасными не только для студентов школы Хогвартс, но и для взрослых, уже состоявшихся волшебников. Желание проникнуть в глубь леса всегда существовало где-то внутри неугомонной гриффиндорки, но опасение попасться кому-то из преподавателей, было даже сильнее, чем страх быть убитой…или съеденной. Но теперь же, когда в её жизни стало существовать понятие «петли времени», Лилия знала, что ни за что не столкнётся с какими-то непоправимыми последствиями и это её раззадоривало. Как-нибудь девушка точно успеет там побывать. Со спины раздались неторопливые знакомые шаги. Их она узнает из тысячи: спокойная, размашистая походка принадлежала никому иному, как Септимусу Уизли. Мальчишка подкрался к подруге, считая, что остался незаметен для неё, но напугать Лилию не вышло. Она обернула голову раньше, чем Септимус притронулся к ней сзади, поэтому вздрогнула не Лиля, а уже он. Гриффиндорка лучезарно улыбнулась, насмешливо хихикая. — Долго ты, — проговорила студентка, вновь обращая свой взор куда-то вдаль. — Я пытался доказать Пруэтту, что ухожу не на всю ночь, — оправдывался парень, стряхивая с рыжей шевелюры снежинки. — Ещё просил парней подождать меня и не начинать раньше. — Я так полагаю, это распитие крепких напитков в стенах учебного заведения? — Откуда ты… — уголки губ Септимуса дрогнули в усмешке. Всё-то она знает! — Впрочем, скрывать не стану. Но я собирался тебе рассказать, правда! И даже пригласить… — У-у, нет, благодарю за приглашение, но буду вынуждена отказаться, — Лилия почувствовала себя немного спокойнее, когда рядом оказался её близкий друг и теперь глядеть на такую чудовищную высоту становилось не так страшно. — Чего звала тогда? — спустя пару секунд тишины, спросил у неё Уизли. Лилия поёжилась от столкновения зимнего ветра, но убирать руки с парапета не решилась, — мало ли что? Септимус встал подле, улыбчиво наблюдая за своей подругой, она же уделила немного времени своим раздумьям, и потом, с видимой грустинкой, выдала ему: — Просто хотела сказать, что я устала. — Септимус нахмурился. — Мне так неприятно осознавать это, но, когда в один момент моя жизнь превратилась в рутину: проснулась — поломала голову над проблемой — уснула, я, видно, начала двигаться рассудком. — О чём ты говоришь? У тебя проблемы? — парень рассеянно пошатнулся, ловя серьёзный взгляд Лилии. — Не то, чтобы… просто так сложно нынче жить стало, кажется, я вовсе не приспособлена к каким-то трудностям жизни. — Ну… такое бывает. Я, к сожалению, не знаю, что у тебя произошло и выпытывать не стану, — если захочешь, то потом сама расскажешь, — но, порой, человеку необходимо переживать какие-то невзгоды и переходить через препятствия, — Септимус демонстративно взмахнул рукой вдаль, чертя невидимую линию. — Для того, чтобы развить в себе силу воли, духа, закалить свой характер. Может быть, та ситуация, которая усложняет твоё житие, необходима именно сейчас, чтобы ты наконец набралась храбрости, стойкости и мужества, приобрела бесценный опыт для лёгкого преодоления проблем в будущем, — они нас будут преследовать всю жизнь. — Да ты психолог, Септимус, — колко подметила девушка, но вместе с тем и благодарно кивнула, соглашаясь с его словами. — Дурочка, я твои слова цитирую, — цокнул Уизли, толкая легонько и по-дружески локтем в плечо Лилии. — Я их, конечно, перефразировал по-своему, но сути не меняет. Дмитриенко искренне удивилась, совсем не помня, что именно это она когда-то и говорила своему другу. Оказывается, услышать такие слова Лилия хотела не от самой себя, а от кого-то другого, поэтому старательно блокировала ответ на вопрос в своей голове. — Правда? А я и забыла… Без сомнений, то, что ты мне сказал — правильно, но почему-то мне думается, что я никогда не выберусь «отсюда». — О нет, наша вселенная такая штука странная, она огромная и бесконечная. В ней происходит столько всего необычного, ужасающего, но и приятного. Так устроено, что из каждой проблемы можно найти выход, путь к решению может даже висеть перед носом, но мы его свойственны изначально не видеть. Это нормально, но чтобы его увидеть, мы развиваемся, меняемся и начинаем смотреть под другим углом на ситуацию, чтобы понять, как нам найти ответы на наши вопросы. — Да, я слышала такое уже… — Лилия вдруг вспомнила, как подобное ей говорил сам Дамблдор. И почему-то почувствовала себя несколько глупышкой, ведь даже Септимусу пришлось напоминать ей об этом. Хотя сама она давно могла бы прийти к такому выводу. — Ну тогда почему ты всё ещё грустишь? Нет, иногда нужно давать волю своим эмоциям, но, — строго потряс Уизли указательным пальцем. — Чем больше ты программируешь себя на такого рода отрицательные мысли, вроде: «Я никогда не смогу» или «Я так и останусь в безвыходном положении», то так всё и будет дальше идти. Нельзя давать себе возможность падать ещё ниже, пробуй вставать. Лилия отвернулась, наконец убирая замёрзшие руки в карманы мантии. На самом деле, есть в ней эта проблема… Она больше думает, нежели делает, а это почти никогда не даёт никакого прогресса. То есть, само собой, прежде чем чем-то заняться, нужно продумать всё хорошенько, но если это занимает практически всё время, то с таким успехом Дмитриенко никогда не сможет продвинуться вперёд. А плачь ты или не плачь, — всё равно это никак не поможет, пустая трата как нервов, так и времени. Беседа с Септимусом почему-то настроила её на нужный лад. Давно Лилии стоило бы с ним пообщаться, ведь каждый раз, когда в её жизни происходила какая никакая, но трудность, — Септимус всегда оказывался рядом, чтобы помочь своей подружке с нерешимым, казалось бы, вопросом и успокоить внутренний ураган негативных чувств. Холодный ветер потрепал тёмные волосы Дмитриенко и та, звучно цокая, отвернулась в другую сторону от его направления, чтобы локоны перестали лезть в глаза. Где-то сбоку послышалось шуршание. Перед тем как обратить внимание на источник звука, Лилия скучающе вздохнула. Но так и не смогла сообразить раньше, чем Септимус схватил гриффиндорку за талию, поднимая над холодным каменным полом. Мальчишка закружил её, весело хохоча. — Будешь ещё плакать? Будешь? — Лилия издала звонкий крик, крепко хватаясь за руки юного студента. — Не буду, только отпусти! У меня же плохой вестибулярный аппарат, дурак! В этот момент девушка почему-то подумала, что просто обязана вернуть всё как было, чего бы ей это не стоило.

***

Единственное, что отвлекало девушку от прочтения, — был бурлящий звук из чугунного котла. В левой руке покоился старый разваливающийся учебник по зельеварению, который явно существовал ещё до рождения основателей. Трогать его было опасно, одно прикосновение, или не дай Мерлин, дуновение ветерка, — все листы тотчас полетят по всей поверхности грязного пола. В правой же руке находился половник из мельхиора, аккуратными и неторопливыми движениями, Лилия помешивала своё «ведьмино варево» в котле, но совсем не отводила взгляд от строк в учебнике, а конкретно от текста, написанного в конце страницы практически мелким шрифтом. Предостережение гласило: «Строго соблюдать все ингредиенты и не перебарщивать с их количеством. При ошибке возможен летаргический сон!» Последнее мало волновало молодую студентку, посему помешивать она продолжила без всяких опасений, при этом самодовольно ухмыляясь. Давно Лилия не могла дойти до этого невероятно нужного и необходимого ей зелья, ведь его назначение было именно в том, что оно действует как успокаивающее средство. Больше, к слову, походящее на фармакологический препарат — транквилизатор, который устраняет страхи, тревоги и эмоциональное напряжение. Умиротворяющий бальзам — вот, что сейчас требуется Дмитриенко. Раньше у Лилии не было возможности его приготовить из-за своей неопытности в этом деле, ведь, как известно, на зелья девушка ходила ради отметки в учительском журнале, но никак не изучать материал и покорить преподавателя своими знаниями. Ситуация изменилась, гриффиндорка взялась серьёзно за освоение этого предмета и, как ни странно, это ей весьма пригодилось. Лишь бы на пару часов успокоить своё внутреннее состояние и очистить голову от всяких мятежных и тревожных мыслей, вихрем летающих у неё в черепной коробке. Безусловно, постоянно варить зелье — глупо, это же не способ спасения, только один из вариантов побега от реальности. Серебристый пар тихонько поднимался вверх, Лилия краем глаза заметила бурление в котле и перестала размешивать собственное варево, оставляя половник в покое. Открытый на нужной странице учебник она разместила на столе и тут же сложила руки на груди, ожидающе вздыхая. Ещё пара минут и зелье будет готово, главное не передержать. — С твоими знаниями, я бы не советовал практиковаться с таким зельем… — мягкий и тихий голос раздался с другой части кабинета. Лилия испуганно вздрогнула, совсем не ожидая присутствие кого-то другого за спиной. Моментально обернувшись, девушка скользнула удивлённым взглядом по знакомому силуэту впереди. Зрение у Лилии не было столь хорошим, но издалека она-таки увидела, как оперевшись на дверной проём и точно так же, подобно Дмитриенко, сложив руки на груди, стоял Том. Стоило гриффиндорке понять, кто именно с ней находится в помещении, то раздражённо махнула рукой, смахивая непослушную прядь с лица. — С какими такими знаниями? С ними у меня всё в полном порядке, не беспокойся, — язвительно пролепетала студентка, стараясь вложить в свои слова как можно больше дружелюбия, чем колючести. — Мне приходилось видеть тебя на зельеварении, и, не подумай ничего плохого, но зрелище так себе. — Да куда же мне до невероятно и на редкость поразительно умного студента факультета Слизерин? Начитанный, интеллигентный парень… — девушка закатила насмешливо глаза. — Видел его? Я вот слышала, что он тот ещё заносчивый мальчишка. — И он, похоже что, исключительный глупец, раз позволяет себе носиться вместе с бестолковой гриффиндоркой. Дмитриенко тихо усмехнулась, заглядывая в котёл, чтобы проверить готовность зелья, и нарочно не обращала свой взгляд на Реддла, который неторопливо достигнул места, где стояла шестикурсница. Том бросил быстрый взгляд на Лилию, замечая максимальную сосредоточенность на её лице. Правая рука отчего-то немного подрагивала, — да и левая тоже, — но зелье влить в небольшой флакончик у неё всё же получилось, правда несколько капель смогли пролиться из столовой ложки обратно в котелок. С появлением слизеринца в кабинете зельеварения, Лилии начало казаться, что: то ли у неё с температурой тела не всё нормально, то ли от Тома исходит ощутимое тепло… Но что бы это ни было, жар в области груди заставил девушку глубоко вздохнуть, в попытке глотнуть больше кислорода в лёгкие. Смотрит он косо на Лилию, замечает её довольно странное поведение, но значение этому, также как и она, не придаёт. В один миг, когда их взгляды случайно пересеклись, у неё внезапно что-то ёкнуло, но сию секунду студентка повертела головой, будто смахивая ненужные мысли. — Сколько уже ты следишь за мной? — Лилия довольно прикусила губу, радуясь завершению дела, и подкинула флакончик в воздухе, сразу же словив его. — Недолго. — Я считала, что ты с Вальбургой проводишь время, — девушка от собственных слов даже ехидно подняла бровь. Хотелось тихонько засмеяться, но Лилия не позволила себе. — Ни за что не поверю, что моя компания тебе больше нравится. — Само собой, — незамедлительно ответил Том. Ни в коем разе Дмитриенко не удивилась, но ради приличия фыркнула, дёргая плечом. — Но с чего ты взяла, что компания Вальбурги будет лучше? — Ну откуда же я могу знать, что на уме у вас, у подростков-то?! — воскликнула студентка, отдаляясь от Тома в другую часть кабинета, где одиноко висела на стуле её мантия: пыльная и помятая, а всё от того, что в поисках понадобившихся ингредиентов, Лилия побывала в таких места, куда, кажется, не ступала нога человека. Отвечать на это Реддл не стал, более того, он решил, что правильнее будет перевести разговор совершенно на другую тематику. Пришёл Том к ней совершенно не для того, чтобы беседы вести, к тому же и насчёт личной его жизни. Или он так сильно уверен в этом, убеждая сам себя, что заявился по другому поводу, а не ради пребывания в обществе Дмитриенко. Глупой гриффиндорки, не следящей за языком. Ох и с раздражением же Том относился к некоторым чудачествам и безалаберным поступкам юной студентки. Думать об этом он стал часто, так часто, что едва ли успевал одёргивать себя от ненужных о ней мыслей, и сердился много из-за этого. Понять всё не мог, по какой причине Лилия беспрестанно лезет в голову, сама об этом не догадываясь. Слишком много времени они проводят вместе и это, как ни удивительно, настораживает его. Том всю жизнь следовал один. Несмотря на наличие соратников за спиной, многие вопросы он решал в одиночку, не нуждался в их помощи, лишь изредка, но проблемы преодолевал сам. Привычка «сражаться» один на один с жизненными трудностями, есть в нём ещё с приюта. Именно там Том научился самостоятельно действовать не прибегая к помощи других, учился делать всё сам, отбивался от враждебно настроенных сиротских детей тоже сам. И никчёмные воспиталки, пропускавшие происходящее мимо глаз, не могли оказать Реддлу поддержку, что, собственно, повлияло на формирование его личности. Речь о воспитании брошенных детей — не шла. Там каждый день был как выживание в каторге. А тут на голову Тома свалилась эта девчонка. Везде с ним, не плетётся сзади, подобно его близким товарищам или доставучей Вальбурге, именно подле него, что, однако, Реддлу не нравилось. Быть может, непривычно. Если вернуться к главной животрепещущей теме, то Том действительно искал Дмитриенко, чтобы сообщить кое-что очень важное и не требующее отлагательств… — Лилия, к шести вечера нам нужно будет вновь посетить библиотеку, — Реддл прочёл во взгляде гриффиндорки то самое недоумение, которое он ожидал. Дмитриенко хотела как-то возразить Тому, но не смогла и слова сказать раньше, чем парень продолжил. — Не думаю, что тебе стоит отказываться, — слегка устрашающе произнёс слизеринец, отчего девушка растерялась. — Ты точно заинтересуешься. — Что там такое есть, чего мы не нашли в первый раз? — Узнаешь. Лилия недобро сверкнула глазами. Его загадочное предложение девушку взбудоражило, она даже задумчиво покосилась куда-то в угол, пытаясь подобрать все варианты развития событий сегодняшним вечером. И зачем ему понадобилось скрывать информацию от Лилии, если это всё равно никак не сможет навредить? Что в голове у Реддла — студентке оставалось только гадать, но напрямую спросить не желала, поэтому приходилось с опаской и видным напряжением ожидать вечернего похода в библиотеку. — Смотри какой цвет красивый! — Лилия изумлённо ахнула и начала трясти бутылёк с зельем, засматриваясь на переливающуюся субстанцию на свету, цвет которой был невероятно красивый серебристый. — Как вернёмся — выпьешь, сейчас не вздумай, — строго приказал ей Том. — Неизвестно, правильно ли ты сварила его или нет. Из всех, ты — особенно криворукая. Посмотри, выглядит как слюна василиска. Страшно его пить, не то, что смотреть. — Какой ты культурный, — саркастически отреагировала на его высказывание Лилия, покрутив головой. — По зелью же видно, что с ним всё в порядке. Слюна василиска, ишь чего придумал! Оно бы не было таким красивым и запах бы шёл совершенно другой, более резкий… Или ты просто издеваешься?.. Реддл не хотел подавать виду, но поднявшиеся медленно уголки губ свидетельствовали о том, что он просто напросто захотел её вывести из себя. Благо, время проведённое с Томом научило девушку не поддаваться на эти, по её мнению, детские провокации, посему такая мелочь не вызвала в Лилии бурю негативных эмоций, как было раньше. Уже вечером, когда время близилось к шести часам, Лилия наспех надела на себя зимнее пальто, не забывая про кожаные ботинки. Не застёгиваясь, она выбежала из гриффиндорской башни, пересекая всех знакомых и незнакомых учеников, стараясь ни с кем не заговаривать. От волнения у Дмитриенко вдруг засосало под ложечкой. Чувствовала она себя сейчас возбуждённо, нетерпелось поскорее узнать, что же удумал Реддл и что сподвигло его пойти в библиотеку? Ответ на этот вопрос Лилия узнает через некоторое время. Единственное, ей было почему-то…страшно. Да, гриффиндорка и в самом деле чего-то боялась, предчувствие было, не сказать, что недобрым, — это она могла сама себе надумать, — ей просто казалось, что должно произойти нечто важное, наверное, и это пугало. Лилия давно заметила, что перед каждым каким-то особым происшествием, её колотит изо всех сил. Наступает тремор, головокружения до тошноты и эмоции… Главное! Эмоции накрывают девушку с головой, затмевая рассудок. Контролировать их в такие моменты, чаще всего, приходится трудно. Как-то Дмитриенко подумалось, что это знаки, посылаемые интуицией, но она их упорно игнорирует. Том дожидался бедную студентку там же, где и всегда — вестибюле. Его серьёзный настрой чувствовался за километр и, приблизившись, Лилия тотчас уяснила, что задавать ненужные вопросы ей пока не стоит, сама всё увидит! — Застегнулась бы, — зачем-то сказал ей Том, хотя абсолютно не хотел этого, чем ввёл девушку в секундную растерянность. Лилия оглядела себя с поднятой вверх бровью, но послушно застегнула пуговицы, — так ей точно не будет холодно. — Матрёшка. — Э-эй! — воскликнула Лилия в спину Реддла. Прибывая взвинченном состоянии, девушка как можно больше старалась этого не показывать хотя бы на своём лице. Нервно поглядывая на наручные часы, она шла вслед за Реддлом, аккуратно перешагивая сугробы, чтобы не провалиться. А снег тут по колено. Вихрь снежный бьёт в лицо, не позволяя Лилии свободно вздохнуть даже ртом. Где-то неподалёку стоял завхоз, пристально наблюдающий за обстановкой на территории Хогвартса. Дмитриенко сначала запаниковала, что он может увидеть их, но тут же себя успокоила, ведь Том, спокойно оценив ситуацию, объяснил ей, что если они свернут немного влево, то этот лопух, — так его «ласково» именовала добрая половина школы, — не заметит ускользающих учеников, если и сильно захочет. Реддл, правда, вовсе не страшился гнева завхоза, но лишнее пересечение с ним могло бы отобрать у них ценное время, которое Том явно не хотел тратить на заведующего. — Приготовься, — слизеринец, дойдя до нужного места, ухватил девчонку за локоть и поспешил трансгрессировать в пункт назначения, как только она положительно ему кивнёт. Лилия, после успешного перемещения, почувствовала под ногами наконец рыхлый снег. Он хрустел и ярко светился от желтого света фонарей, его звук почти отрезвлял девушку, заставляя обратить на себя внимание и не концентрироваться на мрачных сумбурных мыслях. Руки без перчаток ужасно ныли от холода, мало поможет просто спрятать их в карманы. Ветер на окраине Лондона был не бушующий, но тоже трепал волосы на голове и «помогал» красным пятнам покрыть кожу лица. Обратила Дмитриенко внимание на Тома не сразу, а только тогда, когда он прошёл вперёд, на всякий случай доставая волшебную палочку. Парень стиснул её в руке, глазами скользя по окружающей местности, что была знакома им двоим необычайно хорошо. — Скажи мне, зачем мы здесь? — Сегодня утром сова принесла мне маленькую записку, — не поворачиваясь в сторону девушки, он продолжил говорить. Дмитриенко не видела лица Тома, но была почти уверена, что парень мрачно прищурился. — Прямо в большой зал. Меня это, по правде говоря, смутило в некотором смысле, ведь в этот день я ни разу не получал никаких писем или весточек. — И что там было написано? — Лилия сдержалась от удивлённого вздоха. — «18:00 библиотека» — И всё? — Да. Я считаю, что нас дожидается никто иной как Орвилл. Вполне логично так предполагать. Во-первых, потому что он первый попадает под подозрение, во-вторых Коннор единственный, кто знает про наше место встречи. Других в этой «игре» нет. — Я тут подумала, — тихо пролепетала девушка. — Коннор появился в школе не случайно ведь… — Правильно, он следил за нами. Недолго, но ему, видимо, нужно было рассмотреть нас получше, в особенности тебя. Лилия с трудом проглотила образовавшуюся во рту слюну и нервно покосилась на своего спутника. Тот факт, что какое-то время за ней незаметно следил неизвестный старик, с непонятными для неё намерениями, совершенно напрягал. Как-то она, общаясь с однокурсницами, заметила чей-то пристальный взгляд, впивающийся в спину, только вот никак на это не отреагировала. А зачем? Ну смотрят и смотрят, нечего удивляться. Сейчас ей это показалось пугающим, до того, что даже волосы зашевелились на голове. — Не бойся. Он не причинит вреда, я уверен. Неподалёку показалось достаточно крупное каменное двухэтажное здание, дверца невысокой калитки, которая окружала постройку, была оставлена приоткрытой кем-то, кто явно намекал на приглашение такой мелочью. Том один раз оглянулся на Лилию, семенившую позади него, и удостоверившись, что она рядом, нигде не затерялась, он прошёл в калитку, сразу достигая заледенелой лесенки. Если бы Лилия могла читать мысли этого загадочного слизеринца, то несомненно была поражена бы его нескончаемыми размышлениями. Сам Реддл не на секунду не останавливался думать о том, о чём пока ещё не знала девушка. Шёл уверенно и решительно вперёд, что за ним едва ли поспевала Лиля. Попадись ему на пути неожиданная преграда, он бы ликвидировал её без угрызений совести, — пронеслось в мыслях у гриффиндорки. Запах миндаля уловила Лилия в носу, оказавшись в тёплом помещении. Это был аромат потрёпанных старых книжонок, но он не приносил никакого дискомфорта, лишь вызывал некоторые воспоминания связанные с библиотекой в доме у бабушки. В школьной библиотеке Лилии всегда чувствовался запах свежих комнатных растений, что по порядку были выстроены на подоконнике и ховею в капшо, одиноко стоящую в углу. Пожелав доброго вечера невзрачной старушке, ребята двинулись вперёд по коридору, который, в отличии от того раза, когда сюда прибыл Том, был освещён подвесными лампадами. Лилию вновь бросило в дрожь, она ещё пуще побледнела, но так и не нашла как оправдать всплеск внутренних эмоций. Реддл почувствовал идущее напряжение от Лилии. Как бы он не старался короткими словцами её успокоить, всё равно она продолжала необъяснимо паниковать, и ему это изрядно поднадоело. Чтобы хоть как-то взбодрить гриффиндорку, Том положил свою ладонь на её плечо, заметив и то, как она вздрогнула от неожиданности. Лилия хорошо ощутила тепло от его прикосновения к своему плечу и распознала в этом жесте какой-то бодрящий посыл, словно Реддл впрямь хотел сделать так, чтобы девушка пришла в себя и спустилась на землю. В отделе библиотеки, предназначенном для волшебников, была режущая уши тишина. В воздухе витала тяжёлая атмосфера, что и заметили вошедшие студенты. Том моментально окинул подозрительным взглядом всё помещение и наткнулся почти сразу на кожаное, совсем не цивильное, кресло в котором сидел Коннор, невозмутимо читающий авторский сборник. — Вы так спокойны, будто происходящее является абсолютно нормальным… — как-то недобро произнёс Реддл, оставаясь стоять на месте. — Прошу прощения, привычка, — усмехнулся старик, не поднимая глаз, он даже не отрывался от прочтения, видать, было важно до конца закончить это дело. — Привычка? — подала голос уже Дмитриенко. Первой она решилась пройти вперёд, чтобы оказаться ближе к Оривллу. — Что Вы имеете ввиду? — Знаете, мисс Дмитриенко, я почти преисполнился в своём познании, живя достаточно долгое время в этом, кхм, мире и… Я привык к тому, что происходит. Смирился со своим положением, хотя вначале приходилось трудно, — Коннор бесшумно отложил книжку на столик рядом, сложил руки в замок и повернул голову в сторону подростков. — Поэтому для меня уже нет ничего удивительного или беспокойного. Том сел на кресло напротив и пристально вглядывался с особым недоверием в этого старика. Лилия же предпочла постоять, хотя коленки немного дрожали. — Не люблю долгие прелюдия, — чётко проговорил слизеринец, не очень уважительно, но зато дал понять, что жаждет услышать информацию здесь и сейчас. — Можем перейти к сути дела? Кто Вы? — Всего лишь человек, который попал в непростую ситуацию. Как и вам обоим мне пришлось столкнуться лицом к лицу с изменениями всего пространственно-временного континуума. Том и Лилия, которые напряжённо слушали речь Коннора, переглянулись между собой. — За всё своё существование, таких как вы я видел множественное количество раз. Они сходили с ума, забивались в угол и громко ревели до тех пор, пока совсем не помутился рассудок, — его голос еле заметно дрогнул, будто мужчина сожалел, что смотрел на таких людей и ничего не делал. — Вы… — Дмитриенко не решалась сказать крутившуюся мысль в голове. — Тоже стали заложником временной петли? — Не могу сказать сколько, но мне кажется, что больше сотни лет, — на этих словах Лилия приложила кулак к побледневшим губам. Коннор говорил это с такой простотой, настолько невозмутимо, что ей даже подумалось, что этот старикашка насмехался над ними. Но почему-то она продолжала верить. — Но не здесь. — Как понять «не здесь»? — вступил в диалог Реддл. — Понимаете, когда долго ищешь ответы на свои вопросы, невольно начинаешь предпринимать серьёзные меры, до которых ты не доходил раньше. Всё, что я совершил, не оказало должного эффекта. Но кое-какие изменения, на удивление, произошли. Пускай и минимальные в какой-то мере. Том наклонил голову: — Коннор, Вы же с другого времени, правильно? — Не подумайте, что я псих или умалишённый, но я прибыл из другого мироздания. Это произошло относительно недавно. По правде говоря, Лилия опешила ещё раньше, чем услышала подтверждение мужчины. Помимо временной петли, значит, существует возможность перемещения из одного мира в другой. Неужели?.. Как же глупо и одновременно устрашающе звучит это, и невероятно, к слову, усложняет понимание всей сложившейся ситуации. С каждой узнанной информацией становится всё сложнее воспринимать проблему, как что-то вполне себе решающееся. — Как это удалось Вам? Орвилл пожал плечами и горестно вздохнул: — Я не оставлял попытки заставить время не возвращаться в исходную точку. Проделав большую умственную работу, я решился на осуществление задуманного и в момент произошедшего взрыва меня, в буквальном смысле, перекинуло в другую реальность. Время и пространство искривилось, после чего появилась, — мужчина взмахнул руками в воздухе, как бы рисуя круг. — дыра, через которую возможен стал переход в параллельный мир. Он схватился за свою трость и придерживаясь за неё, встал с насиженного места, приглашая сесть на кресло еле стоявшую на ногах гриффиндорку. Коннор видел, что Лилия была потрясена, не переваривала здраво услышанное, но искренне делала вид, что всё воспринимала хорошо. Мерлин! Как такое вообще можно нормально воспринимать? Дмитриенко не знала, как ей реагировать, поэтому изо всех сил выдавила из себя вымученную улыбку, пытаясь показать, что готова слушать дальше. — Я очень удивился, когда проснувшись обнаружил себя в другой постели, в другой одежде и меня сразу, вроде бы, осенило… Выбрался! — громко проговорил Орвилл. — Но окончательно придя в чувство, я внезапно понял, что выбрался я не туда. За прожитый день выяснилось, что у меня появилась другая семья. У меня появилась новая работа и человеком я стал влиятельным, не то, что раньше. Да что там! Я стал отцом для двух малышек-близняшек. Вот отчего я впал в растерянность больше всего. — Но временная петля так и не пропала, как я понял? — Реддл посмотрел на мужчину исподлобья, и в следующий момент получил положительный кивок. — Не хочу донимать Вас вопросами, Коннор, но я выдвинул такое предположение, что феномен «временной петли» гораздо сложнее… — Ты прав, мальчик, несомненно прав. Петля продолжает менять людей независимо от времени, — Том прищурился, слушая внимательнее. — Мы так же стареем, но очень-очень медленно. Здоровье практически не ухудшается, за некоторым исключением, — Орвилл похлопал ладонью по своей хромающей ноге. — Только душа остаётся молодой, где-то внутри нашего сознания мы продолжаем быть такими же молодыми и петля это не затрагивает. И мы вполне можем умереть, когда придёт наше время. — Тогда сколько же Вам лет? — задала ему вопрос Лилия, обращая их внимание на себя. — Двадцать пять, — тихонько хохотнул Коннор, чем заставил юных студентов впасть в осадок. Больше всего Лилии было непонятно: из-за чего это может происходить? Подобное можно только прочесть в каких-нибудь детских сказках, действительно, россказни этого чудилы стоило бы отнести к сюжету фантастической книжки. Похоже на бред сумасшедшего, который обладает весьма яркой фантазией, но навряд ли, если они с Томом уже попали в эту западню, значит можно поверить в то, что существует ещё более странные и необъяснимые чудеса. Не похоже, что Том знатно удивился, в такой же мере как и Лилия. Хотя девушка не знала какие мысли одолевают его на данный момент. Выглядит Реддл так, будто он изначально ожидал подобных заявлений от Орвилла, иногда про себя диву давался и сверкал глазами, косясь на Дмитриенко. — Есть ли всё-таки выход из нашего положения? Дмитриенко задалась очевидным вопросом, но спрашивала его словно у пустоты, не ожидая на него ответа. Всё потому, что была твёрдо уверена, — никто из ныне присутствующих не знал его. — Мне всегда было интересно: быть может, неспроста случилось такое несчастье со мной? Должно же что-то поспособствовать изменению хода времени. Беспричинно ничего в этом мире не происходит, так я вам скажу, — лицо мужчины вдруг потускнело. — Самому мне уже скоро придёт долгожданный конец, а вот вы ещё можете повлиять на свою судьбу. — Тогда я услышал от Вас, что… — Реддлу вдруг пришёл на ум тот разговор с Коннором и он же заставил его глубоко задуматься. — Попробуйте заглянуть в своё сознание, — перебил мальчишку Орвилл. — Покопайтесь там. Может поменять сначала стоит не ситуацию, а самого себя? Пересмотреть цели, к которым вы шли ранее, за что вы хватались и к чему хотели стремиться. Рассмотрите собственные приоритеты — это тоже немаловажно. Жизнь такая странная вещь, иногда, не замечая этого, люди собственнолично гробят её, сворачивая на неверный путь. Я, честно признаться, не имею понятия, как можно разорвать петлю времени, но, возможно, проблемой являемся мы сами.