Проснулся Риджуэлл уже не в объятиях жёсткого пола, а теплого одеяла и мягкого матраса. Парень, точно помня, как увалился спать на пол, удивлённо похлопал глазами, осматривая стену перед ним. Ладонь, а точнее тыльная её сторона, лежала на подушке. Такой мягкой и нежной… Была бы воля Тома, он бы никогда не вставал с кровати. Он бы спал вечность в им же придуманном сне, где вместо жестокой реальности бегают единороги…
— «Опять чёртовы единороги…» — Риджуэллу стало от самого себя тошно. Выдохнув, монстр закрыл глаза рукой и через время, привыкнув к реальности, потёр переносицу пальцами. Оперевшись о матрас, он приподнялся на локтях и осмотрел комнату уже полностью: не поменялось ничего. Что и требовалось доказать. Только вопрос о том, как Том перебрался с пола на кровать оставался открытым, но не исключено, что ему просто стало неудобно и он сам поднялся и лег сюда. Хотя… Сомнительно.
Риджуэлл принял положение сидя и опустил ноги на пол. Парень долго пялился в стену напротив, не совсем понимая, для чего вообще проснулся и каков смысл сейчас всего происходящего. А потом его живот заурчал и Том, чьи щеки багровели от мысли о еде, фыркнул, матерясь.
— Лучше сдохну, чем попрошу еды…
— Почаще говори вслух и даже умирать не придется. — Мужчина открыл дверь в комнату и с улыбкой на губах прошел внутрь. Вот чего, а такого сюрприза с самого утра Риджуэлл явно получить не хотел — Торд Ларссон собственной персоной. Монстр опустил брови и уголки губ растянулись в стороны. Желание что-либо говорить в ответ пропадало при виде Торда, а его голос, режущий уши, заставлял щуриться и с неприязнью косить взгляд в сторону.
Том положил ладонь на локоть противоположной руки, массируя его круговыми движениями. Это помогало ему успокоится.
— Зачем портить мне настроение с самого утра? Можно было прийти вечером? — И тут же то ли шепотом, то ли в мыслях Ридж произнес: «А лучше вообще не приходить». Парень казалось, что он давно потерялся в реальности и уже даже не мог уследить, что треплет его язык без костей.
Но к счастью, наверное, Ларссон ничего не ответил — всё-таки сказанное было лишь мыслями. Торд сел на кровать рядом с Томом, опуская руки на мягкий матрас, сминая под пальцами одеяло.
— Прекращай уже этот свой сарказм. Ты сказал дать тебе время подумать, но это же не значит, что я тебя оставлю тут одного на все три дня. — Дух поднял одну бровь вверх, растягивая на лице ухмылку. Он облизнул губы, игриво двигая плечами назад. — Я же должен подтолкнуть тебя к верному ходу мыслей. — Именно эта фраза взбесила Тома больше всего. Какой сраный «правильный ход мыслей»? Риджуэлл всегда был и будет тем, чьи мысли останутся лишь при нём. Он никогда не озвучит на прямую, что думает, ведь слова — пустышка. Всего лишь пешка в игре шахмат, а вот действия — король. Всегда, чтобы запутать человека, нужно лишь наплести ему сказочек, да показать, что ты лишь глупый и несмышленный мальчишка. А потом ударить в самый подходящий момент и поставить шах и мат.
Том сжал свой локоть, царапая кожу когтями. Он дёрнул хвостом и ушками, поворачивая голову в сторону Торда.
— Такими темпами я чёрта с два тебя слушать стану. — И даже это было некой ложью в течении мыслей монстра. Он всегда хотел послушать бред этого рогатого чудовища, ведь только так он может догадаться, что у него на уме. Ларссон не был открытой книжкой, которую читать мог каждый, кто захочет. Иногда казалось, что даже сам Торд не может себя прочитать.
Однако Ридж всё же знал парочку признаков, при которых можно было мимолётно уловить ход мыслей этого тирана. И именно этим займётся Том в данный момент.
Ларссон поднял бровь вверх, а после и вовсе слегка нахмурил брови, прикрывая глаза опущенными веками. Он сложил руки на своих коленях, мельком прослеживая действия хвоста позади Риджуэлла.
— Сначала послушай, а потом говори. — Строго приказал он, будто бы вовсе не со своей «любовью номер один» разговаривает, а с какой-то прислугой.
Его грозный взгляд постоянно меняющихся глаз был устремлён даже не в душу Тома, а в сердце — он прожигал его, пытаясь вызвать эмоции, но… По правде говоря, Риджуэлл не испытывал даже как такового страха рядом с Тордом. Конечно же, как только сюда попал. Ему казалось, что после вчерашнего дня, он вообще вряд-ли будет чувствовать какие-то бурные, яркие и сильные эмоции. Точно уж не рядом с Ларссоном. Хотя, Том что-то всё-таки питал к нему — ненависть и отвращение. Этого Ридж готов был отдать Торду в огромных количествах. Монстр заинтересованно вскинул бровь, слегка наклонив корпус вперёд и поставив локоть на колено. Он подпёр голову рукой, в ответ смотря на Ларссона.
— Хорошо. Я выслушаю. — Томас не увидел ничего необычного в эмоциях Торда, хотя, приглядевшись, можно было заметить, как дрогнула его бровь. Не часто Том когда-то добровольно слушает, особенно когда его практически вежливо просят. Обычно, на все вежливости Ридж плюёт в лицо. Это связано с тем, что обычно его просят о чем-то, мягко говоря, унизительном и неправильном. Не цветочки полить и кроватку застелить. Поэтому коммунист мог заверить себя — всё пройдёт если не отлично, то точно не плохо. Он прокашлялся в кулак и слегка провёл взглядом по комнате, прежде чем начать.
— Я уже говорил о своих чувствах. Не вижу смысла повторять это. — Кто бы сомневался. Для Ларссона сказать типичное «я люблю» даже на отъебись, видимо, какой-то грех или сложность уровня «ад», именно поэтому Том радовался, когда коммунист говорил ему это. Но спустя время мужчина произносил это всё реже и реже. Даже как-то скучновато становилось — никаких страстей не происходило, а любовь будто угасала. — Но если тебе нужно, то я скажу это столько, сколько понадобиться. — Ридж вскинул брови, дернувшись назад. Его локоть отстранился от ноги, как и рука от щеки. Губы застыли в одном положении, вроде бы что-то собираясь сказать, а вроде бы и просто отходя от шока. Торд сейчас… Сказал, что он пойдет против своих принципов ради Тома?
Румянец забогровел на щеках сильнее обычного. В груди всё сжалось до боли, а потом резко отпустило. После этого стало так легко. Будто Том и Торд — единственные в этом мире друг для друга.
В детстве Ридж никогда не думал о том, что он особенный. Ни в плане внешности, не в плане характера, ни даже в плане мыслей. Его выделяли. Он выделялся. Но нужно ли было это Тому? На тот момент он наоборот хотел быть как все — маленьким мальчиком, чьи любящие родители заботиться о нем, а друзья поддерживают и общаются как можно чаще. Но этого не было даже у остальных детей его времени, что говорить про такого, как Ридж? Наверное, хотя даже с точностью, можно сказать, что именно поэтому Том начал общение с Ларссоном. Рядом с ним он будто летал. Чувствовал себя особенным, не таким, как все. Не в том плане, как обычно его выделяли, а будто бы он был… Любим?
Том опустил быстрый взгляд на пол. Слишком много сейчас воспоминаний нахлынуло на него, а Торд будто бы знал это и терпеливо ждал, про себя ядовито ухмыляясь. Хвостик Тома, приподнявшись, слегка дёргался, а кончик совсем немного подрагивал.
— Я люблю тебя, Том. И пусть я вовсе не тот, кого бы ты хотел видеть и пусть мои действия не всегда такие, какие бы ты хотел по отношению к себе… Я все ещё люблю тебя. Я люблю твои волосы, я хочу спать тобой, я хочу стать тобой, чтобы услышать твои мысли, чтобы видеть тебя с раннего утра и до глубокой ночи. Чтобы касаться тебя не зависимо от того, как далеко мы друг от друга. — Торд мягко поднял руку, так плавно ведя её к чужому лицу. Риджуэлл даже не успел отстраниться, лишь смог дрогнуть, как только его щеки коснулась полыхающая ладонь Ларссона.
Приподняв голову Тома, Торд заглянул в его черные глаза. Словно поле… Поле замечательных, жёлтых гвоздик, по которому прошёлся ураган, вырывая невероятной красоты растения с корнем. И в том момент, когда на лице Риджуэлла было больше всего эмоций, можно было увидеть, как в мёртвом танце кружатся гвоздики в урагане.
Ларссон не сводил взгляд с Риджуэлла. Ни на одну секунду он не отворачивался и даже еле заметно дышал, старался не моргать. Лишь бы дольше смотреть в чужие глаза, на чужое лицо, так аккуратно сделанное самими Всевышнеми, верхушкой ада.
Ощущал ли Томас тоже самое?
Риджуэлл боялся признаться в том, что его чувства так и не угасли. Боялся, что все, что было раньше повторится, не успеет он и заметить. Он просто боялся… Трусливо поджимал хвостик, а не боролся за то, к чему стремился. Он ненавидел себя за это, ненавидел себя за всё что можно и что нельзя. Однако из любой задницы есть выход, это Риджуэлл понял уже давно. И мысль о том, что Ларсон все же дал ему выбор заставляла дышать ровнее и гордо приподнимать подбородок вверх, смотря в глаза напротив. У него есть выбор и в силу своих мастерских навыков скрывать четкое представление о своих мыслях и дальнейших действиях, Том выберется отсюда. Ему не нужно было думать, оставаться с Тордом или нет — ответ для него был очевиден, как бы Рогатый не старался. Томас поднял руку к своему лицу и коснулся подушечками пальцев чужой ладони, мягко проводя ими по костяшкам и вдоль всей тыльной стороны. Томас одернул руку почти сразу, прижимая её к коленям.
— Раньше надо было таким заботливым быть… — Риджуэлл дёрнул головой, убирая своё лицо от чужой руки. Это лишь потешило Торда и на лице вновь появилась улыбка. Он бодро выпрямился, хмыкнув.
— А тебе не угодить, Томми. — Ларссон осмотрел парня в очередной раз, таки отвлекаясь от его глаз и переводы взгляд на другие черты. Всё же Том был прекрасен везде, выделились у него не только глаза. Торд никогда раньше не видел столь пропорциональные черты лица и необычную внешность. Это манило к Томасу, а его манера поведения, хоть иногда и слегка подбешивала, заставляла улыбку на лице появляться чаще обычного. По-сути для Торда Том был наркотиком, помогающим держаться за хоть какие-то чувства в этом мире. Он был источником эмоций, помогающим почувствовать их всех в ярких красках другим. Только вот никто никогда не задумывался, как быстро кончаются у Риджуэлла эмоции и нужно ли их восполнять?
Том дёрнул взглядом, ударяя хвостом о кровать.
— Очень даже просто мне угодить, только такие имбицилы как ты этого никогда не поймут. Ты только и можешь, что о себе думать, а меня ты спросил, люблю ли я тебя? — Ларссон уже хотел усмехнулся. Он закатил глаза и только открыл рот, чтобы выдать, по его мнению, правильный ответ, как Риджуэлл сжал кулаки и нахмурился. — Нет блять! Такого урода как ты вообще полюбить невозможно. Я в ахуе, как с тобой раньше можно было общаться? Мне мозги отшибло, кажется, а сейчас на место поставили. Я тебя терпеть не могу! — Томас сглотнул, видя лицо Ларссона, заставившее в одном выражении. Это была какая-то непонятная эмоция удивления, злости и лёгкой радости, которая была до ответа вилки. Торд поднял бровь вверх, заинтересованно проходясь взглядом сначала по лицу Тома, потом по всему его телу, а после и вовсе поворачивая голову немного в бок, осматривая стены комнаты и её мебель.
— Ты ненавидишь меня, Томми? — Обиженно опустив брови, наигранно-грустным тоном произнес Торд. Это бесило. Бесило абсолютно всё сейчас — его ебало, его нахождение в этой комнате, его голос, его, блять, сила, из-за которой Томас не мог отсюда уйти. Но внутри было так же пусто, как и раньше. Животный страх преследовал его, как и бурные эмоции, но были ли они посвящены хоть раз именно Ларссону? Вовсе нет… И это тоже бесило. Бесило, что делает Торд, а чувство вины и отвращение Том чувствует к себе.
Риджуэлл вскинул брови и фыркнул.
— Ещё как ненавижу. Каждая клетка моего грёбаного тела тебя ненавидит, Ларссон. — Взгляд Торда метнулся к полу. Том заподозрил что-то неладное, но пока ничего не предпринимал. Вытянув губы уточкой и надув щеки, будто обиженный персонаж аниме-комедии, рогатый вздохнул. Медленно он поднялся с кровати, закрывая глаза и опуская голову вниз.
— Прости… Я ужасный человек. Не видать мне твоего доверия. — Парень, шмыгнув носом, отвернулся от Риджуэлла к двери на выход из комнаты. Он скрестил руки позади себя и сделал шаг к выходу, слегка приостанавливаясь. Том не мог видеть, но жадная и хищная улыбка на лице коммуниста засияла, будто солнце в летний знойный день. — Эх, ну, раз ты не хочешь видеть меня и так ненавидишь, я уйду… Жаль, что я не успел рассказать тебе о твоих друзьях, которые сюда приходили… — Глаза Тома округлились.
— «Они что..?» — Сердце кольнуло. Они помнят о нём. Они пришли за ним несмотря на то, что может случится… Том даже представить не мог, что они придумали, чтобы Эдвард смог попасть в загробный мир. Но положительные эмоции быстро сменились отрицательными. Если Торд знает о том, что они тут были, значит они могут быть в огромной опасности… Черноглазый резко поднялся с кровати, оставаясь стоять рядом с ней. Эдд и Мэтт… Неужели Торд что-то с ними сделал? Он бы не заговорил о них просто так. Том поднял голову и посмотрел в спину Ларссона, поджимая и кусая губы.
— Где они и что ты… С ними сделал? — Том сглотнул, еле-еле проглатывая ком в горле. Тяжело говорить из-за волнения. Вниз, по лбу и к подбородку стекла испарина пота. Руки уже были мокрыми. Томительное ожидание ответа буквально убивало Риджуэлла. Он будто бы был на казни… Медленно-медленно читали ему приговор, растягивая в стороны его конечности.
Торд хмыкнул и повернул голову в сторону.
— За кого ты меня держишь? — В пустой комнате фраза пронеслась эхом, оставшись звенеть в голове Тома. — Я ничего с ними не делал. Они убежали. — Ларссон опустил руки и повернулся в сторону Риджуэлла. Его волнение, его аура ощущались даже за километр от него. Это было прекрасно… Торд ухмыльнулся и сделал шаг навстречу Риджуэллу. Он медленно осмотрел его лицо, а после резко поднял руку, сжимая пальцами подбородок и поднимая его на себя. Заглянув в чужие глаза, коммунист наклонился к губам парня, облизывая свои, слегка касаясь языком чужих. — Но если ты будешь хорошим мальчиком, то я разрешу тебе увидеть их. Ты ведь хочешь этого?
— Мразь… — Ридж поджал губы. Он хотел было дёрнуть головой, но чужая рука не отпускала. Настолько давящим было его нахождение, что Том с трудом мог отвести взгляд от Торда.
— Я просто люблю тебя. — Ларссон положил руку на чужую талию, медленно проводя ладонью по левому боку. Он сжал ткань свитера пальцами, так же задевая чужую кожу. — Эти парни ведь дороги тебе. А чтобы встретиться с ними нужно лишь выполнять то, что я скажу. Разве это трудно? — Торд наклонился к чужим губам, ожидающе вглядываясь в черные глаза Тома. Риджуэлл прикрыл глаза. Отвратительное чувство в груди не давало ему полностью отдаться Ларссону. Все тело говорило ему оттолкнуть его, но Том уже не мог продолжать сидеть здесь в чертовой комнате. Слегка приоткрыв губы, он закрыл глаза, поддавшись вперёд. Ларссон ухмыльнулся, отвечая на робкий поцелуй Тома, прижимая чужое тело к себе ближе. Он спустил руки на бёдра черноглазого, оглаживая их большими пальцами.
Как бы тяжело сейчас Тому не было, мысль о встрече с Эддом и Мэттом успокаивала его, словно колыбельная матери перед сном…
