Выдох после фуэте

Марк думает, что его жизнь вернётся в старое русло, он продолжит спокойно работать над своей книгой, посещать культурные мероприятия, писать в издательство и наслаждаться своей рутиной на очень европейской улице. Но вторник разрешает ещё раз заглянуть в другой мир. В театре последний день показа Лебединого озера, парень обещал прийти, поэтому снова достаёт костюм и отправляется в одиночку. В зале очень много людей, даже больше, чем в первый день. Марк замечает политиков и самых успешных бизнесменов, некоторых критиков и корреспондентов. Сегодняшний вечер имеет особую цель — красиво закрыть сезон перед отдыхом труппы. Полный аншлаг должен очень обрадовать всех, кто участвовал в подготовке. К своему месту парень подходит за пять минут к началу. Он замечает через два ряда впереди Юкхея, что близко знаком с Хэчаном, и невольно поджимает губы в досаде. Даже этот красавчик пришёл посмотреть балет, только вопрос — ради постановки или самого премьера? Место рядом с Марком ещё свободно, но он уверен, что ненадолго. Мягкий свет приятно ласкает окружение, воздух пахнет театром без примесей чужих ароматов, и желание поскорее услышать музыку растёт в груди пышным пионом. — Марк, рада тебя видеть, — неожиданности не заканчиваются, потому что рядом с Марком опускается Карина, очаровательно улыбаясь. — Я думала, ты в первый день показа был уже здесь. — Я и был, — он пытается улыбнуться в ответ, но получается совсем плохо и натянуто. Девушка подозрительно смотрит на него, но ничего не говорит, опускает глаза на программку в своих руках, пробегая по именам танцоров. Она выглядит спокойной и расслабленной, но, зная её, нельзя сказать, что это на самом деле так и ничего не произойдёт. — Для кого цветы? — вопрос звучит пренебрежительно, рука с длинным маникюром тянется к нежным лепесткам примул. Инстинктивно хочется спрятать букет от чужих рук, но Марк перебарывает этот порыв. — Для Минчон. Она понимающе мычит и оставляет растения в покое, отворачиваясь к сцене. Свет гаснет и всё внимание обращается к музыкантам, которые умело извлекают первые аккорды. Есть что-то волшебное в театральном искусстве, что-то, что заставляет с замиранием сердца следить за происходящим, замечать каждый незначительный жест и взгляд. Марк снова не моргает, теряет вздохи между шагами Хэчана, отмечает сказочную лёгкость и грацию во взмахах тонких кистей. Минчон справляется идеально. Её персонаж вызывает большой спектр эмоций, Марк радуется за подругу и скрещивает пальцы, чтобы ей дали приму. Она заслуживает этой должности, это очевидно даже далёкому от танцев парню. В конце зал взрывается аплодисментами, люди дарят цветы, некоторые смахивают выступившие слёзы. Марк тоже хлопает и счастливо улыбается. Он ловит взгляд Винтер, девушка кивает и подмигивает ему. Чудесная эйфория охватывает тело от осознания, что такая огромная работа была проделана для этого спектакля и всё совсем не зря. — Ты почему не подходишь? — Карина весь спектакль сидела тихо и Марк даже забыл о её присутствии. — Я пойду за кулисы. Меня там захотят увидеть. — Выпьем после? Я подожду тебя у входа, — девушка кусает губу и ждёт ответа, перебирая цепочку своей сумочки. — Нет, прости, но я не пойду, — Марк чувствует себя виноватым почему-то, но соглашаться на это равносильно давать надежду. — И прости меня за тот раз, я… не знаю, зачем так поступил, но нам не стоило. Карина кивает несколько раз и опускает взгляд на свои руки. Она выглядит очень хрупкой и ранимой сейчас, и неприятное сожаление сворачивается у ног надоедливым котом. — Нет, всё в порядке. Я же сказала, что этого не было. Просто сегодня хотелось повторить. С тобой было комфортно, — она замолкает на мгновение, но снова расплывается в улыбке, правда, в этот раз чуть печальной. — В любом случае, хорошего тебе вечера. Увидимся! Её изящная фигурка теряется в толпе, а Марк пытается принять жестокую реальность. Все поступки имеют последствия, нужно думать головой. Карина хорошая, правда. Она умеет нести себя, совсем не глупая и умеет дружить, но проблема в том, что сама же не ценит себя. Дарит улыбки не тем людям, позволяет сближаться с собой, даже если на сто процентов знает, что этот человек ужасен. Девушка часто манипулирует другими, но не замечает, как начинает использовать себя саму, как бы гадко это не звучало. Марка проводят за кулисы, где гримёрки, шум и гам, беготня костюмеров, которым нужно быстро, но аккуратно убрать костюмы, и монтажёров, которые убирают весь ценный и хрупкий реквизит в кладовые. Среди всего этого хаоса, мишуры и блёсток Винтер найти сложно, но возможно. Девушка в небольшой комнатке с тремя столиками для грима. Она у зеркала расплетает волосы, рядом с ней Ниннин собирает вещи в сумку. Обе уже стёрли краску с лиц и переоделись в свою одежду. Марк неловко стучит в приоткрытую дверь и прокашливается, чтобы обратить на себя внимание. –Марк Ли!!! Я так рада тебя видеть! Это было просто невероятно, я так счастлива, — Винтер подрывается с места и вешается на парня с крепкими объятиями. — А я счастлив, что ты счастлива, — он смеётся и подхватывает подругу, кружа. — Держи, это тебе, — остановившись и опустив её на землю, отдаёт букет. Винтер шутливо делает реверанс и принимает цветы. Она любит примулы. — Ниннин, ты отлично справилась, проделана большая работа. Думаю, многие это заметили, — Марк улыбается чуть зардевшейся девушке и прячет руки за спину. — Спасибо. Парень предлагает подвезти их домой и собирается подождать на парковке, но в коридоре его внимание привлекает шум в дальней комнате. Он замечает людей в белом, кажется там врачи, поворачивается в ту сторону. Слышится обеспокоенный разговор, но слов разобрать нельзя. Интересно, что случилось, но Марк не хочет влезать не в своё дело и уже порывается уйти, как его больно задевают плечом. — Прошу прощения, — мимо спешит Тэён, взвинченный и растерянный. — Тэён, погоди, — Марк боится спросить, куда он спешит и услышать, что с Хэчаном беда. — Прости, Марк, не до тебя. Бизнесмен не хочет ничего слушать и уходит к приоткрытой двери. У Марка сердце заходится в сумасшедшем ритме, руки и колени начинают дрожать, а в ушах перебои. В горле моментально пересохло, что даже сглотнуть тяжело, но парень облизывает покусанные губы и делает нетвёрдые, но быстрые шаги за скрывшимся Тэёном. Голоса становятся громче и отчётливее. Врач говорит о травме, но понять что-то мозг не в состоянии. Страх за другого человека стальными тросами оплетает сердце, сложно вдохнуть полной грудью, когда до слуха долетают тихие стоны боли. Марк почти тянется к ручке, чтобы столкнутся с правдой, но с той стороны его опережают — на пороге стоит мужчина в белом халате, с чемоданчиком в руке и сожалеющим выражением лица. Парень отходит в сторону, уступая дорогу, и видит, как Хэчана в почти бессознательном состоянии и с перемотанной голенью выносят на носилках. Тэён выходит следом с рюкзаком брата, устало потирая лоб. — Хён, что случилось? — Марк ловит его за локоть, а в голосе столько страха звучит, что сам теряется. — Вероятно, разрыв связок, но нужен рентген. — В какую больницу его везут? Я поеду с вами. Тэён смотрит на него недоверчиво, осторожно смеряет взглядом, взвешивая все за и против, решая что-то для себя. Марк надеется, что он не спросит зачем ему это нужно, просто поймёт без слов. Переживание сочится из каждой клеточки Маркова тела, а отчаянье уже пробирается позвоночником вверх. Но Тэён всё же отвечает. — Медицинский центр Асан. — Спасибо. Бизнесмен кивает и спешит за братом, а Марк пытается собрать себя обратно. Его потряхивает от нервов, потому что Хэчану настолько болит, что он сознание теряет. Как он так умудрился, а, главное, когда? Винтер замечает его состояние сразу, как только они с Ниннин садятся на задние места его машины. Марк отмахивается усталостью и потрясением от новости, что артист травмировался в последний день показа. Подруга не верит, но ей ничего не остаётся пока, как только принять эту ложь. Девушки выходят у дома Винтер — у них сегодня ночёвка, а Марк только рад. Он ждёт, пока они скроются за тяжёлой дверью подъезда и только тогда отправляется в больницу. Его проводят к нужной двери без лишних вопросов благодаря Тэёну, который попросил внести парня в список родственников и близких друзей. Бизнесмен сидит у двери операционной, склонив голову на руки. Он выглядит очень подавленным, что полностью соответствует состоянию — его брат в опасности, хоть и не смертельной для него в целом, но для карьеры и любимого дела очень даже. Сегодня Тэён должен стать сильным для самого родного. — Что с ним? — Марк садится рядом, обеспокоенно бросая взгляд на сутулую спину. — Разрыв связок голеностопных суставов, тяжёлый, — его голос звучит надломлено и горько. Марк такого ещё не слышал. — Сейчас делают операцию, чтобы он мог полностью восстановится и вернутся к балету. Если реабилитация пройдёт хорошо… Он обрывается, будто хотел добавить ещё что-то, но передумал. Марк кусает губы и оборачивается к закрытой двери операционной. Там сейчас борются за будущее Хэчана, Тэён не может ничем больше помочь, а сам парень вообще не должен быть здесь. Осознание бьёт его прямо под дых, выгоняя весь воздух и уверенность в правильности. Он Хэчану никто, но и уходить ему не хочется — нет прямого приказа от сердца к мозгу. Нет-нет, он не оставит его. Проходит несколько мучительных часов, за которые они практически не говорили, только Тэён ходил за кофе. Ожидание выматывает, а грустные мысли в голове больно нажимают на все сомнения и страхи. Когда доктор выходит, всю усталость как рукой снимает. Парни вскакивают на ноги, подлетают к мужчине. — Операция прошла успешно, — опережает он вопросы со спокойствием в голосе. — Пациент перенёс хорошо, сейчас он отходит от наркоза, придёт в себя только утром, не раньше восьми часов. Езжайте домой, отдохните, вас всё равно пока к нему не пустят. — Спасибо, доктор, — Тэён расслабленно опускает плечи и выдыхает. — Всё будет хорошо, вот увидите. Мужчина ободряюще улыбается и уходит. Марк провожает его взглядом, пытаясь понять свои ощущения. Услышанное успокаивает, но тревожность остаётся толстым короедом под рёбрами. Ему нужно ехать домой, но всё внутри противится этому, тянет остаться под дверями палаты Хэчана и ждать, как глупый щенок выброшенный на помойку. Но даже Тэён уезжает к себе, доверяя брата полностью в руки опытных медиков, которых, он уверен, бизнесмен знает давно. Уснуть не получается очень долго, мысли всё не уходят из головы, но Марк уверен, что ни за что не откажется от своего намерения отправиться в больницу, когда Хэчан очнётся. Сон приходит ближе к рассвету только на пару часов, очень сумбурный, перемешанный с бодрствованием. Как только будильник звонит в семь часов, Марк поднимается совсем без сна, взбудоражен и нетерпелив. Он понимает, что переться сразу нет необходимости — пустят сразу только Тэёна, а его — вряд ли до открытия для посещений, даже несмотря на «особый статус». Отчего-то мысль о том, что танцора нужно увидеть живого и в сознании, никак не удаётся пересилить любыми аргументами. Возможно его не захотят видеть и прогонят, разозлятся или посмеются, но он просто обязан попытаться. Завтрак совсем не лезет в горло, организм принимает только безвкусный чай, который был по скидке в супермаркете. Марк постоянно посматривает на часы, ждёт, чтобы стрелки хоть немного быстрее приближались к девяти, даже пытается идеально нагладить футболку и джинсы, чтобы занять себя чем-нибудь. К счастью, звонит Винтер, рассказывает о Хэчане, что он берёт больничный на неопределённый срок, рассуждает, как это страшно и опасно для танцора, делится эмоциями от ночёвки с Ниннин («Мы пришли, полежали, покушали, сделали ванночки для ножек и легли спать. Она только ушла, мы всё время проспали.») Проходит ещё полчаса, за которые Марк благодарен подруге. Квартиру покидает в пятнадцать минут десятого, тратит сорок минут на дорогу и перед больницей рассеивает весь свой настрой. Он обходит небольшую парковую территорию, где гуляют пациенты, понимая, что Хэчана там точно не может быть, поднимается на шестой этаж по лестнице, игнорируя существование лифта, медленно шагает к нужной палате и замирает перед закрытой дверью. На ресепшене сказали, что сейчас у больного никого нет. С одной стороны, от этого спокойней — как он объяснит своё присутствие самому Хэчану, а что говорить о других? — но с другой, он не знает, как вести себя с раненным танцором и чего вообще ожидать. Он выдыхает, стряхнув вспотевшими ладонями, уверенно стучит три раза и заходит в палату. — Хён, я же говорил не приезжать раньше пяти. У тебя работа, нечего со мной здесь сидеть, я не умираю, — Хэчан повернут ко входу спиной, даже не смотрит, кто пришёл, уверенный, что это может быть только брат. — Привет, Хэчан, — Марк делает ещё несколько шагов к кровати, но оставляет полтора метра. Танцор резко оборачивается и хмурит брови, не ожидавший чужого голоса, но быстро узнаёт Марка, расслабляясь. Он ложится полностью на спину и смотрит снизу вверх выжидающе. — Зачем ты здесь? Вопрос сразу в лоб, на поражение. То, чего Марк страшился, идя сюда, встречает его молниеносно, без предупреждений. Что на это отвечать и как правильно поступить непонятно даже опытным шахматистам. — Принёс гостинцев, — он поднимает выше пакет с фруктами, пока апельсины перекатываются солнцем. — У меня аллергия на цитрусовые. — Там не только апельсины, — Марк не сдаётся, всё же опускает принесённое на тумбочку возле графина с водой, подойдя ближе к кровати. Хэчан поджимает губы и отворачивается к окну. Оно открыто на проветривание, слышно людские разговоры, ветер и шум разъезжающих карет скорой помощи, но жалюзи опущены, поэтому даже немного реальности не проникает в помещение. Марк замечает это, подходит туда и исправляет ошибку. Деревья, что растут возле больницы, свежие, зелёные, сразу поднимают настроение и настраивают на любовь к жизни. Парень улыбается своим мыслям и опускает голову. — Тебе не холодно? Ветер сегодня прохладный, — Марк оборачивается обратно и обеспокоенно осматривает тонкое одеяло, которым укрыт Хэчан. — Мне не холодно, — танцор смотрит в ответ недоверчиво, даже настороженно и опасливо. Он подтягивается выше на подушку, принимает полусидящую позу, отчего одеяло сползает и босые ноги показываются взору. Марк замечает на правой тугую фиксирующую повязку и израненную левую. Вся стопа и часть лодыжки в мозолях, страшных гематомах и ссадинах, некоторые пальцы тоже перемотанные. Становится больно от такой картины, страшно за то, что переживают танцоры, чтобы мы могли наслаждаться балетом несколько жалких часов. Парень закусывает губу, сдерживая поток беспокойства. — Мне здесь ещё минимум две недели быть, потом реабилитация, — хрипло говорит Хэчан, вырывая из потока мыслей. — Уверен, у тебя дела, поэтому не трать время на меня. Это случилось бы рано или поздно, все знают об этом. Я уже травмировал связки, разрыв был ожидаем. Спокойствие, с которым это озвучивается, пугает куда сильнее самих травм. Да, все знают цену танцев, но никто не останавливает маленьких детей у студий с табличкой «Обязательные травмы и артрит». — Я уже тут, так что пока не уйду. Марк осматривает палату ещё раз, не находит ничего занятного или интересного, возвращается к окну. — Скучно здесь, нечем заняться, пока посетителей нет, — говорит он, наблюдая за мужчиной в больничной пижаме с капельницей и двумя девчушками, что резвятся возле одной из скамеек. — Я принесу тебе книгу. — Я бы хотел смотреть в окно, — подаёт голос Хэчан, задумчиво прожигая спину парня. — Но вставать пока нельзя. Марк делает себе мысленную пометку обязательно придумать что-нибудь с этим и делится своими подсчётами сколько людей сейчас на улице. И добавляет, что пижамы здесь ничего такие, с узорами весёленькими. Хэчан хмыкает на это и раздражённо оттягивает ворот собственной рубашки в голубых утят. — По-твоему, это ничего так? — спрашивает он, щурясь, как котёнок на солнечной полянке. — А что? — Марк подходит ближе, садится на стульчик у кровати и рассматривает бледную ткань. — У меня похожая в детстве была. — Нет, над тобой не могли так издеваться. Это же ужас, кошмар, просто жуть, а не одежда, в которой ребёнок спит! Хэчан забавно расширяет глаза, и Марк всё же не сдерживает рвущийся хохот. Они смеются долго и громко, у танцора оказывается приятный смех, совсем не похож на Марков, он чистый и светлый. Веселье обрывает звонок на чужой телефон. Танцор хмурится, когда принимает звонок. — Да?.. Привет… Всё более-менее нормально… Ничего. Можешь не приезжать, нет нужды… Хорошо… Спасибо. Марк смотрит в пол, изучает цвет, пока длится разговор. Немного неловко подслушивать, но его не просили выйти, поэтому ничего важного не должно произойти. — Это был Юкхей, — зачем-то говорит Хэчан, отбрасывая телефон куда-то в одеяло. — Спрашивал о ноге, — он горько улыбается и качает головой, облизывая нижнюю губу. — Знаешь, я ведь попросил его подождать меня, когда цветы забирал. Я почувствовал боль ещё в конце второго акта, но делать надо спектакль до конца. К тому же, это не что-то сверхнеобычное для балета, просто… Я думал, он будет рядом, но это был первый звонок за это время. Странно, казалось, у нас всё хорошо. Танцор звучит расстроенно, похоже, их с Юкхеем связывали очень близкие отношения. Иголки ревности загоняются под ногти, но Марк сжимает ладони в кулаки, игнорируя собственную злость. Сейчас обидно за другого, того, кто всегда со многими общался, а сейчас остался только с братом. Разочарование так и цветёт зелёной плесенью на стенах комнаты рядом с цветами от знакомых, ведь пришли только Тэён и, почему-то, Марк. Он проводит в больнице приблизительно полтора часа. Парни немного разговаривают, перебрасываются ничего не значащими фразами и абстрактными мыслями. Но комфорт смог вытеснить неловкость и страхи. Когда старший уже уходил, у двери его остановил Хэчан. — У меня нет аллергии на цитрусовые. Вообще нет аллергии. Марк оборачивается к нему, мягко улыбается и выдыхает почти не слышно «Спасибо» прежде, чем нырнуть в шумный коридор. Он обещает прийти завтра и не разочаровывать.