Все, что слышит Джисон, когда приходит в сознание, – это раздражающее пиканье, заставляющее и так больную голову болеть ещё сильнее. Он пытается открыть глаза, но те, казалось, были налиты свинцом. Где он вообще и что это за звук?
Сбоку слышится чье-то сопение. Он стонет от боли, наконец медленно открывая глаза, но тут же закрывая их от внезапного яркого света.
Джисон слышит вздохи и шаркающие шаги и снова открывает глаза, которым свет теперь не причинял боль, так как его приглушили. Как только он привыкает к нему, он замечает, что находится в белой комнате, которую так ненавидел.
Повернув голову налево, он встречается взглядом с чужими слезящимися глазами.
— Привет, хен, привет, нуна, — хрипит Джисон.
Просто услышав его голос, Джихе начинает плакать.
— Я так рада, что ты очнулся.
— Не плачь, нуна. Пожалуйста, не плачь, — Джисону хочется протянуть руку и вытереть слезы девушки, но он был слишком слаб.
— Как себя чувствуешь? — тихо спрашивает Енхен.
— Тело болит, но а так, все нормально.
Брат грустно улыбается.
— Я схожу за врачом.
По приходе тот проверяет Джисона, спрашивая, как он себя чувствует, и вскоре уходит, давая парню отдохнуть.
— Как долго я был без сознания?
— Два дня? Может, даже три, — отвечает Енхен, и Джисон широко раскрывает глаза.
— Так долго? Какого черта? — затем Хан кое о чем вспоминает. — А где Минхо?
Брат с сестрой переглядываются, не отвечая на вопрос, что заставляет сердцебиение младшего ускориться, что было слышно из-за кардиомонитора, который начал пищать сильнее.
— Где Минхо?! — снова в отчаянии спрашивает он, пытаясь встать, но только падает обратно на кровать, застонав от боли.
— Джисон, лежи, тебе нельзя слишком много двигаться, это тебе никак не поможет, — как можно более строгим голосом говорит Енхен.
— Минхо снаружи. Он был здесь весь день и ночь.
— Я хочу его увидеть.
— Может, сначала немного отдохнешь?
— Нет! Я хочу видеть Минхо! — требует Джисон, вызывая у двоих тяжёлый вздох.
— Хорошо, хорошо, мы сходим за ним, — тихо говорит Енхен, прежде чем вместе с сестрой выйти из палаты.
Джисон остаётся один, чувствуя нервозность, однако не понимает, почему так нервничает. Может, из-за того, что с тех пор, как они расстались, они ни разу толком не поговорили. Тот короткий разговор, когда Минхо пришел спасать его, не считается.
Джисон слышит, как поворачивается дверная ручка, и задерживает дыхание. Дверь открывается, и он наконец видит человека, которого так сильно любит. Минхо входит с опущенными в пол глазами. По нему можно было сказать, что он не отдыхал в течение этих трех дней: у него были более выраженные синяки под глазами, бледное и как будто даже осунувшееся лицо. И все же он умудрялся выглядеть таким же красивым, как всегда.
— Минхо, — еле слышно шепчет Джисон.
Тот ничего не говорит, только подходит к левой стороне койки и аккуратно берет руку парня в свою. Он держит ее так нежно, как будто боится, что она сломается.
— Минхо, — Джисон говорит уже громче, желая, чтобы Ли посмотрел на него, но тот все ещё не поднимает взгляда, что вызывает у младшего вздох. — Где Мунджин?
— Мы связали его и увезли на наш склад, — тихо произносит Минхо, уставившись на их держащиеся руки. Он был рядом с Ханом, но по какой-то причине чувствовал себя от него далеко.
— Минхо.
Вместо того, чтобы посмотреть на Джисона, Ли быстро отпускает его руку и отступает назад, заставив младшего с непониманием нахмуриться.
— Прости... — наконец говорит Минхо, но это было совсем не то, что ожидал услышать Джисон. — Ты, наверное, не хочешь, чтобы я прикасался к тебе.
Тот только приходит в ещё большее замешательство.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что ты имеешь на это полное право.
— О чем ты?
— Это все моя вина. Причина, по которой ты попал в больницу, причина, по которой ты испытываешь сильную боль, все, что Мунджин... — его голос затихает, и он качает головой. — Я должен был тебя защитить. Но даже когда я был там, я не смог. Это все из-за меня, и мне так жаль, Джисон. Я никогда не хотел, чтобы это случилось с тобой.
— Минхо, иди сюда, — старший нерешительно подходит ближе, и Хан, борясь с болью, берет Ли за руку. — Ты не виноват. Ты и остальные предупреждали меня, чтобы я не ходил к нему, но я не послушал. Ты пытался защитить меня. Не вини себя за то, что не можешь контролировать. И ты спас меня от него. Как мне удалось выбраться из этого подвала? Потому что вы с бандой нашли меня, и именно ты развязал меня и отнес к двери, сказав, чтобы я пошел искать помощь. Если бы не ты, я бы до сих пор был в подвале.
— Если бы я не был таким идиотом и не бросил тебя, ты бы к нему не пошел.
Джисон тяжело вздыхает.
— Прекрати. Ты просто сделал то, что считал для меня нужным. У тебя не было выбора, он в любом случае собирался меня похитить. Я ни в коем случае не виню тебя, поэтому ты тоже не должен.
— Я обещал себе, что никогда не позволю Мунджину добраться до тебя. Я никогда не хотел, чтобы ты попал в его руки; никогда не хотел, чтобы ты прошел через то, через что прошел я. Я бы лучше прошел через это миллион раз, чем позволил тебе пройти один. И если бы я не позволил тебе сблизиться со мной, тебе никогда бы не пришлось встретиться с этим ублюдком. Я не понимаю, как ты все еще можешь говорить со мной или даже хотеть видеть меня.
Джисон молчит несколько секунд, затем говоря:
— Ты, наверное, уже знаешь это, но когда ты сказал пойти за помощью, я остался у двери.
— Зачем, Джисон? Я не хотел, чтобы ты оставался со мной, потому что знал, что ты потеряешь сознание. Последние три дня... — Минхо закрывает глаза, — я думал, что потеряю тебя.
Хан хумрится и слабо сжимает его руку.
— Прости. Я просто не мог заставить себя уйти, но и также я был слишком слаб, чтобы даже отойти от двери. Но когда я был там, я слышал все, что говорил Мунджин-
— Все в порядке, тебе не нужно об этом говорить. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя вынужденным говорить о таком.
— Просто послушай меня, — Минхо нерешительно кивает. — То, что он сказал, было ложью. Он никогда не... — Джисон даже не хочет заканчивать предложение. — Ты знаешь. Самое большее, что он сделал со мной, это то, что ты видел. Я ненавидел каждую секунду этого, я чувствовал себя таким... оскорбленным и ничтожным.
Сначала Минхо чувствует некоторое облегчение: Джисон не был насильно лишён девственности. Но все равно чувствует сильную вину.
— Прости. Мне правда очень жаль. Жаль, что я не могу забрать у тебя эту боль...
— Ты не дал мне закончить. Я никогда больше не хочу об этом говорить, но сначала я хочу, чтобы ты знал, что я не виню тебя за то, что случилось. Ты не мог это контролировать. Все это входило в план Мунджина. Он знал, что если ты порвешь со мной, то не будешь заботиться о себе и станешь слабее, что сделает меня лёгкой добычей. И я не виню тебя за это, потому что я сделал бы то же самое, — Джисон немного молчит, прежде чем продолжить. — И мне тоже жаль, — он низко опускает голову. Минхо в замешательстве хмурит брови, не понимая парня.
— За что ты извиняешься?
— За... поцелуй Мунджина.
— Я не злюсь на тебя. Я злюсь на себя. Я не хотел, чтобы ты целовался с Мунджином только потому, что не хотел, чтобы ради меня ты делал то, что тебе не нравится. Зачем ты это сделал?
— По той же причине, по которой ты хотел, чтобы я пошел за помощью. Я не хотел, чтобы тебя убили, Минхо. Я поцеловал его, чтобы ты был в безопасности. Для меня это не было проблемой, даже если мне было очень противно. Если это сохранит тебе жизнь, я могу вынести все, что угодно. И я бы делал это снова и снова, если бы это означало, что твоей жизни ничего не будет угрожать.
Минхо перестает хмуриться и собирается что-то сказать, но Джисон продолжает:
— И я искренне считаю тебя не виноватым в этой ситуации. Минхо, я люблю тебя. Так было и так будет всегда. Ты делаешь меня самым счастливым, поэтому я никогда не переставал тебя любить.
Минхо поднимает на Джисона глаза, которые наполнились надеждой, но ту сразу же сменила печаль. Он снова смотрит вниз.
— Пока мы вместе, ты рискуешь снова пострадать, а я этого не хочу.
— А как насчет того, что хочу я? Мне плевать, если есть риск того, что я снова пострадаю. Я не могу держаться от тебя подальше, Минхо, я слишком люблю тебя, чтобы оставить и жить нормальной жизнью. Я был в ужасном состоянии, когда ты бросил меня, и ты хочешь, чтобы так было вечно? Мое сердце принадлежит тебе, и я буду с тобой, несмотря ни на какие препятствия, которые нам придется преодолеть, потому что я верю в нас. Ты хочешь, чтобы я держался подальше, чтобы быть в безопасности, но я чувствую себя в безопасности только тогда, когда я с тобой. Ты мне нужен, Минхо, разве ты не видишь? — в конце концов голос Джисона срывается, и по щекам начинают течь слезы.
Минхо замирает, чувствуя внутри бушующие волны, а затем наклоняется и целует парня. Он так сильно скучал по его губам. И этот поцелуй, наполненный эмоциями, изливающий чувства, которые они накапливали в течение последних нескольких недель, заставляет сердце биться чаще.
— Будешь моим парнем? — спрашивает он, отрываясь от чужих губ и соединяя их лбы.
Вместо ответа Джисон снова целует, из-за чего Минхо расплывается в счастливой улыбке.
— Боже, я так тебя люблю, — на секунду отстранившись, шепчет старший, затем снова соединяя их губы в нежном поцелуе.
♡♡♡
Через некоторое время Минхо уходит, говоря, что есть те, кто буквально умирает от желания поговорить с Джисоном. Через минуту в палату чуть ли не вбегают его друзья со слезящимися глаза, отчего и у самого Хана выступают слезы.
— Боже, Джисон...
— Я так скучал по тебе! — восклицает Феликс.
— Как ты себя чувствуешь, хен?
— Я тоже скучал по вам! И мне уже лучше.
— Идиот, я же говорил тебе не ходить к нему, — Сынмин нежно обнимает его.
— Знаю, знаю. Больше никогда не буду игнорировать ваши слова.
— Мы так волновались, хен.
Джисон хмурится и взъерошивает волосы Чонина.
— Мне жаль, Йенни.
— Енхен-хен и Джихе-нуна чуть не убили меня, потому что я соврал им, чтобы скрыть, что ты пропал. Когда я увидел их в больнице, я начал выбирать себя гроб, — жалобно говорит Феликс, на что Хан смеется. — Но ты даже не представляешь, как долго длились эти пять дней.
— Того страха, который я испытывал все это время, хватит на всю оставшуюся жизнь, — говорит Сынмин.
— Что у вас с Минхо-хеном? — с надеждой спрашивает Чонин.
— Мы снова вместе, — Джисон радостно улыбается.
— Слава Богу.
— Без тебя он выглядел таким убитым.
— Откуда вы знаете?
Феликс начинает паниковать, когда понимает, что Джисон не знает, что они ходили к Минхо и требовали сказать правду.
— Э-э-э... Да ну это, мы ходили к Минхо узнать правду, потому что знали, что причиной вашего расставания было не то, что он тебя разлюбил.
— Вы че серьезно...
— Мы сделали это только потому, что не знали, как еще тебе помочь!
— Господи, вы такие... Слов нет, — Джисон качает головой.
— Извини, что не сказали, хен, мы обещали Минхо-хену.
— Все в порядке. Я не злюсь, — Джисон мягко улыбается.
— Хорошо... Нет, не хорошо! Мы чуть не умерли, когда ты сказал, что у Мунджина. Я позвонил Хенджину и все ему рассказал, а он рассказал Минхо.
— Когда мы пришли к ним, Минхо выглядел так, будто сейчас возьмёт и вскроется. Они начали делать все возможное, чтобы найти тебя. Мы же ничего не могли сделать, поэтому чувствовали себя такими бесполезными...
— Минуты тянулись словно недели, мы все были как на иголках. В конце концов мы заснули, а потом нас разбудил Чан-хен и сказал, что ты в больнице, и мы сразу же приехали сюда.
Джисон чувствует себя виноватым: из-за него друзья так волновались только потому, что он упрямый идиот и не послушал их.
— Простите, что заставил вас волноваться...
— Перестань извиняться. Мы рады, что с тобой почти все в порядке, — Сынмин улыбается, и двое других согласно кивают, заставив Джисона тоже искренне улыбнуться.
♡♡♡
После ухода друзей остальные тоже ненадолго заходят, чтобы проверить его. Хан благодарит их за все, что они сделали, а те только отмахиваются. Они просто были очень рады, что теперь у него все хорошо.
После того, как они уходят, Джихе и Енхен возвращаются в палату и смотрят на него пристальным взглядом, вызывая у того непонимание. Этот взгляд заставил его почувствовать, что он сделал что-то не так.
— Что?
— Джисон, что произошло? — тихо спрашивает Джихе.
Младший тяжело вздыхает, не желая все рассказывать, потому что это только заставит их еще больше волноваться. Но он знает, что в какой-то момент ему все равно придется все им объяснить.
И Джисон все рассказывает, после чего те, ошарашенные, пытаются осмыслить всю информацию.
— Джисон, ты все еще любишь Минхо? — осторожно спрашивает Енхен.
— Да, — Джисон даже не задумывается над ответом.
— Ты уверен, что хочешь снова с ним быть? Даже после всего, что с тобой случилось?
— Все, что случилось со мной, не было виной Минхо. Все его действия были только ради моего же блага. Я все еще люблю его и буду с ним до конца.
Брат и сестра кивают, говоря «хорошо». Джисон немного озадачен: он ожидал, что они будут против или, по крайней мере, зададут ещё несколько вопросов.
— Вы не сердитесь?
Они оба качают головой.
— Конечно нет. Мы считаем Минхо хорошим парнем и что он не станет намеренно подвергать тебя опасности.
— И мы полностью поддерживаем вас.
Джисон чувствует облегчение, а также наворачивающиеся на глаза слезы. Он очень благодарен Джихе и Енхену за их понимание.
— Спасибо.
— Но если ты еще раз заставишь нас так волноваться, мы тебя прибьем, — предупреждает Джихе, из-за чего Хан слегка улыбается.
— Откуда вы узнали, что я пропал? — спрашивает он, желая направить разговор немного в другое русло.
— Мы и не знали, — говорит Енхен.
Джисон бросает на них взгляд, полный предательства и обиды. Джихе сразу же легонько ударяет старшего брата по затылку.
— Он не это имел в виду. Мы пару раз звонили тебе, но нас перекидывали на голосовую почту, так что мы начали беспокоиться. Потом мы позвонили Феликсу и спросили, не знает ли он, где ты. Он сказал, что ты с ними и что у тебя закончилась зарядка. Мы попросили дать тебе трубку, но он сказал, что ты спишь. Ну, мы и проверили, это же Феликс.
— Потом нам позвонил Сынмин и сказал, что ты в больнице, а когда мы спросили, почему, он объяснил, что Феликс соврал и что ты пропал.
— По дороге в больницу я планировала убить Феликса, но чем больше думала об этом, тем больше радовалась, что он соврал. Я не знаю, что бы со мной случилось, если бы мы знали правду, — сведя брови вместе, говорит Джихе, на что Енхен кивает.
— Сколько мне еще здесь оставаться?
— М-м... несколько дней? — голос сестры звучит не слишком уверенно.
— Эти несколько дней будут самыми долгими в моей жизни.
— Все будет не так уж плохо. Мы будем тебя развлекать и кормить, потому что я знаю, как ужасна больничная еда.
— Эх, ладно... А мама с папой знают, что я здесь?
— Господи, нет. И мы ни за что им не скажем, — говорит Енхен, и те, смеясь, соглашаются.
